Монстры в бурю

Монстры в бурю

Кем он станет, если вырастет?

Во время недавнего спора моя оппонентка одарила меня таким перлом мудрости:

— Плохих народов нет, — заверила меня она. — Есть плохие лидеры.

Как большинство либеральных предрассудков, это заблуждение рисует нам весьма приукрашенную картину действительности и разделяется людьми самых различных взглядов. Так, например, закоренелые антисемиты не раз уверяли меня, что даже среди евреев, хоть и редко, но все же встречаются порядочные люди. Наоми Реган недавно рассказала своим читателям о дружелюбных арабах, живущих по соседству с ней. И я сама не раз говорила, что многие из немецких солдат, погибших во Второй Мировой войне, были хорошими, честными, мужественными молодыми людьми, обладающими многими качествами, которые любой из нас был бы рад видеть в своих детях. Однако, будучи в здравом уме, я никогда не говорила, что из-за таких исключительных достоинств этих солдат следовало пощадить: война есть война…

С философской точки зрения, образ народа, безразличного к добру и злу, пассивно, как стадо овец, бредущего за тем, кто волей случая оказался его вождем, резко противоречит моей твердой вере в свободу выбора, дарованную нам Богом. Если плохими бывают только вожди, то почему Бог до основания разрушил Содом и Гоморру вместе со всем их населением, вместо того, чтобы строго, но гуманно наказать одних только мэров или, в крайнем случае, оба горсовета?

Ирак дал нам более свежий и гораздо лучше документированный контрпример, опровергающий либеральную идею врожденной благостности всего человечества. У меня нет никаких сомнений, что свергнутые правители Ирака были воплощением зла и, следовательно, должны были быть свергнуты, независимо от того, где и как они умудрились спрятать свое оружие массового поражения, воспользовавшись полученной стараниями Кофи Аннана многомесячной отсрочкой нашей справедливой, неизбежной и абсолютно законной войны, которая, если бы не трусость предыдущего Буша, должна была бы закончиться еще при нем. Но Саддам и его приспешники потеряли контроль над страной в течение первых же дней, если не часов, нашего вторжения и, следовательно, не могут нести ответственности за действия иракцев несколько месяцев спустя. Эти действия убедительно продемонстировали, что иракский народ является отнюдь не таким хорошим, каким, согласно нашим либералам, должен быть любой народ. Кто может забыть, как ликовали добрые граждане города Фаллуджа, когда им представилась возможность поиздеваться над трупами четырех убитых там американцев? У них не было знаменитой немецкой отговорки «Я просто выполнял приказ», потому что никто не приказывал им жечь и рвать на части тела погибших. Сопротивление американской оккупации не может служить объяснением, поскольку эта уникально мусульманская мерзость — всенародный праздник смерти — даже в теории не могла ускорить ухода наших войск из этой изуродованной страны. Ликующая толпа арабов набросилась на мертвые тела, как стая стервятников-трупоедов, с одним весьма существенным отличием: для стервятников это естественный способ утоления голода, в то время, как наши с вами братья по разуму из Фаллуджи утоляли потребность, известную из всех животных только человеческим существам: жгучую жажду зла.

Тогда почему Фаллуджа еще существует? Потому что американское командование сумело найти там пятьдесят праведников? Или хотя бы сорок пять? Или, может быть, только сорок? Возможно, город пощадили ради тридцати хороших людей, живущих в нем? Двадцати? Или всего десяти?

В Содоме Лот сдерживал толпу, пытающуюся добраться до ангелов Господних, нашедших убежище в его доме. Где были праведные мужи Фаллуджи? В каких самоотверженных деяниях, в каких смелых речах проявилась их праведность? И если они ничего не сделали и даже не сказали, то откуда мы знаем, что они существуют? Почему Фаллуджа до сих пор стоит?

Было ли что-либо необычное в том, что произошло в Фаллудже? Отнюдь. Такому же издевательству подвергла толпа мусульман в Могадишу тела погибших американских солдат. А в Рамалле толпа арабов прежде, чем разорвать на части тела двух израильских резервистов, убила их голыми руками. Таково мусульманское представление о радостях жизни, о добре и зле.

Ничем не отличается от других населенных мусульманами мест и сама Фаллуджа. Каждый раз, когда невинный иракский прохожий попадает в объектив на фоне горящего американского джипа или бронетранспортера, интенсивность выражения счастья на его лице неизменно оказывается в прямой пропорции к количеству только что пролитой крови. Каких же лидеров нам винить в такой способности народа бескорыстно радоваться чужой смерти?

Ни один иракец, ни один араб, ни один мусульманин ни разу не выразил никакого сожаления по поводу состоявшейся в Фаллудже оргии людоедства. 6 июня газета New York Times опубликовала статью, в которой описывалась фатва, изданная высокопоставленным саудовским попом по следам происшествия в Фаллудже и описывающая, при каких обстоятельствах мусульманскому воину позволительно издеваться над трупами врагов. Согласно этой фатве, джихадёры вольны делать это всякий раз, когда это приносит пользу «народу ислама». Понятия добра и зла, как мы с вами знаем, зависят от общей культуры (в социально-антропологическом смысле) общества. Но вот вам вопрос: если издевательство над трупами может принести пользу народу, то с какой минимально разумной точки зрения этот народ может считаться хорошим?

Являются ли иракцы исключением? Ни в малейшей степени. Недавняя статья Итамара Маркуса и Барбары Крук, опубликованная во Front Page Magazine, описывает, как «палестинская» пропаганда превратила в героя одного из многих убийц, ждущих в израильской тюрьме, пока их на кого-нибудь или на что-нибудь не обменяют. Ничего уникального в этом случае нет. Мусульманские убийцы не делают различия между солдатами и гражданским населением, между мужчинами и женщинами, между взрослыми и детьми. Наоборот, они предпочитают убивать наших детей, потому что знают, что это — самый простой способ причинить нам максимальную боль. Арабские бакалейщики от Рамаллы в Израиле до Бруклина в Нью-Йорке украшают стены своих лавок плакатами, прославляющими массовых убийц как мучеников и героев. 11 сентября сделало Осаму бин Ладена мусульманским святым при жизни, а сама дата стала единственным (пока) мусульманским праздником в христианском календаре, Днем Злорадства мусульман.

В своей статье «Мусульманские священнослужители как террористы» аналитик по Ближнему Востоку Эммануэль А. Уинстон убедительно описывает роль религиозных лидеров в джихаде. При этом речь идет отнюдь не только об аятоллах и других фигурах, занимающих а исламской номенклатуре ранг Геббельса и выше. Мы знаем, что каждая без исключения мечеть от Рийада в Саудовской Аравии до Форта Ли в Нью-Джерси, каждая без исключения мусульманская организация поддерживает джихад и участвует в его финансировании, в наборе новых солдат и промывании их мозгов. Если кому-то из моих читателей известен опровергающий пример, пожалуйста, дайте нам знать.

Мы привыкли думать, что каждая настоящая религия является религией мира и любви, и религия, насчитывающая миллиард верующих, не может не быть настоящей. Или все-таки может? Даже поверхностное знакомство с Кораном и Хадисами демонстрирует, что ислам — это тщательно разработанная идеология завоевания и порабощения «неверных», т. е. джихада. Тогда почему мы не осуждаем ислам открыто, как любую другую идеологию завоевания и порабощения, например, фашизм и коммунизм?

Значит ли это, что все мусульмане — плохие люди? Конечно, нет. Мусульмане — такие же люди, как мы, и отличаются друг от друга так же, как мы отличаемся от наших соседей и друзей. Вопрос в том, насколько важны для нас индивидуальные различия между мусульманами в разгар войны? Нет, я имею в виду не войну в Ираке, а глобальный, развязанный мусульманами джихад, который еще только набирает силу. Насколько индивидуальные особенности мусульман важнее индивидуальных особенностей немецких солдат во время Второй Мировой войны? Единственное различие, играющее практическую роль для нас, это степень их религиозности, потому что те, кто искренне следует учению бесчеловечного лже-пророка, искренне верят в то, что нас с вами следует либо обратить в свою веру, либо в рабов, либо, если первые два варианта нас почему-либо не устроят, просто убить.

Непросто открыто заявить, что религия, которой следуют миллиард человек, является религией зла. Дело не только в том, что огромная численность мусульман сама по себе опровергает удобненький миф о том, что все люди, в силу своей природы, стремятся к добру. Гораздо хуже то, что, признав, что зло является внутренней сущностью ислама, мы принимаем на себя тяжелую ответственность за исправление этого зла. Но как исправить зло, отравившее столько поколений мусульман? Пример Второй Мировой войны, казалось бы, показывает, как устранить зло, свившее себе гнездо в умах и сердцах народа, не устраняя самого народа. Но Третий Рейх не просуществовал и тринадцати лет, в то время как ислам существует уже больше тринадцати веков.

Время от времени нам кажется, что даже сами мусульмане порой ужасаются при виде монстра, глядящего на них из зеркала. Так, например, недавний захват школы в России вызвал необычную реакцию арабов. Одно из самых первых сообщений об этой реакции появилось 5 сентября в New York Daily News:

Арабские газеты и телевидение полны драматических фотографий детей, убитых и раненых мусульманскими повстанцами, требующими независимости Чечни от России. Комментаторы и священнослужители остро критикуют тех, кто убивает и калечит во имя ислама.

— В чем вина этих детей? Почему они должны страдать в результате вашего конфликта с правительством? — спросил ведущий египетский священнослужитель, великий шейх Мохамед Саид Тантави в своей проповеди в городе Бана, расположенном в 30 милях к северу от Каира.

— Вы прикрываетесь исламом, а это — обман. Те, кто захватывает людей — не мусульмане, а преступники, — сказал Тантави, согласно египетскому Ближне-Восточному Агентству новостей.

Я не собираюсь принимать негодование великого шейха всерьез. Его последняя процитированная фраза подразумевает, что между исламом и преступностью существует некая несовместимость, как будто мусульманин не может быть преступником, а преступник — мусульманином. Даже если вы не согласны со мной в том, что ислам сам по себе, подобно своим идеологическим близнецам, фашизму и коммунизму, является преступлением против человечности, даже если вы не хотите видеть различий между освободительной борьбой и джихадом, вам все-таки придется признать, что свыше 50% заключенных, отбывающих наказание в тюрьмах Франции за насильственные преступления, являются мусульманами, а американские тюрьмы давно превратились в центры по обращению в ислам. Почему же тогда великий шейх, как и ряд других властителей дум мусульманского мира, обрушился на тех, кто захватил русскую школу?

Как массовое убийство в Беслане отличается от любого другого массового убийства, совершенного во славу злобного божества последователями злобного лже-пророка? Каждый раз, когда террористы убивают «неверных», мусульманская пропаганда возводит их на пьедестал, как героев, и призывает молодежь следовать их примеру. Почему в этот раз мусульманская пропаганда осудила убийц?

До сих пор, мусульмане рассматривали каждое преступление как акт героизма, если убийцы, разделываясь со своими жертвами, вопили «Аллаху акбар!» Возможно ли, что проблеск человечности неожиданно проник сквозь многовековые наслоения бесчеловечных уроков ислама?

Если вы можете этому поверить, то вы — первосортный кандидат на покупку Бруклинского моста.

Правда состоит в том, что мусульманские критики мусульманского теракта в Беслане следовали закону своего лже-пророка до буквы, и их осуждение только выдает невероятную степень расизма, присущего их лже-религии. Не понимаете? Сейчас поясню. Город Беслан, ставший сценой недавнего кровопролития, находится в южной части России, которая называется Северная Осетия. Большинство населения Северной Осетии не являются ни русскими, ни христианами. Большинство населения Северной Осетии принадлежит к этнической группе, говорящей на фарси и исповедующей суннитскую версию ислама, что, кстати говоря, объясняет, почему осуждение данного теракта пришло из суннитского Египта, а не из шиитского Ирана.

Вместо того, чтобы убивать «неверных» во славу своего кровожадного идола, мусульмане на сей раз убивали, насиловали, пытали и калечили мусульман, большинство которых было к тому же детьми. Хуже того, террористы знали, кем были из намеченные жертвы. Вот тебе, бабушка, сама знаешь, что…

Во время последнего (к сожалению, не самого последнего) хаджа главный мулла Саудовской Аравии, шейх Абдель Азиз аль-Шейх, в проповеди, которой несколько миллионов паломников внимали живьем, а десятки миллионов их единоверцев — по спутниковой связи, грозно вопрошал:

— Разве это джихад — проливать мусульманскую кровь? Разве это джихад — проливать кровь христиан, нашедших у нас убежище? Разве это джихад — разрушать имущество мусульман?

Все это, конечно, были чисто риторические вопросы, подразумевающие категорически отрицательный ответ. В той же проповеди добрый шейх определил терроризм как убийство мусульман при любых обстоятельствах, в то время как убийства «неверных», совершенные мусульманами, были охарактеризованы как джихад, что автоматически делало их дозволенными, желательными, достойными похвалы и потому заранее санкционированными всеми муллами, имамами, шейхами и аятоллами. Исключение составляют «христиане, нашедшие у нас убежище», т. е. западные специалисты, руками которых создается богатство Саудовской Аравии. Иными словами, когда израильский солдат стреляет в араба, пытающегося пронести пояс со взрывчаткой через пограничный пост, он совершает акт терроризма. Но когда араб взрывает автобус, полный евреев, поезд, полный испанцев, или небоскреб, полный американцев, то этот араб — герой и мученик. Вы думаете, что я преувеличиваю? Подумайте еще раз. Как ни трудно в это поверить, именно так, в самом буквальном смысле, хорошие мусульмане, согласно официальной точке зрения мусульманских властей, должны относиться к «неверным».

То, что произошло в Беслане, будет снова и снова происходить по всему мусульманскому миру: джихад неизбежно обернется против тех, кого он взялся защищать и освобождать. Дело тут не в терроризме. Будь они посильней, они, вместо того, чтобы взрывать себя, просто вошли бы в цивилизованный мир маршем, как немцы не раз входили в Париж. Дело в порожденной исламом бесчеловечной культуре, в которой убийство беззащитных является главным инструментом решения проблем на всех возможных уровнях, от семейных дрязг до международных конфликтов. Вот почему убийства «чести» не практикуются никем, кроме мусульман. Вот почему большинство жертв иракского «сопротивления» это сами иракцы. Вот почему на израильских территориях, оккупированных арабами, царит такое убийственное беззаконие. Вот почему мусульмане с удовольствием смотрят мучительную казнь заложников по телевизору, в то время как мы даже Тимоти Маквея усыпили тихонько, при минимуме требуемых по закону свидетелей.

Вот почему мусульманскую критику мусульманских зверств в Беслане следует принимать всерьез только как еще одну демонстрацию чудовищного мусульманского лицемерия и двойных стандартов.

Кто посеет ветер, тот пожнет бурю. Ничего неожиданного в этом нет.

В 1939 году СССР формально поддержал захватнические планы Гитлера, подписав свой позорный пакт о ненападении с фашистской Германией. Советский народ дорого заплатил за политику своих вождей: два года спустя Гитлер напал на Советский Союз, и в последовавшей за этим Великой Отечественной войне погибло от 25 до 35 миллионов советских граждан. Достигла бы Вторая Мировая война такого разрушительного уровня, если бы Советский Союз не поддержал Гитлера?

С началом войны в Чечне джихад наконей докатился и до России. Президент Путин, униженный серией чечено-арабских терактов, говорит о крутых мерах. Помнит ли он, что это его страна вдохновила, обучила и вооружила арабские режимы и арабских террористов? Понимает ли он, что сегодня граждане России расплачиваются за преступления их вчерашних вождей? Понимает ли он, что ему досталось пожинать бурю, посеянную, удобренную и старательно выхоженную его предшественниками? Готов ли он отказаться от обычной антисемитской, антиизраильской, антиамериканской позиции России? Готов ли он вступить в войну с исламом?

А мы готовы?