Первый по вертикали / Общество и наука / Наше вс

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Первый по вертикали / Общество и наука / Наше вс

Первый по вертикали

Общество и наука Наше вс

Тишайшими не были ни царь Алексей Михайлович, ни время, в которое он правил

 

«Мы видим перед собою… бессилие при силе, бедность при огромных средствах, безмыслие при уме природном» — так Виссарион Белинский писал о России допетровской эпохи. Отчего так получается, что наша страна 400 лет управляется только при помощи властной вертикали? Почему активные члены российского общества бегут то на Дон, с которого выдачи нету, то в вольный город Лондон? Истоки всего этого «кода нации» стоит поискать в долгом царствовании на российском престоле второго представителя династии Романовых — Алексея Михайловича, основателя пресловутой вертикали.

Накудесил много

Это только где-то за бугром, смеясь, расстаются с прошлым. Нам не до смеха. У нас, по словам Владимира Путина, прошлое — «главный ресурс мощи России, ее будущего». Отсюда, видимо, постоянный поиск исторических примеров для подражания. Шутка ли сказать: на сайте Федеральной миграционной службы сообщается о том, что требование иметь удостоверение личности появилось аккурат при тишайшем государе — в XVII веке. А раз так, то вполне естественно, что и в XXI веке мы чтим паспортный режим. Само собой, особой строгостью режим отличался в стольном граде, а потому московская прописка пережила века. Точнее — три с половиной века, которые прошли с тех пор, как для вольных людей, приходящих в Москву на заработки, стали обязательны «поручная запись» и регистрация в Земском приказе. Наше великое прошлое, судя по последнему законопроекту об ужесточении правил регистрации, прямо-таки преследует нас…

Чтя заветы предков, следует знать, что отечественная история состоит не только из железных фактов. Она переполнена мифами, фальсификациями и большим количеством заурядных недоразумений. К ним можно отнести даже широко известное прозвище государя Алексея Михайловича — Тишайший. Из современного учебника для семиклассников можно узнать, что так безобидно Алексея Михайловича «прозвали в народе». Ничего общего с исторической достоверностью данное утверждение не имеет. Личные качества государя, большого любителя охоты и балета, здесь ни при чем. Академик Сергей Платонов писал, что под влиянием царя Алексея «московская жизнь в XVII веке била сердитым ключом». Да и по наблюдению современника царя протопопа Аввакума Алексей Михайлович на скромника тоже совсем не походил: «накудесил много, горюн, в жизни сей, яко козел скача по холмам, ветр гоня, облетая по аеру (воздуху. — «Итоги»), яко пернат». Аввакум, кстати, за «козла» ответил. В конце правления сына Алексея — царя Федора — лидера несогласных старообрядцев сожгли заживо. Но не будем о перегибах, а вернемся к «прозванию». «Тишайший» — это не кличка, а почетная, пусть и неофициальная часть царского титулования. Такого же, как, например, «благочестивейший» или «пресветлейший». Мода на такие прилагательные пошла, как водится, с Запада. Впоследствии «тишайший» трансформировался во «всемилостивейший». Как пояснял академик Александр Панченко, «коль скоро это титулярный элемент, имеющий отношение не к лицу, а к сану… то он естественным образом должен был наследоваться преемниками первого «тишайшего». Это и произошло. «Тишайшими» числились дети Алексея Михайловича — цари Федор Алексеевич, Иван Алексеевич, а также такой «тихоня», как Петр I.

А был ли глас?

Непросто будет выполнить наказ президента РФ о создании «непротиворечивого» учебника истории. Даже в отношении хотя бы одного российского правителя. Или взять проблему выборов: как, например, ответить на вопрос, были ли они типичными для России XVII века или вообще не имели места?

В одном учебном пособии (на сей раз для вузов) можно прочитать, что после смерти в июле 1645 года царя Михаила Романова «был созван Земский собор, который избрал на престол его сына Алексея Михайловича». Однако никаких доказательств того, что эти выборы проводились, нет. Известный советский историк, академик Лев Черепнин подчеркивает, что о соборе 1645 года «сохранились несколько сомнительного свойства сведения», а «противоречивость и отсутствие прямых данных о соборе, избравшем Алексея, заставляют исследователей сомневаться в его существовании». В смысле — собора. Еще один известный исследователь, Павел Смирнов, полагает, что в 1645 году Земский собор не созывался, а Алексей Михайлович после кончины отца был выбран на царство Боярской думой и чиновными людьми Москвы. Точно так же Романовы обошлись без «гласа народа» и в случае со следующим царем — Федором Алексеевичем. В 1674 году, за пару лет до смерти, Тишайший просто объявил на Красной площади тогдашней царской номенклатуре и духовенству, что выбрал в преемники своего старшего сына.

После смерти Федора Алексеевича в 1682 году опять же никаких соборных выборов царей Ивана V и Петра I не проводилось. Василий Ключевский пишет, что «на этом обыденном собрании не было ни выборных людей, ни соборных совещаний. Вопрос решила разночиновная толпа, оказавшаяся в Кремле по случаю смерти царя».

Четыреста лет назад искать опору власти в решениях Земского собора, казалось бы, имело смысл только в самый первый раз — в 1613 году. Тут надо было расшибиться в лепешку, но доказать, что Романовы не банальные узурпаторы, а законные представители народа. Потому и в крестоцеловальной записи на верность царю Михаилу говорилось, что клятва дается не только 16-летнему подростку, но «и его царским детям, которых ему, государю, Бог даст». А раз так, то каждый наследник после Михаила должен автоматически становиться самодержцем. Зачем же и дальше было мудрить с соборами, якобы избиравшими царей?

Стать легитимным государем или, вернее, выглядеть таковым важно было не только внутри страны, но и за рубежом. Не только вчера, но и сегодня. Посмотрите, как нынче мучается белорусский президент со своими «легитимными выборами», которые Запад решительно не признает. У русских царей были похожие проблемы. Например, в течение всего XVI века Польша да и вся католическая Европа так и не признали Ивана Грозного законным государем Руси, равным по статусу королям. Кроме того, в России фактически не было ни закона, ни традиции передачи власти от единовластного правителя к его старшему сыну. Не было вплоть до соответствующего акта императора Павла I о майорате.

По обычаю, которому ко времени Алексея Михайловича стукнуло 800 лет, вся русская земля была общим достоянием русских князей из многочисленного рода Рюриковичей, для них самодержавие было априори чуждо. Потому «худородным» Романовым пришлось опираться на такую легитимность, как выборы. Благо рядом был пример: короля Речи Посполитой выбирал польско-литовский сейм. Вот и первые Романовы якобы избирались нашим доморощенным парламентом — Земским собором. А раньше именно на таком форуме был в 1584 году избран последний царь из Рюриковичей — Федор Иоаннович. Затем точно так же «избирались» на царство Борис Годунов и Василий Шуйский. При этом говорить о фальсификации выборов не приходится, поскольку выборы с их «единогласным голосованием» и «высокой явкой» попросту выдумывались тогдашними волшебниками задним числом. На практике власть брал сильнейший, после чего представители элиты крайне редко оформляли эту узурпацию подметной грамотой о решении собора. Как писал Василий Ключевский, цари занимались «подделкой Земского собора». В одном случае власть брали при поддержке казаков (так был «избран» Михаил Романов в 1613 году), в другом случае, в 1682 году, «избранию» Ивана и Петра подсобили стрельцы. Эти дворцовые путчи надолго вошли в моду и продолжались весь следующий, XVIII век. Завершились они в самом конце столетия тем самым законом о престолонаследии императора Павла Петровича. Правда, его самого, видимо по инерции, отправили «в отставку» при помощи шарфа...

Бунташный век

Учитывая большие проблемы с легитимностью, царствование Тишайшего было схоже с жизнью на вулкане. Да и вообще Романовым в этом плане не везло: примерно каждый пятый из этой династии погибал в результате дворцовых переворотов или от рук террористов. По оценке Василия Ключевского, «из бурь Смутного времени народ вышел гораздо впечатлительнее и раздражительнее, чем был прежде, утратил ту политическую выносливость, какой удивлялись в нем иноземные наблюдатели XVI века». Следующий, XVII век вошел в историю как «бунташный». Причем на этот раз Смута достигла апогея как раз во время царствования тишайшего Алексея Михайловича, а вовсе не завершилась 4 ноября 1612 года, отмечаемого сегодня как День народного единства.

Какое там единство?! Уже через три года после венчания на царство Алексея Михайловича в Москве случился жуткий Соляной бунт. Поводом послужила неудачная попытка передать царю челобитную, в которой москвичи жаловались на высокие цены на соль. Позднее нечто подобное случится в Кровавое воскресенье при Николае II. Только в начале XX века жалобщиков расстреляли, а в XVII веке по приказу боярина Морозова чернь стрельцы только разогнали древками бердышей. Но не тут-то было. На следующий день «оппозиция» устроила боярам кровавую баню непосредственно в Кремле. На сторону восставших тут же перешли стрельцы и принялись жечь Белый город и Китай-город, громя дома «олигархов». На третий день бунта Алексей вынужден был выдать на растерзание толпе боярина Плещеева — «главу охранного отделения»», о котором говорили, что «сей Плещеев без меры драл и скоблил кожу с простого народа». Жизнь самого Тишайшего висела на волоске. По свидетельству современников, когда народ ринулся к царскому дворцу, на его защиту встали лишь иностранные наемники. Через неделю люди успокоились. Царь сменил судей и пообещал снизить цену на соль. Стрельцов напоили-накормили от пуза и с лихвой вернули им долги по зарплате. Однако, когда вояки разошлись по слободам, на плаху отправили нескольких вожаков бунта. Всего же за период с 1648 по 1650 год аналогичные восстания охватывали десятки городов страны .

Через 14 лет история повторилась. На сей раз «избиратели» возмутились тем, что налоги правительство собирало серебром, а в оборот пускало медную монету. Несколько тысяч человек отправились бить челом царю в Коломенское насчет инфляции. Потом к ним присоединилась агрессивно настроенная толпа. На сей раз стрельцам зарплату выплатили исправно и они быстро справились с безоружными манифестантами. До тысячи человек было порублено, повешено и потоплено в Москве-реке. Несколько тысяч арестовано.

Власть, понятно, отвечала озверевшему народу взаимностью. В знаменитом Соборном уложении Алексея Михайловича от 1649 года смертной казнью каралось до 60 видов преступлений. Ну и, конечно, уложение окончательно решило крестьянский вопрос. Если при Михаиле Романове в 1642 году был введен десятилетний срок поиска беглых крестьян, то при его сыне гайки закрутили и сыск стал бессрочным, что, по словам Николая Костомарова, «подавало повод к крайним насилиям над народом». Историк Сергей Соловьев писал, что крепостное право возникло для удовлетворения возрастающих потребностей элиты и военной машины. Власть, по его словам, вынуждена была заниматься «гоньбой за горожанами, которые бегут от тягла всюду, куда только можно... за крестьянами, которые от тяжких податей... толпами идут за Камень (Уральские горы), помещики гоняются за своими крестьянами, которые бегут… в Малороссию, бегут к козакам».

Очередная Смута не заставила себя ждать. В учебниках этот этап нашей бесконечной гражданской войны получил название «Крестьянско-казацкое восстание под предводительством Степана Разина». Некоторые историки полагают, что взрыв недовольства был связан исключительно с притоком в казачьи области беглых крестьян, рассчитывающих заниматься вольным землепашеством. Однако исследователь Александр Станиславский был убежден, что все дело в традиционной русской мечте вместо привычного ада построить на земле рай. «Крестьяне, — писал Станиславский, — уходили к казакам вовсе не для того, чтобы, избавившись от помещиков, свободно возделывать землю, а для того, чтобы больше ее никогда не возделывать и подобно дворянам получать жалованье за службу или жить за счет других крестьян».

Как бы там ни было, от мелкого разбоя Разин весной 1670 года перешел к организации вооруженного восстания. В своих «прелестных» письмах он объявлял каждого смутьяна, вставшего под его знамена, свободным человеком. Как и в начале века, бунтовщикам понадобился самозванец. На сей раз выяснилось, что в рядах «несогласных» якобы находится царевич Алексей, сын Алексея Михайловича, умерший на самом деле в начале 1670 года. В итоге Разину удалось захватить Царицын, Астрахань, Саратов, Самару и ряд других городов. По мнению современника Алексея Михайловича немецкого ученого Иоганна Марция, ситуация для царя в 1671 году складывалась критическая: «Мятеж, ослабить который не было средств, должен был кончиться гибелью либо царя, либо Разина». Автор уверен, что во время одной из решающих битв царских войск с восставшими ситуацию спасли опять же расторопные иностранцы: «Русским пришлось бы уйти с поля боя (они уже начали отходить), но немецкая конница подоспела к ним на помощь и, врезавшись в самую гущу мятежников, смешала их ряды и обратила в бегство». Разин вскоре был предан соратниками и выдан властям. Привезен в Москву в мае и четвертован. На Болотной площади...

Щит и меч

После подавления бунтов, по словам историка Костомарова, «страх за царскую безопасность или честь стал еще более предметом заботливости». А где страх, там — спецслужбы. И, разумеется, наоборот. Царь Алексей вписал свое имя в историю еще и как основатель Приказа тайных дел, который с тех пор, лишь меняя названия, существует с небольшим перерывом и по сей день. Ведомство подчинялось непосредственно самодержцу. Дьяки приказа были обязаны доносить о вольнодумцах среди бюрократии и всяком их отходе от генеральной линии.

Экономика тоже не стоит на месте. При Алексее Михайловиче происходит бурный рост городов. Их более трехсот. К России присоединены Восточная Сибирь и Дальний Восток. В год, когда в Москве случился Соляной бунт, казак Семен Дежнев вышел к берегам Тихого океана и открыл пролив, отделяющий Азию от Северной Америки. Активизируется торговля с Западом, и начинаются торговые отношения с Китаем и Индией. Россия становится ведущей сырьевой державой. Москва в обмен на технологии и иностранные кадры поставляет на внешние рынки хлеб, пушнину, лес, деготь, поташ (сырье для получения калиевых солей и приготовления стекла и мыла), коноплю, пеньку, канаты и прочее. В 1654 году по указу царя образован прообраз Минфина и Счетной палаты — Счетный приказ.

За тридцать один год правления Алексея редко когда царь с кем-то не воевал. Но особого толка от этих войн не было. Русско-польская война, длившаяся с 1654 по 1667 год, по большому счету завершилась лишь возвратом Смоленска, то есть тем, что страна потеряла еще в Смутное время. Война со Швецией в 1656—1658 годах тоже не принесла никакой особой выгоды. Как писал Ключевский, русские вожди «замыслами так себя запутали и обессилили, что после 21-летней изнурительной борьбы… бросили и Литву, и Белоруссию, и правобережную Украину, удовольствовавшись Смоленской и Северской землей да Малороссией левого берега с Киевом на правом, и даже у крымских татар в Бахчисарайском договоре 1681 года не могли вытягать ни удобной степной границы, ни отмены постыдной ежегодной дани хану, ни признания московского подданства Запорожья». Тем не менее именно при втором царе из династии Романовых Россия начинает обретать свои естественные и не очень национальные границы. За небольшими коррективами они существуют и по сей день.

При Алексее Михайловиче создана регулярная армия. Резко возросла численность стрельцов — до 40 тысяч. Укрепляются полки «иноземного строя»: солдатские (пехота), рейтарские (конница) и драгунские (смешанные). Они комплектовались за счет местных дворян, но военными консультантами и офицерами в них часто выступали дорогостоящие иностранцы. Именно при Алексее большая часть ресурсов страны (по некоторым данным, до 60 процентов) начала идти на содержание силовиков и ВПК. Известно также, что при сыне Алексея Михайловича Петре военные расходы составляли уже 78 процентов всей казны. Война и расширение территорий стали смыслом жизни государства. Как заметил Николай Костомаров, «царь Алексей сделался гораздо более самодержавным, чем был его родитель... Земство поглощается государством. Царь делается олицетворением нации. Все для царя».

Об упущенном в XVII веке шансе догнать западных соседей писал и Василий Ключевский: «век, начавшийся усиленными заботами правящих классов о создании основных законов, о конституционном устройстве высшего управления, завершился тем, что страна осталась без всяких основных законов, без упорядоченного высшего управления и даже без закона о преемстве престола». И эти «достижения» полностью на совести царя Алексея Михайловича — отца вертикали власти.