ДЕНИС «С этим человеком нас связывает канат»

Денис, 28 лет, рекламщик и музыкант, прожил с Алексеем, диджеем и шоуменом, три года. Потом они расстались, Леша эмигрировал, но их связь, по словам Дениса, от этого не стала слабее. Теперь они встречаются в Европе, Великобритании и в Москве, когда ездят с гастролями или попадают на одни и те же фестивали.

Я работаю в московском офисе международной корпорации уже пять лет, начинал ассистентом в пиар-департаменте и дорос до должности креативного директора. Мы занимаемся продвижением в интернете, и моя работа — придумывать кампании. На работе все знают, что я гей. Я не скрывал свою ориентацию со школы. Не афишировал, но если спрашивали, отвечал всегда честно.

Мое детство прошло в Тушино, а это не самое спокойное место. Но даже тамошние быдловатые парни с района не били меня из-за моей ориентации. Я не вижу почвы для претензий ко мне — я работаю, занимаюсь спортом, как все нормальные мужики, и точно знаю, что так же достоин уважения, как все остальные. Если для кого-то «гей» — это ругательство, то это его проблема. Как говорила Коко Шанель: «Мне все равно, что вы обо мне думаете, я вообще о вас не думаю». Это было моим девизом еще до того, как я узнал, кто такая Шанель. Больше скажу, у меня часто бывали разговоры в духе «Ты изменил наши представления о геях».

Про себя мне все стало ясно к тринадцати годам. Лет с девяти до двенадцати я был влюблен в девочку, но потом понял, что мне нравятся парни. И сразу объяснил ей это. Она расстроилась, но для девушки это, наверное, лучше, чем узнать, что ее бросают ради другой. Мы встречались после того и даже пробовали переспать, но ничего не вышло, и на этом с девушками я поставил точку.

В тринадцать лет нас с одним моим одноклассником потянуло друг к другу. Это не были отношения, просто такой дружеский секс. Когда мы закончили школу, эти отношения тоже закончились. Несколько лет спустя мы говорили с ним по телефону. Он уже обзавелся женой и детьми. Я не спрашивал его, какой он сейчас ориентации, но на прощание он сказал: «Да, было круто!». Но в школе про нас никто не знал, тем более, что ничего серьезного между нами не было.

Первый настоящий роман у меня случился лет в двадцать, в университете. Это было для меня важно и очень серьезно, тогда я и рассказал всем и, главное, маме. С ней вообще была чудная ситуация. Тот парень работал диджеем на радио. Как-то раз я вышел от него, сел в такси и поехал домой. А он приехал на работу и признался мне в любви в прямом эфире. У него был творческий псевдоним, и он сказал, что такой-то парень — он назвал свое настоящее имя — просит передать Денису, что он его очень любит. Я слышал это, сидя в такси, пришел домой окрыленный от радости, что мне признались в любви на всю страну. А дома мама — она тоже это слышала. На тот момент она знала только, что мы друзья.

Это был кошмар, конечно, три дня она плакала, переживала, как будет смотреть соседям в глаза. Но я утешал ее, говорил, что ничего не изменилось, что я так же ее люблю, что у меня тот же характер, просто теперь она обо мне это знает и от этого мы стали только ближе. Ну, она все это осмыслила, и на четвертый день, когда перестала плакать, уже давала мне советы, как правильно клеить мужиков. Да, реально дала мне какой-то совет, как вести себя с моим парнем. С тех пор у нас с ней шикарные отношения, бесконечная взаимная любовь и уважение. Она поняла, что ничего действительно не изменилось, что у меня такие же проблемы, как у всех остальных. Для нее главное, чтобы я был счастлив. С отцом мы никогда об этом не говорили. Он моряк, очень суровый человек, но он довольно лоялен и не заговаривал со мной об этом. Только сестра у меня жуткий гомофоб, а конфликты у нас были с самого моего рождения. Может, это ревность, может, еще что-то. Сейчас мы мало общаемся.

Наверное, это редкий случай, может, я родился в рубашке, но проблем с окружающими из-за ориентации у меня никогда не было. И не было тени мысли, что моя ориентация — это неправильно. Меня никогда особенно не волновало, что кто-то не любит геев, называет пидорами. Я и сам пользуюсь этим словом, стебусь над собой. Но никогда я не относился к себе как к изгою, ненормальному. И никто другой никогда лишнее не относился ко мне так. Наверное, так это и работает: как ты сам к себе относишься, так и другие. Есть загнанные люди, которые считают себя неправильными и нездоровыми, к ним это и прилипает. Я всегда был уверен, что все ОК.

Через год после того признания маме мы расстались с моим первым парнем, но вскоре появился Леша — моя более серьезная и зрелая любовь. Теперь уже я сразу его познакомил с мамой, он ей очень понравился, она видела, что нам круто вместе, к тому же он дарил ей цветы, ухаживал за ней. Мы были вместе три года. Расстались, потому что он уехал за рубеж. Но мы по-прежнему близкие, родные люди. Некоторые говорят, что после расставания их связывает друг с другом «какая-то ниточка» — так вот, с этим человеком нас связывает канат. Все, что происходит в жизни, происходит на земле, но мое чувство к нему и его — ко мне, я уверен, находится где-то в стратосфере, и на это чувство ничто не влияет. Оно непоколебимо. Когда ты любишь человека — это не зависит от того, где он, с кем он и как.

—Записал Карен Шаинян

Интервью впервые напечатано в журнале «Афиша» № 339 (25.02.2013). Публикуется с разрешения журнала. Обновлено и дополнено автором