Независимость № 2

Через несколько дней после нападения Германии на СССР, 30 июня 1941 г., ОУН-Б провозгласила по радио из Львова восстановление независимого Украинского государства во главе с соратником Бандеры Ярославом Стецко. Звучали слова о «содружестве» с рейхом. Но, строго говоря, «суверенность» государства, которое пытался возродить в Украине Степан Бандера, можно было бы подвергнуть сомнению с самого начала только из-за того, что когда группа ОУН-Б под руководством Ярослава Стецко попыталась занять для заседания «Народного собрания» и оглашения «государственного акта» здание Львовского государственного театра, ей было в этом отказано: театр использовался под нужды германской армии, а украинцам досталось скромное помещение общества «Просвита»[250], где вечером 30 июня 1941 г. и был провозглашен этот акт.

Из Акта провозглашения украинского государства.

Львов. 30 июня 1941 г.:

«По воле украинского народа Организация украинских националистов под руководством Степана Бандеры объявляет о воссоздании украинского государства… Организация украинских националистов, которая… в течение прошедших десятилетий москальско-большевистского рабства продолжала упорную борьбу за свободу, призывает весь украинский народ не складывать оружия до тех пор, пока суверенное украинское государство не сформируется на всех украинских землях… Да здравствует суверенное украинское государство!.. Да здравствует глава Организации украинских националистов Степан Бандера!»[251].

Провозглашением этого акта Бандера и Стецко явно пытались «бежать впереди паровоза», причем делали это сознательно, поскольку отдавали себе отчет в том, какую это вызовет негативную реакцию нацистского руководства в Берлине: они спешили, потому что хотели поставить государства оси перед свершившимся фактом и, таким образом, не дать им возможности оспорить свое право на лидерство в этом вопросе. Не тут-то было: бонзам рейха, и прежде всего Гитлеру, было абсолютно наплевать на эти жалкие попытки объявить «самостоятельность» на оккупированной территории. Германии вовсе не нужна была самостоятельная Украина, ее территория рассматривалась исключительно как источник человеческих и сырьевых ресурсов, которые следовало беспощадно эксплуатировать для нужд рейха.

Совсем вскоре, 6 июля 1941 г. к Гитлеру письменно обратился лидер старой ветви ОУН — Андрей Мельник. В этом обращении, под которым он подписался как «полковник в отставке» (вместе с ним его подписали также несколько бывших офицеров Украинской республиканской армии), он просил, чтобы ему разрешили принять участие в борьбе с большевизмом.

Из обращения группы офицеров в отставке Украинской республиканской армии к фюреру Германии Адольфу Гитлеру.

Рим. 6 июля 1941 г.:

«Мы, старые борцы за свободу в 1918–1921 годах, просим, чтобы нам вместе с нашей украинской молодежью позволили принять участие в крестовом походе против большевистского варварства. За двадцать один год оборонительной борьбы мы принесли кровавые жертвы и страдаем особенно в настоящее время от ужасного избиения многих наших соотечественников. Мы просим, чтобы нам позволили плечом к плечу с легионами Европы и нашим освободителем — германским вермахтом… создать украинское военное формирование»[252].

В дальнейшем произошло то, чего скорее всего не ожидали ни Бандера со Стецко, ни Андрей Мельник. Во-первых, 9 июля во Львове был арестован Стецко со товарищи, практически одновременно в Польше — сам Бандера, другие его сторонники — в Берлине. Всех свезли в столицу рейха, где долго и тщательно допрашивали: немцы предлагали Бандере отозвать «государственный акт», но он не соглашался.

В том же 1941 г. был арестован и Андрей Мельник — даже несмотря на отчаянно демонстрировавшуюся с его стороны лояльность Берлину: лидера ОУН-М также поначалу депортировали в одну из германских тюрем. Из тюрьмы Мельника в 1944 г. перевели в концлагерь Заксенхаузен, откуда в том же году, наоборот, освободили Степана Бандеру.

Так ни устремления молодежного крыла ОУН под водительством Бандеры, ни ветеранов Мельника не нашли поддержки у Гитлера: такой же, как и Сталин, диктатор, он не терпел политической конкуренции.

Пришлось в очень скором времени испытать разочарование от прихода «освободителей» со свастикой и митрополиту Шептицкому: он поначалу приветствовал приход германских войск и даже водил дружбу с офицерами вермахта, но быстро убедился, что терпимое отношение немецких военных к его религии и пастве нивелируется зверствами со стороны частей СС, следовавших по пятам за военными.

Опыт ветеранов националистического движения и тут сыграл свою «положительную» роль: если бандеровцы резко сократили сотрудничество с германскими властями, особенно после ареста Бандеры и Стецко, то мельниковцы целенаправленно поступали на работу в полицию в качестве переводчиков и консультантов. Однако цель у этих «переводчиков» от ОУН-М была той же, что и у активистов Бандеры: продвижение вместе с частями вермахта на восток с целью последующего воссоединения украинских земель в одном государстве под дланью Провода ОУН-М. С этой же целью Провод ОУН-М выдвинул на восток и несколько нелегальных групп. Еще ранее такие же группы на восток отправили бандеровцы, и теперь центральная группа ОУН-М «должна была следовать маршрутом бандеровской южной оперативной группы через Винницу к Днепропетровску и затем на Донбасс… как и у бандеровцев, южная группа мельниковцев должна была отколоться от основной массы в Виннице и следовать в Одессу и Николаев»[253].

На взаимоотношения двух частей ОУН продолжало свое воздействие и их принципиально разное отношение к сотрудничеству с гитлеровской Германией: существование этой разницы между ОУН-М и ОУН-Б подтверждает и такой без сомнения объективный источник, как донесения советской разведки.

Из донесения штаба партизанских отрядов Житомирской области начальнику украинского штаба партизанского движения о деятельности украинских националистов.

1942–1945 гг.:

«Когда гитлеровцы отказали бандеровцам в обещанной им ранее “самостiйностi” Украины и начали арестовывать бандеровцев, последние ушли в подполье… Мельниковцы открыто поддерживают немцев и “самостiйностi” Украины добиваются не путем вооруженной борьбы, а путем сделки с немецкими фашистами. Немцы, разгоняя бандеровцев, не трогали мельниковцев»[254].

В итоге застарелый, сложившийся еще до войны конфликт между двумя частями ОУН перерос сначала в соперничество на пути продвижения в Украину, а затем и в открытое вооруженное противостояние (30 августа, например, в Житомире активист ОУН-Б застрелил двух видных деятелей ОУН-М Сеныка и Сциборского[255]). Целью борьбы друг с другом был, разумеется, Киев как будущая столица новой Украины: кто первым из двух частей актива ОУН добрался бы до столицы, тот и получил бы главный приз.

В течение всей войны свои отдельные роли на оккупированной вермахтом территории Украины пытались играть также представители Украинской народной республики (УНР) во главе с Андреем Левицким, Украинской повстанческой армии (УПА), «Полесской сечи» Тараса Боровца, а также созданной на совещании ОУН-Б уже летом 1944 г. в качестве политического крыла УПА Украинской головной освободительной рады (УГВР) и других организаций. По свидетельству Яневского, учредительный конгресс УГВР состоялся 11 и 15 июля 1944 г. в лесничестве, расположенном между с. Лужок Верхний и Недельня Старосамборского района Львовской области… Одним из важных документов УГВР, опубликованных в «Летописи УПА», стала «Присяга воина Украинской Повстанческой Армии», при этом присягали воины УПА не государству (о «восстановлении» которого, как мы помним, было объявлено 30 июня 1941 г.), а «Великому Украинскому Народу, Святой Земле Украинской, перед пролитой кровью Лучших Сыновей Украины и Высшим Политическим Руководством Украинского Народа». Логичным для Яневского становится вывод: текст присяги УПА, утвержденный УГВР, трактует ее, УГВР, как «верховный орган украинского народа»[256]. Нам же вопрос о том, считало ли руководство УПА этот новый орган действительно «верховным», представляется не столь важным, поскольку очевидно другое: УГВР была организационным детищем УПА, тем более что Генеральный секретариат — исполнительный орган этого новообразования возглавлял все тот же Шухевич.

…В мае 1943 г. с санкции Гиммлера из этнических украинцев была сформирована дивизия СС «Галичина»: набор украинцев в эту часть открыто поддержали сторонники ОУН-М, в частности Михайло Хроновят. Против выступили некоторые сторонники ОУН-Б: есть сведения о том, что листовки УПА на Западной Украине, сформированной в основном из активистов ОУН-Б, призывали украинцев не вступать в «Галичину». Но есть и сообщения прямо противоположного характера — о том, что личный состав дивизии был, наоборот, сформирован из бойцов УПА: Роман Шухевич небезосновательно полагал, что обучение под командованием офицеров вермахта станет хорошей школой для оуновской молодежи. Так или иначе, но по свидетельству Яневского, «принудительно-добровольная» мобилизация в дивизию «Галичина» прежде всего «открывала перспективу возможной смерти на советско-германском фронте в течение 6–12 месяцев»; для вступления в ее ряды требовалось определенное мужество, потому что события на фронтах уже не оставляли сомнений в исходе войны. «Переход “к лесу” означал неминуемую смерть в перспективе от нескольких недель до нескольких лет в войне против русского и двух польских партизан, а также против немцев и советов, — сообщает также Яневский. — Спрятаться в доме тоже не выпадало — неотвратимая советская оккупация современной Западной Украины означала возобновление массовых репрессий против гражданского населения, расстрелы и депортации в сталинские концлагеря с перспективой умереть мученической смертью в течение следующих месяцев или лет»[257]. И, конечно, спорить сегодня о том, стоило ли украинцам вступать в дивизию СС «Галичина», или нет, можно до хрипоты. Но только в одном случае, как справедливо замечает Яневский: если спорщикам не нужно выбирать между жизнью в рабстве, или смертью в борьбе.

Спорить о том, стоило ли украинцам вступать в дивизию СС «Галичина», можно до хрипоты. Но только в случае, если спорщикам не нужно выбирать между жизнью в рабстве, или смертью в борьбе.

Митрополит Шептицкий, несмотря на резкую перемену отношения к нацистской Германии, приветствовал создание «Галичины»: она в его понимании могла бы стать прообразом будущей украинской национальной армии, которая смогла бы противостоять в ближайшем будущем и врагам, и «друзьям» Украины. Такую же роль, напомним, отводили частям Дружины украинских националистов (ДУН), соединениям «Нахтигаль» и «Роланд», другим украинским формированиям Степан Бандера и Роман Шухевич. Для них было ясно уже в 1943 г., что Германия войну проиграет: есть данные, что сам Бандера, даже будучи в заключении, убеждал в этом офицера СС Готлиба Бергера[258]. Более того, украинские националисты задолго до окончания войны принялись налаживать связи с будущими победителями — Англией и США.

Все это говорит только об одном: лидерам ОУН, повстанцам из УПА и самим добровольцам из «Галичины», как и о. Шептицкому было совершенно безразлично, кого именно использовать для обучения и вооружения бойцов будущей национальной армии Украины. Если территорию страны оккупировали войска вермахта, то следовало использовать их для подготовки собственного войскового контингента. Если бы, наоборот, в Украине в ходе войны стояли войска англо-американского блока, то высшие руководители ОУН и УПА содействовали бы обучению и вооружению украинцев за их счет (и о. Шептицкий их на это несомненно бы благословил). Единственное, на что они никогда бы не согласились — это на союз с вооруженными силами Советов. И можно было сколько угодно втихомолку ненавидеть германских нацистов, но советские коммунисты для украинцев были во сто крат худшим злом.

Однако решения как об активистах националистических движений, так и о судьбах целых народов оккупированных стран принимались в Берлине: на подпись фюреру эти решения представлял рейхсминистр по делам оккупированных восточных территорий, идеолог германского фашизма Альфред Розенберг, на помощь которому в наведении порядка по германскому образцу всегда был готов прийти рейхсфюрер СС Генрих Гиммлер. Кроме того, еще в 1941 г. по решению Гитлера был создан и специальный рейхскомиссариат «Украина» под руководством известного своей жестокостью Эриха Коха, который с особым рвением принялся помимо арестов наиболее активной части националистического движения, закрывать украинские газеты, запрещать деятельность политических организаций и т. д.

В целом с выбором в пользу Германии как простые украинцы, так и лидеры националистических движений просчитались: Германия Гитлера и Гиммлера оказалась совершенно не той, какой была Германия кайзера и Гинденбурга.

Простые украинцы и лидеры украинского национализма просчитались: Германия Гитлера и Гиммлера оказалась совершенно не той, какой была Германия кайзера и Гинденбурга.

Первый «звонок» об этом просчете прозвенел тогда, когда в начале оккупации украинцы увидели, как сотни тысяч советских военнопленных, в том числе русских и украинцев, погибают под открытым небом на огороженных колючей проволокой полях: голод и холод уничтожал людей на глазах. Поползли слухи о том, что немцы относятся к славянским народам лишь немногим лучше, чем к евреям, то есть готовят им участь быть частично уничтоженными и лишь часть оставят в живых, чтобы потом было кому работать на «расу господ».

Второе, что скоро вызвало отторжение германского порядка в Украине, — это отчетливое отношение немцев к украинскому сельскохозяйственному и промышленному производству как к собственности германского рейха. В результате в период зимы и весны 1942 г. в Киеве и Харькове свирепствовал голод, который многим в Украине открыл глаза на происходящее…

Третье, что вскоре оттолкнуло украинцев от германской власти и послужило почвой для партизанского движения, — массовый насильственный вывоз молодежи на работы в Германию: к началу августа 1943 г. каждый из сорока жителей был насильно увезен из родных мест, к концу оккупации в Германии оказались 1,5 млн украинцев[259]. В листовках ОУН-УПА сообщалось, что Германия так же, как и Польша незадолго до войны, собиралась использовать Украину исключительно как колонию для безжалостного выкачивания ее природных и человеческих ресурсов. Так что ни ОУН, ни возникшая вскоре из ее недр УПА, ни германское оккупационное командование на территории Украины нисколько не обманывались насчет глубоко «дружественного» отношения друг к другу. Отношения эти быстро перешли во враждебные. Из распространявшейся в сентябре 1942 г. листовки-памятки о погибшем на улице Киева краевом проводнике ОУН Дмитрии Мироне, в частности, узнаем: «Член Провода и краевой проводник Организации украинских националистов Дмитро Мирон — Андрий… пал от пули немецкого оккупанта 25 июля… Украинская нация потеряла одного из своих лучших сынов… Германия, которая изображала из себя союзника и “освободителя”, не хочет видеть Украину самостоятельной и соборной… она хочет сделать Украину своей колонией»[260].

И когда в 1943 г. в издательстве ОУН вышла брошюра И. М. Коваленко «Цели и методы немецкой империалистической политики на оккупированных землях», ни у кого уже не было сомнений в том, что этот труд «появляется в час, когда на украинских землях идет упорная борьба украинского народа против немецких и московско-большевистских империалистических захватчиков за Украинскую независимую соборную державу»[261].

Однако главным врагом с 1917 г. по-прежнему оставались Советы. Из обращения под заголовком «Бойцы и командиры! Герои Второй Отечественной войны! Защитники нашей Родины!» узнаем:

«После молниеносных побед на западе коварный враг под маской нашего освобождения уготовлял нам новое рабство, напал на нашу страну. Гитлер захотел сделать нас белыми рабами национал-социалистической «Новой Европы», а наши земли своими колониями… После двух лет войны сотни наших городов и сел разорены и сожжены. Отступающий враг вместе со скотом угоняет наших жен, детей и стариков, обрекая их на лишения, голод и смерть на чужой стороне. Миллионы наших ребят и молодых девушек “добровольно” вывезены в Германию на тяжелые работы… Но кто виноват в этом?.. Ответ один: главный и единственный виновник наших бед — компартия и ее вождь Сталин. Это он и его бездарное окружение виновны в небывалых для русской армии поражениях… Это он и его бездарный штаб ответственны за миллионы убитых, раненых и пленных… Бойцы и командиры! Вы сломили упорство врага и гоните его из пределов нашей Родины… Но а что же дальше? Кто должен воспользоваться плодами ваших побед? Сталин ли?.. Его ли опричники из НКВД?.. В армию вновь будут возвращены бездарные комиссары, а через год-два повторится история 1937 года, когда больше 50 000 командного состава и лучших бойцов комвласть погубила в застенках НКВД и концлагерях… Колхозная петля будет еще сильнее затянута, и за ваше геройство на фронте вас будут оплачивать по трудодням. Сотни тысяч новых “активистов” — дармоедов снова сядут на ваши плечи и будут пользоваться плодами вашего труда… Придет новое закрепощение рабочих на производстве, и за опоздание на несколько минут вас ждут новые тюрьмы и концлагеря… Бойцы и командиры! Ваша победа над внешним врагом должна дать нам всем освобождение и от внутреннего врага. Сталин и его клика из компартии и НКВД должны быть свергнуты и уничтожены… В ваших руках оружие и боеприпасы… Победное оружие над внешним врагом должно стать освободительным оружием от коммунистического агента… Не допускайте органам НКВД терроризировать население! Не вступайте в борьбу с национальными повстанческими отрядами… Присоединяйтесь к отрядам повстанцев, вступивших в борьбу с комвластью!»[262]

И хотя распространялось это обращение за подписью некоего «ЦК Российской революционной армии», ясно, что его производство стало дело рук пропагандистов из ОУН-УПА. И сколько же правоты в словах этого обращения: вина за миллионы погибших по всему СССР, включая Украину, действительно лежит на совести Сталина и его генерального штаба. Даже Гитлер в этом виноват в куда меньшей степени, ведь если бы не был уничтожен командный состав Красной армии накануне войны, если бы войска находились в полной готовности к схватке, таких масштабных жертв можно было бы избежать…

Сталин и его бездарное окружение виновны в небывалых для русской армии поражениях… за миллионы убитых, раненых и пленных…

К 1944 году следует отнести еще одно обращение «Красноармейцы!», в котором ситуация с тем, как на самом деле обстояли дела в канун Второй мировой войны в Европе и мире, представляется описанной достаточно точно: «Берлинские и московские империалисты заключили в 1939 году разбойничий союз и пошли рука об руку против народов Европы. Общими силами разбили и разделили между собой Польшу… В согласии со Сталиным Гитлер пошел против народов Западной Европы и затопил в крови Бельгию, Голландию, Норвегию, Францию и другие народы. Нет в мире глупца, который поверил бы, что 4-миллионная Финляндия могла чем-нибудь угрожать 180-миллионному Советскому Союзу… Советско-финская война в 1940 г. обошлась Советскому Союзу полмиллиона убитыми и ранеными. Заключая разбойничий союз с гитлеровцами, кремлевские империалисты обеспечили немецкую армию хлебом, углем, нефтью и другим необходимым для ведения войны сырьем… Против народов СССР двинула немецкая армия, обеспеченная хлебом, который кремлевские палачи вырвали изо рта своего народа… Украинская повстанческая армия родилась и выросла в тяжелой борьбе с немецкими поработителями. Она защищала народ от террора и грабежей гитлеровских палачей, будет продолжать свою священную борьбу и против большевистских палачей, идущих к своим империалистическим целям морем крови трудящихся десятков народов»[263].