Вашими молитвами / Искусство и культура / Художественный дневник / Балет

Вашими молитвами / Искусство и культура / Художественный дневник / Балет

Вашими молитвами

/  Искусство и культура /  Художественный дневник /  Балет

«Жизель» в Михайловском театре

Главный романтический балет открывал сезон, и театр, конечно, рисковал: в идеально выстроенной «Жизели» не скроешь состояние слишком хорошо отдохнувшей за лето труппы. Но кордебалету в этот вечер многое прощалось, и вот почему. Михайловский театр припас для нового сезона новых звезд, прямо сейчас составивших сенсационную пару. Ее лучшая половина — прима Берлинского Штаатсбалета. Полина Сeмионова. А сильная — премьер Американского театра балета Марсело Гомес. С сентября этого года они получили статус приглашенных солистов Михайловского.

Очевидно, что Михайловский театр снова удачно подсуетился. Не успел еще забыться прошлогодний скандал с переманиванием из Большого ведущей пары Осипова — Васильев, как в его балетной труппе опять звездное пополнение самого высшего качества. Десять лет назад самую талантливую выпускницу Московской академии хореографии собирались звать к себе и Большой, и вроде бы даже Мариинский, но худенькая девчушка, которой еще не исполнилось 18 (в ту пору принимать решения ей помогал папа), неожиданно рискнула. И выбрала Берлинский Штаатсбалет, куда ее пригласил знаменитый Владимир Малахов. Он посулил девочке быстрое продвижение в примы, обещание сдержал, но ведь и девочка, надо сказать, оправдала все надежды. И даже больше. Образцовая «классичка» от природы (с удлиненными линиями и прекрасной стопой) и с классической же выучкой, за десять лет в Европе она не только перетанцевала классику. Семионова ввязывалась в проекты без гарантированного художественного результата и в итоге выигрывала: сегодня она может танцевать современную хореографию так же качественно, как и классику, из-за которой на нее и делали ставку. В итоге получилось, что и ее классические партии, та же Жизель, получили завидный бэкграунд.

В этой Жизели была редкая женственность и кантилена, которую принято называть славянской. Техническая легкость, но без всякой бравады. Даже сцена сумасшествия, которую абсолютное большинство отечественных балерин ведет на надрыве, была сдержанной, почти аскетичной. Мысли в голове вертелись непатриотичные: останься потомственная москвичка на родине, и ждать бы ей рольку подружки Жизели несколько лет. А она прыгнула на десять лет в Европу, как тот Иван в котел с кипятком, и вернулась в ранге международной звезды, всеми любимой, универсальной и уникальной.

Конечно, граф Альберт рядом с ней померк. Бразилец по рождению и принц по внешним данным, он никак не мог управиться со своими специфичными манерами страстного юбочника, записного мачо и ни разу ни графа. Но во втором действии Марсело Гомес смог себя реабилитировать прекрасными верхними поддержками (даже не упомню, когда последний раз такие видела) и, как ни странно, молитвой. Подойдя к могиле Жизели, он таким естественным жестом сложил руки, что стало понятно: парень из католической страны, и этому жесту его в малолетстве обучила мама.

Но вообще-то парадокс с этой «Жизелью». Петербург начал ее танцевать через год после парижской премьеры, с 1842 года, и танцевал практически непрерывно, даже когда этот балет совсем в мире позабыли. А сейчас свежие, до кома в горле пронзительные трактовки старой истории воплощают люди с громадным опытом мировой сцены. Лучшая в балете романтическая история любви — она для всех одна.