СЛУЖБА
СЛУЖБА
Академия Фрунзе. Здесь учился взахлеб. Первый с уборщицами приходил, с дежурными последним опечатывал аудиторию.
Преподаватели - участники Великой Отечественной войны. Я пришел в академию с должности командира батальона. Мне казалось, что знаю я уже много. Мог организовать марш, бой, работать с людьми, научить их стрелять, водить. Но академия учила думать. Тетради, исписанные здесь, путешествовали потом вслед за мной по секретным отделам тех частей, куда меня назначали.
Окончил академию с золотой медалью, получил полк. На комиссии просил отправить меня на Камчатку. Кадровик зарычал: «Дали полк - детей под мышку и бегом по шпалам!» Такя оказался в Чапаевской дивизии Киевского военного округа.
Знаний, полученных в Академии Фрунзе, хватало на полк, дивизию. Ни разу за службу меня не посылали ни на какие курсы.
Хотя дивизию получил случайно. Вообще, если оглянуться, вижу, как велика была в моей службе, да ив жизни, роль случайности. Ведь случайно же попал в суворовское, случайно моряком не стал. Была, конечно, косточка армейская, наследственная, и мне трудно сказать, где бы я еще, кроме армии, пришелся, но ведь обстоятельства не по моей воле складывались. Случайно. Так же случайно стал после окончания академии и комдивом. Дважды танки дивизии, где я был заместителем комдива, отправлялись в Египет, и оба раза командующий войсками округа звонил моему командиру в тот момент, когда того не было у телефона. Попадал на меня. Спустя некоторое время снимают комдива и направляют куда-то советником. Встает вопрос: кого вместо него ставить? Тут командующему говорят: «Да вот, Макашов, по сути, уже два года этой дивизией командует». Аони сам в этом дважды имел возможность убедиться. Назначили меня.
Раз случайность, два случайность, но нужно и умение. Да и Бог помогал.
Дивизией командовал четыре года. Стояли в Конотопе, славянском городе, а дивизия у меня как на подбор - мусульманская. У нас вообще армия была большей частью именно мусульманская. Представители Средней Азии, Закавказья, Кавказа. Это как с 60-го года появились в продаже мебельные гарнитуры, так и перестали наши бабоньки рожать... Деньги стали не на детей тратить, а на гарнитуры. А мусульмане - рады стараться. Я с ними еще в Ташкенте, на последнем курсе общевойскового, общаться начал, тогда же и Коран прочитал.
В округе мою дивизию называли «Дикой дивизией». Дикая (туземная) дивизия из исторического прошлого России состояла из полков: Дагестанского, Ингушского, Кабардинского, Татарского, Чеченского, Черкесского. Командующий войсками округа генерал армии Герасимов говорил, помню: «Всех азиатов к Макашову, он и сам на русского не похож.». Пополнение поэтому в основном было с Кавказа и из Туркестана. Приходилось крутиться, искать нестандартные решения. Политика-то ведь в армии с командира взвода начинается. Лейтенант должен убедить солдат, чтобы служили верно. Что уж о комдиве говорить.
Проводил с офицерами семинары по основам Корана, оркестр наш разучил и играл «Восточный марш». Знаменитого чеченского танцора Махмуда Эсамбаева в дивизию с концертами приглашали.
Разные случаи были: рядовой Мурзагалиев, мусульманин, отказался мыть пол - мусульманину-мужчине, мол, такое не к лицу. Послали письмо домой с просьбой к родственникам обратиться с этим к мулле. Приходит ответ: мулла сказал, что когда мусульманин на военной службе, то он - человек государственный и ему можно исполнять любое дело. Тут Мурзагалиев этот и взялся за ведро со шваброй.
А однажды, когда только начинал командовать, вижу (квартира у меня была с окнами на плац) - идут ко мне начмед майор Ляхов и начпрод Гамм. Рассказывают: пришли представители Узбекистана, отказываются хлеб дрожжевой есть. Кислый. Вижу, Гамм этот (а хитрый был еврей!) стоит, поглядывает на меня, ждет, когда «что же делать?» спрошу. «Ты, - говорю, -Гамм хитрый, я это знаю. Ты ведь обязательно что-нибудь придумал, иначе не подошел бы». Он: «Предлагаю печь пресные лепешки!» Я: «Другому бы не поверил, но ты - Гамм, у тебя, наверное, получится».
Испекли. Солдаты и ели эти лепешки, пока не привыкли к обычному русскому хлебу. А свинину всегда только в виде котлет, с сухарями ее проворачивали. Называли говядиной, на слово «свинья» вообще табу было. Только «чушка».
Под личным контролем старался держать как можно больше дел. В 18.00 каждый день, если не планировались ночные стрельбы, выходил на развод караулов. Этого же требовал от командиров полков. Ведь несение караульной службы есть выполнение боевой задачи. Каждый Новый год я проверял караулы. Мало ли что придумается молодому парню в новогоднюю ночь.
Воевал с шагистикой, бездумной строевой подготовкой. Убежден: нужно, чтобы солдат понял, а не заучил. Шагистика - это прошлое, наследство прусской армии, но. дураков в армии много. Помню, в 4-й армии (Баку) был один из заместителей командующего генерал-майор Шахнович -выводил нашу нахичеванскую дивизию под палящее солнце, испытывал выдержку личного состава. А сам с мегафоном: «Позор! Стоять смирно, не шевелиться! Строевой подготовкой классики марксизма и ленинизма занимались!» Когда я пришел домой, впервые не по принудиловке (прочитать и законспектировать), а по собственному желанию открыл статью Энгельса «Ротное строевое учение». А там совсем нето. С тех пор как вспомню эту фразу Шахновича, так смеюсь.
Конотоп - это еще и выговор за неудачное отмобилизование. О нем ниже. Еще - выговор за самостоятельную смену шасси новых автомобилей для всех средств связи. А через месяц - наградные часы за то, что обеспечил средства связи новыми шасси.
Вообще же за те четыре года в должности комдива не помню ни одного светлого дня. Сплошные командировки, стрельбы, вождение, учения. Когда я поступил в Академию Генштаба, то за полгода на шесть килограммов поправился. Выспался, что ли?
//-- * * * -- //
В Советской Армии было 300 дивизий, из них 30 - развернутых. Остальные - сокращенные различного штата или базы хранения. Личный состав находился в запасе, через определенные промежутки времени призывался на сборы, на учения. Служба в таких частях была для офицеров каторгой. Огромное количество боевой техники, которую надо обслуживать, охранять, держать в постоянной готовности. Кроме того, ведь нужно и личный состав обучать - и кадровый, и запаса, личной подготовкой заниматься, чтобы не отстать от знаний новой техники, новой теории.
Самое трудное в таких частях - отмобилизование. За сутки надо принять 10-12 тысяч людей из народного хозяйства, переодеть, расставить по своим военно-учетным специальностям, вручить оружие. И сразу приступить к боевому слаживанию. Первые трое суток офицеры постоянного состава частей не спали. Если до этого регулярно готовиться, то справиться с задачей было можно. Я - не справился, когда через полгода моего командования дивизией было объявлено по тревоге мобилизационное развертывание. Часть личного состава запаса в этот день (23 февраля) пьянствовала по домам. Не отмобилизовался даже политотдел дивизии. Я получил выговор. Ходил черный. Завидовал тем, кто служит в развернутых частях.
После первого поражения в отмобилизовании дивизии стал нарушать инструкции и приказы. Изучать личный состав запаса не по месту работы или жительства, а в пункте дислокации дивизии. Сумел договориться с секретарями обкомов Черниговской и Сумской областей. Особенно вник в дело и помогал Гринцов Иван Григорьевич (Сумская область). Секретари обкомов - не чета сегодняшним губернаторам. Вникали во все, работали на совесть. Как правило, были настоящими хозяйственниками, а в руках у них был такой мощный инструмент, как партийная власть.
Каждое воскресенье военкоматы привозили в дивизию мужиков, приписанных к батальону или дивизиону. На плацу короткое выступление командира полка, затем изучение документов (военных билетов), следование в парк боевых машин, отработка нормативов на технике (бронетранспортер, орудие, танк). Механики-водители делали два круга на трассе, оборудованной рядом с парком. Обед, подведение итогов, раздача грамот лучшим.
За год таким вот образом сумели пропустить через себя приписников всех боевых подразделений. Чтобы не сбить интерес к делу, сквозь пальцы смотрели на выпивки приписников по окончании занятий. Дело-то добровольное. Спасибо секретарям обкомов. По правилам, автомобили можно снимать с хранения раз в пять лет. Я стал делать это каждые два года. Обкатка на полигоне - 10 км, сразу выявляются дефекты электрооборудования или резинотехнических изделий.
Советская власть давала армии столько боеприпасов и горючего, что только занимайся. Считаю: лучшая забота о людях - это подготовка их к тому, что будет на войне. Надо учиться в мирное время. Было еще три отмобилизования. Ко мне стали приезжать за опытом. Такие дивизии сокращенного состава через три-четыре недели обучения не уступали в боеспособности развернутым соединениям. Главным их достоинством был возраст и опыт людей, призванных из запаса. Отслужив два-три года в армии, такой приписник, поставленный в военкомате на учет по своей военноучебной специальности, после систематических сборов и тренировок показывал хороший результат.
12 июня 1980 года Генеральный штаб внезапно развернул три полка первого штата, три полка второго штата и по шесть отдельных батальонов каждого штата (в моей дивизии было два штата). Вся техника завелась. Вышла, из боевых парков, прошла марш. Представитель Генерального штаба генерал-лейтенант Самоходский ахнул, забрал у меня все мои записки по мобилизационной работе, позвонил командующему округа генералу армии Герасимову и поздравил меня с направлением в Академию Генерального штаба.
12 июня - это день моего рождения.
Академию Генерального штаба окончил с золотой медалью. Диплом и медаль вручил маршал Огарков.
После двух лет Академии Генштаба, вновь отправился в Германию, Магдебург, на должность первого заместителя командующего 3-й ударной армией ГСВГ (Группы советских войск в Германии). Нагрузки оказались не меньшие, чем в бытностью мою заместителем командира дивизии. Всюду поспей, все сделай. Поспевал и делал, набираясь опыта, пока не почувствовал, что готов командовать армией. Вот только эту ступень перейти было непросто. Как правило, на должность командармов людей брали со стороны. Чувствуя, что дальше по службе мне не пробиться, я написал рапорт - и делал это не единожды - о направлении меня в Афганистан как имеющего опыт работы в горно-пустынной местности, о желании «пройти службу в наиболее трудном районе». Кадровики сначала на мои рапорты внимания не обращали, а потом сказали: «Служи там, где служишь, - на командных постах там и без тебя генеральских детей хватает». Оставалось ждать и служить, как умею. Благо было где развернуться: Магдебургский полигон - самый большой в Европе, на нем даже дивизионные учения с боевой стрельбой проводились. Я был ответственным за этот полигон, он был закреплен лично за мной. Видимо, тогда меня и заметило командование группы, да и немцам я, видать, показался. Хорошие отношения были с первым секретарем обкома СДПГ Эберляйном (его отец дружил с Лениным, а сам он в свое время состоял личным переводчиком при Вильгельме Пике и поэтому прекрасно говорил по-русски).
Так что неожиданно для всех, для самого себя, получил армию там же, где служил, в ГСВГ, - 20-я гвардейская Краснознаменная армия (Эберсвальде, ГДР). Уже через три месяца - выговор за состояние техники на учениях. И вот почему: из-за заводского брака постоянно выходили из строя двигатели танков Т-64. Случалось это еще задолго до моего приезда. С командиров рот высчитывали по 800 рублей (по тем временам большие деньги) или наказывали дисциплинарно, обвиняя в «нарушении правил эксплуатации». Стараясь уйти от незаслуженного наказания, ротный командир ставил бракованную машину во второй ряд хранилища и в свое время благополучно уезжал в Союз. Когда на учениях нам приказали вывести по тревоге 100 % всей техники - не вывели. Я, как командарм, получил очередной выговор, а командир дивизии полковник Дорофеев благополучно уехал по замене на Северный Кавказ.
Офицеры справились с задачей: ночевали в танковых парках и жили в командировках на заводе в Харькове. Министр обороны маршал Соколов несколько раз выборочно поднимал батальоны. Но я и доныне уверен, что двигатель Т-64 - неудачный.
Офицеры 20-й армии оценили меня как командира и человека. По разнарядке на XXVII съезд должен был ехать член Военного совета, а коммунисты дважды голосовали за меня, что и настроило членов советов всех армий против Макашова.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.