Опыт пиночетовщины

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Опыт пиночетовщины

11 сентября 1973 года военный переворот в Чили, свергнув правительство Сальвадора Альенде, возвел на трон кровавую диктатуру генерала Аугусто Пиночета. С самого начала идеологами переврота стали латиноамериканские ученики Фридмана – ульралиберальные «чикагские мальчики». В момент переворота уже была готова 500-страничная программа перехода страны к неограниченному «рынку» – так называемый «Кирпич». И все последующие годы Пиночет пытался реализовать рецепты Фридмана, опередив Тэтчер и Рейгана.

А дело было так: Чили, двигаясь по пути смешанной экономики с сильным государственным вмешательством, достигла внушительного уровня благосостояния. Однако доходность главных статей чилийского экспорта – селитры и меди – стала падать. Но дальше надо было решать: как жить дальше? Народ решил, что нужно попробовать совершить ненасильственные социал-демократические преобразования, выбрав в 1970 году. Сальвадора Альенде. Он шел во главе блока из Соцпартии, социал-демократов, Радикальной партии (мелкие буржуа), партии «Независимое народное действие» (интеллигенция и малый бизнес) и компартии Чили. Они решили осуществить не ультралиберальную, а социал-демократическую программу развития по пути импортозамещающей экономики. Вот что пишет по этому поводу уважаемый мною экономист и философ Леонид Пайдиев:

«Суть импортозамещения в том, что внутренний рынок защищается от внешней конкуренции, там постепенно развиваются и крепнут мощные производства. Выгода в том, что в государстве остается заработная плата, налоги, прибыль, амортизация, оплата услуг инфраструктурных отраслей. Попросту выгоду, которую экономика получает согласно «Рикардианскому парадоксу», уменьшают на величину ВВП, создаваемого на закрываемых производствах. Если при таком сравнении выгод нет, то проще развивать импортозамещающее производство под защитой запретительных пошлин.

Эта идеология в виде так называемого «соотношения общественных затрат – выгод» получила отражение в известной типовой методике оценки капитальных вложений ЮНИДО, согласно которой эффективность проекта в развивающихся странах надо учитывать с учётом и косвенных выгод – убытков.

Очевидны издержки этого пути: забюрократизированность, коррупция и развитие паразитизма. Лучшей иллюстрацией такого процесса в России является «АвтоВаз».

Однако ещё большую поддержку получили идеи экспортоориентированной экономики.

Наиболее последовательно по этому пути шла Аргентина. И этот путь привёл в никуда. Причины этого очевидны: значительная часть народа и даже элитных группировок должны просто сдохнуть при проведении такого курса. Поэтому он сопровождается гражданской войной, диктатурой, коррупцией. Слабый режим становится марионеткой международной финансовой олигархии, та навязывает свою кредитно-денежную политику. И это конец. Прославленная «карренси боард» означает, что фактически страна переходит от бумажных денег к золотым.

Чили – наиболее европейская и цивилизованная страна в Латинской Америке. Её элита поняла, между какой Сциллой и Харибдой надо пройти. И попыталась, опираясь на политику национального единства, порезать и излишки бюрократизма, и не свалиться в «свободный», т. е. дикий рынок. На этой волне к власти пришёл Сальвадор Альенде – типичный социал-демократ, точно такой же, как и в Германии или Франции. Ровно с той же самой, социал-демократической, программой, точь-в-точь как в Европе…

… Идейно и организационно это была точная копия блока, приведшего во Франции к власти Миттерана, только при гораздо меньшем влиянии коммунистов и большем весе мелкой буржуазии. За Альенде стояли не рабочие, а их работодатели.

Когда пишут про «угрозу коммунизма» в Чили, то несут злонамеренную ложь, так враги режима Альенде оправдывают свои реальные преступления. Ибо коммунисты есть абсолютное Зло в глазах западного обывателя. Насиловать женщину собаками плохо. Но ведь «борьба с коммунизмом»…

На пике госрегулирования в Чили государству принадлежало менее трети основных фондов (в это время в Австрии – до 70–80 %, в Германии и Франции – до 60 %). Регулирование цен затрагивало от силы 10–15 % товарооборота, в разы меньше, чем в Европе. Максимум, к чему сводилось его левачество, так это к заигрыванию с СССР: Альенде, как и многие африканские вожди, решил, что тут можно на многое рассчитывать. Кстати говоря, СССР за свои неконкурентные товары получил сполна. А наши суда ловили рыбу у чилийских берегов вплоть до краха СССР. СССР только выиграл от переворота, ибо на фоне 11 сентября 1973 года Социнтерн выглядел мелкобуржуазным идиотом, карасем-идеалистом, а коммунисты—трезвомыслящими, понимающими реальную жизнь людьми.

Чтобы преодолеть кризис, необходимо подтянуть пояса. Ибо до тех пор, пока страна не вышла из кризиса, на частные инвестиции надежды нет. В итоге Альенде оказался между несколькими силами: обиженными бюрократическими паразитами, экспортерами-компрадорами, мелким бизнесом, профсоюзами. А внешняя сила обильно поливала керосином эти противоречия.

Иначе говоря, Альенде был типичный европейский социалист. А его и десятки тысяч социалистов УБИЛИ. Про батраков или работяг из предместий забыли, учитывают их плохо. Но вот про людей с дипломами и состоянием помнят.

Этой резни Социнтерн Пиночету простить не мог. И дело не только в принципе «Своих не сдавать». Ибо и для Европы характерны те же кризисные проблемы, по очень похожим причинам: проблема заключается в том, чтобы сохранить социальное государство в условиях жесткой конкуренции и радикальной перестройки структуры экономики в 1970-е годы. Причем там, в какой-нибудь Австрии или Швеции, все было серьезнее, чем в Чили: высокие зарплаты, социальные льготы и госрегулирование были развиты намного сильнее, большая часть основных фондов находилась в руках государства. И политики Европы отлично поняли, что успех Пиночета – это прямая угроза для них. Этот «колокол звенит по тебе»…»

Дополним уважаемого автора: Чили олицетворяла путь нормального развития и национальной независимости, что очень не нравилось владыкам США и транснациональным компаниям. Ведь в мире могла появится реальная альтернатива как советскому, таки американскому путям развития. Альенде пошел даже на разработку информационно-ситуационного управления экономикой с помощью англичанина-кибернетика Стаффорда Бира. А это очень не устраивало корпоратократию-античеловечество. Альенде отобрал у американских компаний и медные рудники страны. Уже была подготовлена мощная «пятая колонна» чилийских экономистов «чикагского типа», с 1957 года учившихся у Фридмана.

Учинив переворот, пиночетовщина взялась за дело. В первые же дни было схвачено 11 300 граждан. Их свозили в основном на футбольные стадионы, где устраивались пытки и расстрелы. На север страны бросили подвижный отряд генерала Старка: уничтожать «подрывные элементы». С самого начала страну ввергли в шок и трепет чудовищной жестокостью.

За работу взялись и монетаристы-ультралибералы со своей стандартной программой «оздоровления», больше напоминавшей хирургию без наркоза: приватизация, дерегуляция, снижение социальных расходов. Расходы государства урезали сразу на 10 %, освободили цены, открыли рынок для импортных товаров, отменив протекционистские таможенные пошлины. Разрешили некоторые формы финансовых спекуляций, начали приватизацию государственных предприятий. Успехи себя ждать не заставили: если при Альенде инфляция не поднималась выше 163 % в год, то в первый же год пиночетовщины она, по самым скромным подсчетам, составила 375 %. Безработица резко рванула вверх (с 2 до 20 %!), некоторые слои населения поразил «социальный голод» – у них не хватало средств, чтобы купить достаточно еды. На это «чикагские мальчики» говорили: мол, либерализация еще недостаточна! Надо больше капитализма! Моментально образовался круг стремительно обогащающихся олигархов, приближенных к власти, – их называли «пираньями». В их круг входили местные финансисты и иностранные компании.

В 1975 году в Аргентину прибыл сам Фридман с ближайшим сподвижником Хардбергером. Они убедили Пиночета сформировать правительство целиком из «чикагских мальчиков». В тот год расходы государства урезали на 27 % и продолжали их сокращать – да так, что они к 1980-м составили всего половину того, что было при Альенде. Приватизации подверглись 500 госпредприятий и банков. Из-за наплыва импорта и разорения производства число рабочих мест с 1973 по 1983 год сократилось на 177 тысяч. Ну, это как если бы в РФ за 10 лет исчезло бы около 2 миллионов рабочих мест – если мыслить сомасштабно. (Наоми Кляйн. Доктрина шока. Расцвет капитализма катастроф. – М.: «Добрая книга», 2009, с. 114) Даже на Западе политику Пиночета называли «оргией саморазрушения». Чили брала все новые и новые иностранные займы, загоняя себя в «долговую петлю». Безработица, вопреки посулам Фридмана, только прогрессировала. И вовсю свирепствовали репрессии: недовольных хватали – и тайно сбрасывали с вертолетов в океан. Зато государственные школы заменили на частные, выдали на детей ваучеры – на то, что государство оплатит какие-то крохи при обучении их в частных школах. Здравоохранение сделали платным, приватизировали детские сады и кладбища. Вскоре в средней чилийской семье 74 % доходов уходило на еду, а автобус стал такой роскошью, что людям приходилось вставать в четыре утра – и несколько часов пешком добираться до работы. Людей насильно заставляли часть зарплаты отчислять в негосударственные пенсионные фонды.

Очень похоже на нашу недавнюю историю, не правда ли? Особенно приватизация образования и здравоохранения – это же перспективные планы путе-медведевцев. Естественно, все это в Чили приходилось проводить в жизнь с помощью жестокого государственного террора. Ведь тогда все это делалось впервые в мире! Людей приносили на алтарь совершенно бредовой экономической теории.

Пайдиев пишет:

«Итоги деятельности чикагских мальчиков тоже не вдохновляют. Темпы роста за период сравнимы с другими странами Латинской Америки, но долгов они наделали на душу населения в разы больше. Экология чудовищная. Природные ресурсы хищнически эксплуатировались. На Чили надвигается и кризис социальной системы (негосударственные пенсионные фонды – НПФ – реально банкроты).

А ведь у Чили были уникальные условия для успеха на пути экспортоориентированной экономики.

1. Чили – маленькая страна (менее 10 млн. населения), причём географически разбита на несколько малосвязанных со страной регионов. Т. е. внутренний рынок для развития импортозамещения очень узок. Основная специализация – экспорт сырья и первого передела (медь, молибден, сера, селитра и т. п.).

2. Население принудительно заставили сберегать. При этом была предусмотрена жесткая ответственность компаний, управляющих активами НПФ и их менеджмента за итоги работы. В 1992 году английский специалист по НПФ с восторгом рассказывал нам, что когда один из менеджеров проворовался, то «ему перебили руки и ноги и бросили умирать в песчаный карьер. А потом возили других управляющих посмотреть, как он умирает»…

Почему ответ монетаристов на вызовы времени для стран догоняющего развития оказался явно несостоятельным, на радость левым этатистам?

Внутренне не сплочённая страна не способна выдержать конкуренцию иностранных государств, их производителей. Национальное единство – главное конкурентное преимущество в борьбе за рынки. Это проявляется через тысячи факторов; упомяну лишь самые очевидные:

1. Ситуация перманентной гражданской войны. Это не только прямой ущерб от диверсий. А в Чили воевали всерьез, так что горнодобывающие компании в США встревожились. Это дикая преступность. Когда человека в хорошем костюме убивают не столько даже из-за денег, а просто из лютой ненависти. Чудовищные расходы на безопасность.

2. Ущемление конкуренции. Если у тебя есть друзья в полиции, то ты можешь заниматься бизнесом. Если нет, то нет. Это не способствует эффективности экономики.

3. Чем ты богаче, тем больше шансов, что тебя оберут. Один предприниматель средней руки привлекательней для разбоя, чем тысячи журналистов. Это стимулирует отток капитала из страны.

4. Негосударственные фонды, чью схему Чили заимствовали из Перу, все равно очень неустойчивы в условиях глобальных потрясений на фондовых рынках. НПФ – не панацея. Кризис начала века показал всю неустойчивость фондового рынка, а ведь все потрясения еще впереди. Приватизация социальной сферы не даёт реальной экономии для общества, особенно это заметно в здравоохранении.

Именно поэтому против Пиночета выступил широкий фронт, состоящий из всех социально-политических сил. И именно поэтому выйти из сложившейся политико-экономической ситуации, из пиночетовщины почти невозможно: элита повязана на паразитических доходах, административной ренте. «Сегодня я держу 80 % рынка мобильных телефонов, если система рухнет – не будет и 5 %, ибо как бизнесмен я ничто, я лишь умею устраивать девок для полиции. Да и вообще, зачем такой посредник?»

И самое главное: война с национальными государствами не прекращалась ни на минуту. Национальные государства очень мешают ТНК грабить такие страны. Ибо критерии эффективности ТНК и национального государства фундаментально не совпадают. Для ТНК критерием эффективности для проекта являются доли процента в норме прибыли, а для нации – величина заработной платы, налогов и динамика стоимости активов и особенно недвижимого имущества в стране.

Именно поэтому для классического правого политика, что проливал слезы умиления перед Гитлером в начале его карьеры, Пиночет – гнусный Иуда, хуже любого Сталина в тысячу раз…

Ну, и надо отметить, что Пиночет – вор. Поскольку его не любили слишком многие политики в Европе, то счета Пиночета искали и нашли по всему миру, вплоть до 10 тонн золота в Гонконге.

У Чили была единственная в Латинской Америки боеспособная армия, теперь ее нет: есть такая же разложившаяся банда, как в Аргентине, опасная лишь для своего народа.

Чем опасна пиночетовщина для России? Тем, что союз нашей сырьевой олигархии, нефтяников и газовиков с западными ТНК и через них с элитой США, означает введение в России власти правых компрадоров. Генерал внутренней службы (ГАИ или строитель), пришедший к власти на штыках МВД и этнических мафий, будет проводить обещанный курс: резкое сокращение социальных расходов. Форсированный экспорт нефти и газа из России за счет сворачивания ЖКХ, села и промышленности. Массированный вывоз капитала. Проповедником этого курса был бывший советник президента А.Н. Илларионов. И сейчас, когда давление Запада на Россию реально растет, явно делаются попытки именно таким образом понравиться Западу, именно через такой курс навербовать себе политических союзников за рубежом. Это уже не догадки, улик в эти дни было много. И эту заразу надо остановить любой ценой, иначе России конец…»

В 1982 году – на девятый год диктатуры и «реформ» – безработица в Чили доросла до 30 %, страна сорвалась в гиперинфляцию и подошла к порогу дефолта. Долги в 14 миллиардов долларов составили, как и в РФ 2008 года, займы частных «придворных» корпораций, пресловутых «пираний». Они нахватали громадные объемы долгов. Пришлось пойти на… повторную национализацию части этих компаний. «Чикагских мальчиков» погнали из правительства. Пиночета спасло лишь то, что он не приватизировал «Колделко» – государственную компанию по добыче меди. Она, обеспечивая 85 % валютных поступлений Чили, спасла режим от краха. Только в 1988 году начался, наконец, экономический рост – при 45 % населения, живущих в нищете. Но даже в 2007 году. Чили отличалась глубочайшим социальным расслоением. Воспоминанием стала хорошая жизнь 1950-х.

Чили стала моделью «радикальных реформ», которые затем применят от РФ до Южной Африки. Очень похожие истории развивались в Уругвае и Бразилии. Систему пыток и террора строили под чутким руководством американских инструкторов. В 1976 году 80 % политзаключенных в Чили относились к рабочим и крестьянам. В Бразилии в 1969-м был создан особый полицейский отряд «Бандейрантес», занимавшийся откровенным террором, получивший право не считаться ни с какими законами. Его поддерживали своими спонсорскими взносами транснациональные корпорации, включая «Форд» и «Дженерал Моторс»…

И вот что интересно: западные правозащитники, поднимая вселенский вой по поводу пыток и убийств в этих странах, упорно не хотят видеть связи такого террора с политикой радикальных рыночных реформ. Низ-зя видеть! Корпорации не велят-с!

Почему именно Латинская Америка стала удобным полигоном для насильственного внедрения монетаристско-ультракапиталистической практики? Дело, очевидно, в природе испанокультурных правых диктатур. Диктатура Франко в Испании 1939–1975 годов, диктатура Пиночета в Чили 1973–1990 годов, правление хунты в Аргентине 1976–1983 годов – все это примеры с одним «генотипом». Каковой в корне отличен от диктатур Гитлера или Муссолини. И еще: такие умонастроения испаноязычных богачей оказались глубоко созвучными психологии современной ультралиберальной корпоратократии, для которых все мы, не будучи хотя бы миллионерами, – презренное быдло. Неполноправные и неполноценные.

В своей работе «Памяти провалившегося эксперимента» Леонид Пайдиев, комментируя пиночетофилию среди россиянской «элиты», пишет:

«…Пресловутые Гитлер и Муссолини были, безусловно, политиками, боровшимися за благо «своего народа». Как они его понимали. На развитие нации, «своих» они сил и средств не жалели. Например, поколение Гитлерюгенда было поколением молодежи, получившей самое блестящее образование в истории, это образование получили и богатые, и бедные. Великолепная физическая подготовка, глубокие знания в естественных и гуманитарных науках.

А вот Франко и его латиноамериканские наследники из числа проамериканских компрадоров были политиками иными. Его идеологи типа Миляна Астрая или графа Альба-и-Йелтес прославились не только своей лютой ненавистью к журналистам, но и публичными афоризмами:

«Испанские массы – это животные, которых надо убивать, убивать, убивать».

«В день начала гражданской войны я самолично убил шесть своих рабочих, чтобы показать пример остальным».

«Глубинной причиной гражданской войны стало изобретение канализации: раньше отбросы общества уничтожались различными полезными болезнями, а теперь все выживают, и конечно, их слишком много».

«Когда война закончится, мы уничтожим канализацию. Наилучший контроль за рождаемостью в Испании – это тот, который Бог пожелал нам дать. Канализация – роскошь, которую получат только те, кто этого заслуживает, хозяева Испании, а не рабское быдло». (Поль Престон. Франко. Биография. 1999, с. 152)

Под влиянием европейских национал-социалистов (фашистов), а потом победивших европейских социалистов эти позиции пришлось смягчить. Но от них не отказались: «Бедняк – не человек, но самый опасный преступник. Главный враг – не чужие, а бедняки своей страны. Нет им пощады». Это все идеология компрадорской буржуазии. И это принципиальное отличие между правыми компрадорами и правыми национал-социалистами, представляющими промышленный капитал. Для тех «Мы один народ на одной земле. Сплотимся в борьбе за рынки».

Мне кажется, я удачно подобрал цитаты, которые избавят от необходимости изучать наследие всяких идеологов типа Серрано со всеми их «Да здравствует смерть!».

Что б они сдохли! Да здравствует канализация, электричество и горячее водоснабжение для русского народа!»

Данный текст является ознакомительным фрагментом.