Поэзия
Поэзия
Cовместный проект "Невский проспект"
Поэзия
Евгений КАМИНСКИЙ
Пророк
А.К.
Жизнь обрастала складками барокко,
на площадях бесчинствовал порок…
А лирик в чистом рубище пророка
поплёвывал уныло в потолок.
Имело ль смысл витийствовать с балкона,
предсказывая толпам времена,
что истину поставят вне закона
и числами заменят имена?!
Уж он-то знал, в безбожной Ниневии,
хоть внемли тьме, хоть немоте внемли,
а жизнь давно есть форма анемии,
и вкуса не имеет соль земли.
А во дворе в картузе птицелова
пастух, свистя, пускал под нож овец…
Молчал пророк и всё не мог на слово
заветное решиться наконец.
Он думал: ну на что ещё годится
пророк, открывший рот, как не на смерть?!
И даже не глядел прохожим в лица,
самим собою быть боясь посметь.
Он был способен только на мычанье,
когда ему от имени толпы
вручали статуэтку за молчанье
порока бесноватые столпы…
Он чувствовал, что скоро быть потопу,
и маялся: не время ли ему
по-тихому отчаливать в Европу,
где выше слова ценят тишину?
Где с совестью не будет той мороки,
не рявкнет чернь, какого, мол, рожна,
где попросту не водятся пророки,
поскольку правда мёртвым не нужна.
* * *
Легло на бездорожье
луж мартовских стекло.
Уже деревья с дрожью
предчувствуют тепло.
И птиц гремит орава,
и лёд уходит вспять,
и неудобно, право,
на тяжкий крест пенять…
Стоишь нелепый, бывший,
всему вокруг чужой,
как мамонт, переживший
в ознобе мезозой,
тот, что по крайней мере
готовится уже
мучительного зверя
смирить в своей душе.
Над «i» поставить точки
и всё отдать – бери! –
за хилые цветочки
цыганке из Твери,
за маленькое чудо
гранита над Невой,
ведущего отсюда
до Истины самой.
* * *
Промыслом Божьим мы живы пока
на местах.
Что же тогда лезет в душу с утра
Росгосстрах?!
Что за богатства он еле сводящим концы
нагло сулит, набиваясь в родные отцы?!
Мерзости это. Грешно наживаться на том,
кто без того здесь живёт бессловесным
скотом,
стыдно кому и кого по причине такой
нет в золотом миллиарде отдельной строкой.
Тот, кто согласен, до смерти считаясь рабом,
право не гнуться своим отработать горбом,
делать две нормы под родины взглядом косым,
лишь бы хозяин – Иосифа-плотника Сын…
Можно терпеть, стиснув зубы, пока
Росгосстрах
сеет в мозгах твоих рабский мучительный
страх,
только бы плотника Сын, появившийся вдруг,
глядя в глаза, прошептал: «Всё, не бойся,
мой друг!»
Дом
Медленно летит стальная «баба»,
и душа сжимается: «Не на…»
но по взмаху грозного прораба
с тяжким вздохом падает стена,
открывая улице бесстрастно
всю изнанку жизни напоказ:
полосатый окорок матраса,
абажур, корыто, керогаз…
«Баба» печь холодную обрушит,
шваркнут чугуны по полу – вжик!
Выпорхнут чумазые их души
в небо, и ощерится таджик.
Гастарбайтер жалости не знает
к пережиткам прошлого, зане
тот, кто здесь не строит, а ломает,
тот ценим на родине вдвойне.
На чужбине люду пожилому
этому куда как не вперёд?!
Кто умеет резать по живому,
тот последним, истинно, умрёт.
Дом лежит: зияют раны окон…
зоркостью ордынца знаменит,
гастарбайтер зрит орлиным оком,
как стекло на сколах кровенит.
Как, уже землистого оттенка,
словно насмерть раненный в живот,
шевеля обоями на стенке,
дом ещё мучительно живёт.
Прокомментировать>>>
Общая оценка: Оценить: 0,0 Проголосовало: 0 чел. 12345
Комментарии: