Магия власти

Если официальные историки семейства Кеннеди – такие лоялисты (и «роялисты»), как Артур Шлесинджер, – дают метафорическое объяснение магической власти, которой обладал над Америкой президент Кеннеди, то писатель Норман Мейлер описывает Джона Кеннеди скорее в отчужденной манере, как гламурного лидера, больше похожего на университетского профессора, который влюбляет в себя студентов (и особенно студенток), чем политика. Однако именно в то время – как, может быть, и теперь – образовалась в политической жизни страны ниша, в которую идеально вписался популист и харизматик Кеннеди. Харизматический лидер появляется в ответ на зов времени, обычно в период кризиса. Новое настроение в обществе порождает нужду в новом типе лидера.

Да еще насильственная смерть в Далласе от пули убогого придурка, которая водрузила над президентом Кеннеди ореол мученика. За легендой трудно теперь углядеть действительность. Начав борьбу за гражданские права, Кеннеди рисковал – и никакая харизма бы ему не помогла – проиграть президентские выборы в 1964 года, до которых ему не суждено было дожить. Теперь это уже далекая история, но Кеннеди, боясь потерять голоса в южных штатах, далеко не сразу решился уравнять в правах черных и белых и долго лавировал между сторонниками Мартина Лютера Кинга и белыми чиновниками Юга, уговаривая первых унять свою прыть, а последних – пойти на уступки. И только 11 июня 1963 года он выступил со своим знаменитым обращением к нации по гражданским правам, основные пункты которого были официально приняты на следующий год – увы, уже после его убийства. При президенте Джонсоне, его антиподе.

Уж коли упомянул безусловно харизматического Мартина Лютера Кинга, то он, оказывается, искренне плакал, когда произносил свою знаменитую речь о мечтах.

Это к вопросу о природе харизмы: она может быть естественной, как у того же Мартина Лютера Кинга, или наигранной, как у Рональда Рейгана, с его многолетней голливудской практикой. А к какому типу принадлежит харизма Барака Обамы? Его волонтеры ходят от дома к дому и говорят избирателям не столько о любимом политике, сколько о том, как они пришли к своему кумиру. Это уже попахивает не просто культом личности – а Обама, несомненно, культовый лидер, – но своего рода гражданской религией. Однако сам Обама говорит так много толкового – и так хорошо говорит! – что сводить его успех только к харизме все-таки нельзя. Хотя некоторые политические комментаторы и пишут, что он идет по стопам Рейгана, только с демократическими идеалами. Речь опять-таки не только о харизме, но о трансформативной, как здесь говорят, программе. Параллель сугубо формальная, потому что содержание – противоположное: правоцентрист Рейган и левоцентрист Обама.