«Официальные лица»

Среди советских граждан, работавших за рубежом на штатных должностях, можно выделить две группы. Первые работали в советских учреждениях за границей: это были работники советских посольств, консульств, торговых представительств, а также сотрудники корреспондентских пунктов газет, журналов, телевидения и радио. Вторая группа — представители СССР в международных организациях: ООН, МАГАТЭ, ЮНЕСКО и т. д. Эти люди формально получали зарплату не от СССР, а от самих международных организаций.

Чтобы попасть на перечисленные должности, надо было пройти строгий отбор. Однако необходимо помнить, что совзагранработниками считались и мелкие сотрудники посольств, торгпредств и корпунктов — шоферы, уборщицы, ремонтники. Местное население на эти должности практически не привлекалось, и на них тоже направлялись советские граждане, которые получали зарплату в валюте.

Выплата валютной зарплаты совзагранработникам — отдельный вопрос[225]. Эта проблема решалась в СССР очень своеобразно. Государство экономило валюту и предпочитало тратить ее на своих сотрудников как можно меньше, что часто сказывалось на имидже советских людей за границей. Как и любая бюрократическая условность, «бюджетный набор» часто не мог удовлетворить реальные нужды советских работников за границей. Один из советских дипломатов в Италии в 1967 году так описал эту практику в своей жалобе в вышестоящие инстанции: «Составляя бюджетный набор, исходят из надуманного и крайне ограниченного минимума продовольственных и промышленных товаров, который… якобы соответствует престижным требованиям. В действительности же этот набор ставит наших дипсотрудников в приниженное в материальном отношении положение перед дипломатами других стран и представителями тех политических, деловых и культурных кругов, в которых они должны проводить соответствующую работу. ‹…› Большинство наших товарищей одеваются не только чересчур скромно, но даже подчас и бедно»[226]. Это было особенно странно, если учесть, насколько важной задачей считалась пропаганда за границей советского образа жизни.

Даже когда зарплаты загранработникам устанавливались на нормальном уровне, управление Минфина почти не учитывало инфляцию в странах пребывания сотрудников и высокие зарплаты могли через некоторое время обесцениться. Глава бюро газеты «Правда» в Токио И. Латышев вспоминает, что во время его первого срока работы в Японии (1957–1962) его зарплата составляла 208 тысяч иен при зарплате японского премьер-министра в 250 тысяч иен, то есть была непомерно высокой, а во время второго срока (середина 1970-х) ему стали платить лишь немногим больше — 245 тысяч иен, тогда как зарплата премьер-министра к тому времени составляла уже более миллиона иен, то есть выросла в четыре раза[227].

Советским гражданам, работавшим в международных организациях, зарплата назначалась непосредственно этими организациями в таком же размере, как представителям других стран. Но советские ведомства вмешивались и тут. С декабря 1958 года, когда количество советских представителей в иностранных организациях значительно увеличилось, «в целях устранения излишеств в материальном обеспечении советских граждан, работающих в аппаратах международных организаций» до 75 % их зарплаты решено было конфисковывать в государственную казну[228]. Эта практика имела формальное объяснение, состоявшее в том, что самый большой оклад среди всех советских граждан, работавших за границей, должен был получать посол. Остальные же жалованья должны были составлять не более определенного процента от зарплаты посла. Но поскольку иностранные организации платили советским представителям довольно большое жалованье, то есть существенно больше оклада советского посла, то, чтобы не нарушать субординации, «излишки» сдавались работниками в государственный бюджет. Международные чиновники тем самым просто приравнивались к соответствующей категории сотрудников МИД СССР, а на представительские расходы (чтобы «сохранить лицо» перед иностранными коллегами) им полагалась надбавка в 10 %. С 1958 года зарплату им выплачивали советские учреждения, а все денежные средства, получаемые от международных организаций, сотрудники обязаны были сдавать в государственный бюджет[229].

Жена чиновника, работавшего в 1950–1960-х годах советским представителем в МАГАТЭ в Вене, вспоминает, что, когда пришло решение о конфискации у чиновников международных организаций большей части их зарплаты, семья с тремя детьми вынуждена была перебраться из трехкомнатной квартиры в одну комнату в общежитии, где проживали другие советские загранработники[230].

Банкир В. Геращенко, возглавлявший с 1965 года Московский народный банк в Лондоне (советскую организацию, подотчетную Банку Англии), вспоминает, что формально советские банковские работники получали зарплаты на уровне своих британских коллег, однако тоже должны были сдавать б?льшую часть через посольство в госбюджет. Перед иностранцами советские власти, видимо, стыдились такой практики, поэтому советским сотрудникам на возможные вопросы иностранных коллег было велено объяснять, что деньги сдаются просто для скорейшего накопления на какие-то большие покупки[231]. Тот факт, что государство и само отчасти понимало сомнительность такой финансовой политики в отношении советских международных чиновников, хорошо иллюстрирует следующая история, рассказанная женой дипломата, работавшего в советском торгпредстве в США в 1970-х годах: «У одной нашей женщины в Нью-Йорке умер муж, работник ООН, и ей ООН выплатила большую сумму в качестве компенсации. На нее стали ужасно давить в нашей миссии: “Сдайте!”, а она развопилась и не сдала, и ей ничего не сделали. Ведь они, в общем-то, конечно, знали, что не имеют права это забирать, но просто все обычно покорно сдавали»[232].

В то же время надо отметить, что зарплаты совзагранработников хотя и были для заграничной жизни недостаточными, по советским меркам были, напротив, довольно высокими. Если речь шла о поездке в западную страну, то она часто воспринималась как залог улучшения материального положения по возвращении на родину.

Несмотря на всю риторику о «загнивающем Западе», работа за границей считалась очень престижной. И не только потому, что жизнь там была более комфортной, но и потому, что благодаря пребыванию за границей можно было обеспечить себе более благополучное существование на родине после возвращения. Сотрудник Министерства внешней торговли В. Рахманин в своих воспоминаниях рассказывает, как в 1970-е годы поехал в Японию возглавлять протокольный отдел советского павильона на выставке в Токио: «Для меня это была первая загранпоездка, что было не только почетным, но и материально выгодным»[233]. Полковник КГБ Е. Семенихин вспоминает, что работа за границей была редкой в СССР возможностью заработать: «В те времена мы, молодежь, не очень еще и представляли себе основную причину, по которой многие наши компатриоты прорывались на загранработу, — это для советского человека был единственный шанс, не воруя и не беря взяток, поправить свои материальные дела…»[234]

Тем самым более чем скромное по сравнению с местными стандартами существование многих советских граждан за границей объяснялось не только низкими зарплатами, но и тем, что они хотели вложить как можно больше валюты в приобретение «товаров длительного пользования» (которых на родине было не достать) как для себя, так и для последующей перепродажи. К тому же валюту можно было копить и для обмена на сертификаты/чеки «Внешпосылторга» для последующего приобретения дефицитных благ в СССР.

Уже упомянутый журналист И. Латышев вспоминает: «Перевод имевшихся накоплений в Москву достигался либо покупкой чеков “Внешпосылторга”, принимавшихся тогда в Москве валютными магазинами “Березка” в виде платы за дорогие дефицитные товары, либо провозом в Союз в качестве личного имущества всевозможной дорогой электронной аппаратуры, модных тканей или предметов роскоши, которые потом с выгодой продавались соотечественникам»[235]. Такой продажей (и необходимой для нее экономией) занимались чиновники всех рангов. Вот что вспоминает жена бывшего сотрудника советского торгпредства в США: «Из США можно было везти синтетические шубы, чтобы потом сдавать их в комиссионку и получать какие-то деньги. Если работники советского посольства должны были сами оплачивать свои коммунальные услуги, то они страшно экономили: мерзли зимой и парились летом — чтобы потом купить эти шубы на продажу»[236].

Покупки в «Березке» после возвращения воспринимались как естественная часть работы за границей. Вот как об этом вспоминал банкир В. Геращенко: «Ну а когда я уже поехал работать в Лондон, в Моснарбанк, там, конечно, жизнь была комфортнее, хватало и на еду, и на тряпки. И, как любому другому “товарищу”, неважно на какую должность посланному за границу, хотелось, естественно, к концу трехлетнего срока накопить чеков “Внешпосылторга” на машину и чтоб еще осталось на одежду из “Березки”…»[237]

Отдел электроники магазина «Березка» в Москве. Новости и информация. 1974. № 20. С. 2

В целом жизнь совзагранработника представляла собой следующее парадоксальное сочетание: бедное существование за границей из-за экономии валюты, с одной стороны, и последующая покупка на родине за сертификаты автомобиля и других предметов роскоши — с другой. Тот же В. Рахманин в своих воспоминаниях невольно демонстрирует этот парадокс: «[В командировку в Японию] все привезли с собой водку и консервы. Когда кончались эти запасы, наши соотечественники опустошили все запасы спирта в близлежащих аптеках, а на закуску приноровились использовать дешевые куриные лапки и головы, которые варили, получая прекрасный бульон. ‹…› Платили нам здорово — через три месяца я уже купил себе “Волгу-24”»[238]. О том же пишет и И. Латышев: «В целях расходования наибольшей доли личных сбережений на одежду, питание и предметы роскоши квартирки снимались у японцев многими нашими дипломатами тесные и без особых удобств. Жилищные условия большинства наших работников посольства и других учреждений, несмотря на их высокие валютные заработки, были неважные»[239].

При этом идея о пребывании за границей как способе заработать сосуществовала в представлениях советских граждан с идеей о выполнении ответственной государственной работы: «Уезжал я с легкой душой. Выполнен долг перед Минвнешторгом, Родиной. К тому же была приобретена автомашина, стереосистема и другие бытовые приборы»[240]. На практике накопительство могло и затмевать «долг». Журналист, работавший в 1960–1970-х годах в Ливане, вспоминает «одного довольно солидного нашего дипломата, который просидел весь период блокады Бейрута в подвале посольства, не расставаясь нигде, даже в туалете, с атташе-кейсом, набитым чеками “Внешпосылторга”»[241]. О том же пишет в своем дневнике сотрудник ЦК КПСС А. Черняев, рассказывая о советнике по партийным связям в советском посольстве в Праге: «Ни разу не приглашал к себе домой рабочего, партактивиста, не имеет ни связей, ни знакомств в народной среде. Потому что экономит кроны»[242].