Циклы американской политики. Бебибумеры & милленниалы

Казалось бы, демократам радоваться нечему. В Белом доме восьмой год засели республиканцы, а в рядах демократов раздор и междоусобицы накануне выборов. Однако есть и благие для них вести. Правда, по принципу «чем хуже, тем лучше». Судя по последнему опросу общественного мнения, проведенному «Нью-Йорк таймс» и Си-би-эс, 81 процент американцев убеждены, что страна свернула на неверный путь, и еще 79 процентов полагают, что жизнь стала хуже, чем пять лет назад. Отдадим должное Бараку Обаме, политический инстинкт которого не подвел, и он сделал лозунгом своей президентской кампании одного слово – «перемены» (change). Поразительно, однако, что это слово стало вскоре мантрой и двух его соперников – сенаторов Хиллари Клинтон и Джона Маккейна. Стоит ли упрекать их за плагиат, хотя первым водрузил это слово на все свои знамена и плакаты Барак Обама? Просто его соперники – вслед за ним – ощутили недовольство американского народа текущей политикой, настрой электората к коренным переменам.

Согласно теории Морли Винограда и Майкла Хейса, каждые сорок лет в США происходит «перестройка», которая ведет к фундаментальным сдвигам в политических приоритетах и коалициях избирателей. Последний раз это случилось ровно сорок лет назад, в 1968 году, и следующее сорокалетие прошло под мощным воздействием бебибумеров (или просто «бумеров»), которые внесли в жизнь идеализм, романтизм, гиперболизированный интерес к сексу и свободе сексуальных отношений, что привело общественную жизнь к тупику и определило индифферентность этого громко о себе заявившего поколения к политике и политическим институтам. Отсюда низкий процент избирателей на общенациональных выборах, чем не преминули воспользоваться республиканцы: с 1968 года они победили на семи из десяти президентских выборах.

По контрасту и в подтверждение своей «циклической» теории авторы приводят более давние, «исторические» примеры политических сдвигов в американском обществе: 1860 и 1932 годы, когда президентами соответственно были избраны Авраам Линкольн и Франклин Рузвельт – при избирательном подъеме и повышенном общественном интересе к политике и политическим институтам.

И хотя многие республиканские стратеги, типа Карла Роува, который дважды привел к победе Буша-младшего, считают, что сдвиг в сознании избирателей произошел 11 сентября и подтвердил на многие годы вперед гегемонию республиканцев, наши авторы – Морли Виноград и Майкл Хейс – полагают, что исламский гипертеррористический акт одинаково способствует избирательной активности как республиканских, так и демократических слоев населения, но демократы нового поколения будут значительно активнее поколения бебибумеров, на смену которого они идут. Что же это за новое поколение, с выходом которого на политическую сцену, полагают авторы циклической теории, наступит светлая эра демократов? Отметим, что оба автора сами – демократы.

Имя этого нового поколения известно с конца прошлого столетия (точнее будет сказать в связи с этим именем – тысячелетия), когда два других автора Уильям Стросс и Нил Хау в книгах «Поколения» и «Подъем тысячелетников» обозначили их как «милленниалы» (от millennium – тысячелетие, почему я и назвал их весьма условно «тысячелетниками»). Между бебибумерами и милленниалами было еще промежуточное, как здесь говорят, сендвичное поколение «Gen X», но именно ввиду его промежуточности, краткости и немногочисленности на нем не стоит особо задерживаться. В то время как милленниалы – это те, кто родился на рубеже тысячелетий, между 1982 и 2000 годами. Такой вот диапазон, с далекой перспективой, позволяющей авторам циклической теории заглядывать не только в ретро, но и в футуро. Хотя, конечно, предсказать наверняка, как будут голосовать, когда придет их пора, нынешние пятилетние, вряд ли возможно со стопроцентной уверенностью. Однако ретроспективно циклическая теория американской политической истории выглядит достаточно убедительно, тем более авторы опираются на пять такого рода революционных сдвигов за двести лет американской истории, причем каждый сдвиг был вызван критическими событиями (при упомянутых Линкольне и Рузвельте – Гражданской войной и Великой депрессией), но всегда ли в будущем обязательно происходит то же, что происходило в прошлом? Теория может опережать практику – так же, как практика может опровергнуть теорию. Что заставит милленниалов голосовать именно за демократов?

Современным толчком для поколенческой, циклической смены является, по мнению Морли Винограда и Майкла Хейса, вовсе не 11 сентября, а развитие коммуникационных технологий, прежде всего Интернета. Сходит со сцены пожилое поколение американцев, которые статистически не являются пользователями Интернета, да и равнодушные в большинстве своем к политике бебибумеры входят в пенсионный возраст. В то время как милленниалы (по крайней мере, старшие из них) благодаря воспитанию и самовоспитанию имеют тенденцию к политической независимости, к самостоятельному, индивидуальному выбору, к отказу от традиционных ценностей. Недаром, кстати, большинство молодых избирателей-демократов голосуют за Барака Обаму, который угадал это стремление нового поколения к переменам и сдвигам. Недавно по ящику я видел репортаж из чикагской штаб-квартиры Барака Обамы – сплошь молодые интеллектуалы во главе с руководителем его кампании Дэвидом Аксельродом, бывшим корреспондентом «Чикаго трибюн». Бросалось в глаза почти полное отсутствие негров и женщин – тут уж не до политкорректности! Вплоть до обратного влияния молодых на своих родаков, которое выразилось даже в известном анекдоте:

Tell your mama:

«Vote for Obama!»

Само собой, милленниалы теснее связаны с Интернетом, чем предыдущие поколения – бебибумеры и промежуточное Gen X. Причем, демократы быстрее осваивают и используют новую технологию, чем республиканцы, которые по определению более консервативны. Зато милленниалы более политизированы и полагаются на Интернет, включая мнение своих друзей и ровесников, выражаемое через электронную почту. На смену аполитичной индивидуальной морали бебибумеров приходит мультилатеральная тенденция милленниалов, склонных к принятию быстрых и обговоренных решений. Объединенное Интернетом, это поколение наименее обеспокоено к любым ограничениям гражданских прав либо вторжением в частную жизнь, которое может случиться при борьбе с терроризмом. Прежние острые социальные проблемы теряют свою эффективность, а идеологические разногласия уступают место успешному поверхбарьерному, надпартийному активизму. Большинство объединяется, вовлеченное в политический процесс, отрицая за меньшинством право устраняться от политики, как это происходило у бебибумеров.

Конечно, некоторые из предсказаний авторов этой теории – затухание споров вокруг дарвинизма или решение вопроса об иммиграции – выдают желаемое за действительное. Если это и произойдет, то не так скоро, как авторам хотелось бы. Не только отдельные предсказания, но и вся их футурологическая схема о смене политических приоритетов при смене поколений и неизбежном приходе к власти демократов и их сорокалетнем, пусть и с небольшими перерывами, руководстве страной может быть опровергнута политическими или военными катаклизмами типа акта гипертерроризма 11 сентября. Чего Морли Виноград и Майкл Хейс не учитывают, так это роли случайностей в ходе мировой (в том числе американской) истории. Да и что такое закономерность, как не цепочка случайностей? Тогда любая футурология – не более чем гадание на кофейной гуще либо центурии Нострадамуса.

Однако в данном случае футуро железно укреплено на историческом каркасе американской истории, которая в самом деле подтверждает эту смену поколенческих циклов протяженностью в сорок лет, плюс-минус. Или это обращенная в прошлое утомленность демократов от республиканского правления? И хотя как раз республиканцы уже выбрали своего кандидата в будущие президенты, а демократы продолжают борьбу не на жизнь, а на смерть между собой, но объединительная, надбарьерная программа Барака Обамы могла бы быть поддержана поколением милленниалов. Само собой, старшими из них. Но авторы этой теории глядят далеко вперед, а потому учитывают и пятилеток, многих из которых уже не оторвать от компьютеров, а потому через пару десятков лет они должны будут мыслить аналогично своим старшим братьям и голосовать за демократов.

Вот такой поколенческий, а значит, и политический сдвиг предсказывают наши нострадамусы в своей футурокниге «Переворот милленниалов». Эта увлекательная книга примыкает к жанру научной фантастики. С другой стороны, ее исторические примеры подкрепляют предсказания авторов. Но есть еще третья сторона: с точки зрения демократов, это в высшей степени оптимистическая книга. Она предсказывает им победу на сорок лет вперед. Что подтверждается даже фотографией авторов-авгуров, которые лыбятся на ней, нисколько не сомневаясь в том, что коли прошлое подтверждает их теорию, то и будущее подтвердит ее.

Вопрос на затравку: достаточно ли у нынешних демократов причин для радостей?

2016 – О том же конфликте спустя восемь лет.

Нечто подобное происходит и в этом високосном году с той только разницей, что на этот раз во главе милленниалов встал не сравнительно молодой кандидат, а септогенарий, которому через полгода стукнет три четверти века. Лично я нахожу в этом возрастном парадоксе некоторое утешение – значит, не все еще для меня потеряно, а я слегка помоложе Берни Сандерса. И вот что еще любопытно: никто из его нынешних соперников не посмеет пенять ему почтенным возрастом, коли все они из племени геронтократов: Дональду Трампу скоро будет семьдесят, а Хиллари Клинтон – шестьдесят девять. Еще один феномен президентской кампании 2016 года. Не последний.

Вот, наконец, проклюнулось хорошее русское слово для этих милленниалов– тысячелетников. Ну конечно же сменовеховцы – вот кто они!

Статистики и поллстеры тщательно просчитывают электорат по стратам – этническим, религиозным, идеологи ческим, гендерным, возрастным и проч. А мне вот по чему-то кажется, что важнее сколько процентов среди избирателей тех, кто голосует в этом году впервые. Не от этого ли будет во многом зависеть исход выборов?