Технические специалисты

Неправильно думать, что типичными посетителями «Березок» были лишь дипломаты и высокопоставленные чиновники. Напротив, как раз более многочисленной группой были советские специалисты, получавшие вознаграждение в валюте за работу в странах Азии и Африки. Это были люди, направленные для «оказания технического содействия» в постколониальные страны — зону интересов СССР, строившие там промышленные объекты, обучавшие местных специалистов, развивавшие культуру и здравоохранение, то есть инженеры, врачи, учителя, переводчики и просто рабочие.

В отличие от дипломатов и журналистов, имевших за границей штатные места, технические специалисты формально оставались приписанными к своим местам работы в СССР и просто числились в длительной командировке. В основном они командировались по линии Госкомитета по внешнеэкономическим связям (главного ведомства, отвечавшего за оказание технической помощи развивающимся странам), и их зарплата была частью долгосрочного, иногда долларового, денежного кредита, выдававшегося Советским Союзом странам третьего мира, поэтому выплаты советским специалистам осуществлялись в валюте. Как уже отмечалось в первой главе, только за период с 1955 по 1961 год объем средств, выделяемых Советским Союзом для помощи развивающимся странам, вырос с трех миллионов новых рублей до двух с половиной миллиардов[243]. В 1961 году таких специалистов за рубежом было около восьми тысяч[244], а в 1970 году — уже 24 тысячи человек[245].

В Монголии работало больше всего советских специалистов: в конце 1980-х они составляли четверть всех советских специалистов, работавших за границей[246]. Сотрудник Института востоковедения С. Панарин, с 1974 года ежегодно ездивший в Монголию для участия в совместных археологических экспедициях, считает, что на рубеже 1970–1980-х на различных строительных объектах в Монголии работало около 40 тысяч советских граждан одновременно, а за все время советско-монгольского сотрудничества в Монголии побывало по работе до двух миллионов советских специалистов[247].

Формально условия работы у этой категории работников были несколько хуже, чем у сотрудников советских и международных учреждений за границей. Например, подъемные техническим специалистам выплачивались в размере 30 % валютной зарплаты (дипломатам и журналистам — 50 %), а оплачиваемый отпуск по болезни давался на срок не более двух месяцев (первой группе — до четырех месяцев). Однако было у технических специалистов и одно преимущество: сотрудникам советских и международных учреждений за границей предписывалось в обязательном порядке проводить отпуск в СССР, тогда как «технарям» можно было остаться в стране пребывания[248].

Неформальное отличие технической помощи от работы на штатной должности состояло в том, что бытовые условия были более тяжелыми. Зато для работы за границей в качестве технического специалиста уже не нужно было обязательно быть членом КПСС, как для работы на штатных должностях, и на такие должности часто отправляли обычных студентов языковых вузов[249].

Привезти из этих стран, в отличие от западных, часто было нечего, так что основная материальная привлекательность поездки в данном случае состояла именно в последующем отоваривании через «Внешпосылторг». Один респондент вспоминает, что после окончания факультета иностранных языков Харьковского госуниверситета в 1979 году он был направлен в качестве переводчика в Анголу, в группу советских военных специалистов, которые должны были тренировать «освободительную армию» Намибии. Он сразу получил оклад размером 450 инвалютных рублей. Если учесть, что чеки «Внешпосылторга» выдавались с инвалютного счета по курсу 1:4,6, а потом, в свою очередь, могли быть обменены на черном рынке на рубли по курсу 1:2 (подробнее об этом см. главу 4), то эту зарплату можно приравнять примерно к 4000 рублей в месяц — сумма, примерно в 25 раз превышающая среднюю зарплату в СССР[250]. После возвращения на родину переводчик приобрел через «Внешпосылторг» кооперативную квартиру в Харькове, а после второй поездки в Анголу, в 1986-м, уже в качестве гражданского переводчика, — еще одну[251].

Страница из каталога в/о «Внешпосылторг». 1982

Социолог Г. Дерлугян в 1984 году, еще будучи студентом, поехал на год в Мозамбик в качестве стажера-переводчика, после чего, как он пишет, «мог купить “Волгу” и еще осталось на подарки из “Березки” всей родне»[252]. После второй поездки в Мозамбик в 1986 году Дерлугян смог приобрести на валюту четырехкомнатную кооперативную квартиру в Москве[253]. Журналист и бизнесмен К. Ремчуков также в студенческие годы (1976–1977) работал переводчиком на строительстве металлургического комбината в Пакистане. После возвращения в СССР он, по его собственному свидетельству, «на заработанные чеки “Внешпосылторга” купил двухкомнатную квартиру на Соловьином проезде в Ясеневе и отложил несколько тысяч на “Березку”, чтобы баловать жену-студентку»[254].

Такая практика касалась не только крупных городов СССР. Сын советского инженера из Узбекистана, работавшего в Гвинее в конце 1970-х на строительстве бокситового рудника, вспоминает: «После возвращения из Африки наша семья — шесть человек плюс ближайшие родственники — более десяти лет (до момента закрытия “Березок”) не знали, что такое дефицит в СССР. Жили мы в небольшом городке в Узбекистане, “Березка” была в Ташкенте. В “Березке” покупалось все: от “Волги” до одежды и обуви»[255].

Поездка на работу в страны Азии и Африки становилась, таким образом, одним из немногих в СССР способов легально заработать крупные суммы денег, получить доступ к дефицитным товарам, купить квартиру и машину без очереди, не занимая при этом номенклатурную должность, не имея специального блата и не прибегая к незаконной экономической деятельности. Журналист-арабист, работавший в советское время на Ближнем Востоке, считает, что с годами такие поездки все больше воспринимались как способ заработать: «Прежде, в хрущевские времена, многие советские специалисты отличались подлинным интернационализмом и энтузиазмом в работе. Но дух стяжательства, иногда патологическая жадность, стремление безбедно, не напрягаясь отбыть свой срок постепенно брали верх»[256].

Действительно, последующие покупки в магазинах «Внешпосылторга» были часто главной целью поездки. Материальная выгода затмевала интерес советских командированных к самой стране пребывания. Уже цитировавшийся выше С. Панарин, много лет работавший в Монголии, критикует своих коллег: «В массе своей они приезжали ради заработка и, приехав, быстро осознавали — или знали заранее… [что им] только и остается переводить заработок в чеки и накопления, реализуемые по возвращении (машина, квартира, та же дубленка). Из красивой и своеобычной страны Монголия превращалась для многих из них в элементарное пространство временного пребывания, в этакую протянувшуюся на много километров сберкнижку, волнующую только суммой вклада»[257].

В статьях периода перестройки приводились мнения совзагранработников о закрытии «Березок» (подробнее об этом см. главу 5). Генеральный директор совместного предприятия «Монголсовцветмет» подтверждал: «[Когда отменили чеки,] престижность труда за рубежом сразу упала. ‹…› Одежда и обувь, как выяснилось, удерживали здесь многих. Как только объявили, что теперь эти товары за валюту продаваться не будут, жены непреклонно требуют от мужей возвращения домой к детям»[258].