ВОЗВРАЩЕНИЕ В ВЕЧНЫЙ ГОРОД

ВОЗВРАЩЕНИЕ В ВЕЧНЫЙ ГОРОД

Когда в XIII столетии Европа стала пробуждаться от многовекового сна варварства, ее путь в цивилизацию был во многом предопределен. Ее общественные институты, искусство и архитектура, ее философская мысль восходили к единому образцу – великой Римской империи, простиравшейся некогда на трех континентах.

Это был даже не выбор, а судьба, потому что от наследия античной Греции европейский Запад был практически отрезан османским нашествием, и, хотя Аристотель сумел вернуться окольным путем, через мавританскую Испанию, знание греческого языка долгое время было редкостью, достоянием ученых чудаков, тогда как латынь, сколько ни зови ее мертвой, оставалась живым языком, разговорным и письменным. На латыни писал Данте, первый великий поэт Запада, используя ее парадоксальным образом для защиты литературного употребления «народной речи». Но и в своем итальянском шедевре в проводники по кругам ада он выбрал себе Вергилия, коронованного королем поэтов, а о Гомере Данте знал только понаслышке. Великий Палладио почти единолично основал архитектуру Возрождения по римским образцам, оттеснив в прошлое доморощенную готику. Короли и императоры в своих попытках объединить Европу с самого начала возводили в идеал Рим Августа и Константина, и эта Священная Римская империя, под конец уже сугубая фикция, была отправлена в отставку только Наполеоном.

Американские отцы-основатели, создавая уникальное государство нового типа, то и дело обращали взгляд к берегам Тибра. Конституция США вобрала в себя некоторые детали государственного устройства римской республики, описанного греческим историком Полибием. Свое государство основоположники неизменно именовали «республикой» – не в современном стертом смысле слова, а в буквальном латинском, «общее дело». Верхняя палата парламента получила название сената, а здание, в котором этот парламент заседал, назвали Капитолием. Каждый, кто посетил столицу США, помнит ее величественный ампир, одну из поздних модификаций римского архитектурного стиля.

Однако с конца XVIII века, как раз тогда, когда Наполеон выметал с континента прах Священной Римской империи, ее реальная предшественница и духовная вдохновительница стала постепенно терять свои родительские права. Европа решила задним числом поменять себе предка и выбрала на эту роль античную Грецию. Майкл Линд, автор эссе в журнале Wilson Quarterly под названием «Второе падение Рима», пишет об этом с сожалением, даже с ностальгией. Эту ностальгию я в какой-то степени разделяю.