Анекдот

Что такое анекдот, знает, пожалуй, каждый человек. Это самая распространенная форма остроумия (короткий шуточный рассказ, часто содержащий неожиданные повороты и столь же необычную концовку), без которого трудно себе представить современное межличностное общение, особенно в узком кругу близких людей.

Как заметил в своей статье «Анекдот», опубликованной в орловской газете «Просторы России» (№ 23. 1999), известный писатель Виктор Ерофеев, «анекдот — единственная форма русского самопознания. Род терапии. Больше того, род выживания. С другой стороны — это род отчаяния. Любимые герои анекдота — бестолковые люди. Это русская черта. Мы — скопище бестолковых людей. Бестолковщина — не раздражает, а смешит. Не подумали, не сообразили, не предусмотрели — налетели, нарвались на реальность. Опростоволосились, опозорились. И смех и грех. Мы коллективно бестолковы. Собрано — без головы. Взялись за что-нибудь — не получилось. Русский продаст душу за хороший анекдот. Он — бродячая коллекция анекдотов. Всегда наступает такой момент, когда пора рассказывать анекдоты. После четвертой перед пятой. Анекдоты делятся на подвиды. Есть приличные. Есть похабные, есть детсадовские. Про ежей. Почти все анекдоты — смешные».

Бытовавший главным образом за пределами сферы массовой информации, в годы перестройки, устранения цензурных ограничений в деятельности СМИ, анекдот как любимый народом жанр совершил активную «агрессию» на страницы газет, журналов, стал непременным атрибутом многих радио- и телепередач. Тем более стали появляться специальные передачи, выпуски, странички, посвященные анекдоту. Примером такого рода может служить ставшая хорошо известной телепередача «Белый попугай», одним из основателей которой был Юрий Никулин. Само слово «анекдот» происходит от греческого «anekdotos», что означает — «неизданное». В русском языке существует и свое собственное, хотя сейчас отчасти и забытое, название данной формы остроумия. Оно определено в толковом словаре В. Даля как «байка», «баутка», «прибаутка». Для того чтобы «байка» (или «баутка», «прибаутка») была хорошо исполнена и произвела впечатление на слушателей, нужен «краснобай», «баутчик». Фигура исполнителя предопределяет успех анекдота. Но, как известно, рассказывать анекдот (а тем более жестикулировать, что очень часто необходимо для усиления эффекта рассказа) можно полноценно только по телевизору. Что же касается периодической печати, то она в значительной мере уступает радио и телевидению в данном отношении.

Говоря об анекдоте на газетной или журнальной полосе, отнюдь не всегда можно утверждать, что мы имеем дело с журналистским жанром, поскольку журналисты довольно редко сами придумывают анекдоты, публикуемые в издании. Чаще всего анекдоты, появившиеся на газетной или журнальной полосе, перепечатываются из сборников анекдотов либо их присылают читатели (пример — публикация анекдотов в «Аргументах и фактах»). Другое дело, условно говоря, «вторичный» анекдот, т. е. произведение, созданное на основе исходного анекдота, ставшего его литературной основой. Такое произведение, появившееся в результате творческой обработки «первоосновы», беллетризации ее, и не утратившее большинства жанровых особенностей анекдота, можно уже, с известной долей условности, назвать собственно журналистским жанром, оставив за ним «корневое» имя — анекдот.

Использование «исходных» анекдотов в качестве сюжетной основы радио- и телепередач, газетных и журнальных выступлений распространено в настоящее время достаточно широко (вспомним любимую многими телезрителями «Народную передачу „Городок“ на ТВ „Россия“). Подобное можно наблюдать и в смежных с журналистикой сферах, например, в рекламном творчестве, в „пиаровских“ произведениях.

Из публикации „Ухажер“

(Литературная газета. 10–16 ноября. 1999)

И чего он со мной так нянчится? Одеялко подоткнул, подушечку поправил. Стоит, не душит. Что я ему невеста, ей-богу? В мои восемнадцать со мной еще никто так… Даже мать родная!

А может, не все так страшно? Может, свыкнусь? Стерпится-слюбится? Не боги горшки… Хотя как знать! Может, он грубый, невоспитанный? Приставать начнет, командовать? Давай — туда, давай — сюда! Полы мыть заставит, картошку чистить! А я не умею — всю жизнь маменька за меня все делала, да и руки у меня нежные, избалованные… Страшно!

Как смотрит, как смотрит! Неужели я ему так нравлюсь?! Ой, как же спать хочется, а он тут…нет, не могу больше молчать! Все ему сейчас выложу, будь что будет.

— Товарищ сержант! Да уйдите вы наконец! Вы мне спать мешаете!

— Спокойной ночи, рядовой Петров! Кто ж виноват, что вас одного-одинешенького за весь осенний призыв к нам в часть прислали? Не дай бог, что с вами случится… Я уж покараулю, а вы спите спокойно…

Приятных вам сновидений, товарищ рядовой!

Особенность данной публикации заключается в том, что она, насколько нам кажется, в основе своей содержит гулявший в армейской среде в начале перестройки, в период массовых уклонений призывников от службы в Вооруженных Силах, анекдот, который звучал примерно так:

В воинскую часть приехал Б. Ельцин, проверить боеготовность. Дежурный офицер подает команду:

— Батальон! В две шеренги становись!

Из казармы выскакивает зачуханный солдатик и вытягивается в струнку.

Дежурный докладывает Ельцину:

— Товарищ Главнокомандующий! Батальон в полном составе построен!

Ельцин удивленно спрашивает:

— А почему он только один? Где другие?

Дежурный:

— А других, товарищ Главнокомандующий, военкомы еще ловят!

Устанавливая своеобразие анекдота в сравнении его с публикациями иных жанров журналистики, следует иметь в виду, что анекдот близок к некоторым видам житейской истории.

Об этом можно судить, например, сравнивая уже приведенный выше анекдот с житейскими историями, воспоминаниями профессора факультета журналистики МГУ А. Шереля, подборка которых, названная „Терпениум мобиле“, опубликована в „Московском комсомольце“ (27 декабря. 1999) под рубрикой „Радиобайки“. О том, что в данном случае газета предлагает читателям рассказ именно о реальных случаях, а не результат „объективизации“ авторской фантазии, „сигнализирует“ врезка, открывающая подборку:

Отечественному радиовещанию стукнуло 75… Около четырех десятилетий мэтр радиожурналистики, доктор искусствоведения профессор Александр Шерель занимается историей радиовещания, собирая не только серьезные, но и курьезные эпизоды развития отечественных масс-медиа. Записи из его старых блокнотов совсем не повредят юбилейной патетике.

Имея в виду это предварительное пояснение газеты, возьмем из предложенной подборки для сравнительного жанрового анализа три следующие истории.

История первая. „Молебен у радиоточки“.

В январе 1933 года К.С. Станиславскому исполнялось 70 лет. Дату отмечали торжественно, юбиляра наградили орденом. Однако было неизвестно, почтит ли собрание своим присутствием юбиляр — из-за болезни Станиславский очень редко покидал свое жилище.

Решили, что приветствия из нескольких театров и концертных залов должен был передавать трансляционный узел в дом на Леонтьевском, где собрались почитатели великих реформаторов драматической сцены.

За день до праздника в дом К.С. привезли радиоприемник „СИ-235“ — самую распространенную марку 30-х годов. Связисты укрепили на стене гостиной репродуктор и специально провели провода. Срывать их со стены К.С. не захотел — люди же трудились, а он привык уважать труд. Но и оставлять просто так явно пугающий предмет Станиславский не хотел. Промаялся полдня, потом позвал священника из ближайшей церкви и попросил совершить молебен, чтобы эта адская машина не навредила дому и его обитателям.

И только после того как молебен был отслужен, К.С. спросил:

— А кто будет говорить?

Ему назвали:

— Качалов, Бирман, Гиацинтова…

— Что же, — сказал К.С., — послушаем, какая у них дикция.

История вторая. „Услышь себя, любимую…“

Еще более анекдотический эпизод связан с одной из актрис Малого театра.

В конце августа афиши, расклеенные по Москве, извещали, что 8 сентября состоится „радиопонедельник“ — первый радиоконцерт в России, переданный станцией „Коминтерн“, с участием А.В. Неждановой, К.Г. Держинской, В.И. Качалова и др.». И наркомпрос А.В. Луначарский держал перед началом речь. «Радиопонедельник» — сборные литературно-театральные программы из Большого театра стали с того дня постоянными, и столь же регулярно в них участвовала актриса Малого театра, жена наркомпроса Наталья Розенель-Луначарская. Но вот что заметили многие.

Закончив выступление, артисты, пока звучали аплодисменты, естественно, старались задержаться на сцене, чтобы продлить секунды триумфа, а Наталья Александровна стремглав бежала за кулисы. Дело в том, что она каждый раз хватала телефонную трубку, установленную возле сцены, и просила мужа побыстрее прислать за ней автомобиль, так как она хотела услышать конец своего выступления по радио.

История третья. «У нас героем становится любой».

В связи с обострением «классовой борьбы» усиливалась и «чистка» среди тех, кто получал право говорить в микрофон. Тщательному анкетному и оперативному контролю подвергался не только каждый журналист, но и каждый кандидат на участие в передаче. Иногда эти тенденции сталкивались, высекая пламень идиотизма.

В 30-е годы «Последние известия» собрались провести репортаж «со дна моря». В Стрелецкой бухте под Севастополем поднимали суда, затонувшие во время войны. Все рассчитали и подготовили. Один микрофон надо было установить на борту баркаса, а два поместить на скафандры водолаза и журналиста. Весь Союз должен был услышать, как водолаз работает на дне моря и как он поет популярную в то время песенку: «Нас побить, побить хотели…»

Подготовились. Провели репетицию. Передачу отменили властью Севастопольского горкома партии. Нет, водолаз был хороший и пел хорошо, но в анкете у него было то ли белое, то ли черное пятно. Нашли другого. Опять отрепетировали. Передача не состоялась. На этот раз — по решению парткома Радиокомитета: пятна обнаружились в биографии журналиста.

Наконец кандидатов утвердили во всех инстанциях — журналиста назначили из местной газеты, водолаза из числа орденоносцев, опустили их под воду… и ничего не произошло. Оба — и герой-водолаз, и журналист — были заиками.

Теперь попробуем установить степень близости каждой из трех историй с представленным в начале параграфа армейским анекдотом. Первая история описывает достаточно типичную и вполне понятную реакцию старого, да к тому же еще и религиозного человека на появление в доме постороннего, до тех пор невиданного технического средства, способного принимать речь по проводам, да и вообще, способного нарушить привычный покой в доме. Считать эту реакцию смешной может, конечно же, только наш, технически образованный, атеистически мыслящий современник. Хотя, надо заметить, что почему-то в той же прессе не слышно смеха по поводу множества сообщений о случаях освящения церковными иерархами то очередного ОМОНа, уезжающего в Чечню на войну, то атомного ракетоносца в северном порту, то новых сооружений в Москве, Санкт-Петербурге, Нижнем Новгороде и т. д., и т. п. А если мы видим, что смех «противопоказан» той или иной публикации, то записывать ее в «родственники» анекдота никак нельзя.

Вторая история по своей сути значительно ближе к анекдоту. Определенную степень анекдотичности ей придает поведение жены нарком-проса Натальи Розенель-Луначарской, демонстрирующее в какой-то мере стремление к самолюбованию, но еще в большей — по-детски неподдельный интерес к звучанию собственного голоса, доносимого радиоволнами.

Третья история — наиболее близкая к анекдоту. Анекдотичность ее предопределена той степенью идиотизма, который нередко являлся и является нормой деятельности некоторых руководящих органов. Именно такого рода истории часто перерастают в анекдот, что происходит, когда они теряют «привязку» к конкретным лицам, месту, времени действия, т. е. то качество, которое можно назвать достоверностью описываемого в тексте события.

Основная функция, которую выполняет анекдот в прессе, — рекреативная (развлекательная). Именно возможности «разрядиться» в ходе чтения анекдотов, забыть о повседневных трудностях, отдохнуть прежде всего и привлекают к анекдоту читателя. Но, по мнению профессора МГУ Е.И. Пронина, одного из знатоков этого жанра, публикация анекдотов в прессе преследует еще и такие важные цели, как оповещение аудитории о существующих стандартах комического, воспитание чувства юмора, с чем тоже нельзя не согласиться.

Анекдот на страницах периодической печати должен проходить определенную авторскую самоцензуру. В нем недопустимо то, что довольно часто встречается в анекдотах, которые предназначены для узкого круга лиц, находящихся в устном межличностном общении. И прежде всего — пошлость и нецензурные выражения. Кроме того, анекдот, разумеется, должен быть относительно новым для большей части читательской аудитории, поскольку анекдоты «с бородой» только дискредитируют издание, в котором они печатаются.