Глава шестая

Давайте посмотрим на проблему несколько по-иному, освободившись от страха быть подвергнутыми критике со стороны официоза. Я в сотый раз напоминаю читателям и буду напоминать в тысячный: если вы хотите понять, где правда, а где ложь, но вам некогда долго думать и сопоставлять факты, то хотя бы читайте официальную и широко известную информацию наоборот:

если Кагал (власти, официоз, легитимные институты, международные организации) что-то рекламирует, бегите от этого факта и явления;

если Кагал что-то скрывает — это важная информация и в ней следует искать зерно правды;

если Кагал кого-то рекламирует, хвалит и награждает — это чаще всего лжец, оглупитель и подонок;

если Кагал (власти, официоз, легитимные институты, международные организации) кого-то критикует, шельмует или замалчивает (особенно, если замалчивает), то к такому человеку обязательно следует прислушиваться очень внимательно.

Отталкиваясь от такого предварительного суждения, начнем искать ответы на вопросы касательно принципиальных и непреодолимых различий между людьми, не позволяющих им объединяться для реализации коллективных высоких целей, полезных всему обществу.

Вернемся к расовым различиям и приглядимся более внимательно, что во всем этом является курицей, а что яйцом. Давайте представим, что мы собрались сконструировать и построить новый автомобиль. В какой последовательности следует решать эту проблему? Безусловно, на первом месте будет поиск ответа на вопрос: зачем он нам? Если предстоит просто перевозить граждан среднего достатка из одного места в другое по их усмотрению, то придем к решению строить «Жигули» — маломощный, дешевый, экономичный механизм. Первым же делом мы займемся конструированием двигателя. Как только идея двигателя будет проработана и воплощена в металле, приладим под него периферию — раму, ходовую, салон, электрику и т. д. — все то, что затем станет видимым воплощением «Жигулей» — маленькой неприметной машинки с небогатым водителем внутри, гоняющей туда-сюда, при малом расходе топлива, как и малых расходах на обслуживание. Если же нам пришла в голову мысль построить спорткар для богачей, то первым делом мы прорабатываем техническую возможность создания 500-сильного двигателя, а затем укрываем его под внешнюю ракетовидную оболочку «Ламборгини».

То есть, когда мы смотрим на «Жигули», бегущие по дороге, то мы одновременно осознаем две вещи:

Эта тачка создана для решения конкретной и вполне рациональной задачи — возить внутри себя лузера задешево.

Под капотом там стоит малосильный экономичный движок лошадей на 60–80.

Когда мы видим на трассе «Ламборгини», то две мысли нас посещают тоже, но иные:

Эта тачка создана для того, чтобы возить крутого парня к породистым девкам.

Под капотом у нее движок лошадей на 500 или больше.

Когда эти машины еще только задумывались, то, прежде чем дотронуться до первой детали на сборочном конвейере, была высказана и проработана идея массового или спортивного автомобиля, сконструирован и произведен требуемый двигатель. То есть, Творцами «автомобильной жизни» было создано «невидимое». И лишь затем эту идею воплотили во внешних формах малолитражки или спорткара.

Позже, когда простой обыватель, вообще не имеющий понятия о том, как создавалось «невидимое» в «Жигулях» и «Ламборгини», смотрит на воплощенный в металле готовый продукт, он прекрасно понимает, что перед ним два разных предмета, символизирующих различные явления, которые невозможно перепутать между собой. Если он сядет в «Жигули», то не поедет кадрить девчат под элитный ночной клуб, а если водрузится в «Ламборгини», то не отправится в Гарлем ночью, чтобы купить себе дозу марафета, как и не поедет искать себе подругу на стоянку трейлеров.

Этот наглядный пример ясно указывает, что чаще всего фенотип отражает внутреннюю сущность явления, а форма соответствует содержанию. Имея перед глазами «видимое», мы с огромной вероятностью можем судить о том, какими свойствами обладает его невидимая начинка. Если видим трехэтажный особняк, то соображаем, что за его стенами живут богатые и здоровые люди, хоть они для нас и невидимы, а если разглядываем хрущевку, то отдаем себе отчет, что там, скорее, прозябают бедные и больные.

Возвращаемся снова к человеческим расам. Давайте представим себе, что тело — это не случайно соединившиеся белковые молекулы, которые вдруг склеились в виде разумного негра или китаеза, породивших затем разное общественное устройство, разную этику, культуру и экономику. А если все обстоит наоборот? Если был изначальный замысел вылепить монголоида, белого, бушмена или негра, воплощенный на начальном этапе в форме структурированного сгустка какого-то витального поля, словно проектный чертеж и матрица, а тело уже создавалось строго по этому проекту при помощи, как образно выражается Юрий Мухин, «инструментального ДНК-чемоданчика». Не молекулы ДНК сами по себе, а именно не видимое нам витальное поле несет информацию о том, какая физическая оболочка нужна той или иной форме жизни, и именно это структурированное поле внутри сферы своего воздействия принуждает химические реакции протекать в той или иной последовательности, используя для молекулярного строительства универсальный ДНК-чемоданчик, годный для всех видов живых существ.

Потому, если живой полевой сгусток принадлежит хомяку, то он из аминокислот и нуклеотидов выстроит себе тело хомяка, а если сгусток поля принадлежит такой разумной форме жизни, как дельфин, то и тело из тех же аминокислот и нуклеотидов будет выстроено дельфинье, но не китовое и не человеческое, так как сама последовательность нуклеотидных сочетаний дельфиньего ДНК уже была запрограммирована в структуре этого витального поля.

Глядя на живое физическое тело, гораздо разумнее предположить, хоть это и ненаучно, что оно представляет собою не оживший комок случайно эволюционировавшей белковой слизи, а рационально спроектированный продукт, выстроенный по полевому лекалу не постижимой пока для нас сложности, и предназначенный исполнить какую-то собственную миссию. Именно для исполнения своей особой миссии в полевой форме жизни заранее запроектированы все необходимые органы тела и чувственно-интеллектуальный аппарат, который затем с этим телом взаимодействует всю жизнь.

Если мы видим перед собой шакала и волка, то при всей их внешней схожести всегда помним, что волк изначально создан для исполнения одной миссии, а шакал — для иной. Несмотря на то, что иногда внешние морфологические различия и не столь выраженные, глядя на тело живого существа, мы ясно понимаем, что разные формы жизни созданы каждая для исполнения своего предначертания, даже если они и способны к скрещиванию.

Но если мы замечаем, что внешние морфологические признаки различаются значительно, как у «Жигулей» и «Ламборгини», то разумно предположить, что и внутренняя полевая форма — Душа — будет сильно иной в каждом теле. Чем сильнее различаются живые существа по морфологии тела, тем сильнее отличается их природная миссия, сокрытая внутри. Нет смысла ни Природе, ни Богу создавать тела разной формы для исполнения одной и той же работы в материальном мире. Для наиболее эффективного исполнения своего предназначения по уже готовой матрице (структурированное поле) создается тело оптимальной формы. И лишь затем все отклонения от этой оптимальной нормы отбраковываются в процессе «естественного отбора».

У Природы никогда не было достаточного количества времени, чтобы методом случайного перебора молекулярных комбинаций — от неорганических химических реакций начала мироздания, усложняясь случайным образом вплоть до белковых соединений — создавать параллельно трехвершкового вьетнамца и трехаршинного масая лишь с той целью, чтобы они оба разносили пиццу. Тем более глупо объяснять их морфологические различия климатическим фактором. Откуда Природа или Бог во времена юрского периода могли знать, каким будет климат в Южной Африке нашей эры, где будто бы эволюционным методом перебора случайных комбинаций органических молекул должна появиться раса бушменов? Чушь! На подобный перебор вариантов потребовались бы квадрильоны квадрильонов лет, а климат в любой местности способен меняться по три раза за столетие.

Так в чем же смысл такого колоссального морфологического различия между разными человеческим расами, если не в их потребности адаптироваться к каким-то погодным особенностям местности? Конь и осел, волк и собака имеют между собой гораздо больше общего в морфологии, чем китаец, бушмен и негр. Коня и ослицу даже можно скрестить, как можно скрестить при желании тигра и львицу, волка и собаку. Но как только вы их скрестите, то мгновенно добьетесь в потомстве ухудшения породы обоих родителей. А ведь эти милые зверьки внешне куда больше напоминают друг дружку, чем папуас и скандинав или китаец и негр. Невозможно даже вообразить, что тела масая и какого-нибудь типичного камбоджийца создавались для решения хотя бы отдаленно похожих задач! Гораздо логичнее было бы предположить иное.

Но сначала все же зададим себе вопрос, почему так жестко блокируются научные изыскания в сфере полевой природы жизни и расологии. Чтобы ответить на него, вернемся снова к нашим автомобильным метафорам. Вообразите, что вам поставлена задача создать корпус автомобиля из кучи комплектующих, одна половина которых от «Жигулей», а вторая — от «Ламборгини». Если поставить на это дело годного мастера, то, проявив инициативу, смекалку и настойчивость, он вполне способен что-то там сварганить: капот — от «Ламборгини», багажник — от «Жигулей», передние колеса — от «Ламборгини», задние — от «Жигулей», электрика — от «Жигулей», салон — от «Ламборгини» и т. д. А теперь представьте, что появилась новая задача — укомплектовать этот убогий продукт «межрасового автомобильного скрещивания» одним из движков на выбор — либо от «Жигулей», либо от «Ламборгини»! Если воткнете внутрь двигатель от «Жигуля», то ваша гибридная конструкция просто-напросто не сдвинется с места по причине его малосильности. Если же приладить мотор от спорткара, то он эту конструкцию разнесет в щепки через пару километров, еще и не набрав полных оборотов.

А теперь представьте, что двигатель — это душа автомобильной жизни, а корпус — это тело автомобильной жизни, в котором душа-двигатель проводит свою земную жизнь. Очевидно, что автомобильное тело конструируется под конкретную автомобильную душу. Никакой конструктор, даже если он слабоумный, не станет сооружать спорткар методом простого статистического перебора запчастей неизвестной природы, случайно выбирая их из кучи мусора на свалке, как это представляют себе «эволюционисты-максималисты». Он будет строить спорткар, имея предварительный замысел и проект, а комплектующие станет подавать лишь необходимые и в заранее установленной последовательности. Так почему же мы с непосредственностью идиотов должны верить, будто наше тело — это какая-то «живая белковая слизь», появившаяся в результате случайного эволюционного перебора химических реакций? Мало того, эта «вдруг ожившая слизь», снова вдруг, в результате случайного перебора сочетаний белковых молекул сама собой научилась мыслить абстрактно!

Давайте попытаемся предположить более логичный вариант, ведь тело человека на квинтильон порядков сложнее тела автомобиля. И тем не менее, чтобы построить автомобиль, исполнитель сначала родит идею, затем создаст проект, построит сборочный цех, произведет комплектующие и лишь в конце приступит к сборке спорткара, вдохнув в железо «автомобильную душу». Даже примитивный разум не станет конструировать для решения двух разных задач — массовых перевозок лузеров и выезда богатого альфа-самца в свет — «автомобильные тела одной расы». Для первой задачи он создаст расу малолитражек, а для второй — расу спорткаров. Тем более, даже самый тупой и примитивный разум никогда не станет «скрещивать» «Жигули» и «Ламборгини», как это сегодня предлагают делать людям разных рас певцы толерантности. Если у потребителя появится третья задача — гонять с девками по селу, то Конструктор создаст для ее решения третью автомобильную расу, к примеру, расу внедорожников. Но и расу внедорожников он не станет смешивать с представителями жигулевской расы и ламборгинийской ни при каких обстоятельствах. Если ему надо будет произвести версию Внедорожника для лузеров, он построит народную версию пикапа, а если для альфа-самца, то внедорожный вариант «Лексуса».

То есть, совершенно очевидно, что ни Бог, ни Природа не станут создавать человеческие тела разными для исполнения одинаковых задач. И, тем более, они не станут создавать эти тела для того, чтобы их скрещивать, абсолютно точно осознавая, что от этого скрещивания качество телесной оболочки потомства гарантированно ухудшится.

Куда логичнее предположить, что физические тела, которые мы называем человеческими, являются в некотором смысле универсальными и стандартизированными вместилищами Разумной Жизни для прохождения этой самой Жизнью земной фазы с целью накопления Душой какого-то важного и неведомого нам высшего опыта. Внутренняя же природа этой разумной жизни представляет собою сгусток структурированного витального поля.