Специальные службы

Специальные службы

Перспектива печальная, что тут скажешь. И чем дальше, тем хуже…

Специальные службы. Какова их роль в современном обществе? Это государство в государстве? Иногда диву даешься, когда пытаешься понять, где заканчиваются спецслужбы и начинается криминал с терроризмом. Что на Ваш взгляд общего и в чём отличия специальных служб различных государств?

Вообще, во времена полноценных государств, управляемых живыми суверенами (царями, королями, султанами, и т. п.) специальные службы были элитной структурой, чаще всего секретной, подчиняющейся, как правило, непосредственно суверену (либо одному из его самых доверенных приближённых — типа как Берии при Сталине). В их задачу входило обеспечение безопасности лично суверена, а также борьба со шпионажем со стороны соседних держав, и борьба с проявлениями нелояльности, измены, вредительства, и часто инакомыслия вообще в рядах подданных суверена.

Некоторые спецслужбы, в придачу к этому, были озадачены шпионить сами против иных суверенных государств и таким образом поставлять информацию своему хозяину — главе государства.

Собственно, мало что изменилось в задачах спецслужб — они и сейчас занимаются практически тем же самым, чем и раньше. Однако есть определённые различия.

Раньше, пока были монархи, ни руководитель разведывательной, ни руководитель контрразведывательной службы, ни руководитель военной разведки не считали себя главнее суверена и не могли позволить себе обманывать последнего, не говоря уж о том, чтобы шпионить за главой государства. Они считали себя всего лишь наиболее доверенным слугами монарха. В настоящее время, в условиях т. н. «конституционных монархий» (как в Англии или в Японии) или в условиях т. н. «республик» (как США или Россия), руководители спецслужб уже не считают себя слугами главы государства.

Они совершенно искренне считают глав государств (то есть холопов-временщиков, которым было дозволено посидеть в кресле главы четыре-пять лет) в лучшем случае просто лохами, а в худшем — ещё и вредителями или предателями нации. В то время как себя такие руководители спецслужб считают «заслуженными профессионалами», часто «патриотами», и вообще «полезными людьми».

С одной стороны, руководители спецслужб правы, потому, что современные избранные главы государств и в самом деле являются лохами, вредителями, и предателями нации. А кем же ещё может быть холоп-политикан, который посвятил всю свою жизнь борьбе за тёплое место высшего менеджера ТОО, вместо того, чтобы заняться производительным трудом или хотя бы общественно полезным искусством? А кем ещё, как не предателем нации может быть президент, который хранит золотой запас государства не в золоте (которое при этом дорожает с бешеной скоростью), а в зелёной бумаге, да ещё и хранит всю эту зелёную бумагу в банке государства, являющегося главным врагом своей нации?

А с другой стороны, подобное отношение неизбежно ведёт к тому, что руководители спецслужб начинают скрывать от глав государств ту или иную информацию о своей деятельности. Что, впрочем, понятно — как вы можете раскрыть секреты серьёзной разведывательной или контрразведывательной организации какому-то политикану-временщику, который по окончании своего президентского или премьерского срока, если не раньше, может свалить прямо в стан врага и жить там спокойно, благо умудрился украсть несколько миллиардов долларов и сложить их даже не в швейцарском, а прямо в американском банке? Не говоря о том, что в этом же банке он разместил не только свои личные украденные средства, но и все активы своего государства?

А раз руководители спецслужб начинают что-то скрывать от высших лиц государства, они автоматически становятся бесконтрольны. А бесконтрольность, на самом деле, дозволена только настоящим суверенам — над которыми стоит Всевышний. А поскольку над руководителями спецслужб Он явно не стоит, бесконтрольность неизбежно ведёт оных к упоению властью и различным злоупотреблениям — вплоть до торговли наркотой в особо крупных размерах в целях личного обогащения. И поделать с этим ничего нельзя.

Сталин или тот же император Франц-Иосиф просто поставили бы таких зарвавшихся «орлов» к стенке. А вот современные главы государств ничего с ними поделать не могут, чаще всего потому, что и у самих рыльце в пушку, а спецслужбы имеют на них компромат (да, да, в настоящее время спецслужбы вполне могут шпионить за первыми лицами государства и собирать на них компромат, оправдывая себя тем, что они не «слуги государевы», а «слуги народные»).

Поэтому, наверное, да, можно подтвердить ваш вывод — современные спецслужбы это очень часто «государство в государстве».

Но вышеописанное — это только одна из тенденций. Есть и другая — гораздо более опасная. Дело в том, что раньше, когда главы государств были монархи, сотрудники их спецслужб служили именно главе государства, и через него — собственно государству. Они ни в коем случае не боролись с так называемым «международным терроризмом» или с «транснациональной торговлей наркотиками».

Кроме того, они ни в коем случае не сотрудничали с представителями спецслужб иностранных держав (за редчайшими исключениями типа сотрудничества военных разведок союзников во время войн). Любая иностранная спецслужба и даже просто иностранная полиция считалась автоматически ВРАЖЕСКОЙ. Да и до сих пор, кстати, несмотря на оголтелую т. н. «глобализацию», длящуюся уже почти полвека, иностранный полицейский или сотрудник иностранной службы госбезопасности всё ещё по инерции считаются «врагами нашего государства». По крайней мере, среди думающих двуногих, у которых ещё не окончательно отказали мозги. Кстати, тот же печально известный закон Российской Федерации о т. н. «гражданстве» содержит положения, согласно которым в российское т. н. «гражданство» не может быть принят иностранец, служащий в полиции или спецслужбах. Это как раз та самая инерция — отголосок добрых старых времён, когда иностранный мент считался врагом по умолчанию.

Поэтому в добрые старые времена если известный сотрудник спецслужб или даже просто мент приезжал под видом туриста, или просто «для лечения» в иную страну, то в самом лучшем случае он должен был быть арестован и после определённого количества пинков по печени и по почкам выдворен из страны. А в худшем случае мог отправиться и на виселицу. Шпионить, в виде вежливого исключения, и не очень нагло, дозволялось только тем, кто имел дипломатическую аккредитацию.

В наше время ситуация совершенно иная. В независимую, формально «суверенную» страну запросто может приехать с как с «деловым», так и с официальным визитом мент из иной страны — ну, например, «поделиться опытом» борьбы с наркомафией или борьбы с так называемым «терроризмом», а то и просто борьбы со взяточничеством или с детской порнографией. И никого такое вопиющее нарушение суверенитета более не возмущает.

Всего лишь 70 лет назад если бы мент посмел бы пригласить иностранного мента в свою державу (типа «поделиться опытом») то и тот и другой рисковали бы отправиться на виселицу — один за государственную измену, а второй — за шпионаж, и то и другое отягощённое особым цинизмом содеянного.

Вообще, следует помнить, что «государство» — это всего лишь одна большая, разросшаяся патриархальная семья. Поэтому её глава — суверен, монарх, имеет эксклюзивное право общения с иностранными державами. Только глава государства (и, в виде исключения, лица, им уполномоченные, как то его министр иностранных дел и послы) имеет право сноситься с иностранцами. Никакие менты, никакие главы контрразведывательных служб, никакие главы т. н. «анти-террористических» служб, никакие МЧСники, прав сношения с иностранцами не имеют.

Сносясь со своими коллегами из других стран, они вопиющим образом нарушают суверенитет своей державы и совершают ни что иное, как государственную измену, за которую ещё в начале прошлого (20-го) века они стали бы к стенке или отправились бы на виселицу. А то, что мы видим сейчас — разнузданное международное сотрудничество самых разнообразных спецслужб, обыкновенных уголовных полиций, прокуратур, и даже судов. И всё это напрямую, в обход высших органов государственной власти, и в большинстве случаев без санкции последних. Это верный признак того, что все эти т. н. «силовые структуры» (на Староязе — «инструменты угнетения») уже давным-давно перестали быть инструментами суверенного государства и как-то «незаметно» превратились в орудие тех, кто продвигает так называемую «глобализацию».

Вот эта тенденция и есть самая опасная — мент уже давно перерос отмирающее государство. Это примерно как если бы ваш цепной пёс перестал вам подчиняться, сорвался с цепи, и вместе с соседскими псами стал бы носиться по всем улицам и сам решать, что именно ему охранять и кого именно ему кусать за ноги. А заодно ещё — и следить за вами, чтобы вы не вынесли из своего же дома какое-нибудь имущество.

Я это всё к тому говорю, что если, допустим, завтра у России окончательно заржавеет ядерное оружие и американцы решат оккупировать российскую территорию, то они не будут создавать на её территории институт полицаев, как это были вынуждены делать гитлеровцы. Они будут использовать прямо тех же самых ментов, тех же самых СОБРовцев и ОМОНовцев, тех же самых МЧСников, и даже тех же самых ФСБшников, что есть сейчас.

Менту совершенно безразлично кому служить. В отличие от рядового холопа, мент не болен никаким «патриотизмом» и для него «ближний свой» это вовсе не т. н. «гражданин» своей державы. Для любого мента «ближний свой» — это другой мент, пусть даже и из враждебного государства. А масоны, которые прекрасно знают пёсий менталитет мента, этим пользуются. Причём пользуются самым бессовестным образом.

Боюсь, что я не ответил полностью на ваш вопрос, так как слишком уж сильно увлёкся азами предмета. Повторите, пожалуйста, те вопросы касаемо спецслужб, которые, по вашему мнению, я упустил. Постараюсь ответить на них по возможности чётко и ясно.

Не упустили, просто тема настолько огромная и интересная, что… Давайте поговорим о спецслужбах, криминале и террористах.

Где заканчиваются одни, и начинаются другие и перерастают в третьи? Ведь зачастую складывается такое впечатление, что всё это создаётся и управляется из одного центра. Или не так?

Давайте сначала определимся с понятиями. Иначе может получиться так, что мы говорим на разных языках и не понимаем друг друга. Давайте, для начала, дадим определение терроризму. Припомним, что «террор», в переводе на русский — это «страх» или «ужас». Соответственно, «терроризм» означает «наводить ужас». То есть по идее, терроризмом следует называть только то, что предназначено для наведения ужаса и исполнено с этой же целью.

Современная академическая наука, однако, трактует понятие терроризма несколько более развернуто. Под терроризмом понимаются следующие действия:

1) диверсионный акт (например, взрыв бомбы, или пуск под откос поезда) совершённый в мирное время;

2) система мер направленных исключительно на устрашение противника пусть даже и в военное время (например, вы решили для наглядности содрать шкуру живьём с пленных солдат противника и заснять это на киноплёнку для последующей передачи противнику, или посадить их на кол, а колья расставить недалеко от передовой);

3) убийство или покушение на убийство видного политического или общественного деятеля, либо представителя иностранного государства с целью вызвать дестабилизацию обстановки, либо международные осложнения, либо просто заявить о себе таким образом.

В последнее время к этому добавился ещё и

4) захват заложников с целью выдвижения политических требований (заметьте, что захват заложников с целью получения выкупа не квалифицируется как «терроризм»).

Никакие иные определения терроризма мне не известны. Если вы с этим согласны, то тогда будем считать, что мы говорим на одном и том же языке и можем продолжать.

Следующий вопрос — является ли терроризм добром или злом?

Поскольку я человек старомодный, к тому же без комплексов, я никакой особой проблемы в терроризме не вижу, даже если бы он и существовал на самом деле (я это к тому, что на самом деле он не существует). Ну, например, когда я был маленьким октябрёнком, мне всякие разные взрослые дяди и тёти объясняли, что терроризм это хорошо.

Что Степан Халтурин был хороший, и поэтому в честь него названа улица. И что Вера Засулич тоже была хорошей. Ну а уж что, что хорошим был старший брат Владимира Ильича Ульянова (Ленина) Александр Ильич, так это не ходи к гадалке. Потому, что он хотел прикончить царя-самодержца, угнетателя трудящихся масс.

И Рамон Меркадер, который зарубил Троцкого ледорубом, тоже был хороший, и Самуил Шварцборд, который застрелил Петлюру в Париже. Не говоря уже об Иване Каляеве, который грохнул великого князя Сергея Александровича и гордо заявил царскому суду, что он есть не подсудимый холоп, а пленённый на войне человек, а посему холопская разборка от имени императора, тем более доводящегося родственником убитому, не может иметь над ним юрисдикции. Ну, а я был маленький и верил взрослым. Они меня убедили. А поскольку я своих убеждений на старости лет менять не собираюсь, мне многие террористы (особенно если они правы) кажутся хорошими до сих пор. Тем более, что многие акты, которые пытаются назвать «терроризмом», таковыми не являются.

Давайте рассмотрим примеры.

Пример первый. Россия ведёт войну против Чечни. Сама она может называть это как хочет — наведением т. н. «конституционного» порядка или ещё каким-нибудь термином, но суть дела от этого не меняется. Солдатам платят боевые? Платят. Им идёт год за три, как и положен на войне? Идёт. Боевые медали и ордена дают? Дают. Они стреляют боевыми патронами и кидают в противника настоящие гранаты? Так точно. Значит, это война.

Ну, допустим, чеченцам уж точно кажется, что это война. Особенно когда у них над головой летают боевые самолёты и скидывают на них бомбы или когда в них палят из реактивных установок залпового огня или из многоствольных огнемётов боеприпасами объёмного взрыва, относящихся, по всем признакам, к «оружию массового поражения». Ну, вот, допустим, чеченцы решили взорвать какой-то важный объект противника. И взорвали.

Будет ли это террористическим актом? Нет. Потому, что это совершено на войне. И даже если этот объект находился в глубоком тылу противника, например, в Москве, то даже и в таком случае сие деяние не будет подпадать под определение «террористический акт».

А вот если какой-нибудь ОМОН или СОБР проводят в Чечне карательную операцию, которую они именуют «зачисткой», и в целях устрашения арестовывают всё мужское население чеченского аула, то вот это, несмотря на состояние войны, квалифицируется как «террористический акт», потому, что единственная цель такой акции — карательная, нагон страху.

Да по большому счёту усиление любых наказаний — будь то в виде смертной казни или в виде удлиненных сроков тюремного заключения является по своей сути терроризмом. Так как подобное усиление наказаний ни в коем случае не является ни средством исправления и перевоспитания наказуемого, ни даже адекватной составу его правонарушения мерой взыскания. Как то, например, смертная казнь не за убийство по принципу «жизнь за жизнь», а за торговлю наркотиками, как в Сингапуре или за угон автомобилей — как в Узбекистане. Единственная цель подобных усилений наказаний — это нагон страху на всех остальных. Чтоб неповадно было торговать наркотиками или угонять тачки.

Вот это и есть самый, что ни на есть «терроризм» в самом классическом его понимании. Ничем по сути не отличающийся от того самого красного террора сразу после жидовской Революции 17го года. Тогда жиды тоже были вынуждены нагнать страху на остатки эксплуататорских классов, вставлявших палки в колёса Революции и занимавшихся саботажем и вредительством. Но вот почему-то Ленин не постеснялся честно назвать эти меры «красным террором». А президенты Сингапура и Узбекистана, пытавшиеся теми же самыми методами остановить разгул наркоторговли и угонов автомобилей, свои меры решили назвать не «террором», а «усилением ответственности». А знаете почему? Да потому, что Ленин был «социально близким» ворам. А посему и имел привычку называть вещи своими именами. То есть, выражаясь вульгарно, «отвечал за базар». А холопы-президенты ТОО «Республика Сингапур» и ТОО «Республика Узбекистан» за базар не отвечают. Так как это не принято среди холопов. Даже если они и «президенты». Но ведь мы-то в нашей беседе пытаемся называть вещи своими именами, не так ли?

Пример второй. Какая-нибудь никчёмная Дания впрягается в одну упряжку с США и объявляет войну Афганистану. А по датскому телевидению показывают какого-то муллу (который живёт в Дании). И этот мулла достаточно логично и доходчиво объясняет телезрителю, что раз Дания объявила войну Афганистану, то теперь для любого афганца, да и вообще для любого мусульманина, коль скоро он считает себя добровольцем на афганском фронте (ну были же в Испании красные добровольцы из разных стран, и они были хорошие, так почему же не может быть точно таких же хороших исламских добровольцев в Афганистане?) высшие должностные лица Дании, как то датский премьер-министр или министр обороны, являются легитимными целями — точно такими же, какими были Гитлер или Гиммлер для антифашистов.

Разумеется, в Дании поднимается истошный визг. Бедного муллу, равно как и тех телевизионщиков, которые предоставили ему слово, обвиняют в призывах к терроризму. Но простите, какой же тут «терроризм»? Дания объявила войну Афганистану? Объявила. Значит, она находится в состоянии войны с Афганистаном? Да, находится. Так значит, любой афганец имеет полное и неотъемлемое право, если не обязанность, застрелить высших командиров враждебной армии, или даже взорвать их.

Причём он имеет такое право не только в отношении высших командиров, но и в отношении вообще любых датчан, которые нацепили униформу. А если уж совсем по справедливости — то и в отношении вообще всех датчан. Так как какими бы «невинными» и «гражданскими» они ни казались, они платят налоги, на которые ведётся война против Афганистана и его жителей, либо даже работают на войну на каком-нибудь оборонном заводе или в штабе.

Ведь когда дальняя авиация красной армии или союзников бомбила мирных жителей немецких городов, это не считалось терроризмом? Не считалось. И военным преступлением тоже не считалось. Так почему же боевые действия афганцев против датчан должны считаться терроризмом? Только потому, что афганцы — мусульмане, а мусульмане всегда «плохие»? Так, что ли?

А вообще, следует помнить, что связки терминов «партизан-бандит», «разведчик-шпион», «борец за свободу-террорист» всегда политизированы. Для одной из сторон партизаны всегда бандиты, разведчики всегда шпионы, а борцы за свободу всегда террористы. А вот для другой стороны всё с точностью до наоборот. Всё зависит от того, на чьей стороне вы стоите и насколько сильно вы подвержены пропаганде.

Что касается меня, так я не стою ни на чьей стороне (стараюсь оценивать всё как бы со стороны, то есть с максимальной степенью объективности). А пропаганде я вообще не подвержен — где-то лет с шестнадцати не смотрю телевизор в принципе, да и кино почти не смотрю, а мне уже сорок восемь, то есть я не смотрю в зомбоящик уже более тридцати лет.

Поэтому для меня вообще никаких террористов нет. Ну, если не считать Веры Засулич, Степана Халтурина, Ивана Каляева, и Александра Ульянова, конечно, потому, что те и в самом деле были террористы. Правда, хорошие, а не плохие.

С терроризмом как определением мы более-менее разобрались. Чуть позже разберёмся и с вопросом «а есть ли терроризм на самом деле или это просто очередная залечка?»

Давайте теперь разберёмся с криминалом.

А что вы называете этим словом? Вообще, «криминал» это импортное слово. В русском языке есть родное слово, означающее то же самое. Это слово «преступление», ну, и слово «преступность» тоже есть.

Кстати, хочу отметить, что слова «преступление» и «преступность» пытаются заменить в русском языке на импортное слово «криминал» отнюдь не случайно. Случайно вообще ничего не бывает. И когда педерастов переименовывали в «геев» и «голубых», и когда блядей и сук переименовывали в «свободных женщин» и «матерей-одиночек», и когда Горбачёва переименовывали из «Михаила Сергеевича» в просто «Михаила», и когда «Вячеслава Зайцева» и «Евгения Белоусова» переименовывали в «Славу Зайцева» и «Женю Белоусова», всё это было не «случайно», а с умыслом. Есть какая-то политика (а какая вы и сами знаете) и во исполнение каких-то деталей этой политики и совершаются всевозможные лингвистические преобразования. В вышеописанных случаях речь идёт о полном отказе от всего, что напоминает холопам о том, что их предки когда-то были христианами и поэтому носили христианские имена и отчества, содомитов казнили смертью, а блудниц называли блядями и суками, а вовсе не «свободными женщинами» и не «матерями-одиночками».

В нашем же конкретном случае дело в том, что заимствованные из иных языков слова не значат для уха русскоговорящего холопа ровным счётом ничего (если он, конечно, не лингвист по профессии и не знает досконально пару-другую иностранных языков). Как раз по этой самой причине в русском языке и заменили «плохое» слово «самодержавие» на точно такое же, но импортное, а потому и якобы «хорошее» слово «суверенитет», до истинного значения которого холопу ни за что не догадаться. Будь в русском языке одно только слово «самодержавие», то тем же чеченцам никогда бы не пришла в голову такая кощунственная мысль как применить слово «самодержавие» в сочинённой ими т. н. «конституции» т. н. «республики».

Они просто схватились бы за голову, если бы им кто-то предложил добровольно установить самодержавное государство и немедленно вспомнили бы про Закон Божий, который никто не отменял, и который велит потомку Адама быть рабом Божиим, а вовсе не рабом какого-то самодержца. А вот установить «суверенную республику» и добровольно отписать себя в рабство последней — это чеченцы с радостью.

То же и с игрой словами «криминал» и «преступность». Импортное слово «криминал» не значит ничего. Просто оно кажется русскоговорящему холопу «плохим», «ругательным» словом, и не более того — точно так же, как импортное слово «суверенитет» почему-то кажется ему «хорошим» словом. А вот русские слова «преступность», «преступление», и «преступник» имеют весьма конкретное значение.

А что означают эти русские слова? Что именно преступник п-р-е-с-т-у-п-а-е-т?

А преступает он не что иное, как з-а-к-о-н.

А что такое «закон»? И кто его устанавливает? И по какому такому праву он его устанавливает?

Ну, у воров в Законе или у сторонников Адата в Исламе вообще всё очень просто. Закон установил Господь Бог. А все кто посмел преступить Закон Божий — преступники. То есть — ешь свинину или креветки — преступник. Работаешь по Субботам — преступник. Смирился с существованием педерастов — преступник. Крадёшь у ближнего своего или лжёшь ближнему своему — преступник. Не перерезал горло своей дочери-блуднице и оставил её блядовать и совращать молодых неразумных джигитов — преступник.

Ну а согласился с отменой Закона и заменой его какой-нибудь т. н. «конституцией» — так уже даже и не преступник, а просто чужой холоп, другая форма жизни, к людям отношения не имеющая. То есть с этими всё просто — ясно и понятно.

А вот с т. н. «гражданами» всё гораздо сложнее. Поскольку то, что они называют «законом», во-первых, не имеет ни малейшего отношения к Всевышнему ЗаконоДателю, а во-вторых, в отличие от Закона, в котором воры и чеченцы, оно не постоянно ни во времени, ни в пространстве. Вы и сами прекрасно знаете, что т. н. «законы» ТОО типов «президентская республика» или «конституционная монархия» меняются в соответствии с сиюминутной выгодой власть предержащих и то, что являлось «преступлением» всего 20 лет назад, становится вполне «благим деянием» и наоборот. Это уже не говоря о том, что те, кто устанавливает эти «законы» для т. н. «граждан», имеют на то весьма сомнительные полномочия, в отличие от Господа Бога.

Давайте рассмотрим примеры. В Индонезии можно спать с девицами от 14 лет и выше. А в Швеции — от 18 лет и выше. Вот некому шведскому мужчине захотелось свежатинки и он в качестве т. н. «секс-туриста» покатил в Индонезию — покувыркаться с молоденькими девочками, так как шведские мымры ему надоели; тем более что в Швеции проституция запрещена, а ему хочется, чтоб он на женское тело имел полное право, оплатив оное. Вы видите в этом какое-либо преступление? Я лично — нет.

Мужчина совершенно нормальный и желания у него хоть и низменные, но совершенно естественные и не выходящие за рамки нормальности. И в самом деле, 14-летние девочки намного приятнее в смысле пользования, чем т. н. «совершеннолетние» шведские бляди, на которых пробу негде ставить, а уж про то, что оплаченной женщиной пользоваться в разы приятнее, чем т. н. «честной давалкой», так это, я думаю, объяснять нормальному человеку не надо.

Индонезийские правоохранительные органы тоже не видят в этом ни малейшего преступления. Поскольку в Индонезии и вправду «возраст согласия» 14 лет для женщин. А как вы думаете, на это смотрит шведское правосудие? Думаете, что раз это происходит за пределами суверенной территории Швеции, то оно считает, что это вне её юрисдикции? Как бы не так. Не забудьте, что власть суверенного «ТОО Конституционная Монархия Швеция» распространяется на территорию страны под названием «Швеция» только когда речь идёт о земле или о недрах. А когда речь идёт о движимом имуществе — например, шведских кораблях, или шведских самолётах, или шведских холопах, власть «ТОО Швеция» распространяется и за пределы страны «Швеция».

То есть шведский холоп продолжается оставаться собственностью «ТОО Швеция» и за пределами страны «Швеция». А в «ТОО Швеция» холопу уже давно объяснили, что тебе, холоп, дозволено спать ТОЛЬКО с честными давалками (они же на Староязе «бляди») старше 18 лет. И ТОЛЬКО при условии, что они тебе дадут сами, добровольно и, главное, бесплатно. А вот платить проституткам, то есть покупать в собственность женщину на оплаченное время, а уж тем более иметь сексуальные сношения с девицами младше 18 лет тебе, холоп, категорически воспрещается. А за непослушание — тюрьма.

И поэтому «ТОО Швеция» в таком случае хочет своего т. н. «гражданина» из Индонезии обратно. И чем быстрее, тем лучше. Чтобы обвинить его в так называемой «педофилии» и упрятать за решётку на достаточно серьёзный срок (при Сталине за вредительство и за антисоветскую пропаганду давали меньше). Ну а как вы определите — преступление это или не преступление?

Рассмотрим другой пример. Фашистская Германия оккупирует Белоруссию. И тоже, разумеется, устанавливает там свои законы. Например, запрещает хождение советского рубля. А какая-то несознательная бабушка расплачивается с каким-то несознательным дедушкой советскими рублями за то, что он ей привёз дрова (ну, или сено).

Об этом становится известно местному старосте, и он доносит в гестапо. А там это квалифицируется как преступление. И несознательных дедушку с бабушкой гестаповцы на всякий случай немножко расстреливают. Чтоб другим неповадно было законы нарушать. Как вы квалифицируете данный пример? Кто прав — дедушка с бабушкой или пунктуальные гестаповцы? Кто из них нарушил закон, а кто его соблюл? Кто из них преступник?

Пример третий. К власти приходят сторонники т. н. «шариата». И запрещают в законодательном порядке пить вино и прочие спиртные напитки. А вам ну очень хочется выпить запретного вина. Тем более, что вы прекрасно знаете, что Закон Божий пить вино не запрещает, а т. н. «шариат» никакого отношения к Исламу не имеет, поскольку выдуман специальным идеологическим департаментом английской военной разведки для замены Адату в целях порабощения колонизированных магометан в 19-м веке. Будет ваша попытка выпить запретного вина преступлением или нет?

Пример четвёртый. К власти в Москве приходят кришнаиты. И постановляют, что каждый должен с утра выпивать кружку смеси розовой воды с мочой буйвола и каждый должен ходить с бритой башкой, но с хвостиком на затылке. Ну, и в ихних розово-оранжевых тряпках, разумеется. А вы, допустим, не хотите им подчиняться и хотите ходить в брюках и с причёской, а с утра хотите пить кофе или чай. Будете ли вы преступником?

Ну, в общем, лист примеров можете продолжить сами.

А что вы думаете, что законотворчество в «ТОО Российская Федерация» сильно отличается от вышеупомянутых гипотетических примеров? Ну, погуглите тогда и поищите, как Онищенко с компанией внесли петрушку и зиру в список запрещённых растений якобы из-за содержания в них наркотических веществ. Ну вот, допустим, вы наплевали на российских законодателей, купили у узбеков из подполы зиру, раздобыли у украинцев из подполы петрушки (я опускаю пример с покупкой конопли у таджиков, хотя конопля — совершенно безобидное растение, росла себе тысячи лет и никого не беспокоила до недавнего времени) и собираетесь сварить вкусный плов. А тут менты по наводке. Цап — и повязали вас. Совершили ли вы при этом преступление или нет?

Или вот ещё интересный пример. Особенно актуальный для Совка и для пост-совкового пространства. По тем понятиям, по которым когда-то жили люди, и даже по инерции продолжили жить т. н. «граждане» в буржуазном мире (а также и в азиатских державах), человек имеет право, во-первых, на самооборону, а во-вторых — на вооружённую защиту своей чести и достоинства. То есть человек, во-первых, имеет право защитить свою жизнь и здоровье от преступных посягательств (и не только свою, но и окружающих тоже). И во-вторых, он имеет право защищать свою честь и человеческое достоинство от преступных посягательств на оные.

На практике последнее выглядит так. Допустим, на человека напало какое-то быдло и попыталось двинуть ему кулаком в лицо, или даже просто ударить его ладонью по щеке. Или обозвало человека педерастом. Или, приняв его за педераста, предложило ему пойти и сесть на мужской половой орган. Или обозвало его мать сукой. Или объявило, что оно якобы имело сексуальные сношения с его матерью. Или объявило, что оно якобы имело сексуальные сношения в извращённой форме с самим человеком.

Вы знаете, что в этом случае обязан сделать человек, если это человек без кавычек? Он обязан убить обидчика. Удар по лицу, да и вообще удар по телу человека кулаком или тем более — ногой есть не что иное, как смертельное оскорбление. Наказание за которое — смерть. Люди не могут бросаться на других людей с кулаками. И уже тем более не могут бросаться на людей холопы. Да и словесное оскорбление очень часто бывает смертельным оскорблением. За которое можно вполне проткнуть обидчика кинжалом или прострелить ему голову. Причём отнюдь не на «дуэли» (дуэли были приняты среди холопов-дворян; к людям эта практика отношения не имеет). А просто так — сразу. По факту оскорбления.

И человеческий суд, разобравшись в сути дела, обязан человека оправдать. Потому, что он использовал оружие для защиты своей чести и достоинства. Ведь обидчик хотел не просто «обидеть» человека. Он хотел его опустить. Будь то методом запугивания при помощи физического превосходства над жертвой или даже словесным методом, исходя из того, что жертва проглотит словесное оскорбление безропотно, и тем опустится ниже обидчика. А попытка опуска человека во все времена и во всех обществах каралась только смертью, поскольку она диктуется животными иерархическими инстинктами, которые среди людей совершенно недопустимы и нещадно подавляются. То есть в данном случае оружие было применено правомерно и любой суд обязан решить дело в пользу защищающегося, а не в пользу быковавшего покойника.

Припоминается, кстати, один эпизод из истории жидовской Революции 1917 года. Некто Феликс Эдмундович Дзержинский, шляхтич по происхождению, известный как один из честнейших и чистейших деятелей Революции, как-то застрелил одного матроса из числа своих же. Дело было так. Дзержинский сидел в своём кабинете, причём был не один. В двери кабинета вломился какой-то революционный матрос в подпитии и стал что-то орать и требовать. Дзержинский вежливо попросил его покинуть помещение. Матрос стал орать ещё громче и при этом объявил, что он якобы имел сексуальные отношения с матерью Феликса Эдмундовича. И что вы думаете, сделал вежливый шляхтич?

Он сделал то, что и положено сделать человеку. То есть достал свой маузер и прострелил матросу голову. И был, заметьте, совершенно прав. Во-первых, с быдлом именно так и следует разговаривать — «предоставив слово товарищу маузеру». А если предположить, что матрос был не быдлом, а человеком (а он и вправду претендовал на то, чтобы быть именно человеком, так как решил вместе со всеми социально близкими поучаствовать в очередном жидовском Исходе из рабовладельческого Египта в Землю Обетованную), то за подобное оскорбление его тем более следовало застрелить. Что Дзержинский и сделал. И, разумеется, никакого суда над Дзержинским за это не было, хотя убитый был совсем не «контрой», а своим же. А если даже и был такой суд, то Дзержинский на нём был вчистую оправдан. Потому, что ему нанесли смертельное оскорбление. За которое полагается и адекватное возмездие.

Ну, а раз человек имеет право применить оружие не только для защиты от нападения с кулаками, но и даже для защиты от словесных нападок, то то, что человек имеет право на применение оружия для защиты от вооружённого нападения, разумеется как бы само собой. Надеюсь, что вы согласны с такой логикой.

Но вот совковое уголовное законодательство писали адамы, которые были иного мнения. И поэтому в УК всех бывших совковых республик, а также и в УК их преемников были (и есть) статьи, объявляющие преступлением т. н. «убийство, совершенное при превышении пределов необходимой обороны». А вот в уголовном законодательстве государств Запада подобной статьи нет. Да и не может быть. Поскольку практически все страны Запада эволюционировали в теперешние буржуазные государства из состояния демократии без кавычек, где права человека были превыше всего (собственно, поэтому Запад и считается «свободным», в отличие от тоталитарного Востока, хотя гайки в нём закручены порой ещё сильнее, чем на Востоке).

Приведу практический пример. Один мой знакомый, ему было тогда, кажется, в районе 21–22 лет, решил пойти на танцы в соседний военный городок. Это было где-то году в 1981 или 1982, если не ошибаюсь. Он был слегка выпивши, что было вполне нормально — на танцах тогда не пили, а пили обычно заранее. А в кармане у него лежал складной нож типа «Белка» — то есть самый обыкновенный перочинный нож, безо всякого фиксатора (фиксаторы запрещались совковым ментом и складные ножи с фиксаторами по статусу приравнивались к запрещённым финкам и кинжалам). В том городке по дороге на танцы к нему, как это водится, пристала местная шпана в составе то ли шести, то ли семи голов. И, слово за слово, начала его сначала опускать словесно и физически, а потом — повалила на землю и принялась пинать ногами. А безоружные прохожие, как и положено, проходили мимо, делая вид, что ничего не замечают. Так его и запинали бы до смерти. А может и не до смерти, но до «тяжких телесных повреждений, повлекших инвалидность и стойкую утрату трудоспособности».

И поэтому этот человек собрался с силами, вскочил, успел раскрыть свой нож и воткнуть оный в брюхо предводителю шайки (который в том населённом пункте считался самым крутым шпанюком, которого было положено уважать и сильно бояться). Хотя дело было зимой и он был довольно тепло одет, ножик сделал сворю работу. По дороге в больницу потерпевший скончался. А мой знакомый, пользуясь замешательством нападавших, кинувшихся на помощь своему главному, успел убежать домой, умудрившись даже протрезветь по дороге. Что сильно ему помогло, потому, что потом, когда через час к нему домой приехали «разбираться» за «смерть пацана», он ещё и умудрился проломить одному из разборщиков голову табуреткой.

Кстати, этот мой знакомый было совершенно нормальным, из весьма интеллигентной семьи, ни в чём предосудительном никогда замечен не был. Наоборот — хорошо учился, занимался спортом, закончил железнодорожный институт, и работал на приличной работе.

В любой даже самой конченной западной стране суд бы его оправдал (это если бы дело вообще дошло до суда — могло бы остановиться и на уровне полицейского следователя или прокурора, так и не дойдя до судьи). Потому, что этот мой знакомый был прав на все 100 %. Он защищал даже не свою честь и достоинство, а свою жизнь. Так как его вообще-то собирались, ни много, ни мало, запинать до смерти. А превосходство нападавших в живой силе было шестикратным.

И что же вы думаете про справедливый советский суд? А справедливый советский суд решил вот так: 1) незаконное ношение холодного оружия; 2) убийство; 3) отягощённое нетрезвым состоянием нападавшего. Итого семь лет колонии (кажется, даже усиленного режима). Правда, кассационный суд это немного исправил. Переквалифицировав сиё «преступное деяние» на «убийство при превышении пределов необходимой обороны». И понизив срок лет, кажется, до двух с половиной или что-то вроде того (забыл точно за давностью лет). Но что самое дикое — после возвращения из мест не столь отдалённых, от этого моего знакомого почти все окружающие холопы стали шарахаться как от чумного. «Убийца» ведь… Это при том, что убитого все до такой степени все ненавидели, что по поводу его кончины в том населённом пункте был чуть ли не праздник.

Ну и как вы решите — «преступление» это или не преступление? По советским законам — получается, что преступление. Если уж и не «убийство», то «убийство при превышении пределов необходимой обороны» (видать, когда этого моего знакомого стали пинать шестеро, он был обязан немедленно достать специальные таблетки для протрезвления, тут же их проглотить, чтобы не отягощать своё деяние нетрезвым состоянием, и организовать свою оборону должным образом — например, отмахиваясь двенадцатью ногами от шести нападавших, и не «превышая пределов»). А вот по западным — явно не преступление. Да и по восточным, надо сказать, тоже. В любой даже самой тоталитарной азиатской стране этот человек был бы судом оправдан.

Кстати, развивая предыдущую тему, сообщу, по секрету, что печально известная совковая статья про «превышение пределов необходимой обороны» была введена в УК не просто так по недосмотру юристов. А по злому умыслу оных. Дело в том, что человек не должен считать себя «тварью дрожащей», обороняя себя от преступных посягательств. Он должен чувствовать себя «право имеющим». А совковые юристы хотели, чтобы т. н. «гражданин» ни в коем случае не чувствовал себя «гражданином, право имеющим». Они хотели, чтобы он чувствовал себя именно «тварью дрожащей». Чего и добились. Уж если потомку Адама запретили даже защищать самую жизнь с применением какого-то несчастного складного ножичка без фиксатора, то уж то, что ему запрещено защищать какие-то там т. н. «честь и достоинство» при помощи сабли и револьвера, разумеется как бы само собой.

То есть когда вам дадут в морду кулаком или плюнут в оную плевком и обзовут вас педерастом, а вашу мать — сукой, причём ё…нной самим же обидчиком, то прав на защиту вы не имеете. Ни даже привилегий на оную, так как прав вы не имеете по определению.

Ну и как вы прикажете в таком случае разбираться с «преступностью» и с самим понятием «преступности»?

Или вот ещё пример. Допустим, обнаглевшая супружница уже как вторую неделю (или даже второй месяц, или даже третий) сказывается «уставшей» и не желает выполнять супружеские обязанности. Ну, а её супруг, положим, с этим не согласен. И поэтому он швыряет её в койку и берёт силой. А она этим недовольна и бежит стучать на своего супруга в мусарню. Это состав деяния.

И вот есть три разных державы, в которых деяние данного состава имело место.

В одной державе за это наказания не предусмотрено. Поэтому менты ничем не могут помочь «потерпевшей».

Во второй — предусмотрено. Поэтому супруга-насильника отправляют за решётку года на три, а потерпевшей супружнице оказывают не только психологическую, но и правовую помощь, в результате которой помогают развестись с ненавистным насильником и забрать себе большую половину имущества.

В третьей же державе за это тоже предусмотрено наказание. Но только для неверной супружницы, оскорбившей супруга своим поведением. И поэтому её приговаривают к порке плетьми за злостное уклонение от исполнения супружеских обязанностей. А потерпевшему супругу оказывают психологическую и правовую помощь — предлагая оформить развод и выступить свидетелями недостойного поведения супруги, чтобы та не могла претендовать при разводе ни на малейшую часть имущества.

И вот теперь уже вопрос с моей стороны. Причём вопрос на засыпку. А т. н. «супружеское изнасилование» является криминалом или нет? А злостное уклонение супружницы от исполнения супружеских обязанностей является криминалом или нет?

Я уверен, что при ответе на подобные вопросы «засыплется» любой юрист, который специализируется на праве ином, чем право обычное, данное Господом Богом.

А вот ещё один пример, наверное, ещё более наглядный. Вот, допустим, ваша страна управляется не президентом в галстуке, а королём с саблей (такие страны, как ни странно, всё ещё есть, они хоть уже и не монархии, а т. н. «конституционные» монархии, но сабля у суверена всё ещё сохранилась, равно как и его суверенный статус — он, несмотря на т. н. «конституцию», всё ещё не равен холопу и не подчинён менту).

Ну вот, допустим, когда этот самый суверен с утра прицепляет свою саблю к поясу, он совершенно не кажется сам себе «преступником», несмотря на то, что никакой лицензии от ментов на ношение сабли у него нет. Он носит её не потому, что ему её выдали на военном складе и вписали в удостоверение личности офицера, и не потому, что ему разрешил её носить мент в порядке т. н. «лицензирования». И не потому, что он член местного клуба фехтовальщиков и сабля нужна ему якобы «для тренировок». И не потому, что он зарегистрированный член общества охотников и сабля, заместо охотничьего ножа, вписана у него охотничий билет.

Нет у суверена ни удостоверения личности (у суверенов их нет в принципе — ни паспортов, ни водительских прав, ни избирательных карточек — вообще ничего, так как они люди, а людям документы не нужны), ни охотничьего билета, ни лицензии на ношение сабли из полиции.

Он носит свою саблю по праву суверена. Как вольный человек — раб Божий. Причём, носит её, не обращая ни малейшего внимания на т. н. «конституцию», которая провозглашает, что все холопы равны друг другу, равны вне зависимости от пола, возраста и т. н. «сексуальной ориентации», что все холопы подчинены менту, и что без специального, именного разрешения последнего, сабли им носить категорически воспрещается.

Ну вот, король, прицепляя утром к поясу свою нелицензированную саблю, преступником себя ни в коем случае не чувствует. А вот холоп, то есть, простите, подданный, или т. н. «гражданин», прицепляющий к поясу нелицензированную саблю, чувствует себя именно преступником, хотя делает, в принципе, то же самое, что делает другой двуногий в этой же самой юрисдикции — король (напомню, что король носит свою саблю не только в пределах своего суверенного дворца, но и за пределами этого дворца).

И у того и у другого две ноги, две руки, два уха, два глаза, один нос, один, простите, детородный орган, ну, в общем всё одинаково. Даже возраст одинаковый. Но один чувствует себя преступником, прицепляя к поясу нелицензированную саблю, а другой — не чувствует.

Причём можете даже не сомневаться, что у короля, помимо сабли, есть ещё и пистолет — ну, там Маузер какой-нибудь, инкрустированный золотом и перламутром, или ещё что-нибудь в этом роде. И на этот пистолет у него тоже нет никакой лицензии от ментов.

Но монарх совершенно не чувствует себя преступником от того, что обладает незарегистрированным стволом, не имея ни права на хранение, ни тем более права на ношение оного. Точнее, право-то он как раз имеет, он не имеет лицензии от мента. Любой человек рождён для того, чтобы обладать всеми правами человека — в том числе и правом носить саблю и пистолет безо всякого ментовского лицензирования. Просто король осознаёт, что он имеет такое право, а вот т. н. «гражданин» — не осознаёт.

Последнему кажется, что правом на ношение сабли и пистолета он будет обладать только тогда, когда это право (а точнее не «право», а «привилегию» в этом случае) предоставит ему его истинный хозяин — мент. А вот первому кажется, что такое право ему предоставил его истинный Хозяин — Господь Бог, причём предоставил раз и навсегда — на веки вечные, и поэтому на мента ему плевать с высокой колокольни.

Точно так же и блатной, когда кладёт в карман свою финку или наган, преступником себя ни в коем случае не чувствует. Он прав. Он равен королю — он точно такой же вольный человек, как и король (не зря же воры делают ни что иное как «коронуются»?)