Письмо учёной соседке[86]

Он звезды сводит с небосклона,

Он свистнет – задрожит луна;

Но против времени закона

Его наука не сильна.

А.С. Пушкин «Руслан и Людмила».

Уважаемая Е. Н.!

0) Данное письмо является открытым. Я оставляю за собой право распространять его иным адресатам. Постараюсь не злоупотреблять и придерживаться этических норм. Также я помещу текст письма в свою книгу без указания адресата, то есть без прямой ссылки на Вас. Соответственно, Вы тоже имеете полное право распоряжаться текстом, как Вам угодно. Единственная просьба-пожелание: не вырывать цитаты из контекста, а, по возможности, давать людям ознакомиться с полной версией. Да и сами постарайтесь прочесть до конца.

1) Прежде всего, благодарю Вас за фотографии с I съезда писателей Подмосковья в Ступино[87]. Правда, из 479 Мб архива аз грешный оказался всего на двух фото. Снимали Вы меня явно больше, из чего я делаю вывод, что Вы, таким образом, решили поставить меня, толстого, противного и скандального обжору, на место. Выстрел мимо, но попытку оценил. Это Вы зря. Но подробно я отвечаю Вам не поэтому, а по трём другим причинам. Во-первых, из-за Ваших докладов:

http://proza.ru/2014/09/18/943

http://proza.ru/2013/06/04/1985

Моё мнение: прекрасные эссе! Вами проделана большая работа. Но, как у всех советских литераторов, «смотрю в книгу – вижу фигу». Ниже я постараюсь это доказать. Кроме того, между нами осталась недоговорённость: публичный (поэтому моё письмо открытое) спор о сказках. По большому счёту, с советскими литераторами спорить бессмысленно, как со всеми советскими людьми. Но всё же хочу изложить аргументы. С примерами из Ваших докладов, так что причины письма взаимосвязаны. Как указал выше, мне это может пригодиться для книги. А с Вами… гм… считаю, есть некоторая надежда. Правда, мне придётся взять в руки ржавый скальпель и резануть по живому. Уж извините: нарвались. Третью причину до конца не раскрою. Надо же интригу сохранить.

2) Ваших аргументов в споре о сказках я услышал три (поправьте, если ослышался):

– Сейчас народных сказителей нет, но раньше они были. Например, знаменитая няня А. С. Пушкина Арина Родионовна.

– Существовали специальные люди, ходившие по деревням и собиравшие фольклор. Потом они его литературно обрабатывали и издавали сказки. Пример: издатель «Заветных сказок» А. Н. Афанасьев.

– Ты кто такой? Заткнись! Отлезь, гнида!!!

Я же утверждаю, что:

– Никаких народных сказителей нет, и никогда не было. Их существование – это государственный миф. Потому что «народ безмолвствует», и сам создать никогда и ничего не может. Создаёт персонифицированный творец; автор. Народ, по меткому выражению В. В. Маяковского: «улица корчится безъязыкая».

– Сказки являются предельно политизированным жанром литературы. Причин тому две. Во-первых, речь идёт о наиболее восприимчивом к идеологической заразе слое общества: детях. Сегодня он (она) в кубики (куклы) играет, а лет через 40 глядишь – министр. И политика поменялась. Вдруг. Потому что в голове у него (неё) сработала заложенная в детстве, в том числе сказками, программа. Может сработать в плюс, а может и в минус. Мы вживую наблюдали и наблюдаем, как министры образования разрушают образование; министры культуры – культуру; министры здравоохранения – медицину. Удивляемся, плачем и восклицаем: как можно? А у людей программа. В подаренной Вам моей книге «Частный человек…» этот механизм разбирается подробнее на примере «Гарри Поттера». Поскольку заранее неизвестно, кто из нынешних детей станет будущим министром, пропаганда должна быть тотальной. Второе: любое государство стремится максимально удревнить свою историю. Это весьма полезно и важно для территориальных претензий и завоеваний. Например: мы не просто в Эльзас вторглись, а защищаем немцев, которые всегда здесь жили; никаких французов-лягушатников знать не знали. Не верите? А вот: «сказки братьев Гримм», где о том прямо сказано. Сказки народные, фольклор-с. А народ врать не будет. Особенно после отмены Нантского эдикта, если Вы понимаете, о чём я. Или: мы не просто так Крым захватили, а забрали своё, исконное: русские всегда здесь жили. Не верите? Ну как же: «В Лукоморье дуб зелёный…» (с) А. С. Пушкин, «Руслан и Людмила». Киевское княжество, богатыри, Владимир, Ясно Солнышко (не Путин). Это же наша история. И совершенно не важно, что в других странах, особенно враждебных, над подобными эскападами потешаются. На пересмешников есть цензура. В эпоху мобилизационных армий властям гораздо важнее убедить в правоте своего дела собственное население. На кой чёрт немцу из Восточной Пруссии обряжаться в шинель, брать винтовку и тащиться за тридевять земель в Эльзас под французские пулемёты? Он французов раньше в глаза не видел; они ему лично ничего плохого не сделали, а на войне запросто убить могут. Может, лучше дезертировать? Ан, нет: молодой немецкий «зольдат» недавно в школу ходил, где ему 10 лет государственные мифы талдычили, патриотизм прививали, воспитывали. Со сказок и начинали. «Францию победил прусский учитель». (с) Отто фон Бисмарк о войне 1871 года.

– Советская власть есть власть сказки и мифа. СССР – страна-сказка во всех смыслах; «так не бывает». Но волшебная сказка является строгим жанром с жёсткими законами: шаг вправо, шаг влево – попытка к бегству (расстрел); прыжок на месте – провокация (взыскание прикладом).

Поэтому все аргументы советских сказочников стандартны. Они ходят по кругу, на третьем-четвёртом цикле обязательно вырождаясь в примитивную ругань. Ведь «цитатник Мао», который у советских людей в голове, вместо мозга, очень тонок. Это сделано специально, чтобы над ним не задумывались; «учи слова». Но через 3–4 шага дискуссии цитаты заканчиваются, и сказать становится нечего. За это время как раз приедет тайная полиция, скрутит говорливого оппонента и увезёт, куда надо. Если же она почему-то задерживается, советский человек обязан продолжать спор и при отсутствии аргументов. Ведь он вооружён «единственно верным учением», приучен «давать отпор», и ни на секунду не может даже мысли допустить о правоте оппонента хоть в чём-то. Ему не истину выяснить, а врага задержать надо: вдруг органы всё же успеют. Вот и начинают советские кричать и ругаться. А то и руками махать. Всё подробно описано русскими писателями-классиками, имевшими несчастье столкнуться с советской «аргументацией» в конце XIX-начале XX вв. Им оставалось единственное: чесануть от «народной» власти подальше и пописывать книжечки в эмигрантской нищете, наивно полагая, что потомки оценят. К счастью для русских, с тех пор ситуация несколько изменилась: уже можно открытые письма писать и даже – кошмар для советских! – публиковать в книгах.

3) Поскольку миф о «народных сказителях» – не только советский, и в головах он сидит прочно, вскрывать нарыв надо с корня. Считаю, что в ракурсе сказок этапы большого пути вкратце выглядят так.

XVI век[88]. Создание новообразованным первым в мире национальным государством Франция сети тайных обществ интеллектуалов, известным как франкмасонство. На деле это органы размножения государства через идеологию и культуру. Поэтому в масонстве нет ничего мистического и сакрального: какая мистика в изнасиловании чужой культуры? В качестве субстрата-основы франкмасонства использовались католические церковные ордена, в частности, иезуиты. Доходило до гротеска, когда видный масон, ставший Папой Римским, издал энциклику о запрете масонства, где удивлялся: мол, что это такое – знать не знаю, но запрещаю, во избежание. А то добрые католики беспокоятся. Но в эту кухню, вернее, зловонный подвал, я не полезу: чувствую, что у Вас и без того культурный шок. Скажу так: первичное легендирование франкмасонства путем взаимовыгодной вражды-дружбы с католическими орденами. Выработка франкмасонством различных рецептов и методик идеологического проникновения и влияния.

XVII век. Обкатка методик внутри Франции; их утверждение. Побочный эффект: создание великой французской классической литературы и, шире, культуры. Экспансия показавших себя методов, например сказок, в сопредельные и враждебные Франции страны: Англию, Австрию (вернее, СРИГН = Священная Римская Империя Германской Нации; второе в мире национальное государство + империя) и Пруссию. Первое проникновение масонской тарабарщины в Россию (через Польшу).

Создание из азиатских метисов и прочих подонков Европы, слоя профессиональных гешефтмахеров, зиц-председателей и, позже, культуртрегеров, известного, как евреи. Это вторичное легендирование масонства. После этого франкмасонский конвейер заработал в непрерывном, круглогодичном и круглосуточном режиме.

XVIII век. Огромные, невероятные успехи французской масонской пропаганды. От Англии оторваны США. На 150 лет заторможен естественный процесс объединения северогерманских земель под эгидой Пруссии. Последнюю удалось стравить с СРИГН. Разделы Польши. Разрушен успешный «союз двух двуглавых орлов» (России и Австрии), и тем спасён союзник Франции – Турция (Османская Империя). Россию захлёстывает мутная волна масонской пропаганды, в том числе сказок: Чулков, Новиков, Кантемир, Радищев, Барков, и т. д. Это третичное легендирование масонства: использование местных кадров. Как правило, люди берутся малообразованные, а то и вовсе необразованные, но главное: настроенные антинационально. Часто используются инородцы. Ведь люди себе не враги, а предателей среди любого народа мало. Они не успевают размножиться: в лучшем случае их презирают; часто убивают. Обычный отрицательный отбор по вредному для популяции признаку. В результате, немец, например, своему национальному государству и культуре гадить не станет, даже за деньги. Ведь типичный немец – не предатель; он других немцев пожалеет. В крайнем случае, испугается: у него среди немцев полно родственников и друзей. Прочтёт, кто поумней, его «сказки», хватанёт шнапсу, да и возьмёт сказочника за грудки: «Ты что творишь?» Зато живущий в Германии поляк, еврей или венгр (сорб) начнёт немцам вредить с радостью: чего ему немчуру-то жалеть? А тут и деньги платят, и удовольствие.

Франция – мировой гегемон. Монархи, их дворы и элиты почти всех европейских стран переходят на французский язык не только в письменной, но и в устной речи. Французский язык вытесняет латынь в международном делопроизводстве, дипломатии и торговле. Полководцы Европы до середины XVIII века говорили по-французски гораздо лучше, чем на родных языках, и часто командовали войсками через переводчиков. Исключением в этот период является только Австрия-СРИГН.

Элита России в этот период по-французски не только говорит, но и думает. А бунтовщик Емельян Пугачёв внезапно оказывается французским маркизом. Не Омельян Иваныч, а, видимо, Д`Артаньян Иваныч. Этикет не позволял королю Франции упоминать в письмах кого-либо, младше маркиза. Но миссия по подготовке бунта в русском тылу была столь тайной и важной, что инструкции агентам Людовик XV писал лично. Для монарха титул дать – плёвое дело. Взял, да и произвёл Емелю в маркизы заочно.

С середины XVIII века начинается ответная реакция. Ускоренное создание национальных государств (системы национальных паролей) в Англии и Пруссии. Попытки собрать почти из ничего, но по французским лекалам, фольклор и, шире, культуру этих стран. В области сказок: деятельность немецких братьев Гримм, коих было три, а не два. Она завершилась в 1810–1812 гг., но началась гораздо раньше, поэтому отношу её к концу XVIII века.

Репрессии против масонов и их запрет в России. Тем не менее, русская элита продолжает читать французские книги (романы) и воспитываться на французских сказках. Властями предпринимаются попытки создать русскую национальную культуру, сначала неудачные (Ломоносов, Тредиаковский), затем всё более успешные (Державин, Карамзин). Австрия решила в литературу-историю не лезть (трудно!), зато стать мировым лидером в музыке. Это ей удалось, но это же позже её и погубило.

В конце XVIII века Англия, чья элита полностью овладела технологиями вербальной интоксикации (идеологической заразы) и сильно их творчески развила, наносит Франции смертельный контрудар. Он известен под именем Великой Французской революции. Великая французская культура гибнет. Слой её носителей физически уничтожен. В России: убийство проанглийскими заговорщиками при прямом участии английского посла Императора Павла I Петровича (Рыцаря). «Осьмнадцатый век кончен. Бедный, бедный Павел…» (найдите автора цитаты и удивитесь).

XIX век. Неудачная попытка французского реванша: Наполеон Бонапарт. У Л. Н. Толстого прекрасно описано, каким шоком для русской элиты стало то, что «прекрасная Франция» может прийти прямо в их имения. В виде шайки оголодавших солдат-мародёров.

Англия – мировой гегемон. Россия занимает устойчивое второе место и ориентируется на лидера. Россию называют «континентальной шпагой Англии». К французскому масонскому книжному конвейеру добавляется английский и, чуть позже, немецкий. Но, в силу относительной бедности и во многом вторичности этих культур, гегемонию не удаётся захватить никому. Французская инерция слишком сильна. В России: странная смерть Императора Александра I Павловича (Благословенного) и неудачная попытка проанглийского военного переворота, известная, как восстание декабристов.

Создание в России системы национальных паролей. Побочный эффект: создание Великой Русской Литературы (три большие буквы!) и, шире, культуры. В сфере сказок: Пушкин – о нём разговор отдельный и позже – Гоголь, Даль, Жуковский и ряд других имён. Сказки в России наконец-то становятся государственным делом. Именно в это время, не раньше, власть начинает задумываться о финансировании этнографических и антропологических экспедиций для изучения фольклора. Сверхзадача: вырваться из-под диктовки Англии и самим стать новым мировым лидером. И в культуре это почти удаётся! Но срывается из-за ряда удачных идеологических диверсий. Крупнейшая идеологическая диверсия англичан в области сказок: «Заветные сказки» А. Н. Афанасьева. Русские – большими буквами – НЕ УСПЕЛИ. Англо-немецкий масонский конвейер сработал чуть раньше русского. Но попытка очень красивая и почти удачная.

Создание в Англии (точнее, Англией) целого ряда тоталитарных технологий: марксизма, нацизма, фрейдизма, радикальных религиозных культов и прочих «-измов». Мгновенное распространение новой идеологической заразы по всему миру из-за монополии Англии на телеграфные агентства, сиречь на мировые новости. Резкое усиление влияния СМИ.

Переход к эпохе мобилизационных армий. Прямое столкновение Англии и Франции с Россией, известное, как Крымская война 1853–1856 гг. Поражение России. Странная смерть Императора Николая I Павловича (Миротворца). Убийство террористами, фанатиками одной из тоталитарных идеологий, Императора Александра II Николаевича (Освободителя). Англия сохраняет и упрочивает мировую гегемонию; Франция выходит на второе место; Россия откатывается на третье, иногда даже на четвёртое-пятое место (после Австрии и Германии).

Возрастание влияния Пруссии, наконец, ставшей Германией. Как следствие, резкий рост влияния немецкой культуры. После прямого столкновения с Францией, известного, как война 1871 года (нулевая Мировая война), Германия вытесняет Францию со второго места среди мировых держав и сама устойчиво занимает его. Россия по всем позициям остаётся в пятёрке сильнейших, но в культуре она первая-вторая, после немцев. Во внутренней культуре России «цветут сто цветов», особо не мешая друг другу. Но в области сказок складывается патовая ситуация. Русские их пишут мало, за исключением Чарской. После Пушкина и Гоголя сказать нечего, а после Афанасьева писать сказки неприлично. Всё это позволяет немецкому и особенно английскому влиянию постепенно нарастать. Русская элита воспитывается на сказках Пушкина и русских авторов, усиленно продвигаемых властями. Но почитывает немцев, французов и англичан. Это прекрасно: русский интеллектуальный рынок, наконец, стал конкурентным. «Золотой век».

Появление кино. Первые экранизации сказок. Рост влияния США, наряду с Германией, ставшим пионерами применения СМИ для «промывки мозгов» не только элитам (своим и вражеским), но и населению (своему и вражескому). Читай – солдатам, поскольку мобилизационная армия и есть население, одетое в шинели и поставленное под ружьё. В это время появляются американские сказки. Но большого влияния не оказывают из-за явной вторичности культуры и слишком уж натужного использования индейских мотивов. Они воспринимаются, как очередная «антропология» (эта идеологическая зараза уже широко распространилась), вроде увлечения джентльменов африканскими статуэтками, опиумом-морфием, раскопками Трои или Древним Египтом. И, конечно же, всякого рода мистицизмом-спиритизмом-оккультизмом.

XX век. Прямое столкновение тоталитарных идеологий, более известное, как Мировая война, условно разделяемая на I и II Мировые войны. Создание и успешное применение ядерного оружия, которое надолго стало доминирующим фактором культуры. Утрата Англией роли мирового гегемона. На первое место по мощи выходят США, находящиеся в смертельной вражде с Великобританией. Дважды крах Германии, которая, тем не менее, с немыслимой изворотливостью сумела сохраниться. Крах Австрии и Турции.

Крах России. Великая русская культура гибнет. Её носители физически уничтожены. С марта (не с октября!) 1917 года и по сей день национального правящего слоя (элиты) в России нет. Хозяева сидят в Лондоне. Местное управление осуществляется сначала евреями и враждебными русским инородцами, а там, где их не хватало – выдвиженцами из наиболее отсталых русских крестьян. Затем местную власть передали советскими метисами, известными, как «новая историческая общность – советский народ» (сокращённо: новиопы). Образовавшаяся на месте России сказочная страна СССР стала криптоколонией Англии вместе со столь же сказочной КНР на месте Китая. Позднее СССР совместно с КНР образуют БЯП (Британскую Ядерную Платформу).

Являясь мировым гегемоном, США остаются глухой культурной провинцией Европы. Это сказочная ситуация: гегемон-аутсайдер; «так не бывает». Однако есть. Даже неимоверные вливания в национальную культуру государственных денег не помогают. При $500 млрд. годового бюджета Голливуда американцам не удалось установить культурную гегемонию даже в кино. Но в сфере сказок у США был прорыв, называемый «научной фантастикой» и, частично, «фэнтези». Зачинателями обоих жанров стали англичане (Уэллс и Толкиен). Хотя можно и француза Жюля Верна вспомнить. Но именно американцы дали писателей мирового класса, прежде всего, Хайнлайна. Через 200 лет русские в литературе вновь оказались в роли догоняющей периферии, вынужденной… гм… заимствовать (читай: воровать) сюжеты (Стругацкие, Лукьяненко).

В детской литературе, в частности, в сказках, до середины ХХ века в СССР наблюдался ренессанс. Идеологический маразм и равнение на англичан никуда не делось, но, тем не менее, «серебряный век». По трём причинам. Сказочников особо не трогали. Под угрозой физического уничтожения многие серьёзные писатели вынуждено занялись сказками, что ранее справедливо считалось неприличным. В результате дошло до гротеска: сказочник Михалков написал гимн страны. Дважды. Во-вторых, очередная и привычная советская подлость: «всё лучшее – детям». Советский человек должен был меньше жрать, больше работать, а главное: молчать и слушать начальство, готовясь умереть по первому приказу. Нормального человека заставить выполнять эту людоедскую и самоедскую программу очень трудно. Он, гад, начинает начальству задавать вопросы. Но советскому человеку на них ответили заранее: «Голодай и вкалывай! Зато твои дети будут жить при коммунизме. Может быть, хе-хе». Третье и главное: развитие детской литературы в СССР одобрили лондонские Хозяева. Англичане – садовники и используют к своей выгоде всё, что растёт само. Например, русские весьма чадолюбивый народ. Чадолюбие – видовой признак Homo и всех млекопитающих. Потомства мало, его надо выкармливать и растить. Люди не насекомые: если они не будут любить детей, вид вымрет. Но русские северяне-лесовики выделяются даже на этом фоне. Им приходилось выхаживать и растить потомство в лесу зимой. Не любя детей, не отдавая им своего куска и не идя ради них на жертвы, вплоть до гибели – этого сделать не получится. А из русских, из лесных берендеевских деревушек вышедших, получился великий народ, заселивший пятую часть суши. Семейственность, чадолюбие и прочий домострой у русских является бытовым религиозным культом. Но он был использован во зло. Например: «Да, советская власть – людоедская. Но посмотрите, сколько делается для детей: прекрасные школы, дворцы пионеров, пионерлагеря, театры! Может, и ничего, а? Надо не бунтовать, а лишь немного подождать. Глядишь, перебесятся советские; их нравы смягчатся, зато наши дети…». При этом сами английские хозяева прекрасно знали, что никаких детей у русских после глобального ядерного конфликта не будет. Проектом не предусмотрено. В лучшем случае будут чернобыльские мутанты, коих легко перебить под вздохи о «печальной необходимости».

Но нравы действительно смягчились. К середине ХХ века выяснилось, что в глобальном ядерном конфликте между СССР и США победит не Англия, а острова Туамоту и Самоа. После этого между Англией и США было заключено джентльменское соглашение о глобальном кондоминиуме, известном, как глобализация. Тоталитарные технологии были нейтрализованы путём их легализации и легкодоступности (массовая культура, сиречь попса). Теперь каждый может создать свою секту или общество поклонников, что известно, как мультикультурализм и толерантность. Но поскольку сект очень много, ни одна из них никогда не займёт доминирующего положения; не придёт к власти. Особенно в условиях компьютеризации, делающей доступными критике все сакральные тексты. Любая тоталитарная идеология, начиная с христианства, может быть (и бывает!) легко высмеяна. А смешное не опасно. Можно «убить пересмешника», но теракты, совершенные приверженцами тоталитарных сект, лишь дискредитируют их идеологии.

В рамках глобализации начался демонтаж БЯП. Начали с Китая, как с менее важной половины. В СССР идеологическую масонскую тарабарщину стали отменять постепенно, что известно, как «оттепель» и «разрядка». Как всегда, английские садовники смотрели, что получится. В Китае вышло приемлемо, но с русскими, великим народом, китайский вариант не прохонже. К тому же выяснилось, что эра мобилизационных армий кончилась. В роботизированных войнах будущего население не только не играет особой роли, но и является обузой. После этого решили отменить не идеологию, а страну, что известно, как крах и распад СССР. По щучьему велению, по лондонскому хотению, на ровном месте и за один год. Сказка!

Вместе со страной отменили и литературу, в частности, детскую. Новых выдающихся сказок, за исключением, пожалуй, цикла о Простоквашино (Успенский) в этот период (20 лет!) не появилось. Выяснилось, что советские писатели русским читателям не интересны. Даже сказочники. Без господдержки и госпропаганды советский писатель есть ноль без палочки. В условиях самомалейшей свободы он не выдерживает конкуренции с иностранными переводными авторами в собственной языковой среде. Хозяева попытались заменить русскую литературу постмодернистским карнавалом: в подаренной Вам моей книге «Частный человек» есть «сказка про четыре П». Но не преуспели. В условиях шутейной и пародийной, но всё же свободы, в головах населения зародились и стали развиваться мозги. В результате взахлёб читаемое в 1990-х, к концу века стало вызывать скептические ухмылки и желание набить морду авторам. В ответ попытались заменить культуру спортом. Но Россия не Бразилия: перекатывание мячика и прочая «олимпиада» (2 шт.) здесь не прохонже. Смотреть любят, а так нет. Но русскую культуру возрождать нельзя, потому что русские – великий народ, и «как бы чего не вышло», для Хозяев дюже неприятного. Бесконечный тупик.

XXI век, начало. Создание и успешное применение первых боевых роботов: летающих беспилотников-дронов. Интернет, как доминирующий фактор культуры. Неспособность США быть мировым лидером из-за культурной отсталости. Пример: Украина. На этом фоне аккуратные амбиции Германии по перехвату управления в европейском колхозе (Евросоюзе), созданном и контролируемым Великобританией. Некоторое возрождение (в частности, отмена программы дальнейшего дробления) России на фоне противоречий между великими державами.

Прошла даже команда на формальное возрождение русской культуры (год культуры, год литературы…). Но сидящее в Кремле сотрудники тайной полиции – а её аппарат всегда контролировался англичанами напрямую – не знают, что такое культура, и что с ней надо делать. При слове «культура» они привычно хватаются за пистолет, и пока садятся в лужу до такой степени, что даже Дмитрий Галковский резвится с Утиным движением. А Павел Чувиляев выпускает архи-вредные для Хозяев и их подручных книги, собирая деньги на них непосредственно с русских читателей через Интернет по американской технологии краудфандинга. Вам за что градус даден и деньги плачены? Стыдно, товарищи!

4) Перед вами два взгляда на мир: официальный, вернее, советский и мой. Причём своему я намеренно придал черты бурлеска и бреда. Так, что читателей начинает колбасить на каждой фразе (а иначе советские не понимают; их надо током бить). Следует ли с порога отвергнуть мою версию как конспирологический бред сумасшедшего? Решать не мне, и не Вам, а читателям, которые для писателя – Высший Суд.

Но я хочу обратить внимание на некоторые детали. К примеру, возьмём фразу (эх, люблю себя цитировать): «К середине ХХ века выяснилось, что в глобальном ядерном конфликте между СССР и США победит не Англия, а острова Туамоту и Самоа». Бред! Причем здесь Самоа? Действительно, ни при чём. За тем несущественным исключением, что острова Туамоту и Самоа очень интересно географически расположены. Когда строили модели «ядерной зимы» – состояния земного шара после глобального ядерного конфликта – выяснилось, что распределение радиоактивных осадков по поверхности Земли не равномерно. На Туамоту и Самоа выльется меньше всего. Так случайно вышло: из-за ветров и течений эти участки суши пострадают меньше всех. А то, что там дикари живут – не важно. Во-первых, не такие уж дикари: на Туамоту международный аэропорт есть. Во-вторых, сказано: «на лицо ужасные; добрые внутри».

Так что, лет через 300 после ядерного конфликта получили бы мы Председателя земного шара, чёрного, как вакса, и с костью в носу (национальная одежда). С «острова везения». А белые и жёлтые – ну да, были такие смешные чуваки; спасибо за технологии. Правда, они всё время между собой спорили: то о политике, то о литературе. Вот и доспорились. Наивные! Не знали, что вся правда содержится в «сказках попугая» (подлинное название книги сказок Полинезии). А сейчас Его Величеству пора: наш звездолёт «Чёрный дракон Туамоту XXVI» отправляется бороздить просторы Вселенной. Он понесёт в её ближние и дальние уголки истинный свет Великой Полинезийской Культуры, подкреплённый самым современным оружием системы «Людоед-135». Надо проводить и благословить; ведь Его Императорское Величество, по традиции, ещё и Верховный Шаман.

Я стараюсь не писать пустых фраз; борюсь за экологию и экономию бумаги. Если дать себе труд покопаться в каждом моём утверждении, то после первой естественной реакции («бред»! «ересь»!) вдруг выяснится, что за каждым из них стоят какие-то факты. Я могу быть прав, вот в чём штука. А могу быть и неправ. Но я пишу не для того, чтобы кому-то что-то доказать. Моя цель: чтобы люди перестали повторять заученные штампы и начали думать сами. Я хочу лишь посеять сомнение. Как Сократ. И яд меня ждёт. Помните, что в моём лице с Вами беседует страшное существо: русский смертник. На вопрос: «как дела?» я давно отвечаю: «жив и на свободе». Не кокетство; я действительно удивлён и радуюсь каждому дню. Меня должны были грохнуть ещё лет 5 назад, а то и раньше. Я жив только потому, что люди доброй воли расслабились. Недоработка. Да ещё Утиное движение немного прикрывает. Но продолжим дискуссию.

Человеческий головной мозг – своеобразный орган. Он ленив и любит спать, причём состояния сна бывают разные: например, транс и ревери. Все технологии вербальной интоксикации основаны на том, чтобы сначала усыпить мозг объекта при сохранении бодрствующего тела, а затем внушить получившейся кукле то, что нужно кукловоду. Для этапа усыпления нет ничего лучше монотонного повторения небольшого бессмысленного текста, обычно именуемого молитвой или мантрой. Но недостатком методики является то, что объекты воздействия надо загонять в специальное помещение, именуемое церковью. А церковь нужно сначала построить; огородить пространство. Это расходы. Да и подопытные идут неохотно; в церковь их надо приводить; воцерковлять. Опять расходы, а главное: учение распространяется слишком медленно; его создатели по естественным причинам не успевают дожить до результата. Смысл франкмасонской революции XVI века именно в том, что была создана и успешно применена государством технология массового идеологического заражения путём распространения печатных текстов (позже к ним добавились радио и телевидение). От обычных церковных практик она отличается примерно так же, как локомотив от телеги.

Основа локомотива до сих пор именуется «железнодорожной тележкой». Но паровоз – не телега, а механический двигатель. С пассажирами поезда не ведут религиозных бесед. Их просто везут предположительно в направлении купленного билета. Но могут и в пропасть завезти, если в кабине машиниста окажется маньяк или диверсант. Точно так же и с конвейерами государственной пропаганды: Вы читаете газету или сидите в кресле перед телевизором, а Вас куда-то везут, что-то Вам внушая. Куда идёт этот поезд? И почему Вы уверены, что Вам злонамеренно не врут, не убеждают в чём-то, для Вас невыгодном? По-моему, весь ход нашей с Вами жизни, весь непосредственно пережитой нами опыт просто криком кричит, вопит и надрывается: власть врёт; не верьте ей!!!

Особенно в сфере истории, сиречь государственных сказок, имеющих наглость притворяться наукой. У нас ещё ничего, хотя товарища Берию из энциклопедий вырезали. Но есть примеры более забавные. Вот маленькая страна Чехия в центре Европы. За время жизни одного поколения государственная идеология сменилась 8(!) раз. Жили чехи в составе Австро-Венгрии – один учебник истории. После развала империи пришли к власти националисты – другой. Тех свергли социалисты (англичане) – третий. Гитлер оккупировал – четвёртый. Коммунисты Гитлера прогнали – пятый. После событий 1968 года – шестой, и т. д. Замечу, что для обывателя, которому на любую идеологию плевать, учебник является инструментом выживания: без школьного аттестата на нормальную работу не устроишься. Чеху, имевшему несчастье родиться в 1911 году, очень непросто было прожить 80 лет, отмеренные ему природой, и дожить до 1991 года. Если на II Мировой не погиб, у фашистов и коммунистов в лагере не сгнил, так заставят 8 раз бред переучивать, просто чтобы нормально жить. И каждый из 8 учебников представлял собой академический том, написанный маститыми и орденоносными докторами-профессорами исторических наук. Как бедные чехи всей нацией не сошли с ума от государственной шизофрении? Видимо, только за счёт своего знаменитого швейкования (швейковать = придуриваться и отлынивать). Но государственный паровой каток шизофрении не знает: это не человек, и не коллектив, а механизм. Столь же тупой, сколь и опасный.

Подобные выверты характерны не только для ХХ века. Как известно, во Франции в 1814 году иностранные войска, в том числе русские, свергли императора Бонапарта и восстановили власть Бурбонов. Те тут же озаботились переписыванием истории. Уже на следующий год вышел новый учебник. Страна в руинах; в ряде провинций голод, но на пропаганду деньги у государства найдутся всегда. Как водится, солидный том. Не чешская филькина грамота, а Французская (Королевская) Академия. Не хухры-мухры. А в учебнике, причём в сноске, сказано: «Наполеон Бонапарт – второстепенный деятель эпохи Людовика XVIII; генерал, полководец». Всё! Больше про свергнутого императора ни слова. Но Франция культурная страна; люди увидели, что Европа над ними смеётся, и сами быстро убрали безобразие. Тем не менее, учебник просуществовал 5 лет. Бонапартий его в ссылке читал; смеялся: «Бедные школьники! Я бы такой экзамен не сдал; для меня это слишком сложно».

Примеры можно множить. Но вывод ясен: власть про историю врала, врёт и будет врать. Потому что ей это выгодно. Но Вы продолжаете упорно отстаивать внушённые Вам профессиональными врунами штампы. Например, миф о народных сказителях. Не видя в упор того подозрительного факта, что во всех странах «сказители» появляются в очень узкий период: с конца XVIII по середину XIX вв.; менее 100 лет. Раньше их не было, затем 75 лет идут косяком, потом опять исчезают. А финансируемые властями этнографические экспедиции с конца XIX века и по сию пору находят лишь осколки мифов и искажённые пересказы печатных изданий, но никак не цельные и оригинальные сказки, пусть даже литературно необработанные. Для такого материала у циничных антропологов есть даже профессиональный термин: «сказки Стаканыча». Поднеси местному алкашу стакан – он и выдаст «сказки» на много часов записи. Что не мешает «учёным» бодро штамповать диссертации об открытии новых культур. Фольклор, есть, но это не сказки. Оригинальных сказок сегодня не найти даже в джунглях Амазонии, Центральной Африки и Полинезии. Именно потому, что сказочников нет, и никогда не было.

5) Причина банальна. Вы – человек творческий, и должны знать, что хорошую сказку под стакан не создашь. Это тяжёлая работа, требующая очень много времени. Трудозатраты столь велики, что я, например, не рискнул бы взяться: не потяну. Детское восприятие рассеяно; больших текстов дети не воспринимают. В маленькую сказку нужно умудриться запихнуть интересный и динамичный сюжет, да ещё с назиданием. Причём не натужным и не фальшивым; дети фальшь чувствуют. Для меня это слишком сложно, а Вам и другим сказочникам – Бог в помощь. Но мы с Вами профессионалы, а кто же и когда имел столько досуга, чтобы стать народным сказителем?

Рабочий и крестьянин досуга не имеют. Единственный на протяжении нескольких веков выходной в неделю – воскресенье – используется ими для дел коллективных. С утра все идут в церковь; вечером на пьянку. Художественным творчеством занимается сельский или слободской гармонист, и то лишь с XIX века. Матерные частушки сочинить может. Вернее, переиначить те, что в городе на ярмарке услыхал. Для сочинения сказок времени не остаётся. Потому что помещик или капиталист, который по доброте душевной даст крестьянам или рабочим лишний досуг – просто дурак. По собственной глупости он проиграет конкуренцию другим хозяевам средств производства.

Физический труд имеет прямую производительность. У интеллектуального, в том числе литературного, труда производительность косвенная: просиживая штаны за столом, шедевр не родишь. Марксисты всегда об творческий труд спотыкались: как писателю платить? И сейчас спотыкаются: закон «Об оплате труда творческих работников» в РФ не принят, хотя в год культуры обещались. А с физическим трудом всё просто: сколько гаек закрутил, столько полезного и сделал; такова и зарплата. По пословицам: что посеешь, то и пожнёшь; как потопаешь, так и полопаешь. Хозяин средств производства (помещик, фабрикант), давший своим работникам лишний досуг, недополучит прибыль, которую они могли бы за это время ему принести. Другие хозяева прибыль не упустят и разорят незадачливого конкурента: их продукция будет дешевле, поскольку норма прибыли у них выше. Хозяевам выгодна потогонная система, и они её устанавливают. На ерунду, вроде грамотности, работников не отвлекают; досуг им запрещают. Это не теория, а социальная практика: за 8-часовой рабочий день профсоюзы самых развитых стран 100 лет бились. Со стрельбой и жертвами. А в «просвещённой» Европе до XVIII века крестьянским детям по закону запрещалось учиться. Массовая грамотность – заслуга королей, сломивших сопротивление аристократии. Почему и когда грамотность населения стала выгодна правительствам – вопрос отдельный. Он частично разобран в моей книге «Частный человек…», а здесь я его касаться не буду.

Рабочий малограмотен, и досуга не имеет. Крестьянин, в силу сезонности, зимой имеет относительный досуг. И то стремится заработать копейку: «с домашнего корму в извоз» (с) Н. А. Некрасов. К тому же, крестьянин безграмотен. Но самое подлое, что крестьянин живёт и работает не индивидуально, а мiромъ, общиной. Круговая порука. В деревне все друг друга знают, все у всех на глазах. Уединиться для сочинительства некуда и некогда. Придёт к сказочнику староста с парой соседей покрепче: «Итить, сказки? Так тебя, растак! Мiръ обижаешь. А ну, вломи ему, робята, вышиби дурь-то!» И вломят. А как отлежится, придёт староста: один и с бутылкой самогона. И скажет ласково: «Ты инде не серчай, на мiръ обиду не держи. Вишь: все робят аль пьють, а ты сказки. А работа стоит. Нехорошо. Поучили тебя маленько, с кем не быват. Меня, вишь, тоже учили; не сразу мiръ над собой поставил. Пей, да глупость свою забудь. Нахватался у городских-то. Те с жиру бесятся, а мы хрестьяне; нам от Бога положено землю робыть. Завтра выходь, а то ишшо поучим». Тут народный сказочник и кончится. Не начавшись.

В крайнем случае (это уже богатый XIX век) мiръ может собрать сказочнику денег для отправки его в город – учиться. Потому как староста в городе бывал, его там за недоимки секли. И узнал он странное: оказывается, есть такие люди: «аблакаты». Они в суде выступают и могут недоимку скостить. Ежели у деревни свой аблакат будет, для мiру прибыток. А что адвокат делает? Да ничего: языком мелет. Кто в деревне пуще всех языком молотит, работал бы так? Сказочник. Отправим его в город, пока сам не убёг, а то уже, говорят, намылился. С наказом: чтобы на аблаката выучился. Денег, конечно, жаль, но: «с мiру по нитке». Всё равно от него толку нет: чуть ли не каждый месяц приходится кулаками учить. Зато у нас свой аблакат будет, а у соседей нет – то-то они обзавидуются. В конце XIX-начале XX века на собранные родной деревней деньги отправились учиться многие, достигшие затем вершин русские, выходцы из крестьян: от художника Малявина до поэта Есенина. Запишем ли Сергея Есенина в «народные сказители» на основании его рязанских крестьянских предков? Смешно.

Выше я ругал советскую власть за людоедство. Моё отношение никогда не изменится; не дождётесь. Но, справедливости ради, скажу, что открытый в XIX веке социальный лифт из деревни в город не был советской властью заколочен. Наоборот: он был расширен и превратился в широкий канал. Конечно, через него лезла наверх всякая сволочь: русского городского студента – в лагеря и тайгу; малограмотного мордовского крестьянина – в университет. Для того и делалось. Но побочным эффектом, не предусмотренным проектом, стало то, что социальным лифтом смогло воспользоваться много достойных людей. Русский народ талантлив: в русской деревне первый космонавт планеты родился.

Идея народных сказителей была подхвачена и развита Пролеткультом, который появился в 1905 году; ещё до советской власти. С точки зрения идеологии тут очередная несусветная советская подлость: «у нас незаменимых нет». А как же гений А. С. Пушкин? А он всё у Арины Родионовны (которая народ) списал. В ракурсе социальной практики утверждалось, что при капитализме у трудящихся досуга нет, но революция освободит их. И тогда: «землю попашет – попишет стихи» (с) В. В. Маяковский. Как реально освободили, известно: при проклятом царизме-империализме в Российской Империи существовала профессия: «жена рабочего». Нет, не проститутка. Фабриканты по закону платили жёнам рабочих половину зарплаты мужа для поддержания домохозяйства. Потом удивлялись: чего у них продукция такая дорогая, неконкурентоспособная. Советская власть всё баловство отменила, а нормы выработки установила стахановские. А крестьян поголовно записала в государственные крепостные, отобрав у них паспорта и заперев их в колхозный сейф. Для молодых крестьян сделали два исключения: служба в армии и отправка на учёбу. В обоих случаях можно было получить вожделенную городскую прописку. А с ней «сто путей – сто дорог». Хоть в писатели. В деревенщики, ага.

Но я отвлёкся. Среди рабочих и крестьян «народных сказителей» нет. Может быть, надо поискать их раньше, в догосударственную и дописьменную эпоху? Тем более в XVIII веке, когда пошла мода на «сказителей», ещё и рабочих-то толком не было. Подавляющее большинство населения крестьянствовало, а города находились в самом начале взлёта. Ладно, опустимся ниже государства: в племя. Кто имеет досуг, чтобы сочинять сказки? Земледельцев не берём; они рассмотрены выше. Рыбаки и охотники? Извините, а Вы хоть раз на охоту ходили? Я не ходил, но друзья-охотники есть. И вот что я Вам скажу. Дело не в том, что охотник с ружьём по сравнению с древним охотником с холодным оружием является терминатором, практически не оставляющим зверю шансов. И даже не в том, что современный охотник убивает животных из спортивного интереса, а древний охотник ими кормился: что поймал, то и съел. Это факторы, безусловно, очень важные, но вторичные. Первично в данном случае то, что охота в племени была делом не индивидуальным, но коллективным.

Олень или кабан весят 300 кг.; лось 400 кг.; буйвол потянет и на 600 кг. Допустим, зверя убили. Разделали, отчего вес туши на 50-100 кг. уменьшился. Как 200 кг. мяса до деревни переть? Добыча рядом с селением не бродит; за ней далеко в лес или степь идут. Теперь надо с добычей вернуться. А вокруг полно хищников и падальщиков, которые её с удовольствием съедят. Вместе с охотником, у которого руки заняты переносом. Одному с такой задачей явно не справиться; древняя охота была коллективной и загонной. На мелкую дичь, вроде уток, зайцев и косуль, охотились подростки, оттачивая мастерство. Утку или кролика можно принести на поясе, но не в интересах племени распылять силы на мелочь. Серьёзным охотникам, важно добыть много мяса на зиму. Как американские индейцы реально охотились на бизонов, хорошо известно: загоняли стадо к обрыву, куда зверушки самосбрасывались. После чего охотники аккуратно спускались вниз, добивали, разделывали и организовывали охрану и доставку туш в общественное хранилище. И всё коллективом. Кстати, использование лошадей, которых в Америку завезли европейцы, превратило охоту на бизонов из труднейшего и опаснейшего дела в избиение животных. На лошади стадо бизонов легко догнать, испугать и направить в пропасть. Пешком очень трудно: стадо норовит развернуться, поднять охотников на рога, сбросить их под копыта и растоптать. Эту тактику крупные копытные используют, чтобы отбиться от волков, тоже нападающих стаей. После заимствования (кражи) лошадей у проклятых колонизаторов, в индейских племенах случился демографический взрыв: вдруг стало много еды, а зрелые мужчины перестали часто гибнуть и калечиться на охоте. С последствиями пришлось справляться армии США (индейские войны).

Теперь предположим, среди древних охотников или рыбаков завёлся сказочник. Оба промысла имеют свою субкультуру; тайные знаки и суеверия. Сказочник всё это ломает: ему интересно сочинять; он привносит в канон новое. Что с ним будет? Ничего хорошего. Охота и рыбалка – дела опасные. Пошли на охоту 16 человек, вернулось 15. Где сказочник? Зверь задрал и унёс. И не зверь вовсе, а Дух леса, о котором сказочник так много языком трепал; ему, видать, не понравилось. Или поплыли на лов пятеро, вернулось четверо. Где пятый? Утоп. Вынырнула из воды русалка, о которой он вчера по пьяни похвалялся, и нечеловеческим голосом пропела: «Ты, Садко, меня трахнуть обещал? Ну, давай – я вся твоя». И на дно уволокла. В назидание другим говорливым. Думаете, не поверят; заподозрят убийства? А какая разница: проверить-то всё равно нельзя. До изобретения дактилоскопии несколько сотен лет, а свидетели в один голос твердят о духах леса и русалках: сказочник и научил, на свою голову. А что некоторые молодые охотники и рыбаки краснеют и глаза отводят – то к делу не подошьёшь.

6) Когда выше я сказал: «миф о народных сказителях – не только советский», то имел в виду пастуха. Советские люди ничего нового создать не могут; у них отсутствует нужный для этого орган: головной мозг. И души нет; это буржуазный пережиток. Но я сейчас не о том. Образ пастуха-гения, играющего на свирели и мимоходом создающего культуру, всю сразу и целиком, является весьма давним мифом; ещё древнегреческим и древнеримским (Овидий). Тут, безусловно, корень мифа о «народных сказителях». Ведь пастух, на первый взгляд, действительно имеет досуг для сочинительства. Пригнал скот на пастбище – и лежи себе, сочиняй. Вариации мифа бесчисленны. Даже американцы со своими ковбоями («cow boy» = коровий парень, пастух) с образом поиграли. Английский юмор придумал не только сталинских «Весёлых ребят», которые прямо с пастбища в Большой театр (с джазом, угу), но и целого верховного бога индусов Кришну, который по совместительству пастушок со свирелью. Шестирукий, правда, но с кем не бывает. Как сказал поэт:

Мечтательный пастух, изгой Нечерноземья,

Иллюзий дивных полн, пасёт своих коров.

И чудится ему, с глубокого похмелья,

Корриды грозный гул, жестокий бой быков.

С небес звучит Бизе: «Тореадору – слава!» —

Торсида ль то поёт иль бабы на току? —

Он красные портки снимает величаво,

И тычет ими в нос унылому быку.

………………………………………………..

Добавил он ещё; одной бутылки мало.

И вот уж по степи хазары пронеслись.

И кажутся стога слонами Ганнибала —

Фантомы всех времён вокруг него сошлись!

Дымится небосвод, взрываются светила,

Он видит павший Рим, ликует его дух!

С ним пьют на брудершафт и Рюрик, и Аттила,

Он в центре всех эпох, неистовый пастух!

Тимур Султанович Шаов, «Мечтательный пастух», 2010 год.

Откуда взялся кочующий миф о пастухе-поэте? Есть ли за ним правда? В Древней Греции этот образ использовали аэды для придания легитимности своему неприличному занятию. Любая культура при формировании обязательно проходит стадию: «про это». Или, как сказано ниже, «про жопу». Тема секса вечнозелёная: в силу человеческой физиологии и похотливости, подростков и озабоченных она волновала, и будет волновать всегда. На втором этапе развития культуры, когда появляются профессионалы, зарабатывающие ей на жизнь, поэты и писатели уже есть, а читателей и зрителей ещё нет. Человек, никогда не бывавший в театре, не знающий, что это такое и зачем нужно – сам в театр не пойдёт. Его надо туда привести. В европейской культуре его приводят в детстве за ручку родители или учителя (вспомним походы в театр всем классом). Но кто приведёт в театр древнего грека, если в его детстве театров ещё не было? Только реклама. А какова лучшая реклама для привлечения неискушённых зрителей? Разумеется, голые задницы и секс на сцене: чем больше, тем лучше. Чего, думаете, в старых европейских театрах вплоть до XVIII века женские роли играли мужчины? Потому что власти знают и любят свой добрый народ. И прекрасно понимают: пусти на сцену женщин – тут же начнётся разврат, несовместимый с христианской моралью.

По счастью, продолжается это недолго. Обилие голых задниц довольно быстро приводит к пресыщению зрителей и читателей. Возникает эстетствующая скука: «Ну, задница, ну и что? Что мы, задниц не видели? А дальше-то что? Есть, что сказать-то?» Это третья стадия развития культуры: её разделение на элитарную и массовую. Древние греки отчеканили: «Трагедии – для граждан. Комедии – для рабов». Умели люди сказать: на века! Хотя утверждение спорное.

Рабов много; они постановку окупят. Ценителей мало, зато они богатые: у них есть досуг для эстетства. Они должны постановку оплатить: недаром древние греки изобрели слово «филантроп» = «любящий людей», а слово «меценат» – латинское; фамилия реального римлянина. Но богатые эстеты за очередную похабщину платить не хотят; кривятся. Ведь другие эстеты об этом узнают и поднимут на смех: «Какой же ты ценитель, если платишь опять за «это»? Иди к рабам, комедии смотреть». Страдает репутация (латинское слово). Всё так серьёзно, что в это время заниматься сочинительством становится неприлично: «А, поэт? Знаем-знаем, небось, опять про жопу!» Для исправления ситуации писателями и был придуман образ «народного сказителя»-пастушка. Теперь сочинитель мог оправдаться: «Да, я поэт. Но в похабщине не виноват. Это народ. Видите подзаголовок: песни пастухов. Фольклор-с. Дикие люди; дети гор, хи-хикс. А что в театре поставили, так директор сам ко мне пришёл. Мне отказываться, что ли? От вас, эстетствующих меценатов, медного обола не допросишься, а жить-то надо». В Риме к оправданию добавились ещё и политические соображения: «Это не я, боги упаси, Цезаря критикую. Это всё пастухи».

Образ поэта-пастуха гениален, поскольку полуправдив. Он позволяет указать исторически точное время создания мифа: обнесение древнегреческих полисов стенами. Древность не знала консервирования; консервную банку изобрели в XVIII веке для флота. До этого были засолка и вяление. Но эти способы не пригодны для молока, а порошковое молоко и шоколад появились только в XIX веке. В климате Древней Греции молоко, не выпитое за день, надо быстро перерабатывать в сыр и творог. Но без живого молока поселение людей долго не протянет: детей не выкормишь. Стены, превращающие город в крепость, нужны, чтобы при вражеской осаде полис стал автономным. Вяленого мяса и зерна крупные полисы запасали на 10 лет; за это время любая вражеская армия под стенами перемрёт от болезней и голода (округу-то сами и разорили). Или пойдёт на штурм, а военная фортуна переменчива. Но запасти молока было нельзя. Поэтому полис содержал городское стадо. В мирное время оно паслось за стенами, но на случай войны внутри стен сохранялись небольшие участки пастбищ.

Мегаполисы, вроде Вавилона, умудрялись даже поля внутри стен иметь. При стаде нужен пастух. Должность городского пастуха в древних полисах была общественной, весьма почётной и выборной. В Афинах её однажды предложили Сократу, чтобы заткнулся. Философ взятку от города не взял, продолжал выщёлкиваться и вскоре дофилософствовался до чаши с ядом.

В маленьких полисах городской пастух действительно пас стадо. Но в крупных городах он пастухом быть перестал. Пастух – это профессия; коров пасти. А городской пастух – должность, синекура + социальный статус. Так же, как егерь – лесник, а егермейстер – распорядитель королевских охот (а ещё ликёр). В Российской Империи придворный чин обер-егермейстера II класса соответствовал, ни много ни мало, званию генералиссимуса. Вне царской семьи он жаловался редко и означал особое расположение государя. Как правило, в нём пребывали ближайшие родственники Императора; дядья и братья. Надо же их как-то легально из казны содержать. А тут люди как бы при деле, и оклад куда выше генеральского. А в III Рейхе чин обер-егермейстера имел не кто иной, как Генрих Гиммлер.

В крупных древних полисах городской пастух распределял участки пастбищ за стенами. Они находились в общегородском владении, а Пастух (с большой буквы) был кашеваром на общем котле. Мог выделить хозяевам скота хороший участок или плохой; мог дать в плюс, а мог и в минус. На наши деньги это вице-премьер. Разумеется, взятки к нему текли рекой; хлебное место. Сократу его предложили, как известному честностью и порядочностью гражданину. Мол, устал ареопаг склоки, жалобы и скандалы разбирать. Наведи, мил человек, порядок; и себя не забудь; в меру. Городской пастух был богатым и уважаемым гражданином полиса и имел досуг для философии или литературы. В этом, и только в этом, смысле образ поэта-пастуха правдив.

С остальных ракурсов он лжив, как и всякий миф. Вы в деревне бывали? Кого в пастухи определяют? Дебила или калеку. Работа мужская, опасная (волков и воров никто не отменял), тяжёлая и грязная. С другой стороны, «не бей лежачего»: пастух серьёзно работает два раза в день: когда гонит стадо на пастбище и обратно. Остальное время может вполглаза спать, пить самогон или сочинять стихи. Но не сочиняет. Потому что никого достойного мiръ на такую работу не поставит, а племя тем более. Родился в деревне или племени дурачок; сила есть – ума не надо. К землепашеству не способен: всё из рук валится. В охотники и рыбаки тем более: он даже не понимает, что в лесу и на воде шуметь нельзя, чтобы не распугать дичь и рыбу. И бить его бесполезно: силач; не очень-то и побьёшь; а если всё же побьёшь, только смотрит с глупой улыбкой и слюни пускает. Куда убогого? Отравить, чтобы не мучился? Можно, но тогда деревня или племя потеряет силача; убыток. В пастухи! Понять, что волки не собачки, а чужим дядям коров отдавать нельзя, он способен. А с силушкой-дебилушкой ото всех отобьётся. Всё, парень на месте. Причём пожизненно. Чтобы сочинять, народный сказитель должен иметь не только досуг, но и минимальные способности. У деревенского пастуха-дебила их нет.

7) Если в племени никто сочинительством не занимается, откуда тогда взялись мифы и фольклор дописьменных народов? Не забыл ли я кого? Скорее, оставил на десерт. Единственным человеком в племени, который не только может, но и обязан сочинять, является шаман.

Но шаманы (творцы!) дописьменных народов создают мифы, а не сказки. В русском языке это синонимы, но есть существенное отличие. Согласно Толковому словарю, миф – это: «повествование, передающее представления людей о мире, месте человека в нём, о происхождении всего сущего, о богах и героях». А сказка – это: «1) устный рассказ о вымышленных событиях; 2) жанр литературы». Миф это инструкция. Растёт в племени молодой гадёныш или гадючка, начинает задавать вопросы. Почему надо подчиняться вождю; он такой противный? Почему на ту гору ходить нельзя, табу, хотя очень хочется? Откуда я взялся? Куда делся дедушка, умерший зимой? Что за светлячки на небе ночью? Шаман должен ответить, причём убедительно, и в пользу племени. Он творит миф. Вождю надо подчиняться, потому что так велели боги и духи предков. Сейчас расскажу, что бывает с неслухами. На гору с малинником ходить нельзя вовсе не потому, что там живёт хищник, а потому, что духи наложили табу; сейчас расскажу, как это было. Ты появился по воле богов, и в благодарность должен делать то, что скажет шаман, ведающий их волю. Дедушка ушёл к предкам, и ты когда-нибудь уйдёшь, но не бойся: у них там хорошо, еды много, сейчас расскажу. Светлячки на небе развесил великий бог для пользы людей; ему надо молиться и приносить жертвы. Дары надо передавать шаманам; мы доставим их богам и духам.

Порой, мифы весьма причудливы и подлинно прекрасны, но все они направлены внутрь: это регламент выживания племени. Сказка направлена наружу, вовне; это нарушение регламента. Сидел себе рыцарь, развлекался охотой и улучшением породы окрестных крестьян путём порчи девок. Вдруг толкнуло его влюбиться в принцессу. Схватил, идиот, копьё и поскакал отбивать жену у законного мужа-дракона. И отбил. В придачу получил полцарства. Царя-батюшку понять можно: дракоша-то, покойничек, единственный зять, в наследники метил, на всё царство пасть разевал. А тут половина. И дадим её так: северные леса; там всё равно никто, кроме беглых, не живёт. А чтобы зятёк с доченькой не вопили, что их людишками обделили, дадим ещё южные горы: там абреков много. Пусть зятёк с татями и чечнёй воюет, коли герой. Справится – сразу две границы обезопасит; можно подумать о походе на запад или на восток. А прирежут – туда ему и дорога, а землица нам обратно в царство отойдёт.

Или: любил простой парень девушку. Зазнобу его увезли в гарем местного генсека Кощея, за долгое правление прозванного «бессмертным». Парню бы смириться да радоваться: может, его по ночной протекции на генсеков двор возьмут. Такой богатырь даже в стражу запросто попадёт. А дурак обиделся, пошёл к диссидентам, про коих давно указ вышел: нечистая сила, за что в Тёмный лес и сослана. Те его плохому научили; про смерть Кощея рассказали. Он компромат нашёл. Но зачем революцию устраивать? Начал бы, как честный человек, торговаться: ты мне девку и компенсацию за моральный ущерб, я тебе компромат; будешь снова бессмертный. Нет, захотел всё и сразу. И получил. Сам стал генсеком. Теперь они с молодой женой перестройку и новое мышление затеяли.

Сказка отличается от мифа тем, что в ней часто действует несправедливо обиженный главный герой. Он мстит, попутно ломая существующий миропорядок и устанавливая новый, свой. В мифе миропорядок установлен богами раз и навсегда. А все бунтари-Прометеи, в конце концов, покаются.

В этой связи крайне интересен миф о Ясоне. Кстати, в нём впервые в классических мифах появляется дракон, пусть и в виде зубов. Аргонавты смогли-таки сломать установленный порядок. Правда, кончили плохо, поэтому это ещё миф. Но никто из них в содеянном не раскаялся. А контекст столь красив и подлинно романтичен, что это уже сказка. Полагаю, тут уникальная переходная форма: миф, созданный в момент появления письменности. А автор, по преданию один из аргонавтов – величайший гений.

Но Вам всё это неинтересно. Вы точно знаете, что народные сказители есть. В частности и потому, что делаете на этом свой маленький гешефт. А на того, кто посмел чуть-чуть усомниться и сказать поперёк, Вы кричите. Как в Ступино на меня: «Ерунду вы говорите! Вы хотите нас оскорбить?! Разговор окончен!» Голубушка, да я ещё и не начинал. Вот прочтёте мою книгу и это письмо. Что-нибудь Вас непременно зацепит; мои тексты так устроены. Мозг проснётся. Вы начнёте мою ересь проверять, а значит, думать сами. Если мозг начал мыслить, он уже не остановится. Так уж он устроен. И мысли у Вас будут свои, а не внушённые мной или кем-то ещё. Меня Вы при этом не перестанете ненавидеть: люди не любят, когда их будят. А я буду смотреть на Вас взглядом грустного клоуна с обложки моей будущей книги[89].

8) Как и обещал, подробнее разберу ключевой момент в истории создания русских сказок: культурную оппозицию Александр Сергеевич Пушкин – Александр Николаевич Афанасьев. Пушкин со сказок начал: первое опубликованное им самостоятельно, а не в журналах, произведение – поэма «Руслан и Людмила» (1820 год). Поэту тогда не было 21 года; по меркам некоторых стран несовершеннолетний. А человек три года назад окончил Лицей (1817 год), служит по ведомству иностранных дел, входит в масонско-поэтическое общество «Арзамас», куда принят заочно в Лицее, якшается с будущими декабристами, то есть с предателями, и становится англофилом («Подражание Байрону» и прочая «Зелёная лампа»). По карьере: серьёзный молодой человек; завидный жених хорошего роду. По поведению: «молодой повеса»: театрал (актрисы!), пьяница, развратник и картёжник. Долгов делал много; платил нерегулярно. Образованный Петербург наводнён его стихами; он популярен, хотя и «дурняшка». Всё это едва ли совместимо с карьерой чиновника, но власти, помня протекцию покойного Державина, и учитывая заслуги и вес родственников, терпят. Проклятый царизм был властью национальной, русской. И прекрасно понимал, что перспективным русским юношам иногда надо дать перебеситься.

С чего вдруг «Арзамас» занялся сказками? Ведь поэма «Руслан и Людмила», ходившая в списках года три до публикации, написана по заданию, выданному молодому дарованию, А. С. Пушкину, старшими товарищами в «Арзамасе». А потому, что «Руслан» – это, конечно, «Еруслан Лазаревич». Представьте себе ситуацию в тогдашней Москве и Петербурге. На рынках, например, Хитровом рынке в Москве, продаются целые развалы брошюрок-сказок. Они написаны, вроде бы, по-русски, но не содержат ни одного русского имени. Сплошь Бова-королевич, Еруслан Лазаревич да Остров Буян (о. Рюген). Откуда сие «духовное богатство»? А непонятно! Авторов нет; они либо нарочито анонимны, либо не указаны. И переводчиков нет, хотя литература явно переводная. Издано в Польше, в крайнем случае, в Киеве. Торгуют хмурые дядьки, как правило, нерусского вида («к жидам на Хитровку» – пословица того времени). Черта оседлости для торговцев не действует; цензура тоже. Цены очень низкие. Чтиво активно раскупается и потребляется единственным тогда более-менее грамотным слоем России – дворянами. Но начинает постепенно проникать в народную толщу через разночинцев и купцов. Начинают читать даже овладевающие грамотой крестьяне. Обучению крестьян после 1817 года немало способствовал деспот А. А. Аракчеев. Военные поселения впервые в России имели бесплатные начальные школы для солдатских детей, приписанных к крестьянскому сословию. Церковно-приходские школы появились позже. А солдатских детей стали учить потому, что в маневренной войне очень важна разведка. Солдат-лазутчик должен не просто увидеть передвижение неприятеля, но и посчитать его количество. Затем написать донесение, пусть безграмотное, но лаконичное и понятное.

Для русского книжного рынка кто-то проделал очень большую и дорогостоящую работу. Оригинальные книги, например, тех же Гриммов – достал. Тогда это было не так просто, даже во Франции или Германии. Эпоха массовой печати только начиналась; книги были дороги и издавались малыми партиями. За нужной книгой иногда надо было ехать через пол-Европы. Или платить втридорога и ждать год, пока привезут заказ. И рисковать не дождаться. Это сейчас в Европе автобаны, а в начале XIX века асфальтирование лишь начиналось, и то в Англии, а не на континенте. Связывающие крупнейшие города главные дороги были мощёными. Ездить по ним было сущим мучением. Почему у карет колёса огромные, а экипаж просажен вниз, как яйцо? А попробуйте-ка без сверхмощных рессор, да по булыжной мостовой – незабываемое ощущение. Кстати, поломка кареты очень часто встречается в сюжетах европейских сказок. Весьма реалистический элемент: колёса не выдерживали ударов булыжника на скорости и часто слетали. Казалось бы, для монархов кареты могут сделать и попрочней. Ан, нет: ни одна коронованная особа Европы не избежала задержек в пути на сутки и более из-за поломок. Власть имущие привыкли ездить с ветерком, а тут булыжники. Император Александр I Павлович (Благословенный) на кареты вообще плюнул и старался передвигаться только верхом, благо был отличным наездником. Такое поведение считалось нарушением этикета и воспринималось, как очередное доказательство русского варварства: мол, дикий скиф на диком коне.

Купцы же, у которых рессоры «не казённые», ездили исключительно шагом. Вроде и не велики европейские расстояния, по сравнению с русскими просторами, но пока лошадки дойдут, пока обоз на всех ярмарках поторгует, пока то, да пока сё. Глядишь, год и прошёл. А товарищ франкмасон в Кракове сидит, книжку ждёт. Волнуется: ему старшие товарищи заказ дали, а он тормозит. Могут и спросить. Так, что не разогнётся. Наконец, дождался. Дальше книгу надо перевести. Русская элита – те же Пушкины, например – языки знают и прочтут в подлиннике. Но массовый потребитель чтива языков не знал. Во время войны 1812 года командование русской армии столкнулось с неграмотными офицерами. Точнее, с функционально неграмотными: подпись нацарапать может, устав по складам прочтёт и вызубрит, но понять оперативный боевой приказ уже не в силах. И при этом вполне себе дворянин. Так быть не могло: ещё по указу Императора Петра I Алексеевича (Великого) дворяне должны были быть грамотны, иначе им запрещалось не только служить, но даже жениться. Но было: некоторым офицерам приказы приходилось разъяснять «на пальцах», что в условиях маневренной войны с Наполеоном чревато катастрофой. Командование негодовало. А причина проста: фонвизинский недоросль Митрофан Простаков вырос, за взятку провинциальному начальству признан грамотным (кто проверять-то будет?!), женился и наплодил детей. Дети подросли и пошли служить. И не только в армию: другой наш герой, Александр Николаевич Афанасьев, прошёл именно такой путь. Дед его читал и писал с трудом. Зато отец, уездный стряпчий города Богучара Воронежской губернии, не пожалел розог и заставил сына «науки превозмочь». А. Н. Афанасьев отмечал, что отец уважал образование и, по окончании сыном Воронежской гимназии, настоял на его поступлении в Московский университет. Оно и понятно: розги и книги дешевле взятки, а всю жизнь уездным стряпчим служить – много не заработаешь. Имение маленькое; детей много. Иди, сынок, учись, может, толк будет.

Но вернёмся к литературному переводу. Работа не для толмача; труд для знатока языков. Например, русского. Поэтому товарищ масон из Кракова (а то и из Киева), но не из Парижа. В Париже нужных специалистов найти можно, но их мало, и все состоят на дипломатической или военной службе. И в больших чинах, так что информация об их подработке переводами, (а она непременно просочится; русские постепенно переставали быть дураками), может им навредить. Так что, пока купеческий обоз ползёт из Кракова в Париж, местный мастер-франкмасон делает наброски перевода с упором на особо трудные места. А также пишет брату-масону в Краков инструкцию и готовит деньги. В масонских агитках XVIII века блестяще переведённые места часто соседствуют с халтурой; видно, что разного градуса люди работали.

Затем переведённую книгу надо издать. Это дорого. Литеры набора тогда делались из твёрдых пород дерева; каждую буковку кустарь-резчик, аки Акакий Акакиевич, долго и старательно вырезал, высунув язык от усердия. Резчики работали артелью. А ломались литеры быстро, поскольку даже самое твёрдое дерево под типографским прессом долго не живёт; трескается. И это ещё радикальное улучшение технологии по сравнению с XVII веком, когда литеры вырезались вручную из меди. Следующим усовершенствованием стало изготовление литер из стали холодной штамповкой, но эту технология изобрели в середине XIX века. После её внедрения пошёл резкий рост СМИ: издавать газету стало дёшево и выгодно. А в начале XIX века за помещение – заплати; за прессы – заплати; за запас наборов литер – заплати; налоги и поборы – заплати. Это для начала разговора, чтобы вольную частную типографию организовать. Книгоиздательство по расходам было сопоставимо, например, с прядильной фабрикой. Владельцем типографии, как и всякого промышленного предприятия, мог быть только крупный капиталист; фабрикант. А цены на готовую продукцию книгоиздатели, пользуясь неразвитостью конкуренции, задирали до небес. Но франкмасонских денег для русского рынка хватало. Изданные книги грузили в очередной торговый обоз (расходы!) и тащили до проклятых столиц северных варваров: Москвы и Петербурга. Здесь в дело вступали кадры местные: Чулков и Ко. Занимались «подражаниями». Сие политкорректное слово означает попросту воровство и перетасовку сюжетов. Но старшие товарищи из Кракова и Парижа закрывали глаза, давая заработать далёким местным братьям и хитровским гешефтмахерам, осуществлявшим продажу и распространение. Главное ведь не прибыль (в политике деньги не зарабатывают, а тратят), а насыщение пустого русского книжного рынка масонской тарабарщиной. Свет просвещения. Для него добрые братья из Парижа и Кракова ничего не жалели.

Масштабы? А статистики нет. Попытался в 1800 году Император Павел I Петрович (Рыцарь) безобразие пресечь; ввёл жёсткую цензуру не только русских, но и иностранных книг. И вовсе не Французской Революции, 10 лет назад происшедшей, он испугался, а просто надоело. Так на одной только Рижской таможне за год конфисковали 522 тома. А коронованного изверга, тирана и деспота вскоре убили собственные гвардейские офицеры табакеркой в висок. Теракт планировали в доме любовницы английского посла Уитворта О. А. Жеребцовой; времена-то были наивные. А убитого государя более 200 лет психом величают; даже А. С. Пушкин «увенчанным злодеем» окрестил. «Люди доброй воли», как и было сказано.

Каково содержание переводных книг? Если говорить только о волшебных сказках, самое обычное: рыцари, принцессы, великаны, драконы, битвы с неверными. И, конечно, любофф. «Ей с детства нравились романы. Они ей заменяли всё. Она влюблялася в обманы. И Ричардсона и Руссо». (с) А. С. Пушкин, «Евгений Онегин». Это первый слой; не опасный. Но подспудно внушалась мысль: Франция – прекрасна; сплошное рыцарство и любофф; Англия – интересна; романтизм и роковая любофф; Германия – тоже ничего; сплошь философия и любофф идеальная, умственная, платоническая. А Россия – бяка; сплошная грязь и варварство.

Например, одна из хитровских «народных сказок» XVIII века, позже вошедшая в сборник А. Н. Афанасьева «Заветные сказки», называется: «Мой жопу!» Я ещё довольно невинную выбрал; есть и похлеще. Получается, что переводные французские и немецкие книги – про рыцарей и чЮйства, в крайнем случае, про философию, а свои, русские – про жопу. Оно, конечно, для гигиены полезно, тем более что реальные европейские дамы и рыцари мылись не часто. Если серьёзно, литература «про жопу» должна существовать. Сам А. С. Пушкин, на тех же книжках воспитанный, является автором «Гаврилиады» и поэмы «Памяти И. С. Баркова». Последняя столь неприлична, что в 1937 году, в полном собрании сочинений к 100-летию со дня смерти поэта сталинская цензура отказалась её публиковать. Только после перестройки воспроизвели. Так что мог А. С. Пушкин про жопу и иные части тела; ещё как мог. Но он мог и сделал много чего ещё. А масонские сказочники XVIII века ничего, кроме похабщины и богохульства, не производили. Не могли или не хотели – какая разница? Важно, что похабщина и богохульство выдавалась за русскую литературу, да ещё якобы «народную».

Видя всё это, молодые национально ориентированные масоны из «Арзамаса» буквально хватались за голову. И выдали брату-Пушкину важное поручение. Ведь другой русской литературы на рынке не было. Что мог прочесть грамотный русский на своём языке в конце XVIII-начале

XIX века? Придворные оды классицистов? У Ломоносова или Сумарокова с Тредиаковским, безусловно, есть поэтические находки. Но в целом их стихи надо заставлять учить наизусть нерадивых школяров вместо негуманных розог. Человек в здравом уме это бесплатно читать не будет; только за деньги (как известно, граф Д. И. Хвостов своим читателям приплачивал). Державин? Прекрасен, но мало. Он всю жизнь на службе; министр и сенатор – до стихов ли ему? Не говоря уже о прозе. Кто ещё? Ась?! «Тишина на белом свете, тишина…». Потому-то русская литература отчётливо разделяется на периоды «до» и «после» А. С. Пушкина.

9) Каков результат почти вековой антинациональной масонской пропаганды среди русской элиты? Был и результат. Например, написал А. С. Пушкин, уже зрелый 32-летний человек, в 1831 году стихотворение «Клеветникам России» на взятие русскими войсками Варшавы. А ему в ответ: «И что опять за святотатство сочетать Бородино с Варшавою? Россия вопиет против этого беззакония». (с) П. А. Вяземский. Кто таков Пётр Андреевич Вяземский? О нём обычно говорят: «друг и постоянный корреспондент Пушкина; поэт пушкинской поры». Иногда упоминают, что князь – декабрист (никак не пострадавший). И всё. А тайного советника, гофмейстера двора, замминистра и сенатора не хотите? А переводчика при императорском Комиссаре в Царстве Польском, личного переводчика и друга Императора Александра I Павловича (Благословенного)? Всё он, Пётр Андреевич. Человек влиятельнейший, и всю его долгую жизнь сила и влияние только росли. По непроверенным данным закончил он главой всего русского масонства, ответственным за международные связи. Зверушку цари боялись, в том числе русские. Матушка у князя хороша: «…отыщи родственников моих в Ирландии; моя мать была по фамилии O’Reilly. Она прежде была замужем за французом и развелась с ним, чтобы выйти замуж за моего отца, который тогда путешествовал, сошлись они, кажется, во Франции, и едва ли не в Бордо…» (с) П. А. Вяземский. Тронуть нельзя, но хотя бы не англофил, а ярый англофоб – и то ладно. Видимо, так его русское правительство и воспринимало.

И вот, такой «друг-медведь» объясняет А. С. Пушкину, что брать русским варварам европейскую столицу – нельзя. Французам можно, и англичанам тоже; немцам можно, но осторожно, в рамках мелких германских и итальянских государств. А русским нельзя: «святотатство». Разве что, в составе коалиции просвещённых народов, дабы русскими штыками и кровью свалить узурпатора Бонапарта. А самим ни-ни. Потому что варвары. Рылом не вышли. Герой Бородина П. А. Вяземский является автором словосочетания квасной патриотизм. Про Польшу и сказал, ругая русских. Поэтом он был неплохим. А многочисленные родственники, друзья и последователи князя в это время командовали не меньше, чем полками. Наступают они на Варшаву, а про себя знают, что выполняемый ими приказ является «святотатством и беззаконием». Война – дело тонкое; саботаж трудно различим. Можно исполнять приказ с усердием и разумной инициативой, а можно, по убедительно выдуманным объективным причинам, двигаться медленно, задерживая армию. Можно на незнакомой местности заблудиться и не оказаться вовремя на нужной позиции (вариант маршала Груши под Ватерлоо). Можно… да много чего можно. Но по законам военного времени саботаж карается разжалованием и расстрелом. А к нему подстрекательство – повешением. Но Император Николай I Павлович (Миротворец) судьбу своего несчастного батюшки прекрасно помнил. И 14 декабря – тоже. Потому в так называемой опале князь П. А. Вяземский спокойно жил в своём дворце в Петербурге. И на светских раутах демонстративно поворачивался к Императору задницей.

Но вернёмся в 1820 год. Поэма Пушкина «Руслан и Людмила» была встречена критикой прохладно. Вроде всё молодой автор сделал правильно: читал друзьям, с их помощью распространял в списках. Получил восторженные отзывы со всех сторон, и только тогда опубликовал. И вдруг афронт. Плюс у автора начались проблемы с полицией. Оказалось, что писать эпиграммы на царей и архимандритов небезопасно. Ещё вчера было можно; развлекался. Но после публикации дошалился: стали таскать для объяснений и грозить заточением в Соловецкий монастырь (не трогай попов, Pussy Riot кучерявый!). Совпадение? Возможно. Философы говорят: «одновременно не значит потому что». Но у меня, как у конспиролога, есть нехорошее подозрение, что последовавшая высылка А. С. Пушкина из Петербурга отнюдь не случайна. Тому есть два косвенных подтверждения, для меня достаточных. Кто ругал «Руслана и Людмилу»? Кружок Катенина (Зыков). Претензии? Автор отошёл от строгого канона, и смешивает французский классицизм с простонародным фольклором. Пердюмонокль! С какого перепуга русские вдруг встали горой за французский классицизм? А посмотришь: все они сплошь старые масоны, ещё новиковского призыва, и их ученики. У масонов всегда старые с молодыми ссорятся; как вздохнёт потом один видный русский масон: «отцы и дети».

Появление первой русской книги для широкого круга читателей, где интересное для себя находил и поклонник классицизма, и человек других вкусов, и притом книги не про жопу; серьёзно подрывало масонскую монополию на книжном рынке. Эдак русские интересные им книги скоро сами писать и издавать станут: образец-то дан. Святотатство и беззаконие; автора – на Соловки! Любой монополизированный рынок есть мафия. В кругу друзей поэму похвалить – одно, а рынок и гешефт – другое. В Лондоне, Париже и Берлине денег не жалеют, хотя отчёта требуют. В Кракове, Варшаве и Киеве их считают, а в Москве и Петербурге с них кормятся. И львиная доля оседает у «распределялкиных», старых масонов, прикрывающих от цензуры. Ещё раз: книжных развалов с масонской похабщиной и богохульством свирепая русская цензура в упор не видела. Мол, не у нас издано, не нам и цензурировать. А против А. С. Пушкина за довольно-таки невинные эпиграммы в 1820 году целое дело раздули. Почему? А кто тогда в России цензурное ведомство возглавлял? Да те же «добрые братья», либо недалёкие и жадные попы.

Вторым косвенным, но, на мой взгляд, серьёзным подтверждением моей версии является исторический факт: после «Руслана и Людмилы» А. С. Пушкин прекратил писать сказки на 7 лет. А сюжет вышедшей в 1827 году малоизвестной сказки «Жених» (написана в 1825 году) прямо заимствован Пушкиным из сказки братьев Гримм «Жених-разбойник». По сравнению с полностью оригинальной «Русланом и Людмилой», эта сказка хуже на два порядка, потому и малоизвестна. Но Пушкин не был бы гением, если бы не умудрился слепить конфетку даже из такого материала: мотивы повторены в «Дубровском» (написан в 1833 году; вышел в 1842 году). Но это потом. А в 1820 году издал автор богатырскую поэму-сказку «Руслан и Людмила». Получился шедевр. Как говорят нынче в Интернетах: «Аффтырь, пышы ишшо!» Но Пушкин не пишет сказок 7 лет. Затем «Жених», больше похожий на крик: «Простите меня, люди добрые! Я больше не буду! Буду как все русские: воровать и перелицовывать сюжеты и писать про жопу. Только в Петербург верните». Что же случилось?

Думаю, пришёл в 1820 году к Александру Сергеевичу Пушкину старший друг, хоть тот же Пётр Андреевич Вяземский. И молвил: «Да, Саша, натворил ты дел. Но можно тебя спасти. Я хлопочу, Карамзин хлопочет. Жаль, бабушка твоя, Мария Алексеевна, два года назад умерла; её бы точно послушали. Мы со старшими товарищами посоветовались. И вот, что я тебе скажу: не надо. Ты про любовь хорошо пишешь; девки и дамы млеют. Вот элегии и пиши. А эпиграмм, и особенно сказок, не надо. Ты сам лицейским друзьям говорил: «Если у тебя есть фонтан – заткни его». Так заткнись, дурень! (Ловко уклоняясь от пощёчины, перехватывая и заламывая руку). Не бесись, а кудрявой головой подумай. Вызовешь меня сейчас на дуэль, потом другого, третьего. Со всем светом драться будешь? Так убьют тебя, Сашок. Ты не бретёр, не стрелок, не рубака. Найдут кавалергарда, хоть из французов. Много их нынче развелось, аж гвардия ропщет. Такому человека убить – что муху раздавить. Прихлопнет он тебя, как собаку. А ведь ты молод ещё. (Заламывая руку больнее). Сам-то чего хочешь: к другу-Воронцову в Одессу аль на Соловки? Выбирай, Саша; взрослеть пора. Что, больно? Умирать, брат, больнее. Да не брыкайся ты, чёрт нестриженный! Ох, говорил я людям: этот бешеный не остановится. (Отпуская). Ладно, слушай. Выхлопотал я тебе разрешение на крупные формы. Пиши, но не сказки. Что-нибудь патриотическое или романтическое. Про Кавказ и Крым – ты же туда едешь. А мы позаботимся, чтобы твою следующую поэму оценили по достоинству. И финансово тоже. Согласен? То-то. Главное, Саша, держись. С дамами осторожней: там не Петербург, где у всех со всеми амуры; там патриархальную мораль чтут. Ну, прощай, друг Саша. Да не дуйся! Пройдёт время, всё забудется, а там, глядишь, и переменится. Помни: люди работают. А как начнётся – тебе знать дадут, где бы ты ни был».

Считаю, что вероятность подобного разговора велика. Косвенно он подтверждается фактами: после 1820 года «наш Саша» стал несправедливо обиженным героем волшебной сказки. Его высылают из столиц на юг, где он 4 года откровенно валяет дурака, вместо службы. Зато легализуется среди «добрых братьев», вступив в масонскую ложу «Овидий» (1821 год). Он создаёт поэмы «Кавказский пленник» (1821 год) и «Бахчисарайский фонтан» (1824 год). Они коммерчески успешны, в отличие от «Руслана и Людмилы». Не чуждый юмора П. А. Вяземский «фонтан» оценил высоко. «Рукопись маленькой поэмы Пушкина была заплачена три тысячи рублей; в ней нет шести сот стихов; итак, стих (и ещё какой же? заметим для биржевых оценщиков: мелкий четырехстопный стих) обошёлся в пять рублей с излишком. Стих Байрона, Казимира Лавиня, строчка Вальтера Скотта приносит процент ещё значительнейший, это правда! Но вспомним и то, что иноземные капиталисты взыскивают проценты со всех образованных потребителей на земном шаре, а наши капиталы обращаются в тесном и домашнем кругу. Как бы то ни было, за стихи «Бахчисарайского фонтана» заплачено столько, сколько ещё ни за какие русские стихи заплачено не было» (с) П. А. Вяземский. Любят «добрые братья» деньги в чужих карманах считать. Да в свой перекладывать.

10) Казалось бы, жизнь Пушкина в южной ссылке налаживается. Но «у советской власти длинная рука»: в 1824 году следует позорная отставка и ссылка в Михайловское. И тут самое время вернуться к теме «народных сказителей». В своём замечательном эссе Вы пишите:

«После няни Ульяны за Александром смотрел дядька Никита Тимофеевич Козлов, грамотный дворовый мужик, который был сказителем, как и Арина Родионовна. Одна из его тетрадей с балладой, сочиненной на основе сказок о Соловье-разбойнике, богатыре Еруслане Лазаревиче и царевне Миликтрисе, хранилась в семье Ольги Сергеевны Павлищевой и была утеряна в 1851 году при её переезде в Варшаву. Никита Козлов впоследствии был камердинером А. С. Пушкина, в 1837 году он внёс его, смертельно раненного на дуэли, в квартиру на Мойке, 12, а после смерти сопровождал его тело при перевозке для захоронения в Успенском Святогорском монастыре».

Это лучший абзац Вашей работы! Мифы в нём столь густо и прочно переплетены, что диву даёшься. Тут химически чистота и квинтэссенция представлений советского человека о Пушкине и его эпохе. Я и сам таким был. Помнится, лет в 5, когда меня учили читать на примере знаменитого стихотворения А.С. Пушкина «Няне», я наивно спрашивал у взрослых: «А как фамилия Арины Родионовны? Имя и отчество есть, а фамилию, что, написать забыли»? Те умилились: «Прокурор растёт». Но на вопрос не ответили, сказав, что в школе всё разъяснят. А в школе рассказали, что проклятый царизм бедных крестьян угнетал, унижал и мучил. Отказывал несчастным страдальцем даже в такой малости, как фамилия. Потому что не считал их за людей и продавал, как скот.

Позже, уже в студенчестве, я услышал три версии фамилия няни Пушкина: Яковлева, Матвеева и Родионова. И люди, называвшие себя пушкиноведами, отстаивали каждую из них с пеной у рта. Сколько же фамилий может быть у одной старушки? Прямо шпионка какая-то или криминальный авторитет! А дело в том, что мне, как и каждому советскому человеку, в школе и ВУЗе преподнесли худший вид лжи: полуправду. В метрической церковной записи о рождении в 1758 года будущая няня Пушкина значится, как: Арина, дочь Родионова; отсюда версия: Родионова. Отцом её был крестьянин Родион, сын Яковлев; отсюда версия: Яковлева. Наконец, в 1781 году она вышла замуж за крестьянина Фёдора, сына Матвеева (овдовела в 1801 году); отсюда версия: Матвеева. На самом деле, фамилии у Арины Родионовны не было вовсе, потому что крепостным крестьянам в России фамилий действительно не полагалось; они были собственностью помещика. Фамилия у Арины Родионовны могла быть: Пушкина. Если крестьянин освобождался, ему, переведённому в мещанское сословие, давалась фамилия «по барину». Вы чьи? – Пушкины. А те чьи? – Раевские. А эти чьи? – Кернов. После освобождения крестьян в 1861 году сотни тысяч людей так фамилии получили.

Отсюда сейчас в России очень много, например, Шереметевых. Некоторые, не стесняясь, выдают себя за графских отпрысков. Но при всей разветвлённости дворянского рода столько потомков в наши дни появиться не могло. Зато крестьян у «графьёв» во времена оны было много. Вы чьи? – Шереметевы. По фамилии легко отличить потомков государственных крестьян от отпрысков крестьян помещичьих. Казённых крестьян тоже освобождали, причём даже раньше. Но не давать же всем фамилию Романов. Некоторым давали, но в основном казённые крестьяне при освобождении получали фамилию по прозвищам. Встретишь сейчас человека по фамилии Кривой или Швецов – точно кто-то из предков в казённых крестьянах был. Судя по фамилии, Ваши предки гнули спину на барщине. А я – потомок разбойников и купцов: фамилия дана по названию города, и притом сказочного, фантастического (Чувиль).

Вернёмся к Пушкину. В 1824 году до отмены крепостного права ещё 37 лет. Арина Родионовна не дожила; она умерла в 1828 году. Но освобождение крестьян обсуждается в обществе; власть проводит постепенные реформы. Так, упомянутый Император Павел I Петрович (Рыцарь) ограничил барщину 3 днями в неделю, запретил продажу крестьян без земли и разлучение семей (псих, что с него взять!). Что делало невозможным 95 % сделок. Как продать часть дворов в общине? Выставить на продажу можно, но кто купит при таких обременениях? Хочешь, чтобы твои крестьяне с пары дворов пользовались лесом, лугом, огородом, рекой – плати аренду; они общинные. И обременение вечное. Деревню можно было продать только целиком, что было доступно лишь крупным помещикам. Не нужно идеализировать крепостную Россию; мерзостей там хватало. Но не надо и очернять её, как любят советские. Крепостничество – не рабство; сословный фильтр для перехода из крестьян в мещане существовал, но был тонок и полупрозрачен. Получить свободу было реально. Например, её мог дать барин. За выкуп или просто так; «хозяин-барин». А. С. Пушкин был барин добрый: «Ярмо он барщины старинной оброком лёгким заменил. Мужик судьбу благословил». (с) А. С. Пушкин, «Евгений Онегин». Любимой няне Арине Родионовне Пушкин предлагал вольную, по меньшей мере, трижды. С присвоением фамилии Пушкина, разумеется. Но она упорно отказывалась. Почему?

Мотивировала тем, что она стара и больна; работать не может. Молодому «барину Саше» она верит: не прогонит старуху, даст умереть спокойно. Но имение обременено долгами; кто хозяин, непонятно. Михайловское принадлежало матери Пушкина Надежде Осиповне Пушкиной (Ганнибал). А. С. Пушкин управлял им по доверенности, которую матушка, весьма недовольная ссорой осенью 1824 года А. С. Пушкина с отцом, Сергеем Львовичем Пушкиным, в 1825 году полгода отказывалась продлевать. В 1824 году стёкла звенели: ругались молодой масон из «Овидия» и старый масон из «Северного щита». Разругались вдрызг: С. Л. Пушкин не был не только на похоронах сына в 1837 году, но и на похоронах жены в 1836 году. «Отцы и дети», как и было сказано. Имел ли А. С. Пушкин в 1825 году право «назло мамке» заменять барщину оброком и раздавать вольные крепостным – вопрос спорный. Полноправным владельцем имения он стал в 1836 году, после смерти матери. А в 1825 году могли начаться тяжбы: запальчивый А. С. Пушкин вслух ругал отца и выражал намерение судиться с родителями. Потом остыл. В том числе и потому, что лицейские друзья, ставшие видными юристами, разъяснили ему, что суд он, скорее всего, проиграет. И сраму не оберёшься.

А хитрая няня по дому ходит; всё видит, всё слышит. И себе на уме смекает: сейчас приедет настоящая барыня, Надежда Осиповна, сильно разгневанная. Про то, что Арина Родионовна её когда-то в детстве нянчила, она давно забыла. Зато хорошо помнит, как бывшая няня недавно заступалась за «Сашеньку» при его ссоре с отцом. Барыня скажет: «Ты теперь вольная? Добро! Решение сына подтверждаю. Иди на вольные хлеба; на все четыре стороны. Чтобы через сутки духу твоего в имении не было!» Куда старуха пойдёт? Разве в монастырь, если примут. А там жизнь не сахар: харч скуден; работать и молиться заставляют. А за сказки – епитимью: язычество. Покидать хлебосольных и добрых бар Пушкиных очень не хочется. А крепостную высечь можно, а выгнать – нет. Но русским школьникам и студентам таких подробностей знать не полагалось и сейчас не полагается. Как это: гений А. С. Пушкин – и вдруг барин, крепостник, эксплуататор несчастной Арины Родионовны? Возник бы когнитивный диссонанс.

Раскрою большой и страшный секрет: как бороться с масонской пропагандой и тарабарщиной. Задавайте простые вопросы. Мне твердят, что Имярек – человек доброй воли и гений. А я в ответ занудным голосом прошу анкету. Фамилия? Имя? Отчество? Родители (фамилии, имена, отчества)? Национальность? Вероисповедание? Образование? Источники доходов? Друзья и контакты? В 99 % случаев на эти элементарные вопросы ответить не могут; начинают возмущаться: «Это же гений, какие фамилии-отчества, какое это имеет значение?» А я опять занудным голосом: «Верю, что гений. Интересно знать, как гениями и общественно значимыми персонами становятся. Может, я тоже хочу. И детей правильно воспитать надо. Простым смертным за людьми доброй воли нужно тянуться; подражать им. Как, говорите, у «гения» фамилия? Имя? Отчество? Кто его родители?…» В ответ чаще всего следует: «Отлезь, гнида! Не трогай гения!» Я это неоднократно слышал; последний раз, кажется, в Ступино[90]. На это я обычно улыбаюсь и говорю: «А разве я спросил про военный завод или про ФСБ? Я же «гением» интересуюсь. Он в мою жизнь влез, не постеснялся; я на него время трачу. Вон сколько времени у меня в детстве и юности украли на Пушкина.

А кто он – толком и не рассказали; полуправдой пичкали. А жизнь у меня одна. Даже полицай, желающий меня оштрафовать, по закону обязан представиться и предъявить документы. А от него ведь неприятностей меньше, чем от иных «гениев». Так что: представьтесь, товарищ! Почему скрываетесь, может, дурное замышляете? Фамилия? Имя? Отчество? Родители?…».

Замечу, что Александр Сергеевич Пушкин – подлинный русских национальный гений. У него есть фамилия, имя, отчество, родители (целое генеалогическое древо), образование, друзья и очень внятная биография, расписанная буквально по дням. Потому что человек работал в плюс, а не в минус; скрывать ему нечего. Человек чести. Проблема в том, что многие дутые «гении» тест на простые вопросы не проходят. Рекомендую развлечения ради посмотреть биографии писателей или политиков. У многих пробелы по нескольку лет; люди явно что-то скрывают. А почему? Повод задуматься…

11) Но вернёмся к «народной сказительнице» Арине Родионовне. Про фамилию выяснили. Следующий вопрос: откуда у крепостной отчество? Вы в эссе пишете про няню Ульяну. Вопросов нет: крепостная, ни фамилии, ни отчества. Зато Император отругал. А у такой же крепостной Арины вдруг отчество: Родионовна. Откуда? Вопрос для советских тонкий. Они вечно путают профессиональное, национальное и социальное, иногда с добавлением конфессионального. В четырёх соснах блуждают. Да, Арина Родионовна – крепостная (социальное состояние). Но, хотя бюрократией для удобства статистики она и приписана к крестьянскому сословию, она не крестьянка. Крестьянин – это профессия. У неё профессия другая. Кто же она? Дворовая девка; служанка. Она была прикреплена не к земле, а к хозяину.

Поэтому её как раз можно было продавать, наследовать, дарить, менять, и т. д. без земли. Арину Родионовну за 70 лет её жизни один раз продали с землёй, а второй раз исключили из сделки, потому что «без земли». В 1759 году поместье Суйда и входящую в него родную деревню будущей няни Лампово (Копорский уезд Санкт-Петербургской губернии) купил у графа Фёдора Алексеевича Апраксина прадед А. С. Пушкина Абрам Петрович Ганнибал. Девочке 1 год; живёт в избе родителей и в сделку входит, поскольку деревня куплена целиком. По замужеству в 1781 году (Арине 23 года; она некрасивая ижорка или чухонка, и явно засиделась в девках) барин разрешил ей переехать к мужу, в село Кобрино (Софийский уезд Петербургской губернии, недалеко от Гатчины). Тем самым он подарил её своему сыну, деду поэта Осипу Абрамовичу Ганнибалу; село принадлежало ему. Стандартный ход, чтобы не оформлять дарение и не платить лишних налогов. С этого момента статус Арины меняется. Её муж, Фёдор, сын Матвеев – человек дворовый; так что, крестьянская работа для неё закончилась навсегда. Начинается карьера служанки. За сметливость и хитрость барыня, знаменитая бабушка Пушкина Мария Алексеевна Ганнибал, приблизила её к себе; она стала её личной горничной. Из 4 детей Арины Родионовны, по крайней мере, один прижит от барина. Тогда это было обычным явлением: должен же кто-то постель барину греть, когда у барыни голова болит. И лучше, если это будет доверенная служанка: и барин не загуляет, и барыня всё про супруга знать будет. Мария Алексеевна Ганнибал была умной женщиной. Например, сумела добиться развода с мужем, обвинив его в двоежёнстве. В те времена развод был делом непростым и скандальным, особенно для женщины. Уж не доверенная ли служанка Арина компромат на барина накопала? Доказательств тому нет, но острый ум Марии Алексеевны отмечен всеми современниками, да и самим поэтом, любившим и уважавшим бабушку.

Она езжала по работам,

Солила на зиму грибы,

Брала в солдаты – брила лбы,

Ходила в баню по субботам,

Служанок била, осердясь;

Всё это – мужа не спросясь.

А. С. Пушкин, «Евгений Онегин».

Неизвестно, сильно ли барыня Арину «била, осердясь», но в 1792 году (Арине 34 года) она доверила ей самое дорогое – своих детей. Сначала старших: Арина Родионовна нянчила не только Пушкина, но и его матушку. Затем няня потребовалась младшим детям, а там и внукам. Арину обучили грамоте. А перед тем, как она стала нянькой барчукам, заставили прочесть и углублённо изучить все имеющиеся на тот момент печатные сказки. Сделать это было легко: Арина практически не жила в деревне. Как личная горничная хозяйки, она жила в Москве, в усадьбе Ганнибалов, где и родился поэт. Хитров рынок рядом. В Кобрино вместе с барами она приезжала лишь на лето; «на дачу». Вот и вся «народная сказительница» – с того же Хитрова рынка.

В исследованиях советских пушкиноведов говорится, что Пушкины и Ганнибалы – два старинных, но не богатых и нетитулованных дворянских рода. Но мало кто понимает, что это московские снобы. Слово «сноб» – английское; от сокращения «s. noble» = «без титула»; так всех нетитулованных дворян обозначали в документах. Второе значение: «человек, кичащийся своим происхождением, всячески его подчёркивающий и презирающий безродных» – возникло потому, что снобы так себя и вели. Граф может хоть в армяке ходить и землю пахать, как Лев Толстой – но всё равно останется графом. Люди лишь плечами пожмут: у богатых свои причуды. А выйди на улицу Сергей Львович Пушкин даже не в армяке, а в аккуратно заштопанном мундире? Получит фальшиво-сочувственные вздохи: «что, майор, совсем разорился?» И не отдадут тогда за его сына Н. Н. Гончарову. Сноб потому и сноб, что, не имея титула, вынужден свою принадлежность к родовой аристократии постоянно доказывать. Со снобизмом, избегая даже крошечных заплат на одежде и малейших пятен на репутации.

У снобизма есть ужасная оборотная сторона: в этой среде крайне жёстко следят за приличиями и модой. О противостоянии гений-личность vs светское общество написаны тома. Начал Грибоедов: «Ах, Боже мой! Что станет говорить княгиня Марья Алексеевна!» Продолжил Лермонтов: «Восстал он против мнений света. Один, как прежде… и убит»! Как известно, сказано об А. С. Пушкине. Но меня сейчас больше интересует Грибоедов. У Фамусова в «Горе от ума» единственную и любимую дочь обесчестили, а он про какую-то княгиню. Дурак, что ли? Никак нет: глупец не достиг бы «степеней известных». Он сноб. К нему на хлебосольные светские рауты ходят князья, но сам-то он без титула. Для него потеря покровительства княгини, представителя родового дворянства, гораздо серьёзней несчастья любимой дочери[91]. Ещё одну дочь родить или удочерить (как он, фактически, усыновил Молчалина) можно, а другого высокородного покровителя – не найдёшь. Нет, и не будет у него покровителей: пятно на репутации. Крах всей жизни, вот и орёт. А злой Чацкий в карете покачивается; улыбается. Приехал, всех оскорбил, всем нагадил, разбил сердца и жизни – и в кусты: «Карету! Мне? Карету!» Не думайте, что разрыв фразы со знаком вопроса посредине проистекает от незнания мной классики. У Чацкого, антипода Фамусова, тот же снобизм, что и у старика. Но в отличие от Фамусова, изображающего старофранцузского вельможу, Чацкий играет новомодного лондонского денди: «сохраняя спокойствие, поражать неожиданностью»[92]. И поразил, паразит.

Таковы снобы. Если в свете принято читать французские романы и учить детей на сказках с Хитрова рынка, сноб поступит именно так. Среди русских снобов было принято кичиться грамотными слугами. Шло это от элиты, у которой ещё с XVIII века завелись высокообразованные секретари-советчики. Вроде Молчалина. Но толковому наёмнику надо щедро платить. Так, секретарём и библиотекарем у богемского графа Вальдштейна в 1785–1798 гг. служил знаменитый Казанова. Только покрякивал и благодарил за щедрость. В свободное от службы время книгу свою знаменитую написал. Но граф Вальдштейн – камергер и богач. Обычные дворяне таких средств не имели. Русские снобы нашли выход: дворовому человеку, которого помещик обучил грамоте, платить особо не надо: приодеть и кормить. А хвастаться можно. Мария Алексеевна Ганнибал могла заявить гостям: «Да у меня на дворе даже бабы грамотные! Не верите? Эй, Арька, поди-ка сюда! Открой книгу, да читай по писаному».

У Грибоедова в «Горе от ума» прямо сказано про грамотных слуг в московских домах. Миллионы русских школьников, вслед за тысячами глупых учителей, десятки лет поносят Фамусова, как врага учёности. Цитируют знаменитое: «Чтоб зло пресечь, собрать все книги бы да сжечь». Так, да не так! Сноб и лицемер Фамусов говорит это на людях, подстраиваясь под их мнение. Но когда в начале второго действия старик остаётся один в спокойной домашней обстановке, монолог у него совсем иной:

Петрушка, вечно ты с обновкой,

С разодранным локтем. Достань-ка календарь;

Читай не так, как пономарь,

А с чувством, с толком, с расстановкой.

Постой же. – На листе черкни на записном,

А. С. Грибоедов, «Горе от ума».

Пердюмонокль! Слуга Фамусова не только читает, но и пишет. Где же выучился грамоте крепостной буфетчик? Никакого всеобщего образования в Российской Империи в 1820 году в помине не было, а 90 % населения было неграмотным. Школ для слуг не было тоже; Россия – не Италия. Обучить мог только барин. Фамусов и научил. Сам бы побрезговал; но один из учителей Софьи наверняка постарался. За небольшую доплату, а то и бонусом: барин прижимист. А учил по книгам, которые Фамусов, видимо, запамятовал сжечь. Результат поразителен. Все главные герои «Горя от ума» несчастливы в любви. Фамусов получил отказ от Лизы. Чацкий – от Софьи, как и Скалозуб. Молчалин – в итоге от обеих. Но это комедия. По канону там должны быть счастливые персонажи. И они есть: Скалозуб и Петруша. Про Скалозуба надо писать отдельно, а пока закончим с Петрушей. В конце второго действия «быстроглазая» Лиза монологом в зрительный зал заявляет:

А я… одна лишь я любви до смерти трушу, —

А как не полюбить буфетчика Петрушу!

А. С. Грибоедов, «Горе от ума».

Петруша – это сила. После крушения Молчалина его положение в доме Фамусова только укрепится. Почти не участвуя в действии, он многое приобрёл. Арина, простите, Лиза умна. Она понимает, что находится в постоянной опасности; между даже не двух, а четырёх огней. С переменным успехом она отбивается от домогательств Молчалина и Фамусова. Но это полбеды. Беда в том, что Софья может её выгнать в ноль секунд, просто попросив отца. Барышне надо угождать, не только скрывая её связь с Молчалиным, но и сводничая. Если Фамусов узнает – жди большой беды. И дождалась:

В работу вас, на поселенье вас:

За грош продать меня готовы.

Ты, быстроглазая, все от твоих проказ;

Вот он, Кузнецкий мост, наряды и обновы;

Там выучилась ты любовников сводить,

Постой же, я тебя исправлю:

Изволь-ка в избу, марш, за птицами ходить;

А. С. Грибоедов, «Горе от ума».

Между прочим, «в работу вас, на поселенье вас» означает: «в Сибирь». В 1822 году было возобновлено право помещика без суда отправлять своих крепостных в Сибирь – в каторжные работы или на поселение. Правительство пошло на это, поскольку искало любые способы заселения огромных пустующих земель. А помещики получили в руки палку, которой могли грозить самым буйным крепостным. Мера крайняя: отправленного в Сибирь крепостного помещик терял. Но применяли; угроза реальная.

Ни каторга, ни возвращение из Москвы к крестьянской работе Лизу не прельщают. Она вертится, как вьюн на сковородке. Петруша мог бы спасти. Человек ценный, семейно-доверенный, куда там Молчалину. Уж он как-нибудь умолил бы разъярённого барина не шибко наказывать свою зазнобу-невесту. Возможно, взамен ему пришлось бы согласиться Лизу с барином делить. Дело житейское: ну, побьёт, а всё лучше, чем Сибирь. На каторге-то большой недостаток женщин, поэтому насиловать будут каждый день всей артелью. Но Петруша знает себе цену. Лиза не успела не только его окрутить, но даже приблизиться к нему. В итоге Лиза проигрывает: пьеса должна быть хоть немного назидательной. Зато реальная Арина, будущая Родионовна, свою игру выиграла.

Сначала об отчестве. По указу Императора Петра I Алексеевича (Великого) любой грамотный человек именовался «-вичем», то есть имел отчество. Указ хитрый: в нём нет различий ни по полу, ни по сословиям. Не тратя ни копейки из казны, сей Указ весьма способствовал развитию в России образования. Люди понимали, что грамотность – это привилегия; стремились её получить; платили за обучение. А хозяйка грамотной служанки Арины, Мария Алексеевна Ганнибал, всегда могла прилюдно осадить неприятного или зарвавшегося, да и просто неприятного гостя: «Это мне она Арька, дворовая девка, а тебе, дураку – Арина Родионовна. Аль указ Петра Великого забыл, невежа?»

Полагаю (домыслы), что некоторое время грамотная дворовая баба Арина была в Москве настоящей звездой. Недаром барыня в 1795 году подарила ей отдельную избу в Кобрино «за безупречную службу». На дарственной, как положено, подпись принявшей дар: «Арина». Как курица лапой нацарапано, но всё же это не безграмотный крестик, а подпись. Ганнибалы-то победней Фамусова будут: душ 300–400, как у Чацкого. Поэтому нет у них секретаря с чином коллежского асессора, что давал грибоедовскому Молчалину право на личное дворянство. И грамотные слуги у них под диктовку не «черкают», а с трудом расписываются. Тем не менее, грамотная дворня у них есть.

В 1797 году Арина Родионовна перешла в семью Пушкиных, и это не дарение, а аренда: барыня у неё осталась прежняя. По закону Надежда Осиповна Пушкина не могла принять такой дар «при живом-то муже». Дарить же крепостных зятю, Сергею Львовичу Пушкину, строгая тёща Мария Алексеевна Ганнибал не сочла нужным. Говорят, на вопрос о приданом Надежды Осиповны она молча скрутила фигу и будущему зятю в нос сунула. Но это слухи. В 1807 году (Арине Родионовне 49 лет; А. С. Пушкину 8 лет) семья Ганнибал продала земли и крепостных в Петербургской губернии, разделилась и купила имения в Опочецком уезде Псковской губернии. Сложная сделка, по итогам которой Надежде Осиповне Ганнибал позже досталось знаменитое Михайловское. Арина Родионовна «исключена из продажи» и в сделку не входила, поскольку была прикреплена не к земле, а к барыне. Зато её изба в Кобрино в сделку входила, и барыня выплатила за неё своей крепостной денежную компенсацию. Крепостные в Российской Империи могли иметь собственность, в том числе недвижимость и собственных крепостных. А барин просто так их собственность отобрать не мог. Поэтому крепостничество – не рабство. Получив деньги, хитрая Арина Родионовна не стала покупать избу в Михайловском, а по окончании службы няней, жила господском доме приживалкой, что было распространено среди старых слуг. В 1818 году Мария Алексеевна Ганнибал умерла. Арину Родионовну (ей уже 60 лет) унаследовала Надежда Осиповна Пушкина; закон позволял. Формально, крепостной А. С. Пушкина его бывшая няня Арина Родионовна не была ни одного дня. Не дожила старушка до 1836 года.

12) Из той же оперы и второй «народный сказитель», приводимый Вами в пример: дядька А. С. Пушкина Никита Тимофеевич Козлов. Сами пишете: «грамотный дворовый мужик». Только не указываете, чей. А ведь у мужика не только отчество (грамотный!), но и фамилия. Откуда? Начнём с того, что мужик не А. С. Пушкина, а его отца, Сергея Львовича Пушкина. Первоначально крестьянин из села Болдино; родился в 1778 году, дядькой поэта стал в 1807 году (А. С. Пушкину 7 лет, его новоиспечённому дядьке 28 лет). Чего Никита полжизни делал, ужели крестьянствовал? Никак нет. С. Л. Пушкин до 1797 года служил в лейб-гвардейском егерском полку, откуда вышел в отставку майором в 1798 году. В том же году переехал в Москву. Состоял в Комиссариатском штате. Это военком; он ведал пополнением и снабжением частей, как мы бы сейчас сказали, Московского военного округа.

Ему требовался толковый и доверенный человек для поручений. Никита стал мальчиком на побегушках при болдинском поместье Пушкиных около 1790 года (обычно на двор брали с 12 лет). С того дня крестьянская работа для него закончилась. Думаю, на пронырливого мальца обратила внимание С. Л. Пушкина вездесущая Мария Алексеевна Ганнибал, часто гостившая в Болдино. Мало того: после свадьбы тёща у зятя поселилась; бедный Сергей Львович матерился по-французски. Версию влияния М. А. Ганнибал косвенно подтверждает то, что Никита Тимофеевич позже женился на дочери Арины Родионовны. Возникла чета доверенных слуг; почти русские Бэрриморы. Здесь мы выходим на огромную и богатейшую тему слуг в европейской культуре: от итальянской маски Бригелла через проделки Скапена и Труффальдино из Бергамо, до самого Фигаро и Бэрримора. Причём тема жива. К сожалению, формат письма не позволяет мне её развить. Скажу лишь, что русские творчески подражали европейцам и здесь.

Как бы то ни было, сразу после отставки С. Л. Пушкин обучает 18-летнего Никиту грамоте и забирает в Москву. Никита выполняет поручения барина, в том числе самые щекотливые. Взятки в те времена часто передавались через доверенных крепостных. Это делалось для того, чтобы взяточник при поимке всегда мог отпереться: мол, знать ничего не знаю; мужик-подлец деньги где-то украл; так я его уже выпорол и отослал в деревню. В Комиссариатское ведомство Никита ходит, как к себе домой.

Тем временем С. Л. Пушкин переходит в Комиссариатское депо (артиллерия; детище А. А. Аракчеева, который был главным начальником всего дела). Его карьера идёт в гору: с 1802 года С. Л. Пушкин – комиссионер 8-го класса; с 1804 года – 7-го класса. Он награждён орденом св. Владимира. Буквально за 2 месяца до начала войны 1812 года С. Л. Пушкин «по рачительному исполнению должности» стал военным советником. На долю его ведомства выпала не только эвакуация Москвы в 1812 году, но и оперативное обеспечение войск накануне, во время и после Бородинской битвы. Комиссариат работал, как часы: за считанные дни удалось привести в порядок и пополнить не разбитую, но отступившую и потерявшую под Бородино половину личного состава русскую армию. Первый свежий полк пришёл к Кутузову на следующий день после битвы. А Наполеон вошёл в пустую столицу, где не было ни зерна, ни пороха. Так не бывает, но так – было. Считаю, что в 1812 году С. Л. Пушкин и его сотрудники совершили подвиг.

Заслуги С. Л. Пушкина не были забыты. Он был повышен в чине до 6-го класса и успел послужить в Варшаве начальником Комиссариатской комиссии резервной армии. Вышел в отставку в 1817 году, в чине 5-го класса. Основные доходы шли не от имения, а от службы. Конечно, С. Л. Пушкин – коррупционер, как мы бы сейчас сказали. Военные поставки к этому располагают. «…И отставной советник Флянов – тяжёлый сплетник, старый плут, обжора, взяточник и шут». (с) А. С. Пушкин, «Евгений Онегин». Не любил поэт батюшку… Взаимно…

Правда в том, что С. Л. Пушкин дело знал и воровал в меру. А когда и наоборот: отдавал государству личное имущество, в том числе и крепостных. В 1812 году рук в Комиссариатском ведомстве отчаянно не хватало. Москва, помимо прочего, крепость 1-го класса: запасы продовольствия и боеприпасов для гарнизона на 10 лет; пороховой завод. Всё это надо было вывезти, а что увезти невозможно – взорвать и сжечь. С. Л. Пушкин безвозмездно передал в Комиссариатское ведомство всех своих молодых крепостных (17 человек), в том числе и Никиту. Будучи грамотным, Никита Тимофеевич работал при барине-начальнике учётчиком. Но его статус изменился: он стал не помещичьим, а государственным крепостным. После войны добровольно пожертвованных крепостных решили вернуть хозяевам; государству они стали не нужны. Но прямая передача частным лицам казённых крестьян законом воспрещалась: так боролись с фаворитизмом прежних правлений. Казна продала этих крепостных прежним помещикам по льготной цене. Но по выходе из «казённой крепости» им требовалось дать фамилии, поскольку с формально-бюрократической точки зрения это считалось освобождением. Никите фамилия досталась по прозвищу: Козлов. А «козлом» его прозвали за пьянство и способность много пить, не пьянея. Мол, сатир козлоногий; любимец Бахуса. Сиречь просто козёл.

Таков он и был: преданный слуга А. С. Пушкина, личный камердинер, кристально честный и искренне любивший «барина Сашу». И одновременно – пьяница, врун, болтун и хохотун. К сожалению, это всем известный и распространённый тип: русский Стаканыч. Никита без стеснений и сомнений приписывал Пушкину стихи, которых тот не писал. Мало того, он выдавал за произведения Пушкина стихи других авторов, которые имели несчастье ему понравиться; рассказывал про поэта странные байки с явно сказочными, фантастическими элементами. Из-за этого позже случилось несколько скандалов, а старик просто сшибал на водку, вовсю эксплуатируя темы: «я и Пушкин», а то и: «мы с барином Сашей». Как и Арина Родионовна, он наотрез отказывался от вольной. И то сказать: кому он нужен, старый пропойца? Некоторые сведения о Никите Тимофеевиче Козлове можно найти здесь:

http://www.redov.ru/istorija/bolshoi_zhanno_povest_ob_ivane_pushine/p40.php

http://feb-web.ru/feb/pushkin/chr-abc/chr/chr-1981.htm

А что до баллад Никиты Тимофеевича Козлова, то человек – зверушка страшно подражательная; родич обезьяны. Дай ему книжку «про жопу», он решит, что так и надо, и станет писать про неё, родимую. А дай «Руслана и Людмилу» а, ещё лучше, пушкинские черновики – он начнёт: «о Соловье-разбойнике, богатыре Еруслане Лазаревиче и царевне Миликтрисе». Грамотный слуга Никита книжки читал разные. Но образец для подражания ему каждый день кричал: «дай, Никитка, мне одеться». Оттого и баллады. Только никакой Никита не «народный сказитель»; его подражания, как обычно, являются перепевами печатных или готовящихся к печати текстов. Оба приведённых Вами примера «народных сказителей» не выдерживают критики даже на уровне простых вопросов: фамилия-имя-отчество. Как и всякая масонская пропаганда.

Но огромной удачей для Пушкина и для всех русских стало то, что обычная хитрая дворовая девка Арина и не менее типичный пронырливый русский пьяница Никита вдруг оказались литературно талантливы. Счастливый случай. Но: «случай – это псевдоним господа Бога, когда он желает сохранить инкогнито» (найдите автора цитаты). Поэтому я склонен думать, что за Россию в XVIII веке кто-то хорошо помолился. Знать бы, кто.

Мог ли гений Пушкина вспыхнуть ярче? Да, если бы он носил фамилию Романов, родился в царской семье, а его дядькой был не полуграмотный крепостной Никитка, а, скажем, швейцарский философ Лагарп. Тогда на русский трон мог взойти царь-философ, на манер прусского короля-философа Фридриха II (Великого). Советские историки (самая отвратительная часть советских людей) обвиняют Императоров Петра III Фёдоровича и Павла I Петровича (Рыцаря) в чрезмерном увлечении и даже преклонении перед этим историческим деятелем. Возможно, они в чём-то правы, например, в том, что Россия – не Пруссия. Но увлекаться было чем. Однажды король Фридрих II на обороте очередного многостраничного дипломатического послания-предложения австрийской Императрицы Марии-Терезии начертал: «Сударыня, я страдаю подагрой ног, а не головного мозга». Чем вызвал очередной виток Семилетней войны. Но сказано красиво; литературно. Завершая думу о сослагательном наклонении в истории, замечу, что русский царь-философ, весьма вероятно, до трона, не дожил бы. Дали бы гадёнышу-наследничку табакеркой в висок, а, как завалится, офицерским шарфом придушили. Можно бомбу в карету («его высочество пораскинул мозгами») или крушение поезда учинить (виноват стрелочник). Видимо, не дожившему до сорока лет А. С. Пушкину ещё повезло. Спасибо Арине с Никиткой.

13) После ссоры 1824 года С. Л. Пушкин отобрал у сына-поэта своего крепостного Никиту. А. С. Пушкин остался без любимого дядьки на 4 года. Отец вернул его в 1828 году, а в 1830 году оформил его переход (дарение) в новую семью А. С. Пушкина и Н. Н. Гончаровой. Вместе с дарением молодым деревни Кистенёво под Болдино. Но Никита Тимофеевич Козлов был прикреплён не к земле, а к новому барину, А. С. Пушкину. Он не крестьянин. И в отличие от Арины Родионовны, он действительно крепостной поэта.

А в 1824 году С. Л. Пушкин Никиту сильно выпорол. Конечно, он человек доброй воли, просвещённый, культурный. Но тут вспомнил отца, Льва Александровича Пушкина. Дед поэта по прозвищу «старый барин» и «сыч» в старости сошёл с ума и стал садистом, мучившим крепостных ради удовольствия. Над ним была учреждена опека; С. Л. Пушкин был опекуном. Так что, культура культурой, а гены не спрячешь. Говорят, Никитка три месяца отлёживался: рёбра кнутом повредили. А я скажу: справедливо и поделом! Зачем его к барчуку приставили? Уму разуму учить. Плюс мужское воспитание: не отцу же сына по борделям и актрисам водить. А вышло что? Сын дерзит, на отца чуть ли не матом орёт, судом грозится. Ай да Никитка, ай да воспитал, сукин сын!

У Сергея Львовича Пушкина, кроме поэта, двое взрослых детей (всего детей было 8, но детская смертность тогда была ужасная даже среди привилегированных сословий). Ольгу, старшую сестру Пушкина, отец выдал замуж (Ольга Павлищева). Но младший брат поэта, Лев Сергеевич (1805–1852 гг.), в 1824 году как раз закончил обучение. Ему надо служить, репутацию зарабатывать, карьеру делать: «кто славы денег и чинов спокойно в очередь добился» (с) А. С. Пушкин «Евгений Онегин». И вдруг – извольте видеть! – является (ското)братец Саша с позорной отставкой и под надзором полиции! Он брата сильно замазал: в 1820–1824 гг. Лев Сергеевич, фактически, был литературным секретарём поэта. Карьере брата А. С. Пушкин серьёзно повредил: Лев Сергеевич в ноябре 1824 года (скандал случился в сентябре) с трудом поступил на службу в Департамент иностранных вероисповеданий. Но карьера не шла, и в 1826 году он ушёл в отставку и добровольцем вступил в Нижегородский драгунский полк. Уехал на войну простым юнкером, дабы кровью искупить непонятные грехи брата-поэта. По счастью, это ему удалось. Он был ранен, награждён орденами и обласкан. В отставку вышел в 1842 году в чине майора, как и отец. По заветам батюшки после отставки он поступил на службу в Одесскую портовую таможню, где за 10 лет службы сильно разбогател. Умер он в 1852 году; счастливым и окружённым любящим семейством. Брата любил, после его гибели поддерживал семью. Но, как человек благородный, никогда не эксплуатировал тему: «мы с Сашей». А знал он много. Заговори он – а литературный дар у секретаря Пушкина был – полное собрание сочинений А. С. Пушкина пополнилось бы ещё 1–2 томами. Очень жаль, что всё умерло вместе с ним.

А что же сам А. С. Пушкин? Не буду пересказывать всем известную историю его чудесного, прямо по канонам волшебной сказки, избавления из ссылки по воле нового Императора Николая I Павловича (Миротворца) в 1826 году. Мы говорим о сказках. В своём эссе Вы пишите:

«В середине 1820-х годов в Михайловском великий поэт снова слушал сказки Арины Родионовны и сделал конспективные записи нескольких из них[9]. Потом он отчасти использовал нянины сюжеты при сочинении своих сказок («Сказка о царе Салтане», «Сказка о попе и работнике его Балде», «Сказка о золотом петушке», «Сказка о мёртвой царевне…»), а один из сюжетов сообщил В. А. Жуковскому, сочинившему «Сказку о царе Берендее…» на его основе».

Я не поленился и прошёл по данной Вами ссылке [9]. Она ведёт на Вашу же работу: «О сказках няни Пушкина». Ещё одно замечательное эссе, но ссылаться в спорных вопросах на себя, как истину в последней инстанции, несколько…гм…оригинально. Но это ладно; советские пушкиноведы ещё и не такое выделывали. Соль не в том. Я согласен с Вами, что А. С. Пушкин в ссылке в Михайловском слушал рассказы Арины Родионовны и что-то записывал. Тем более что сам поэт упоминает о том в письме к Шварцу, как Вы верно заметили. Но следует ли из этого, что А. С. Пушкин «отчасти использовал нянины сюжеты при сочинении своих сказок?» Думаю, не следует. Безусловно, какое-то влияние было, но косвенное, опосредованное, и ни в коем случае не решающее. Даже Ваша фраза весьма осторожна, поскольку Вы человек неглупый и понимаете, что тут у Вас логическая дыра, характерная для филологов.

Филология есть некромантия. Филолог, как и маг-некромант, заставляет служить себе мертвецов. При помощи литературных заклинаний он поднимает великих писателей прошлого в виде зомби – и давай гешефт зарабатывать. По счастью, я ещё жив и могу сопротивляться чарам. Например, я в своей жизни слышал и рассказывал много похабных и даже антисемитских анекдотов. Следует ли отсюда, что они повлияли на меня, как автора; что я «отчасти использовал» их? Увы, в моих книгах нет ни одного, и надеюсь, не будет[93]. Но ушлый филолог способен (методом деконструкции и фрейдизма) доказать, что именно они так повлияли на моё бедное подсознание, что я аж книжки писать начал. И под эту лавочку открыть кафедру изучения анекдотов (вероятно, уже есть) и начать сбор денег на памятник «народным сказителям». Анекдоты же народные.

Смех смехом, а логическую дыру в Ваших построениях я сейчас расширю до пропасти с помощью фактов. А они таковы:

Сказка о попе и о работнике его Балде (1830 г.).

Сказка о медведихе (1830–1831 г.).

Сказка о царе Салтане (1831 г.).

Сказка о рыбаке и рыбке (1833 г.).

Сказка о мёртвой царевне и семи богатырях (1833 г.).

Сказка о золотом петушке (1834 г.).

Во всех случаях даны не годы публикации, а годы написания. Иногда они предположительны, как для незаконченной и малоизвестной «Медведихи», но всегда «не ранее». Выходит: А. С. Пушкин в 1824 году сидит в Михайловском, конспектируя сюжеты няни, но сказки по ним не пишет 6 лет. Как люди творческие, мы с Вами знаем, что иногда сюжет должен, что называется, вылежаться. Годик-другой. Но 6 лет это чересчур, не находите? За это время любой сюжет забудется; надо будет конструировать заново. Что же Пушкин так долго молчит, если Арина Родионовна за 2 года в Михайловском открыла ему кладезь мудрости? Он прощён и обласкан царём, затыкающие ему рот внешние факторы временно убраны. Сказки писать умеет на уровне шедевров. Казалось бы, «уперёд, Кутузофф»! Но он молчит. Почему? Да потому, что не было ничего особенного у Арины свет Родионовны! Кое-что было: на уровне гибрида Хитрова рынка с фольклором. Великий труженик Пушкин это записал. Для А. Н. Афанасьева, который как раз в 1826 году родился, этого было бы более чем достаточно. А для А. С. Пушкина – мало.

Как Вы думаете, почему в XIX веке ссылка в собственное имение образованными людьми в России воспринималась, а значит и была, весьма суровым наказанием? Казалось бы: ни заботы, ни работы. Сиди себе на всём готовом, охоться на зайцев, улучшай породу окрестных крестьянок, покуривай трубочку, почитывай, а то и пописывай книжечки. Не каторга, а курорт! А люди стонут. С жиру, что ли, бесятся? Никак нет. Нам легко крякать, имея Интернет, а значит, доступ ко всей мировой литературе и возможность отправить письмо кому угодно за секунды. У Пушкина в Михайловском ничего этого не было. Там даже библиотеки не было; большинство книг поэт привёз с собой. Письма и заказанные им книги шли месяцами, задерживались надзорным ведомством; могли и не дойти. Государственная длань взяла А. С. Пушкина за шкирку и жёстко выдернула из компании друзей, где каждый умница, а через одного – выдающиеся поэты. И бросила в вакуум: великий поэт оказался отсечён от литературного процесса. У Грибоедова Фамусов журит Молчалина: «не будь меня, коптел бы ты в Твери!» И угрожает Софье: «в деревню, к тётке, в глушь, в Саратов»! Выходит, областные центры Тверь и Саратов – «глушь»? Для XIX и XX веков именно так. Но если Саратов «глушь», что же такое Михайловское? Дикость. Там ничего нет. Даже дядьку отобрали. Осталась лишь маразматическая Арина Родионовна со «сказками». И Пушкин ей очень благодарен; гениальное стихотворение посвятил. Потому что два года она была единственной живой душой, с которой можно было поговорить хоть о чём-то. Да, под: «выпьем с горя». Но она его спасла от пьянства и безумия. Это дорогого стоит. Уверен: Арина Родионовна ныне пребывает в Раю. Вместе с ненаглядным «Сашенькой».

Что же до литературы, то за неимением гербовой, пишем на простой. По сути, А. С. Пушкин в письме к Шварцу хорохорится: ничего, и из такого материала кое-что сделаем. А полицейский цензор, то письмо перлюстрировавший, ехидно улыбается. Пишет отчёт: «поднадзорный предаётся несбыточным мечтаниям». И оказывается кругом прав: даже у Пушкина не получилось. Поэт честно попытался россказни няни обработать. Вышла «Медведиха»; гений плюнул да бросил.

Лишь когда А. С. Пушкин серьёзно пополнил образование, разговаривая с царём и работая в святая святых – государственных архивах – пошли вновь шедевры. Четыре сказки за три года (1831–1834 гг.). Да таких, что русские их и через 200 лет читать будут! Плюс Жуковский, плюс Гоголь, плюс Даль и другие литераторы пушкинского призыва, а то и близкого кружка.

Это было настолько мощно, что последовало официальное признание от старших товарищей. Летом 1836 года у Пушкина гостит чёрный человек: французский издатель и дипломат Лёве-Веймар. Он интересуется русскими народными сказками, и Пушкин переводит для него 11 песен на французский язык. Перевод безукоризнен; все восхищены, в том числе и адресаты в Париже. Всё бы ничего, но именно Лёве-Веймар познакомил Пушкина с Д`Антесом и Геккерном. Александра Сергеевича Пушкина убили именно в тот момент, когда пошёл обратный литературный процесс: не из Парижа в Петербург, а из Петербурга в Париж. Прошла ли по масонским линиям команда на ликвидацию или это очередной конспирологический бред Павла Чувиляева?

Решать читателям, и помните: «одновременно не значит потому что». Но для меня факты весьма красноречивы. Например, вышеупомянутый брат Пушкина, Лев Сергеевич, после гибели поэта порывался ехать во Францию: стреляться с Д`Антесом. И совсем было собрался, даже паспорт получил. А потом передумал. Струсил? Не верю! Л. С. Пушкин боевой офицер, участник нескольких войн; он свою и чужую кровь лил вёдрами. Такие не трусят. А вот в то, что пришёл к нему старший товарищ, назвал пароль и, угрожая семье, сказал: не надо – я верю. Да это даже и не скрывается: по официальной версии «друзья отговорили». Знаем мы тех «друзей»…

У русского фронтового офицера любимого брата грохнули, а он, имея полное право и возможность отомстить, и собираясь это сделать – вдруг друзей послушался? Смешно! Думаю, пришедших его уговаривать Лев Сергеевич спустил бы с лестницы без различия чинов и званий. Потому что – повторяю! – человек в своём праве. И русские власти это признали, выдав ему паспорт, получить который тогда было непросто. А. С. Пушкину, как известно, в своё время не дали, хотя и просил. Далее: формально Л. С. Пушкин проявил трусость: всем раззвонил, что едет мстить за брата – и не поехал. Для офицера это потеря чести и лица. После такого стреляются или выходят в позорную отставку из-за остракизма полковых товарищей. Но он спокойно служит ещё 5 лет, и ни один задиристый корнет ему обвинения в трусости бросить не смеет. Хотя его историю все знают. Значит, вмешались такие обстоятельства непреодолимой силы, что заставят посереть от страха за свою семью даже самого глупого и бесшабашного корнета. Я считаю, что гибель Александра Сергеевича Пушкина – это политическое убийство. Даже царь не уберёг.

Ах, Александр Сергеевич, милый,

Ну что же вы нам ничего не сказали?

О том, как держали, искали, любили,

О том, что в последнюю осень узнали.

Юрий Шевчук и группа ДДТ, «Последняя осень», 1994 г.

Ситуация для английских и французских масонских центров в последний год жизни А. С. Пушкина действительно складывалась критическая. Возник новый центр в Германии, да ещё с лозунгом: «Буря и натиск». Русские авторы не только доказали свою способность писать на мировом уровне, но и стремительно уходили в отрыв. На это старые центры ответили лишь унылым романтизмом-байронизмом да «озёрной школой». Перспектива проигрыша конкуренции становилась грозной реальностью, что требовало экстраординарных мер. Эх, люблю себя цитировать! В «Частном человеке…» я писал: «… Сначала приходят культура и образ жизни, затем инвестиции. Для защиты инвесторов принимаются законы. Потом – для их соблюдения – вводятся сначала миротворцы, а затем и регулярные войска». После 1815 года и до 1853 года в Европе русских сильно боялась: у субгегемона-России был весьма реальный шанс стать мировым гегемоном. Знаете, за что Императора Николая I Павловича прозвали «Миротворцем»? За подавление восстания в Венгрии по слёзной просьбе австрийских властей. Сами не справлялись; пришлось звать русского «лесника», чтобы всё поправил. А Австрия вскоре «удивила Европу своей неблагодарностью», заняв крайне враждебную России позицию в Крымской войне. Прямо угрожала вторжением.

Убийство Пушкина давало отсрочку, но не решало проблему. А. С. Пушкин успел сделать главное: создать язык, дать образцы и организовать литературно-издательский процесс. В том числе в сказках: программа «Арзамаса» была выполнена. Гибель Пушкина нанесла русской литературе чрезвычайно тяжёлый, но всё же не смертельный удар. По большому счёту дело было сделано и катилось само в режиме саморазвивающегося процесса. А всех не поубиваешь. И если есть национальное правительство (тогда было), рано или поздно начнут отвечать. На гибель А. С. Пушкина Россия отреагировала очень жёстко: отношения с Францией и Нидерландами всерьёз обострились. Д`Антеса и Геккерна вышвырнули вон, как нашкодивших котят. Если посланника провожают до границы с жандармами, это casus belli; повод к войне. Но Крымская война случилась через 16 лет. А пока к ней шла подготовка; активно использовались шпионы, диверсанты и завербованные агенты.

14) В год гибели Пушкина А. Н. Афанасьеву 11 лет; он учится в гимназии. В отличие от А. С. Пушкина, А. Н. Афанасьев мне не интересен (ниже скажу, почему). В 1846 году он поступил в Московский университет. Ему 20 лет; в университете он оказался не с первого раза (по документам, с третьего). Сложно из города Богучара Воронежской губернии, из-за черты оседлости, да сразу в Москву. Но упорство похвально. Но А. С. Пушкин в его возрасте уже 3 года, как окончил Лицей, служил и написал «Руслана и Людмилу». Это я к тому, что А. Н. Афанасьев – явно не гений. Хотя это ничего не значит: скороспелки часто проигрывают людям менее одарённым, но целеустремлённым и упорным. Например, я свою первую книгу издал в 42 года; А. С. Пушкина в этом возрасте уже могильные черви съели. Да, я не гений – и что с того? В 1849 году А. Н. Афанасьев окончил полный курс юридического факультета Московского университета. Это очень достойное образование. В том же 1849 году он поступил на службу в Московский Главный архив Министерства иностранных дел. В 1856 году стал начальником отделения, затем правителем дел Комиссии печатания государственных грамот и договоров, состоящей при архиве. В этой должности он проработал до 1862 года.

Здесь стоп. Как 23-летний провинциальный юноша, не блещущий особыми талантами и протекцией родителей (обыкновенные дворяне), мог оказаться в архиве МИДа? Вариант «повезло» отбросим: русская монархия к тому времени случайных людей в архивах не держала. Выше я назвал архивы «святая святых». В социалистическом (и шире, левом) дискурсе определяют государство, как «легитимную вооружённую банду». Самое смешное, что я с этим согласен. Но с маленьким уточнением: государство = банда + архив. В архиве хранят статистику. Есть статистика – можно планировать. Перейти от прямого ограбления к регулярным налогам и от разборок с другими бандами к правильной армии и маневренной войне. Архивы – именно то, что отличает государство от банды. А испортить систему очень легко. Установили из-за ложных данных или корявой обработки слишком высокие налоги – экономика не развивается, а то и бунт. Недооценив врага, влезли в войну – поражение со всеми вытекающими последствиями. Сугубо техническая архивно-статистическая служба должна работать, как часы, и не врать власти. Это сердце. Здоровый человек о нём обычно не думает; он планы строит, высот достигает. А случится сердечный сбой – и нет человечка со всеми достижениями и планами. То же верно и для государственного организма. В архивах работают, а тем более становятся начальниками, люди особые, проверенные, с большим градусом. Откуда такая прыть у А. Н. Афанасьева? Высокий покровитель? Явного нет. У А. С. Пушкина есть: «старик Державин нас заметил, и, в гроб сходя, благословил». Кто «заметил» А. Н. Афанасьева? Неизвестно. Отметим это, как первую странность в биографии.

Странность вторая. В официальной биографии сказочника написано: «Любитель старины, А. Н. Афанасьев часто приобретал старинные рукописи и книги на толкучем рынке у Сухаревской башни; из находок получилась большая и ценная библиотека, из которой Афанасьев черпал сведения по истории русской культуры». Опять возникает вездесущий Хитров рынок. Но это ещё ладно, хотя роль потом сыграет важную. Гораздо интереснее: а на какие шиши он «часто приобретал старинные рукописи и книги»? В 23 года нищий студент из провинции ходит по Москве и оптом скупает антиквариат. Гм… Раскольникову в то время жрать нечего, аж старушек рубать приходиться, а тут выискался богатей. Ужели папа уездный стряпчий за успехи в учёбе миллион-другой отвалил? Так ведь нету у папаши миллиона: в уездном городе таких взяток не дают. Богатая любовница или, Боже упаси, любовник? Конечно, женская душа – потёмки, но Вы портрет А. Н. Афанасьева видели? Так посмотрите. И учтите, что портрет парадный; в жизни люди, как правило, выглядят хуже. Скажу осторожно: далеко не секс-символ. Тем не менее, кто-то сказочника сказочно спонсирует. Кто?

Странность третья и одновременно булыжник в Ваш огород. А. Н. Афанасьев покидал Москву очень редко. К Вашему сожалению, ни по каким деревням он не ездил, «народных сказителей» не слушал и фольклор не собирал. Ни по служебным поручениям, ни по своей инициативе. Зато зверушка ещё в студенчестве стала печататься в ведущих литературных журналах: «Современник» (1847 год); «Отечественные записки», (1848 год). Видимо, великий талант литературоведа в юноше открылся. Тут я снова скажу: гм. Труды А. Н. Афанасьева я читал, и ничего особенного в них не нашёл. Так, «дедушка домовой», скрипит и бубнит чего-то из-за стенки. Но я субъективен. Могу придать выводу объективность, но для этого нужно написать ещё десяток страниц. Оно мне надо? Я ведь о странностях. Напечататься в ведущих журналах тогда было честью; рукописи тщательно отбирались и разбирались. Достоевский пробиться не мог, не говоря уже о множестве достойных писателей второго ряда. А тут какой-то студент двери в солидные редакции ногой открывает. Странность несколько смягчается выбранной темой: после Пушкина мало кто брался рассуждать о сказках. Так бывает, когда старым зубрам, опутанным связями, о каких-то вещах говорить неэтично. Неосторожное слово может многих задеть и вызвать неадекватную реакцию. Новичку-дурачку рассуждения на острые темы прощают. Именно потому, что он новичок-простачок, и вес его слов невелик. Но новичков много, а публикуют А. Н. Афанасьева. За него явно кто-то хлопочет и проталкивает. Но себя при этом не проявляет, так что странность налицо.

Странность четвёртая. Опусы А. Н. Афанасьева идут косяком, и постепенно из новичка он становится признанным и даже ведущим специалистом по русским сказкам. Уж на этом-то этапе очередным «откровениям» с Хитрова рынка должны были возразить всерьёз. Но молчат; спорить некому. Зато неожиданно проявляет себя покровитель: кружок Герцена. А. И. Герцен в 1842–1847 гг. проживал в Москве. В Московском университете его видели часто, хотя никакой официальной должности он не занимал и занимать не мог. Там он со сказочником А. Н. Афанасьевым и познакомился. В книге «Частный человек…» я назвал Александра Ивановича Герцена «резидентом английской разведки». Обвинение сильное, но я от него не откажусь и повторю здесь. Оно основано на данных следствия 1849 года, которым я верю. А также на всей подрывной деятельности этого человека против России. Герцен – это «Березовский» XIX века (вернее, наоборот). А так всё то же: «Италия-Греция-Бенгалия-Швеция». Бастард, защитник «угнетённых», избегание тюрьмы, когда любого другого за половину его кунштюков давно бы повесили; непонятные источники миллионных доходов, Англия-Швейцария, банкиры-Ротшильды. Стандартная карьера международного шпиона; государственный конвейер действует по трафарету. Важно, что последователи социалиста-Герцена вели дискуссию советскими методами, о которых я сказал выше. Возражать А. Н. Афанасьеву было опасно. Ведь спор с любым из так называемых «западников» немедленно вызывал истошный визг: «Наших бьют!» На дерзнувшего вякнуть накидывались всем коллективом, причём он запросто мог пострадать и физически (исполнителями обычно становились распропагандированные студенты). Англичане недаром являются изобретателями замечательных коллективных игр: регби и футбола. В них возражающий и участвовал. В качестве мячика.

Странность пятая. А. Н. Афанасьев рос в чинах, должностях и литературном авторитете. Власти прекрасно понимали необходимость создания сборника академических русских сказок. Проект был частью литературного завещания А. С. Пушкина. Он эту мысль не раз высказывал, начиная с 1831 года («сказочное» состязание между Пушкиным и Жуковским). Под покровительством Императора Николая I Павловича (Миротворца) возник кружок. В неформальную редакционную комиссию вошли Надеждин, Киреевский, Даль, Якушкин. Живущий после отставки и женитьбы в 1841 году в Германии Жуковский, которому, возглавить бы дело, находился в постоянной переписке. При тогдашних коммуникациях письмо из Франкфурта-на-Майне в Петербург шло месяц, что сильно затягивало сроки. К проекту подошли вдумчиво, с толком, с чувством с расстановкой. Заданный Пушкиным высокий стандарт нельзя было снижать. Активная работа началась в 1845-46 гг.; издание сборника планировалось в 1851 году, к 25-летию коронации Императора. Но никто из редакторов не был гением уровня Пушкина. Чувствуя, что не успевают, в 1850 году в состав ввели свежие силы, в том числе А. Н. Афанасьева. В 1851 году в письме к издателю Краевскому А. Н. Афанасьев радуется:

«Издание будет учёное, по образцу издания бр. Гриммов. Текст сказок будет сопровождаться филологическими и мифологическими примечаниями, что ещё больше даст цены этому материалу; кроме того, тождественные сказки будут сличены с немецкими сказками по изданию Гриммов, и аналогичные места разных сказок указаны. Войдёт сюда также сличение сказок с народными песнями. Изданию я предписал бы небольшое предисловие о значении сказок и методе их учёного издания».

Вроде, всё правильно: специалист с многочисленными публикациями. Но есть странность. После 1849 года о том, что А. И. Герцен, как минимум, предатель, стало широко известно. Как А. Н. Афанасьев, человек круга Герцена, мог быть привлечён к правительственному проекту? Видимо, проклятый царизм свято соблюдал презумпцию невиновности. Претензий по службе к Афанасьеву не было. Масонские рекомендации у него были хорошие, градус высокий. А мало ли кто с кем знаком? А. С. Пушкин с А. И. Герценом тоже переписывались – и что? На самом деле «что» очень большое, но в те наивные времена никто, кроме англичан, с такими вещами работать ещё не умел[94].

Странность шестая. К намеченному сроку (1851 год) сборник сказок не вышел. Следующий срок (1853 год) сорвала Крымская война: властям стало не до сказок.

К тому же, в 1852 году умер В. А. Жуковский; проект оказался обезглавлен. В 1855 году странно умер Император Николай I Павлович (Миротворец). Его наследник, Император Александр II Николаевич (Освободитель), воспитанник Жуковского, начал «перестройку». Проект сборника сказок продолжили под руководством В. И. Даля (врача А. С. Пушкина, между прочим). Но у него много дел с другой масштабной задумкой – Толковым словарём русского языка. А. Н. Афанасьев стал его заместителем и получил доступ к материалам Русского географического общества. Это организация очень интересная. Настолько, что её председателем традиционно является глава государства. И сейчас – тоже. Высокого градуса люди; недаром у сказочника А. Н. Афанасьева в те же 1856–1857 гг. сказочный карьерный взлёт случился. В данном случае важно, что Афанасьев наконец-то получил доступ к этнографическим материалам. По большей части, тоже масонским выдумкам, но всё же. А странность в том, что А. Н. Афанасьев в 1859 году решил издать русские сказки сам. В Лондоне.

Странность седьмая. Да, «Русские народные легенды» А. Н. Афанасьева впервые вышли в 1859 году в Лондоне; это исторический факт. Нельзя даже сказать, что он что-то украл: козла в огород русские дурачки пустили сами. Но 20-летние усилия целой плеяды выдающихся русских литераторов были им присвоены и перечёркнуты. На наши деньги это называется приватизация: 10 000 человек завод строили, потом 5 000 человек на нём работали. Затем пришёл 1 человек и объявил себя хозяином. За какие заслуги? А потому, что он эффективный менеджер, гений и человек доброй воли. Ответ на все уточняющие вопросы один: «Отлезь, гнида!» Практически одновременно, в начале 1860 года, книга А. Н. Афанасьева вышла в Москве. Она содержала похабщину и богохульство, что вызвало негативную реакцию властей. За её пропуск в печать был уволен московский цензор.

Сборник запрещён и изъят из продажи. Но Афанасьев не сдаётся. Взяв отпуск, он едет в Европу, в том числе в Женеву и Лондон. Поездка в Лондон была тайной: Афанасьев не указал её в отчёте, что по должностной инструкции для чиновников его ранга обязан был сделать. В Лондоне он встречается с А. И. Герценом. Видимо, для получения денег и инструкций. Люди пошли ва-банк.

Странность восьмая. В том же 1860 году ряд секретных документов Комиссии печатания государственных грамот и договоров, которую возглавлял А. Н. Афанасьев, напечатаны в еженедельном журнале Герцена «Колокол» в Лондоне. Вы думали, Джулиан Ассанж первым в мире дипломатическую переписку в открытый доступ выложил? Никак нет. Это он в Интернете её впервые разместил, а так у русских за 150 лет до того свой «Ассанж» был: сказочник А. Н. Афанасьев, прошу любить и жаловать. Есть и странность девятая: как сказано в биографии сказочника: «он тайно переправил рукопись книги «Заветные сказки» в Европу» и стал печатать её в Швейцарии. И странность десятая: похабщину и богохульство в лондонских и женевских изданиях немедленно признали за подлинные русские народные сказки и с тем ввели в научный оборот. Зря А.С.Пушкин французам 11 песен перевёл – и не вспомнили. А есть ещё странности 11-я, 12-я, 13-я… Может, хватит?

Суммируя все странности: дяденька, вы шпион?

Именно к такому выводу пришло следствие 1862 года. Александр Николаевич Афанасьев – доказанный английский шпион. Возглавляя ведомство, он продавал за деньги секретные документы, в том числе во время войны 1853–1856 гг. Вот и все «поэтические воззрения славян на природу»: Иуда. Именно поэтому он мне не интересен: я шпионских романов и детективов не пишу. В какой мере он продавал Родину за деньги, как гадил за идею, а где дурачка использовали в тёмную – какая разница? Шпион, он и есть шпион. Замечу только, что проклятый русский царизм не повесил А. Н. Афанасьева на осине, как следовало бы, и не сгноил в тюрьме, а всего лишь с позором вышиб его с государственной службы. После чего богатый коллекционер антиквариата мгновенно стал нищим: на дрова не хватало, своими книгами и журналами топил. Видимо, А. Н. Афанасьев не знал, что у засвеченных агентов финансирование прекращается.

15) Дополнительные сведения о А. Н. Афанасьеве можно почерпнуть здесь:

http://galkovsky.livejournal.com/188172.html

Ещё о советских сказочниках:

http://galkovsky.livejournal.com/187759.html

Пора делать выводы.

– Оба приведённых Вами примера народных сказителей – Арина Родионовна Яковлева и Никита Тимофеевич Козлов – не выдерживают критики. При ближайшем рассмотрении они не являются ни народными, ни сказителями.

– Приведённый Вами пример собирателя фольклора и издателя народных сказок – Александр Николаевич Афанасьев – критики не выдерживает. На поверку он является литературно нечистоплотным деятелем, присвоившим себе результаты чужого труда. И в довершение всего, шпионом, успешно осуществившим идеологическую диверсию.

– Все масонские аргументы советских сказочников при соприкосновении с реальностью разбиваются о простые вопросы, вроде фамилии, имени и отчества.

– До изобретения машины времени (надеюсь, нескорого) нельзя узнать, что в точности происходило в прошлом. Поэтому история всегда будет искажаться к чьей-то выгоде. Я борюсь за то, чтобы она трактовалась к выгоде русских. А Вы?

Последний пункт отвечает на вопрос: чего я взъелся на «народных сказителей» и прочих сказочников? Месяц жизни потратил – а чего мне надо-то? Того и надо. В начале письма я Вам обещал «ржавый скальпель». Долго откладывал, потому что мне Вас, как русскую, жаль. Но больше тянуть не могу. Вы не афишировали, но и не скрывали, что получили тяжёлую моральную травму из-за гибели близкой родственницы. Как я понял, она умерла из-за неоказания ей в Греции, где вы вместе отдыхали, должной медицинской помощи. Причём Вам нагло врали, что в клинике нет необходимого аппарата. Страшные факты доказаны в суде; Вы получили компенсацию, которая, однако, близкого человека не вернёт. Поверьте, я соболезную и скорблю вместе с Вами. Но ответьте не мне, а себе: будь Вы с родственницей не русскими, а, скажем, немецкими или английскими туристами, с Вами обошлись бы так же? Думаю, нет. Её вылечили бы, и, скорее всего, она была бы жива и радовалась солнышку. Откуда столь разное отношение и двойные стандарты: немку, например, лечить, а русскую – в гроб? Тут не философские и не филологические рассуждения. Гроб с телом близкого человека – жуткая реальность, которую Вам, к несчастью, довелось испытать. Почему?! За что?!

А потому что русских в развитых странах считают дураками, которых можно. Греция – член Евросоюза; и любой бизнес там должен осуществляться в соответствии со стандартами ЕС. Особенно бизнес туристический, являющийся одним столпов экономики. Каждый год перед началом сезона власти проводят инструктаж, в том числе и персоналу больниц. Это незаметная организационная работа, которую туристы не видят, и видеть не должны. Но она есть, и гигантская. Вот на том инструктаже главврачу больницы на Корфу и сказали: ЕС и США – лечи; китайцев и арабов – лечи, но требуй деньги за каждый чих; на русских и прочей Восточной Европе – экономь, эти дурачки всё равно ничего не поймут; африканцев и латиносов – гони в шею. Главврач инструкцию честно выполнил, солгав Вам, что у него нет аппарата. Вероятно, ещё и поощрение получил. За экономию бюджетных средств во время кризиса.

Почему же русских «в Европах» считают дураками? Да поделом и считают. В основном, потому что русские верят в невыгодные им сказки. Написал им 150 лет назад английский шпион Афанасьев похабные «народные сказки» – верят. Прочистил им 100 лет назад мозги Пролеткульт мифом о «народных сказителях» – верят. Нет бы, сказать: «Русские сказки имеют конкретных авторов. Они написаны Александром Сергеевичем Пушкиным и рядом других великих писателей. В отличие от вонючих опусов европейских «народных сказителей» и Стаканычей, в русских сказках нет ни грамма похабщины и богохульства. Когда европейцы «собирали фольклор», поскольку больше ничего у убогих не было, Российская Империя была великой державой с выдающейся плеядой литераторов мирового уровня. Они совершили творческий подвиг, перестроив саму психологию диких народов на цивилизованный лад. Ни у кого в мире не получилось, а у русских вышло! На том стоим и с этого сойти не можем. Учитесь!»

Доказательств этому тезису нашлось бы море. Например, Вы могли написать два прекрасных эссе: «Роль сказок А. С. Пушкина в смягчении народных нравов» и «Детство двух гениев: Пушкин и Лермонтов». В первом Вы проиллюстрировали бы тезис тем, что концовки сказок Пушкина гораздо гуманнее тех, что гундосят «народные сказители», в том числе европейские. Сравнительную таблицу привели бы, которой я у Вас восхищён. А во втором Вы провели бы мысль, что русское дворянство, ещё полудикое, тем не менее, тянулось к образованию, учило грамоте толковых крепостных и не чуралось приставлять их к своим детям. В результате выросли гении: Пушкин и Лермонтов. Как видите, Ваши эссе под основной тезис переделать очень просто. Потому что: «правду говорить легко и приятно». И выгодно. Ваши эссе тогда сработали бы русской культуре в плюс, тогда как сейчас они работают в минус. За правду иногда наказывают, но всегда уважают.

16) В заключение два коротких замечания.

Замечание 1. Сейчас начну сам себе противоречить. Когда пишешь большой текст, такое иногда случается. Выше я сказал и, надеюсь, доказал, что «народных сказителей» нет и не было. Теперь скажу: народные сказители появляются сейчас. Кто такой блогер? Обычный человек, вдруг получивший в руки инструмент средств массовой информации. Недаром блогеров по закону приравняли к СМИ. Блогер – прежде всего, журналист. Но естественной эволюцией журналиста является переход к большим текстам, окукливание и превращение в писателя.

Сетевая литература (и культура!) родилась в России около 1994 года. За 20 с гаком лет своего существования она прошла тот же путь, что и всякая иная культура. Сначала (примерно 10 лет) она была уделом странных чудаков, непонятно чем занимающихся. Потом набрался вес, и люди стали демонстрировать нам богатства своего внутреннего мира. В смысле, про жопу. Напрашивались долго и упорно и своего добились: теперь мат в Интернете законодательно запрещён. Это был здоровый и правильный этап, который год назад закончился. Перешли к следующей стадии: разделение на элитарную и массовую культуру. Процесс актуален и сегодня; длительность прогнозирую в 5–6 лет; примерно до 2020 года. На следующем этапе появятся классики. Затем формирование канона, его взлом романтизмом, и т. д… Ничто не ново под Луной…

Однако подавляющее большинство блогеров не являются профессиональными журналистами и литераторами. Профессионалы есть, например, Дмитрий Евгеньевич Галковский. Но их очень мало; буквально по пальцам пересчитать. Основная же масса блогеров имеет отнюдь не литературные источники доходов. Их активность в социальных сетях проходит по разряду хобби. Занятия у них самые обычные, часто офисные. Это тот самый пресловутый народ. Они имеют досуг, чтобы писать тексты. А также способности и желание: вон, какую гору уже настрочили. Считаю, налицо классические народные сказители. А их появление – новая литературная реальность. В странах более культурных про своих народных сказителей с середины XX века замолчали в тряпочку. Потому что предвидели развитие Интернета и знали, что будет. А недалёкие советские литераторы с «народной сказительницей Ариной Родионовной» наперевес этого сетевого беса долго звали. Мечты сбываются: ну, вот он и пришёл.

Замечание 2. Последний пункт моих писем обычно состоит из единственной фразы на утином языке. Утиный язык создан Дмитрием Евгеньевичем Галковским на основе русского языка. Последняя фраза моих писем может, как иметь, так и не иметь отношения к их тексту и контексту; как нести, так и не нести полезной адресату информации. Скорее, она отражает моё настроение в момент написания. Мои давние корреспонденты привыкли к милому и безобидному чудачеству. Многие не обращают внимания (наиболее здравая позиция). Другие читают последний пункт слишком пристально. Новых корреспондентов приходится предупреждать. Что я и сделал.

17) Голова на нитке – а думы о прибытке. (Утиный язык).

2015 год.