Синдром обезглавленной лягушки

Синдром обезглавленной лягушки

Одним из направлений разрушительной деятельности «Коммунистов России» было их стремление не допустить передачу земли в частную собственность. В самом деле — «частная или личная собственность на землю», как указывал в свое время В. И. Ленин, «ежемесячно, ежечасно и ежеминутно порождает капитализм». Поэтому у коммунистов имеются серьезные основания для тотального сопротивления частному землепользованию. Хотя эти основания носят характер неэкономический, вернее — внеэкономический, и покоятся исключительно на их собственном идеологическом базисе. А свой идеологический базис коммунисты, как известно, и не хотят и не могут изменить.

В этом отношении они отличаются от своего вождя и учителя, который в соответствующие моменты, под неумолимым давлением реальных обстоятельств, умел наступить на горло собственной песне, вызывая болезненное недоумение своих единомышленников. Так было при заключении Брест-Литовского мира и, что особенно важно для нашего случая, так же было при объявлении новой экономической политики, которая законодательно закрепила право на частную собственность и на частное производство в определенных пределах.

Даже самые отчаянные противники частной собственности на землю вряд ли выступали на съезде с позиции только собственного неведения. Временами их выступления отличались такой недобросовестностью, что вся позиция этой группы становилась достаточно уязвимой.

Так, несмотря на неоднократные и четкие заявления о том, что разработанные проекты законов отнюдь не заставляют крестьян насильно покидать колхозы и совхозы, а лишь предоставляют право это сделать тому, что захочет, «Коммунисты России» в разных вариантах, как бы пропуская это мимо ушей и исключая из своего сознания, продолжали упорно и бессмысленно твердить, что речь идет о насильственном уничтожении колхозов и совхозов. Но ведь это не Верховный Совет 48-го года и не газета «Правда» 51-го! Очевидную ложь сегодня разоблачают с документами в руках. Но никакие доводы не помогают. Снова и снова, по второму, по третьему, по двадцатому кругу слышим мы обвинения в том, что демократы насильственно уничтожают колхозы и совхозы. Но ведь этот заведомо лживый тезис для чего-то и для кого-то нужен?

Опираясь на данное измышление, можно переходить к следующим виткам грубой демагогии. Например, один из депутатов подал сигнал к искусной манипуляции теми фундаментальными ценностями, которые извечно хранятся в душах людей. Земля-де насильственно отторгается от народа, в общественной собственности которого она находится. Ее будут продавать и покупать. Но для крестьянина земля как мать — можно ли торговать собственной матерью?

Интересно представить себе, как выглядели бы подобные рассуждения применительно к тем западным фермерам, которые свободно продают и покупают землю и при этом создают водопад изобилия, беспокоясь лишь о том, куда девать излишки сельхозпродукции? Впрочем, эти люди не смогли бы оскорбиться, потому что просто не поняли бы «Коммунистов России» с их бесплодными, высокопарными рассуждениями и крайне низкими результатами.

Или другой пример демагогического манипулирования, когда щипок приходится на другую струну: раз государство всю жизнь отбирало продукты труда у колхозников, то теперь нужно сделать в какой-то мере наоборот, и тогда все будет хорошо. Этот более тонкий прием требует обстоятельного анализа. Прежде всего нужно спросить подобных ораторов: кто же конкретно на протяжении нескольких десятилетий столь беззастенчиво грабил колхозы и совхозы? Ведь государство — понятие не абстрактное, а в нашем случае — более чем конкретное. Не та ли это чиновничья общность, которую сегодня на съезде представляют «Коммунисты России»? И можно ли их назвать первопроходцами, если представляемая ими организация в лице партийных и государственных органов страны то и дело выдвигала самые замечательные рецепты по повышению благосостояния народа? Эти рецепты подкреплялись неслыханными государственными субсидиями и грандиозными организационными мероприятиями (во имя торжества политической сути рецепта!)

Все они, будучи экономическими уродами, неизбежно терпели позорный крах. Это и поголовный переход на сою, описанный еще Ильфом и Петровым, и ставка на кроликов, которые, бешено размножаясь, буквально завалят нашу страну мехом и мясом. Это и невиданная мелиорация, разрушившая в итоге целые сельскохозяйственные регионы, и химизация, основательно испортившая воду и почву, и кукурузомания, и восхитительные агрогорода, и подъем целины с невероятными вложениями и мизерной отдачей. Различные разукрупнения и укрупнения хозяйств, подчинение и переподчинение, открытые и закрытые комплексы, подъем разваленного ими же Нечерноземья и высокие дали Продовольственной программы… И все это — от тюремного срока за колосок или насильственного выхода всех ученых, врачей, учителей и т. п. на поля до вариации на тему агропрома — в равной мере оказалось экономической бессмыслицей, привело к полному банкротству, когда долг сельскохозяйственного сектора государственному банку значительно превышает всю его недвижимую собственность. И теперь эти «первопроходцы» пытаются заморочить голову еще одним рецептом. Даже это, далеко неполное, перечисление указывает со всей очевидностью, что речь идет о бесконечности: n + 1… =

И сегодня в эту формулу, которая не имеет конца, они пытаются вставить еще одну бессмысленную единичку: списать очередные долги колхозам и совхозам и тут же вложить (в который раз!) крупные средства в очередной подъем сельского хозяйства. Точнее, не в сельское хозяйство (это привычная оговорка), а в те уродливые управленческие структуры, которые по природе своей неэффективны, сколько ни вкладывай в них.

В связи с этим вспоминается выступление одного из депутатов, который согласился поддержать сельских тружеников, списать колхозные долги, но при одном условии: если «будет проведена глубокая реформа», ибо в противном случае, по мнению этого депутата-рабочего, любые капиталовложения в деревню будут омертвлены на сей раз так же, как и ранее.

Удивительное дело — мнение рабочего человека поразительно совпало с мнением президента Буша, а также глав европейских государств и Японии, которые были бы готовы выделить колоссальные средства для спасения советской экономики и во имя стабильности нашего Союза, однако при одном условии — если эта экономика будет радикально реформирована. В противном случае, опасаются западные и восточные партнеры, вложенные ими средства просто канут в бездну. И то обстоятельство, что простой рабочий человек и лидеры промышленно развитых государств независимо друг от друга приходят к одному выводу, говорит о том, что идея кардинальной реформы советской экономики совершенно очевидна.

Писатель Травинский, творчеством и жизнью своей тесно связанный с деревней и, к сожалению, не доживший до наших перемен, проанализировал незагадочное явление неэффективности советского сельского хозяйства. Свой анализ он направил в «Литературную газету», которая имела мужество (по тем временам — 1977 г.) опубликовать это его исследование. Основываясь на данных государственной статистики, писатель показал, что личные приусадебные участки составляют в стране лишь 1,6 % пахотной земли. Следовательно, на долю общественного сектора приходится 98,4 %. Если бы 1,6 % приусадебной земли давали 1,6 % сельскохозяйственной продукции, то даже и в этом случае не имело никакого смысла устраивать коллективизацию, разумеется, с чисто экономической точки зрения. На самом же деле 1,6 % частной земли дает 32 % (!) валового сельскохозяйственного продукта, а остальные 98,4 % общественной земли — соответственно лишь 68 %. Если сделать сравнительный пересчет, то окажется, что производительность труда на собственном поле в 29 раз выше, чем на общественном. И это при том условии, что на общественных полях задействованы миллионы лошадиных сил могучей сельскохозяйственной техники, а на собственном участке — только руки хозяина. В общественное поле вложены многомиллиардные субсидии, а на частном — только скудные рубли из собственного бюджета. На общественные поля приезжают помочь колхозникам миллионы горожан. Работа на общественном поле стимулируется Золотыми Звездами Героев, прославляется могучими рупорами государственной пропаганды. А к работе на собственной земле многие годы относились с оттенком классового презрения.

И вот при таком, казалось бы, неравном соотношении сил и средств частное землепользование одерживает фантастическую победу, демонстрируя производительность труда значительно более высокую по сравнению с общественным землепользованием. И что самое интересное, и на одном и на другом участке работают одни и те же люди. Вот уж поистине безупречно поставленный грандиозный эксперимент от Кронштадта до Владивостока, «от финских хладных скал до пламенной Колхиды».

И ведь ни в одной стране мира до таких истин невозможно докопаться, поскольку многоукладная экономика в конце концов перепутала бы все выводы. В любом случае чистый эксперимент не получился бы, и не вышел бы такой убедительный результат. В связи с этим я вспоминаю классический опыт на втором курсе медицинского института, когда мы изучали рефлексы спинного мозга у лягушки. Пока это земноводное животное с головой — никто не может поручиться за чистоту спинального рефлекса, ибо влияние головного мозга путает результаты. Но стоит ей отсечь голову (а лягушка некоторое время может жить и без головы), как остаются в чистом виде только рефлексы спинного мозга, которые можно четко проанализировать и зафиксировать.

Подобная методология имеет место и в нашем эксперименте, который исторически, увы, состоялся. Страна десятилетиями была уподоблена обезглавленной лягушке. Частная собственность и рыночное хозяйство были отсечены, и появилась уникальная возможность сравнить радикально очищенное от капитализма общественное хозяйство с крошечными приусадебными участками, на которых остаточная личная собственность сохранилась в виде государственного курьеза. И пусть все другие народы и следующие поколения советских людей низко поклонятся нам — свидетелям и участникам этого чудовищного эксперимента, который предостережет от будущих утопий.

Итак, результаты уже получены, они общеизвестны, и поэтому, с точки зрения массового потребления и здравого смысла, эксперимент следует закончить. Разумеется, не прибегая при этом ни к какому насилию, не опираясь на призыв Зиновьева «Железной рукой загоним человечество в счастье», а предоставив его участникам самостоятельно и свободно сделать собственный выбор. Почему же ораторы из числа «Коммунистов России» упорно этому противятся, всячески подменяя очевидное невероятным? Ответить на этот вопрос нам поможет Маркс, и вряд ли «Коммунисты России», как и коммунисты всего остального мира, сочтут возможным его оспаривать.

Итак, наши ораторы защищают собственную власть, в основании которой покоится их частная собственность на государственное имущество. И ошибаются те высокопоставленные особы, которые полагают, что их частная собственность исчерпывается лишь их личной собственностью. На самом деле им в этой стране принадлежит все, начиная от весомых материальных ценностей и кончая гласными и негласными привилегиями и распределителями.

Организация и уклад их жизни, однако, построен таким образом, что власть имущие чиновники владеют своей собственностью, к сожалению, лишь временно. К сожалению, потому что именно ограниченная во времени собственность формирует худший вид собственника-временщика, которому нет смысла заботиться о сохранении и приумножении собственности, но есть прямой резон хищнически ее потреблять. И здесь заключена главная причина совершенно немыслимых, с точки зрения логики, разорительных проектов, которые приносят сиюминутный административный успех и сопровождаются варварским уничтожением природных и человеческих ресурсов.