МАСТЕР «РАЗГОНА»

МАСТЕР «РАЗГОНА»

Ближе к вечеру в дежурной части одного из московских отделений внутренних дел раздался телефонный звонок. Он, можно сказать, вскоре поставил на уши почти всю столичную милицию. Уж уголовныйто розыск — точно.

— У меня украли машину, — пожаловался потерпевший. — И хотят, чтобы я ее купил…

— Кого купили? — не понял дежурный.

— Свою машину.

— Если это глупый розыгрыш, то имейте в виду, что он для вас плохо кончится. Наш разговор записывается на пленку, а специальное устройство определит ваш номер, — блефовал по-черному дежурный. В то время определителей телефонных номеров, типа распространенных сегодня, было раз, два и обчелся. Ими под большим секретом пользовались только спецслужбы, но не милиция. Далее, опытный страж порядка поступил так, как предписывала действовать в таких случаях инструкция.

— Такие вопросы по телефону не решаются. Приходите в отделение. Приносите заявление. Разберемся… Но для начала хотя бы назовите себя. Кто вы такой? Адрес?

При розыгрыше трубку обычно тут же бросали. На этот раз коротких гудков не было. Лишь несколько затянувшаяся пауза говорила о том, что абонент, как и дежурный, сосредоточенно размышляет над ситуацией. Первым молчание нарушил милиционер:

— Вы меня слышите?

— Да, — произнес потерпевший и после паузы еще более вкрадчиво добавил такое, от чего милиционер даже привстал на стуле.

Говоривший назвал имя и фамилию известного всей стране человека, администратора популярного столичного театра.

— Это действительно вы или все-таки неудачный розыгрыш? — повторился дежурный, в голосе которого почувствовалась растерянность.

— Действительно — я. Только, пожалуйста, поймите меня правильно, говоривший опять понизил голос. — Так все неудобно… Что люди подумают? Идти в милицию…

— Без этого ничего не получится. Без заявления никаких мер предпринято не будет, — привычно отрапортовал дежурный, снова перехвативший инициативу в свои руки.

Потерпевший в отделение пришел в тот же вечер. Он написал заявление. Об этом тут же доложили чуть ли не на самый верх. В те времена ответственность на себя брали с еще большей неохотой, чем сегодня. Жесткая команда привела скрытые милицейские пружины в действие. Было установлено, что странный вор, который продавал угнанную им машину хозяину, оказался фигурой известной. Она давно набила оскомину муровцам. «Продавцом» оказался Иваньков Вячеслав Кириллович.

Москва переживала 1976 год. Операцию по изобличению и задержанию Иванькова проводили по привычной схеме — захват преступника на месте преступления. От потерпевшего было известно, где именно и когда должна была состояться встреча и передача денег. Там организовали засаду. Помимо этого близлежащую территорию перекрыли, поставив заслоны на всех путях подхода и отхода. Сил задействовали не мало, а результата они не дали никакого.

В самый решающий момент Япончик переиграл оперативников. Он заметил или почувствовал подвох. Подъезжая к подсадной утке, которой было доверенное лицо известного администратора, он вместо того, чтобы остановиться и взять деньги, вдруг сделал круг, а потом стремительно набрал скорость и пронесся мимо. Его стали преследовать несколько автомашин с сотрудниками уголовного розыска. Как в голливудских боевиках началась гонка со стрельбой.

Надо отдать должное, машину Иваньков гнал отменно. На бешеной скорости он ловко закручивал лихие виражи на поворотах. От «хвоста» пытался оторваться как профессиональный гонщик. Это ему почти удалось. Но тогда преследователи применили оружие. Три колеса машины Япончика оказались простреленными. Дальнейшее движение в ней было невозможно. Япончик бросил легковушку и сам стал отстреливаться. Это несколько сбило пыл преследователей. Он этим не замедлил воспользоваться и скрылся.

В брошенной им автомашине нашли напуганную насмерть девицу. Она забилась между сиденьями на полу. Рядом валялся нож, которым, как выяснилось, лихой водитель угрожал ей, используя в качестве заложницы.

После провала операции по захвату, начальство устроило непосредственным исполнителям грозный разнос. Сотрудники милиции буквально прочесывали районы возможного появления Япончика. На его явочных квартирах устроили засады. Теперь его можно было без колебаний брать. За ним тянулся целый шлейф преступлений: разбой, хранение и использование оружия, сопротивление милиции аж со стрельбой — по тем временам большая редкость и чрезвычайная наглость. Любой суд без проволочек за подобные деяния вкатал бы ему достаточно приличный срок. Но вкатывать срок было некому, преступник исчез.

Поиски Япончика продолжались более полугода. Все безрезультатно. И вдруг он заявился в милицию сам. Нет, не сдаваться пришел на милость победителю, а продолжать поединок дальше. Как оказалось, это время он потратил на подготовку алиби. На руки правосудия был предоставлен материал, что преступник вовсе не он, а коварный администратор, который «кинул» приятеля Иванькова при покупке автомашины.

Эту версию подтверждали сразу несколько человек, в том числе давняя пассия Япончика — Каля Никифорова, авторитетная в уголовном мире цеховичка. Она отбывала наказание за торговые и валютные махинации, но даже из зоны дала свои свидетельские показания. Это отчасти и сбивало с толку, ведь встретиться и все обговорить они не могли.

Кроме того, суду предстояло, прежде чем выносить приговор, разобраться с жалобой Иванькова по поводу здоровья. Его направили на судебно-медицинскую экспертизу. Авторитетная комиссия признала подследственного Иванькова душевнобольным, инвалидом второй группы. Подсуетился и адвокат, который умело строил защиту. Он добился того, что статья 146 (разбой) отпала. Кстати, адвокатом Иванькова на этом процессе был Генрих Падва. По поводу своих действий, на которые отдельные круги реагировали крайне резко — как можно защищать такого отпетого преступника, в одном из газетных интервью той поры он сказал следующее:

"Адвокат освобожден от обязанности ставить вопрос: виновен или нет? Даже для себя. Например, проведем параллель с врачом. Хирургу на операционный стол привезли пациента явно уголовного вида: весь в наколках, что ни слово — мат. Разве он откажется прооперировать такого больного или сошьет кое-как?

Если адвокат будет внутренним судьей, какой из него получится защитник? Я профессионал и должен искать смягчающие ответственность или оправдывающие обвиняемого обстоятельства".

Характеризуя Вячеслава Иванькова как личность, Генрих Падва, который за время процесса, затянувшегося не на один месяц (что тоже было большой редкостью того времени), хорошо изучил своего подзащитного и в другом выступлении в средствах массовой информации заявил:

"Слава Япончик — человек несгибаемой воли. Сломать его практически невозможно. Я спросил его при первой встрече: "Вы признаетесь?" И как думаете, что он мне ответил?

"Нет. Пусть даже меня подвесят на крючьях вниз головой". Это была не пустая бравада".

В своей речи в суде адвокат Япончика был еще более красноречив. Он четко разложил все по полочкам именно с тех позиций, как это было выгодно его подзащитному:

"Да, Иваньков наказывал людей, но он требовал долг. Допускаю формулировку его действий такую — самоуправное выколачивание долга, пусть незаконными методами. Безнравственно называть разбойником того, кто берет свое. С точки зрения высокой справедливости, правоохранительные органы должны бороться не с Япончиком, а с теми, кто не соглашался вернуть задолженность добровольно…"

Стоит сказать и о том, что в суде не подтвердилось за Иваньковым хранение и применение оружия. Как выяснилось, оперативникам не удалось найти на месте перестрелки гильзы. Тут не обошлось без прокола со стороны следствия, как и при попытке задержания, когда операция была проведена неграмотно.

В результате за Япончиком осталось обвинение лишь по одной легкой статье, где наказание не превышало трех лет. Теперь лишним балластом становилось заключение о его душевном недуге. Для милиции, которой он достаточно крепко насолил, это было козырной картой. Разыгрывая ее, Иванькова можно было держать в больнице достаточно долго. Таким образом, давшаяся с таким трудом победа оборачивалась чуть ли не поражением. Это было не в характере Япончика. Он написал заявление о своей симуляции душевной болезни.

Из документов МВД СССР: В ходе следствия с 10 декабря 1976 года по 7 февраля 1977 года Иваньков находился на стационарной судебно-психиатрической экспертизе в институте имени Сербского. Обследовавшая его комиссия пришла к заключению, что он страдает хроническим психическим заболеванием в форме шизофрении, невменяем в отношении инкриминируемых ему деяний, нуждается в направлении на принудительное лечение в психиатрическую больницу специального типа…

С 15 июля 1977 года по 3 октября 1978 года Иваньков находился в специальной психиатрической больнице отдела исправительных учреждений УВД Смоленского облисполкома. Выписан после повторной экспертизы, которая признала его полностью здоровым. Она проводилась после его заявления о симуляции обострения болезни. По выходу из больницы «Япончик» нигде не работает, проживает в г. Москве без прописки…

Читая дальше между строк старых милицейских отчетов, можно найти еще много интересных деталей. Например, искусство смены диагнозов объяснялось отчасти тем, что хорошая подруга Япончика работала в клинике нервных болезней имени Сеченова. Она могла запросто поделиться медицинскими познаниями в области неврозов. Кстати, существует негласное правило, по которому «вор» должен уметь "косить под дурака" или отлично симулировать любое иное заболевание, обеспечивающее снисхождение правосудия. Этому специально учат. На это натаскивают. Ради этого подделываются и подтасовываются документы об ушибах головой, о тяжелом детстве, о травмах в юности. От всего этого в нужный момент можно отказаться и с такой же легкостью вытащить на свет, когда того потребуют обстоятельства. Стоит подчеркнуть и то, что деньги вполне могут обеспечить и хвори, и выздоровления. Подвластна им и свобода.

На этом процессе Япончик показал себя во всем блеске и силе. Это почувствовали представители правоохранительных органов. На криминальном небосклоне вспыхнула новая яркая звезда. На излучаемый ею свет стали ориентироваться другие. О способностях Япончика красиво провести «разгон», операцию по выбиванию долгов, а затем уйти от ответственности, стали слагать легенды. Для уголовной молодежи он стал кумиром. Так Япончик прослыл высококлассным мастером «разгона».