Голоса за сценой / Искусство и культура / Художественный дневник / Театр
Голоса за сценой / Искусство и культура / Художественный дневник / Театр
Спектакль стал семейным торжеством: режиссер — Юлия Меньшова, партнер героини — Владимир Меньшов. Если бы существовал какой-нибудь театральный «Оскар» и, соответственно, оскаровский комитет, то они могли бы смело и без скандала номинироваться. Более того, во второй раз получить. В этой шутке только доля шутки. Сокрушительные финальные аплодисменты, которым предшествуют тихие всхлипывания в зале, делают бессмысленным любое ворчание привередливых рецензентов. Только праздник могут испортить и публике, и авторам. Да я, собственно, и не хочу оспаривать этот вполне заслуженный успех.
Театралы, безусловно, помнят спектакль «Табакерки» «Любовные письма», поставленный на рубеже веков, где бенефициантами были Ольга Яковлева и Олег Табаков. Ту постановку если за что и укоряли, то только за статичность. Те, кто любил штампы этих замечательных артистов, были счастливы. Кто не любил — фыркал. Нынешний дуэт не упрекнешь ни в том, ни в другом. Владимира Меньшова вообще на сцене мало кто видел, но по киноролям вполне можно предположить, что актер он тонкий. Теперь в этом убедятся. Тот, кто от персонажей Веры Алентовой всегда ждет сходства с культовой героиней фильма «Москва слезам не верит», откроет для себя актрису, палитра которой куда как богаче. И хотя нельзя сказать, что она была не востребована, все же, как и многие, своего недоиграла. Как теперь кажется, Матушку Кураж, например.
Собственно говоря, в победе звездного дуэта никто и не сомневался. С подозрением относились к режиссеру — дебютантке Юлии Меньшовой. Свой первый блин она испекла вполне румяным, во всяком случае, на мой вкус, обыграв многоопытного Евгения Каменьковича, поставившего первый спектакль по этой пьесе.
Пьеса Гурнея, выдержанная в бродвейских традициях, безусловно, выигрышна, но вовсе не самоигральна. Все события происходят за сценой, а мы узнаем о них из писем, которыми Энди и Мелисса обмениваются на протяжении сорока лет. Прежде всего Меньшова пренебрегла ремаркой драматурга, настаивавшего, что пьеса «лучше всего работает, если герои не смотрят друг на друга до самого конца». На этот раз очень даже смотрят, и именно во взглядах и читается история их несостоявшейся любви. Впрочем, как посмотреть, может быть, и состоявшейся. Ведь именно это чувство заполнило их жизни. Не все же, что заканчивается свадьбой, называется любовью. Кстати говоря, восприятие этого спектакля во многом зависит от личного опыта смотрящего. От его человеческих приоритетов будет зависеть, к кому он проникнется сочувствием: к успешному, выбившемуся из среднего класса в сенаторы Энди или богатой девочке Мелиссе, шедшей на поводу своих эмоций, ставшей художницей-неудачницей, алкоголичкой, закончившей жизнь в больнице. Режиссер и актеры по ходу спектакля то и дело меняют оптику. Прочерчивая линии судеб, стараются понять и того и другого.
Сравнивая эту пьесу с другими пьесами «на двоих», а их великое множество, мне почему-то вспомнилась «Варшавская мелодия». Возможно, не почему-то, а из-за некоторого сходства логики поведения нашего совка Виктора и америкоса Энди. Предавая свою любимую и не решившись остаться с ней наедине в Варшаве, он тупо говорил: «Я не один. Я — с группой». Финальные сцены сенатора демонстрируют тот же менталитет. В игре Меньшова мне не хватило здесь горькой оценки. Не исключаю, что я субъективна, но ведь, как и все, воспринимаю спектакль исходя из своего жизненного опыта.
Мария Седых