Женщина по имени Джонатан Ливингстон

Женщина по имени Джонатан Ливингстон

Обычно я пишу по-английски, а Захар переводит мою писанину на русский язык. На сей раз мы с ним поменялись ролями. Моя предыдущая статья, «2008-й и все последующие годы» вызвала дружный, но не всегда дружественный отклик читателей. Я была готова в ответ разразиться чем-нибудь ядовито-саркастическим. Захар предложил мне, вместо этого, перевести его рассказ, что я с удовольствием и сделала. Он также настоял на том, чтобы я не говорила, что, произойди описанная в его рассказе эпидемия в действительности, да еще в год выборов, она бы неизбежно привела к сокрушительному поражению Демократической партии.

Вот я и не говорю.

Яшико Сагамори

Захар Либерберг

Консерваторы — это люди, которые хотели бы изменить все к лучшему, но не могут, потому что знают, что всякое изменение неизбежно обрастает непредсказуемыми побочными явлениями, которые в конце концов превзойдут по своим масштабам ожидаемый результат даже в тех исключительно редких случаях, когда этот результат теоретически достижим.

Либералы — это бесшабашные консерваторы.

Когда-то давным-давно я был знаком с молодой, красивой женщиной, защитницей окружающей среды. Она часто говорила:

— Как было бы прекрасно, если бы у людей были крылья и они могли бы летать, как птицы! Тогда мы бы навсегда избавились от этих ужасных, шумных, загрязняющих воздух самолетов.

Все соглашались:

— Какая блестящая идея!

У моей знакомой был друг, скептик. Скептика одолевали сомнения:

— Как рекреация, — говорил скептик — это, пожалуй, превосходит серфинг. Однако как транспортное средство…

— Это не рекреация и не транспортное средство, — прерывала она его. — Это — новый образ жизни!

— Не надо упускать из виду соображения безопасности, — не унимался скептик. — Что если вы налетите на линию высоковольтных передач?

— Откуда там возьмутся линии высоковольтных передач? — парировала она. — Зачем нам они?

— Но вам же будет нужно электричество? — слабо сопротивлялся скептик, предчувствуя близкое поражение.

— Электричество? Для чего?

— Ну, я не знаю. Отапливать дома зимой…

— Ах вы, чудак! — торжествуя, восклицала она. — На зиму мы будем улетать в теплые страны!

Мы все знаем, чем отличается Америка от любого другого места на земле: в Америке все мечты сбываются.

Однажды утром она проснулась раньше обычного от ощущения какого-то смутного неудобства. Ей понадобилось пара минут, чтобы понять, что произошло: за ночь, во сне, у нее чудесным образом отросли крылья.

Она встала с постели и подошла к зеркалу. Крылья были огромны. Их верхний край складывался у нее над головой. Концы почти доставали до пола. Перья были белее снега. Она выглядела, как ангел. Она и чувствовала себя, как ангел!

Она решила принять побыстрей душ, перекусить на скорую руку, и отправиться в свой первый полет.

Она сделала шаг и концом крыла смахнула на пол лампу с тумбочки у кровати. Стараясь не наступить на осколки, боком, чтобы больше ничего не разбить, она прошла в ванную.

Ванная комната была мелковата даже для бескрылых людей, и она с трудом исхитрилась протиснуться в дверь. Внутри она быстро обнаружила, что сесть на унитаз она больше не может. Ей пришлось мочиться себе под ноги, стоя в ванне. Это было очень противно, и ей вдруг пришло в голову, что она, возможно, еще не готова к некоторым проблемам, с которыми ей вскоре придется столкнуться.

Душ освежил ее, но вода просочилась под перья, произведя совершенно омерзительное ощущение. Намокнув, крылья отяжелели, и все ее попытки вытереть их полотенцем ни к чему не привели. Она чувствовала, что могла бы легко стряхнуть воду с крыльев, но в ванной для этого просто не было места. Ей пришлось простоять в ванне больше часа, дожидаясь, пока с крыльев перестанет капать вода.

Пока она смогла наконец выйти из ванной, она успела по-настоящему проголодаться. Тем не менее, она решила подождать с завтраком. Куда важнее было найти способ воспользоваться туалетом — и чем скорее, тем лучше, так как далеко не все можно было сделать стоя в ванне. Стараясь поддержать свой оптимизм, она сказала себе, что еда сделала бы ее более тяжелой, что неминуемо осложнило бы ее первый полет.

Она думала о полете без всякого страха. Ей хотелось поскорее выбраться наружу и взмахнуть крыльями. Проблема состояла в том, что она была совершенно голой. До нее вдруг дошло, что ничего из того, что она надевала на верхнюю половину тела, включая даже лифчики, ей больше не годилось.

С трудом натянув трусики, она погрузилась в раздумье. Она не могла ни сесть, ни лечь, а думать, стоя на ногах, стараясь при этом не шевелить крыльями, чтобы опять чего-нибудь ненароком не разбить, было чересчур утомительно. Ей впервые пришло в голову, что показаться на люди с крыльями за спиной, не говоря уж о голой груди, было бы, в общем, довольно-таки неловко.

К тому же ей очень хотелось в туалет. Она поняла, что ей необходимо как можно скорее выбраться наружу. Все остальное могло подождать.

Она открыла окно, с трудом, роняя перья, протиснулась наружу и встала, балансируя, на узком карнизе.

Под ней лежала темная, замусоренная улица. Над ней простиралось яркое голубое небо. В окне напротив стоял человек с сигаретой и смотрел на нее без малейшего интереса.

Возле самого ее лица протрещал крыльями голубь. От неожиданности она отшатнулась, прижав свои крылья к стене. В ответ крылья рефлекторно распрямились, и без малейшего усилия столкнули ее с карниза.

Она понеслась вниз, но прежде чем она успела испугаться, ее крылья развернулись в воздухе как бы сами по себе, как паруса сказочного корабля, и легко понесли ее через узкий просвет между домами вверх, вверх, прямо в бескрайнее небо. Придя в себя от потрясения, она обнаружила, что парит высоко над городом. Она ощутила прилив невозможного счастья. Это было лучше, чем секс. Это было лучше, чем все, что она могла вообразить.

Конечно, она не могла летать со скоростью самолета, но ведь теперь ей было некуда торопиться! Впервые в жизни она почувствовала себя свободной — свободной, как птица!

И она улетела. Больше ее никто никогда не видел.

Несколько дней спустя кто-то уведомил полицию, и некоторое время ее разыскивали, но так никогда и не нашли. Хорошо еще, что она жила одна и не имела близких родственников.

Я рассказал эту невероятную историю приятелю. К моему удивлению, он поверил мне сразу же. Он сказал:

— Обидно, что это так окончилось. Идея была неплохая…

В течение месяца он бесследно пропал.

Я пробовал делиться этой трагической историей с другими знакомыми. Большинство мне, конечно, просто не верило. Но некоторые приходили в восторг с самого начала, когда я рассказывал им о неосуществимой идее крылатого будущего. Им нравилась эта идея.

Как правило, их внимания не хватало, чтобы дослушать до конца, до необъяснимого бесследного исчезновения жертв этого странного поветрия. В течение нескольких недель они сами исчезали без следа.

Иногда проносились слухи о каких-то случайных, мимолетных встречах при более чем странных обстоятельствах, но к таким слухам трудно было отнестись серьезно.

В каком-то смысле, новые исчезновения дали мне повод порадоваться за нее: по крайней мере, она теперь была не одна.

Для всего остального мира эти исчезновения так навсегда и остались тайной, и я — единственный, кто знает их секрет. Секрет этот удивительно прост: когда Бог дает вам птичьи крылья, они всегда приходят в комплекте с птичьими мозгами. Невозможно иметь одно без другого. А даже у очень больших птиц мозги удивительно малы. Как правило, слишком малы для решения самых обыкновенных проблем, преодолеваемых по многу раз в день самыми обыкновенными, совершенно бескрылыми людьми. Чаще всего слишком малы, чтобы даже просто понять, что проблема существует.

Судя по огромному количеству экскрементов на улицах, их собралась порядочная стая. С научной точки зрения, мне представляется особенно интересным тот факт, что по виду и запаху их помет практически неотличим от обыкновенного человеческого говна.