Хаос мыслей

В моей голове вихрь мыслей. И нет возможности их упорядочить. Я один. А мои собеседники Ро, Фил и другие лишь вливают в мою голову свой хаос мыслей, еще больше запутывая мой. Нужно время для спокойного обдумывания огромной массы информации, которая обрушилась на меня здесь. А у меня после работы уже не остается на это сил. И разумеется, нет никакого спокойствия. Вспомнил как-то вскользь брошенные слова Фила: работа с информацией еще не есть думание, здесь надо выработать способность выполнять эту работу без размышлений, чисто механически, как это делают роботы. Но мне до такого уровня еще далеко.

Утверждение Ро, будто в этом мире вообще нет ничего подлинного, совсем выбило меня из колеи. Я не нахожу против него аргументов. В самом деле, чего ни коснешься, все обнаруживает себя лишь как внешняя форма, видимость, средство для чего-то другого. Визиты важных персон, приемы, юбилеи, награды, парады, шествия, торжества, заседания, демонстрации, речи…

Все выглядит как театральное представление, как зрелище, как развлечение. И наша работа есть средство для кого-то и для чего-то другого. И наши общения выглядят как игра. Все для чего-то другого. Все есть проявление чего-то такого, что в корне отлично от видимого нами. Чего?! А есть ли вообще в природе вещей это другое «что-то»?

Углубляясь до самих основ человеческого бытия, мы в конце концов находим какие-то простые, лишенные всяких красок и даже вообще пустые сущности, из нагромождения и комбинаторики которых получаются все сложности и краски видимого бытия. И чем пустее и примитивнее эти конечные элементы некоей подлинности, тем грандиознее и ярче вырастающая на их основе видимая цивилизация. Подлинность, скрывающаяся за видимым спектаклем бытия, оказывается ничуть не подлиннее самой видимости. Видимость отбросила подлинность куда-то на задворки бытия, завоевав статус подлинности. И наоборот, чем грандиознее и ярче становится видимая оболочка нашей цивилизации, тем серее, пустее и ничтожнее становятся ее основания. Мы превращаемся в гигантский мыльный пузырь истории, который однажды лопнет, и от нас останутся лишь мелкие брызги.