БРАТ ТРЕХ ВРАГОВ

БРАТ ТРЕХ ВРАГОВ

"Впервые о Квантришвили я услышал в 1984 году, — рассказал Алексей Прохорович Бугаев, ныне генерал-майор в запасе. — В то время заместителем начальника ГУВД я работал уже больше года. Пришел на эту должность из КГБ СССР. И вот, секретарша докладывает, что в приемной находится сотрудник МУРа, который хочет познакомить меня с важными оперативными материалами…" Попавшие на стол к генералу материалы были связаны так или иначе с личностью и делами Черного кардинала. Это были показания ряда лиц по различным уголовным делам, сообщения агентуры. Из них следовало, что Квантришвили принимал участие в различных правонарушениях. Чаще всего он выступал организатором каких-либо деяний, подпадающих под наказание законом. Ничего конкретного, что позволило бы сразу привлечь его к уголовной ответственности, в предоставленных бумагах не было. Однако это послужило поводом для распоряжения Бугаева начальнику одного из отделов МУРа выделить все это в отдельное делопроизводство. Проще говоря, на Отари Витальевича завели досье, взяв его в активную оперативную разработку. Тем самым уголовный розыск приступил к сбору по нему материалов, которые бы имели силу в суде.

Примерно через два-три месяца после этих событий генералу Бугаеву позвонил один из заместителей начальника Главного управления уголовного розыска МВД СССР. Алексей Прохорович так прокомментировал этот звонок:

"Не хотел бы называть этого человека. Он добропорядочный работник, дисциплинированный, исполнительный. И в тот момент выполнял чужую волю".

Он поинтересовался «делом» Квантришвили и попросил его для ознакомления. Бугаев отказал. По милицейской субординации он не подчинялся звонившему непосредственно. Было время, когда столичная милиция замыкалась сразу на руководство МВД СССР, минуя руководство главков. Этим генерал и предпочел воспользоваться.

Однако он не предполагал, какие влиятельные покровители у Черного кардинала. Вскоре с той же просьбой к Бугаеву обратился заместитель министра внутренних дел. Отказать ему было уже нельзя. Несколько папок с информацией, собранной с таким трудом по крупицам, ушли в МВД СССР. Оттуда через некоторое время было получено письменное уведомление: МВД СССР берет "дело Квантришвили" в свое производство. С тех пор ГУВД Москвы к его оперативной разработке отношения не имело, так как по существовавшей инструкции одним делом мог заниматься лишь один правоохранительный орган.

Позже выяснилось, что и в МВД эти документы долго не задержались. Они тут же были переадресованы в КГБ СССР. Существует версия, что там Отари Витальевича «разрабатывали» очень тщательно. По его персоне было собрано 17 томов. Только ни один из них из оперативного дела не перерос в уголовное. По некоторым сведениям, причина тут заключалась в том, что Отари Витальевич согласился тогда работать агентом Лубянки.

"Если бы "дело Квантришвили" не забрали с Петровки, — поделился былым переживанием генерал в запасе, — кто знает, возможно, Отари Витальевич здравствовал бы и по сей день. Вот только в его биографии появилась бы еще одна судимость и находился бы он в местах не столь отдаленных…" Еще бывший заместитель начальника ГУВД Москвы поделился информацией, что Черный кардинал фактически мог быть осведомлен о любых планах и замыслах еще только зреющих в недрах правоохранительных органов.

"Я точно знаю, — сказал однажды Алексей Прохорович. — Квантришвили был в курсе, что именно я курировал его оперативную разработку. Информация однозначно уходила к нему из достаточно точных источников. Как это происходило уже вряд ли будет установлено. Не хотел бы беспочвенно бросать обвинение на кого-либо из бывших своих сослуживцев, но отдельные моменты той поры воспринимаются и сейчас несколько странно. Например, первую попытку познакомить меня и Квантришвили сделал в свое время первый заместитель начальника нашего главка Сергей Купреев. Не знаю, когда и как возникла дружба партийного функционера (до прихода в органы Купреев был первым секретарем Бауманского райкома партии) и "крестного отца". Но факт остается фактом — Купреев неоднократно заводил со мной разговор по поводу того, насколько глубоко ведется разработка Квантришвили, что конкретно за ним числится. А однажды, когда он лежал в ЦИТО, позвонил мне и попросил срочно приехать. В фойе меня встретили два хорошо одетых молодых человека спортивного вида и проводили в палату. На мой вопрос, что это за люди, Сергей Александрович ответил — братья Квантришвили, Отари и Амиран. Это была первая и единственная встреча с этими людьми. Безусловно, Отари Витальевич человек не без способностей, коли смог сформировать команду, которая служила ему верой и правдой. Конечно, за всем этим стояли деньги и связи, большие связи. В конце моей службы мне представилась возможность в этом убедиться лично. Дело в том, что бывший в то время министром внутренних дел СССР Виктор Баранников попросил подготовить на Квантришвили оперативную справку. Соответствующий отдел МУРа, который готовил этот документ, возглавлял тогда Владимир Рушайло. Он и подписал справку. Так вот, после того как этот документ только для служебного пользования ушел в министерство, его копия оказалась на руках Отари Витальевича. Он, раздосадованный столь нелестной характеристикой, добился приема на самом верху и еще тогда, в 1992 году, неоднократно намекал Рушайло, что у того есть дети. Высказывался он, что и Бугаеву есть чего опасаться и за что переживать. Позже, в 1994 году, «намеки» извергались уже с телеэкранов. Приходилось слышать о Квантришвили и тогда, когда я уже ушел из ГУВД. Он не только захаживал на Петровку, 38, но и выступал на концерте, посвященном Дню милиции, даже вручал подарки отличившимся сотрудникам. По моему мнению, взлет этого человека связан самым тесным образом с теми переменами, которые происходили в нашей стране, начиная с 1985 года. Он — продукт нового времени. Он никогда бы раньше не стал известным меценатом, филантропом и общественным деятелем. Что бы ни говорили, а в темных заводях нынешнего правового и экономического беспредела грязные деньги «отмываются» с удивительной легкостью". Еще из рассказа Бугаева можно было вынести, что последний приговор Черному кардиналу вызрел именно в кругах тех трех врагов, которых он больше всего опасался: "милиции, комитета и уголовного мира". Два первых предпринимали все возможное, чтобы все решалось по закону, но так до конца дело и не довели. Третий враг церемониться не стал.