АННА

АННА

В романе британского писателя Дэвида Лоджа «Академический обмен» описывается игра под названием «самоуничижение», нечто вроде «высоколобой» версии всем знакомой игры в «правду». Участники по очереди называют книги, которые они не читали. Соль заключается в том, что за каждого из присутствующих, прочитавшего названную вами книгу, вам присуждается по очку – чем постыднее признание, тем выше выигрыш. В описанном случае побеждает американский профессор, признающийся, что не читал «Гамлета».

Редакция известного сетевого журнала Slate, который издает компания Microsoft, решила сыграть в эту игру с видными американскими литературными критиками и журналистами, и, хотя смирение некоторых обошлось им явно недорого, вроде признания, что до сих пор не читал «Псалмы» на иврите, многие сыграли честно. В числе главных камней преткновения – такие светочи школьных программ, как Диккенс, Готорн, Мелвилл, сестры Бронте и Джордж Элиот, а также Сервантес, Стендаль и Пруст, но на первое место решительно вышла «Анна Каренина».

В порядке наказания редакция поручила выигравшим прочитать упущенное и обсудить в рубрике «Книжный клуб», которая, как и пристало сетевому журналу, представляет собой обмен сообщениями электронной почты. «Анна Каренина» досталась кинокритику газеты New York Times Энтони Скотту и сотруднику редакции журнала Weekly Standard Кристоферу Колдуэллу. Впрочем, когда дискуссия уже началась, выяснилось, что Колдуэлл «пострадал» невинно, из-за перебоя в электронных коммуникациях: он не только читал роман, но даже, будучи студентом, прослушал курс по творчеству Толстого.

Рассказать об этом эпизоде и о том, во что он вылился, я решил не в порядке курьеза – видит Бог, список скелетов в моем собственном шкафу достаточно обширен, его хватит не на одно унижение. Но «Анна Каренина» в нем не числится – напротив, она принадлежит к тем немногим книгам, которые я почти обречен регулярно перечитывать, хотя с последнего раза уже миновали долгие годы. Скорее всего, в данном случае мной движет общее наше желание разделить удовольствие, в котором, впрочем, нет ничего альтруистического: речь ведь идет о дележе, в котором собственная доля не убывает, обычно о книге или фильме, а не о сумме денег. И чем дальше от нашего угол зрения, которому мы подвергаем любимое произведение, тем, в принципе, поучительнее извлеченный из него урок.

Я, пожалуй, опущу неизбежные изъявления восторга, хотя в них-то и заключена главная доля радости: реакция искушенного читателя на первое свидание с шедевром, который нам скармливали в школе как лекарство. Один восторг мало чем отличается от другого – лучше перейти к мнениям. Энтони Скотт закономерно сравнивает роман Толстого с другими известными книгами с женским персонажем в центре: «Женским портретом» Генри Джеймса и «Мадам Бовари» Флобера. Судя по всему, «Женский портрет» – любимая книга Скотта, и тем не менее он вынужден признать, что «Анна Каренина» – «просторнее, величественнее, полнее». Что же касается Флобера, то он предсказуемо меркнет, как самая мощная лампа с наступлением дневного света.