На стороне Германии: «Нахтигаль», «Роланд» и другие официальные части

В течение всего периода оккупации Украины германскими войсками с нацистской администрацией сотрудничали, по данным украиниста Джона Армстронга, около 220 тысяч украинцев[241], по сведениям Андрея Боляновского — 250 000[242]: в любом случае количество, которое вряд возможно назвать случайным.

С авангардом продвигавшихся на восток германских войск на землю Украины вступили и части ОУН «Нахтигаль» и «Роланд»: первая принимала участие во взятии Львова, вторую немцы отправили через Венгрию в румынскую Буковину. Офицерам этих украинских частей параллельно с национальными воинскими званиями присваивали воинские звания вермахта и даже вручали германские боевые награды: так, Роман Шухевич располагал званием капитана абвера (германской военной разведки) и был награжден двумя немецкими крестами и медалью[243]. Однако никакой экзотики в таком отношении германского командования к этническим украинцам не было: напомним, что многие уроженцы Западной Украины, принадлежавшие к старшим поколениям, еще до начала Второй мировой войны проходили обучение и службу в германской армии; кроме того, большинство из них в прошлом были подданными Австро-Венгрии. Тот же Роман Шухевич еще в 1938 г. добровольно прошел в Мюнхене курс подготовки при военной академии и получил начальный офицерский чин в германской армии.

Батальон «Нахтигаль», которым командовал лично Шухевич, 24 июня «участвовал в прорыве советской обороны… потом маршем, не вступая в бои, пошел на Львов и 29 июня рано утром вошел в город, где сразу же взял под охрану ряд объектов, в том числе и радиостанцию»[244]: именно с помощью оборудования этой радиостанции на следующий день, 30 июня, будет провозглашен Акт о независимости Украины.

На украинской земле сами бандеровцы и многие местные жители безусловно приветствовали новую германскую власть. Многочисленные кадры кинохроники, фотографии и документы подтверждают это. Именно на основании этих свидетельств, которые ни у кого, кажется, не вызывают сомнений в своей подлинности, бандеровцев и тех, кто их поддерживал на украинской земле, принято называть «предателями».

Однако возмущаться появлением на улицах галицийских городов транспарантов с приветствиями Гитлеру и вермахту, особенно после близкого знакомства их жителей с НКВД, по меньшей мере бессмысленно. Джон Армстронг, например, подтверждает, что именно «ужас последних дней советской оккупации» заставил этих людей «смотреть на немцев как на ниспосланных провидением освободителей», а «тесная связь бандеровских лидеров с одетыми в серое солдатами вермахта весьма повышала их престиж в глазах соотечественников»[245]. Иными словами, жители Галиции в первую очередь сами приветствовали германские войска и уже во вторую — бандеровцев, которые, таким образом, лишь оказались «в нужное время в нужном месте» и потому получали моральное право говорить от имени Западной Украины.

При этом еще до формирования военных частей «Роланд» и «Нахтигаль» Роман Шухевич инициировал создание отрядов Дружины украинских националистов (ДУН). Позиция ОУН заключалась в том, чтобы «использовать возможность организовать и обучить с помощью немецких военных чиновников украинские отряды. Предполагалось с началом военных действий широко развернуть собственную антибольшевистскую борьбу, перейдя с революционно-подпольных к повстанческим действиям. Для этого необходимо было формировать свои собственные военные силы. На территориях, очищенных от большевистских оккупантов, провозгласить восстановление независимости Украинской державы, создать ее правительство и начать строить независимую государственную жизнь, не оглядываясь на планы Гитлера»[246] — наивные предположения, особенно в той части, где речь идет о нежелании «оглядываться на Гитлера». Но именно с этими целями Бандера и другие лидеры ОУН неоднократно встречались с высшими офицерами вермахта и политического руководства Германии. Напомним, что по данным Николая Посивнича, Степан Бандера встречался 3 июля 1941 г. в Кракове с заместителем государственного секретаря Германии Эрнстом Кундтом: Кундт тогда будто бы (хотя это очень похоже на правду) без обиняков заявил, что право формировать новое государство принадлежит только фюреру и его вермахту.

…И ведь не только жители Западной Украины охотно сотрудничали с вермахтом и частями СС: для сотен тысяч и даже миллионов представителей других народов приход германских войск представлялся освобождением от большевистского ига. И далеко не только попавшие в плен солдаты и офицеры вынужденно переходили на сторону врага: часто люди брали в руки оружие, чтобы воспользоваться германской оккупацией для возвращения всего того, что было отнято у них во времена СССР. Так, из 2 000 000 иностранных граждан, воевавших на стороне вермахта, 310 000 были этническими русскими; вторыми по численности (по данным Боляновского) были украинцы — 250 000 человек[247] — при том, что это был более-менее точно учтенный «официальный» контингент. На самом деле участников всех украинских частей, тем более сформированных из гражданского населения, было значительно больше, многие из них вели борьбу на несколько фронтов, включая противостояние одновременно и Германии, и СССР. Фактически все эти люди — как воевавшие официально на стороне вермахта, так и самочинно взявшие в руки оружие, отстаивали независимость своей Украины — так, как они ее себе представляли.

Многие участники украинских формирований вели борьбу на несколько фронтов, включая противостояние одновременно Германии и СССР. Но фактически все они отстаивали независимость Украины.

В том, что касается Западной Украины, то все усилия по фальсификации выборов, подготовке «добровольного» присоединения ее территорий и вся тщательная, проведенная накануне германского вторжения «работа» НКВД и советской пропаганды пошли прахом: оказалось, что «врагов народа» на Западной Украине оказалось намного больше ожидаемого — практически весь народ. Который теперь единодушно приветствовал тех, против кого, по расчетам Сталина, должен был воевать.

С самого начала войны Германии с СССР все говорило о том, что выбор в пользу Германии, который сделали многие простые украинцы (а не только активисты ОУН) был единственно возможным хотя бы на время. Не только на Западной Украине, но и на землях Восточной Украины местные жители при содействии вермахта восстанавливали тот уклад и порядок жизни, от которого они не успели отвыкнуть даже за годы советской оккупации. В Житомире, например, «были вновь открыты школы, включая две гимназии и педагогический институт… экономическую жизнь стимулировало возобновление работы сахаро-рафинадного завода и других промышленных предприятий; были вновь открыты рынки, поощрялось частное предпринимательство»[248]. Кто в здравом уме в таких условиях захочет вернуться к советскому укладу жизни, глубоко чуждому для собственника-украинца? Только те, кто не привыкли сами работать, но стремились пользоваться плодами чужого труда — партийные и советские номенклатурщики, многочисленные представители силовых структур, бездельники всех мастей, процветавшие при советской власти. Режим капиталистического хозяйствования был для них, что кость в горле.

Кто захочет вернуться к советскому укладу жизни, глубоко чуждому для собственника-украинца? Только те, кто стремились пользоваться плодами чужого труда — партийные и советские номенклатурщики, бездельники всех мастей, процветавшие при советской власти.

Были и такие эпизоды, о которых совсем не принято вспоминать в современной России — такие они представляют неудобства для пропаганды официального государственного патриотизма. Например, сразу после начала войны Германии с СССР в июне 1941 г. на территории Западной Украины вспыхнули восстания против советской власти: в районе Самбора, в пригородах Подгайца и Монастыриска активные жители взяли на себя роль полицейских и разогнали колхозы, не ожидая прихода немецких частей[249].