VII.

VII.

Приглядевшись, вы понемногу научитесь по разным приметам различать во всякой, французской ли, немецкой ли общедоступной и безрадостной пустыне коллективизма оазисы той жизни, ради которой банковские клерки сбегают со сбережениями своих клиентов, достоевские просиживают день и ночь за рулеткой, а натуры менее уравновешенные устраивают государственные перевороты. Вполне возможно, что это - очередные миражи, но вам они по-прежнему кажутся на редкость реальными, особенно вон тот, за высоким забором, еле различимый в июньском мареве Ривьеры.

Все эти видения даже самого терпеливого гражданина могут заставить бросить любимую работу и заняться, наконец, настоящим делом: изворачиваться, интриговать, лезть из кожи вон, мошенничать, юродствовать, красть и даже молиться по ночам, но только не ходить на службу. Чужая роскошь сделает из вас подлинного производителя общественных полезных ценностей - предприимчивого и решительного, инициативного и оборотистого, энергичного и азартного - а не пушечное мясо современной демократии. Вы увидите, что политика - это не просто искусство жить в большом современном городе и не только «конкурс красоты для уродов», по выражению Гора Видала - и уж тем более не набор благопристойных правил на все случаи жизни. Политика - это судьба, как говорил Наполеон: повседневный приватный риск, кропотливый труд, единственный, который во все времена оплачивался не милостыней зарплат, а излишеством, роскошью, то есть точным наблюдением, возвышенным чувством и редким умозаключением, поскольку настоящая, подлинная роскошь - это всегда редкость, дар, произведение искусства и никогда не товар фабричного производства.

Такие вещи хорошо узнавать именно в стране, в которой присутствие двух начал - массового и индивидуального - настолько ощутимо, что это было некогда географическим фактом. Как писал в своих воспоминаниях Раймон Арон: «Я приехал в Германию и понял, что такое политика».

Двойственность, до сих пор присутствующая не только в местном сознании, но и в местной налоговой системе, до сих пор заставляющей граждан бывшей ФРГ материально поддерживать своих компатриотов с востока, говорит вам о том, что вы, помимо Германии, находитесь еще и в Европе. Особенно наглядно это можно увидеть именно в Кельне. Первый канцлер ФРГ Аденауэр говорил, что Европа начинается на западной стороне Рейна, и это - чистая правда, потому что именно там, в нижней Германии, на левом берегу реки, если смотреть вниз по течению, заканчивалась некогда Римская империя. Город Кельн, название которого происходит от латинского слова «колония» - Colonia Claudia Ara Agrippinensium - и который в шестидесятых годах (не прошлого столетия, а нашей эры) побывал даже столицей империи, до сих пор разделен на две легендарные части. Сменив жилье и перебравшись с правого берега на левый, вы покидаете, наконец, варварскую территорию и попадаете прямо в Рим.