Глава 6 Европа и ее ценности

Евгений Сатановский: Многие люди сейчас, видя, что мир сползает в новую «холодную войну», вполне искренне горюют из-за того, что, по их мнению, Россия сама все испортила. Вот, мол, все было понятно, все хорошо, и вдруг русские повели себя неконвенционально. Отправили своих то ли вежливых, то ли невежливых людей в Крым – и тем самым порушили себе возможность войти в европейское пространство.

И тут возникает забавный вопрос. А так ли это плохо? Ведь весь этот политический маразм в Европе, который оба автора живьем наблюдают уже двадцать пять лет, – это даже не катастрофа. Это абсолютное отсутствие мозга. Как говорится, голова болеть не может, там кость. Сегодняшние события, в том числе связанные с беженцами, мигрантами, провокациями Эрдогана с аравийскими монархиями и всем остальным, в общем, это ощущение подтверждают. Кризис на Украине подтверждает его в квадрате. А ситуация с отношениями с Россией подтверждает уже в кубе. Потому что это ровно то, что называется «выстрелить себе в ногу» – и, собственно, продолжать палить туда же или в другие части тела. Понять это логически не получается. Что делать с этим всем?

Яков Кедми: Строго говоря, Европа еще в начале прошлого века доказала, что разучилась принимать разумные логичные решения как в области межъевропейских отношений, так и внутри отдельных стран. Первая мировая война, сопровождавшаяся распадом ряда европейских империй, – Россия, как европейская империя, тоже этого не избежала. Адольф Алоизович с его феноменальным успехом в Европе, Бенито Муссолини, который, если бы он не поддерживал Адольфа Алоизовича, был бы вполне почетным членом европейского истеблишмента. Вспомним Уинстона Черчилля, который говорил, что был бы счастлив, если бы в Великобритании был такой великий государственный деятель, как Бенито Муссолини. Правда, это было сказано в 1920-е годы, но тем не менее.

Способность Европы к политической прозорливости закончилась во время Второй мировой войны. Точнее, Гитлер ее вполне справедливо закончил. Экономическая состоятельность Европы восстановилась только после плана Маршалла. И с тех пор Европа полностью находится под крылом Соединенных Штатов. Некогда мировые державы заявили, что их безопасность – дело Соединенных Штатов, и вообще перестали этим заниматься. Военно-ядерный щит – это американцы. К концу прошлого века Америка ежегодно вкладывала в бюджет НАТО по тридцать миллиардов долларов. Сегодня почти ни одна страна в Европе не тратит на свои вооруженные силы того, что требуется по уставу НАТО, – два процента ВВП. А действительно, зачем? Экономика Европы абсолютно беспринципна. Собственно, какой она и должна быть. В Тегеран первыми бросились именно европейцы. Почти все иранские специалисты по ядерной энергетике обучались или в Европе, или в Соединенных Штатах. Ахмад Кадыр Хан обучался в Голландии и оттуда стащил принцип, на котором были построены пакистанские центрифуги.

Сегодня Европа не в состоянии обеспечить свое развитие. Ей для этого нужны американцы. При этом Европа имеет огромное значение для Соединенных Штатов. Это их основной стратегический партнер. Но поскольку Европа всегда идет туда, где денег больше, то развитие Китая очень пугает Соединенные Штаты. Особенно если будет реализован Северный морской путь. Это приближает Китай к Европе, сокращая затраты на перевозки на сорок процентов по цене и по времени. И тогда Европа будет более эффективно торговать с Китаем, а Китай – с Европой. Американцы этого боятся. А вот ежели будет Шелковый путь… А ежели еще построят задуманную скоростную железную дорогу от Пекина до Берлина… Ой, как это будет пугать американцев! А для Европы это хорошо. Европе есть что производить и есть что продать. Уточним: Западной Европе.

Американцы используют Европу цинично и спокойно. У них были определенные планы: использовать европейские войска НАТО в конфликте против России. Для них самих риск оказывался минимален. Ну, максимум будет война в Европе.

Евгений Сатановский: Так уже была, и даже не одна.

Яков Кедми: Для американской экономики это даже хорошо. Но Россия в ответ на это сказала: если в Европе будет война – ну что ж, на войне как на войне. Наши стратегические ракеты полетят в Соединенные Штаты. Не будет войны в Европе, за которую американцы не заплатят своими жизнями в Соединенных Штатах. Если вы думаете натравить на нас Европу, а самим отсидеться за океаном, – этого не будет. И американцы начинают задумываться. Все это им не добавляет любви к России, как мы понимаем, но немножко остужает. Американцы пытаются нарастить свое военное присутствие в Европе, но это стоит денег. А денег у них мало. Военный бюджет Соединенных Штатов – порядка пятисот пятидесяти миллиардов долларов. Китайский, официально, – порядка двухсот восьмидесяти, реально – триста пятьдесят. И он очень быстро растет и скоро догонит американский. А в Европе с этим проблема.

Евгений Сатановский: Кстати, по соотношению цена – качество, учитывая стоимость рабочей силы и разработок, догнать американцев в бюджете означает сильно перегнать их в результатах.

Яков Кедми: Безусловно, доллар военного бюджета в Китае – это не доллар военного бюджета в Соединенных Штатах. К тому же китайцы не расходуют половины своего военного бюджета на содержание военных баз по всему миру. Так что реально это вполне соизмеримые цифры.

В последние годы Европа показала, в том числе на примере украинского кризиса, что она вообще не понимает, что делает. И ярче всего это было продемонстрировано в Ливии.

Основная проблема Европы, как и в свое время Советского Союза, – деградация политического руководства. Посмотрите на Францию. Сначала президентское кресло занимал один смешной товарищ, его сменил человек, которого даже жена называла придурком.

Евгений Сатановский: Зато ни тот ни другой не будет сильным президентом, с которым никто не сможет справиться, и с ними не будет таких проблем, как с де Голлем. Это же хорошо, чтобы у Франции был такой президент.

Яков Кедми: Только хорошо ли это для Франции? Большой вопрос.

Так вот, зачем Европа полезла в Ливию? Для чего? Каддафи ведь никому не мешал.

Евгений Сатановский: Тут есть целый ряд личностных причин. Хотя с какой стати Берлускони окрысился на Каддафи, неясно до сих пор.

Яков Кедми: У Италии были старые мечты вернуться в Ливию. Сейчас итальянцы получают ливийскую нефть от нелегалов. А они хотели быть ее хозяевами и сами ее продавать, только вот насчет нелегалов не думали.

Евгений Сатановский: А на что обиделся Саркози – понятно. Там вообще многое сошлось. Во-первых, Катар тогда крутил французским Кэ д’Орсе как хотел, – МИД Франции просто превратился в филиал министерства иностранных дел Катара, что есть ситуация даже не катастрофическая, а вообще запредельная. Во-вторых, Саркози поссорился с Каддафи из-за штрафов, наложенных Ливией на французскую компанию «Тоталь», и отказа от покупки истребителей «Рафаль». А уж когда Каддафи сказал, что думает про любимую жену Саркози (а ливийский лидер всегда был зол на язык)… А уж когда начал рассказывать, сколько денег тот получил на свою выборную кампанию из Ливии… Отомстить за это было необходимо. О результатах действительно не думал никто.

Яков Кедми: И вот Европа при поддержке высокого интеллектуала Бернара-Анри Леви начала авантюру в Ливии. Маленькой, в общем-то, стране. И через неделю штаб НАТО сообщил американцам: «Извините, пожалуйста, у нас боеприпасы кончились. Может, подкинете нам с ваших складов?»

Евгений Сатановский: Ну, еще бы: если впустую высаживать по джипам высокоточные ракеты ценой от двадцати до ста семидесяти пяти тысяч долларов, они, конечно, быстро кончатся.

Яков Кедми: Кончились авиабомбы, боеприпасы, запчасти. Не могли европейские войска НАТО справиться с «великой и ужасной» Ливией. Если не американское вмешательство, ничего и не смогли бы.

Евгений Сатановский: А американцам нельзя было не вмешаться. Саркози ввел в военную структуру НАТО выведенную оттуда де Голлем Францию. И что, Обама мог позволить Франции быть лидером операции НАТО? Никогда.

Яков Кедми: Как бы то ни было, вся эта история говорит о том, что европейцы просто не понимали, что делают.

Интересно, понимала ли Европа, что она делает, когда радостно, с аплодисментами, под давлением Соединенных Штатов расширяла НАТО? И принимала в Европейский союз всю Восточную Европу?

Евгений Сатановский: И то сказать: без Румынии с Болгарией ведь НАТО – не НАТО.

Яков Кедми: Но интереснее даже не тема НАТО, а тема экономики. Вот вступили восточноевропейские страны и бывшие советские республики в Европейский союз. Та же Чехия. Вопрос: а чего ж тогда отделялись-то от Австро-Венгерской империи? Если сейчас просто вернулись, можно сказать, в Германскую империю и являются частью немецкой экономики. Зачем была вся эта комедия после Версальского договора? И Хорватия тоже была частью Австро-Венгрии.

Евгений Сатановский: Прошло сто лет, и все вернулось на круги своя.

Яков Кедми: Латвия присоединилась к Евросоюзу. Она теперь европейское государство. Где треть населения Латвии? В Европе. А где вся промышленность в Латвии, которая была построена во время «советской оккупации»? До этого ведь в Латвии ничего не было. Там немножко строили при царе немцы и Россия. Сами латыши никогда ничего не строили. А теперь латвийская промышленность, выстроенная Советским Союзом, благодаря которой Латвия была одной из самых технологически передовых республик, вся превратилась в недвижимость. А более миллиона латышских граждан не живут в Латвии. Тут, конечно, возникает другой вопрос, уже к советскому руководству. Для чего надо было их держать? Ну, ушли бы. И что? Зато не было бы проблем с Прибалтикой.

То же самое происходит в Эстонии, хотя ее все-таки подкармливает Финляндия. То же самое происходит в Литве. То же самое происходит в других странах, которые стремятся в Европу. А миграция из Румынии и Болгарии в ряд стран Западной Европы вообще ограничена. Можно сказать, по самым нравственным причинам, потому что первые, кто поедет из той же Румынии, – это цыгане. А такого Европа уже не могла допустить. Румыны – черт с ними. Но цыгане из Румынии в демократическую, чистую Западную Европу?.. Впрочем, теперь, после того, что произошло в 2015 году, уже все равно.

Евгений Сатановский: Теперь европейцам цыгане за счастье покажутся. И румынские, и болгарские, да какие угодно.

Яков Кедми: Сегодня самодостаточных стран в Европе очень мало. Все они относятся к Западной Европе. И в общем их благополучие относительно. Очень неустойчивое экономическое положение в Испании. Еще хуже в Португалии. Совсем плохо в Италии. И неизвестно еще, будет ли существовать единая Италия через пять, десять или пятнадцать лет. Скорее всего нет. Она ведь никогда не была единым государством.

Евгений Сатановский: И понятно, что сыпаться будет не только Италия. Отделение Шотландии – лишь вопрос времени. Проведут очередной референдум – второй, третий, четвертый – и отделятся. Фландрия спит и видит, как бы закрыть тему с арабизированным Брюсселем. Фламандцев всегда раздражали валлоны, которые «живут за их счет», а теперь еще и Брюссель стал фактически мусульманским городом. А фламандский национализм всегда был очень силен. Так что и отделение Фландрии – вовсе не что-то фантастическое.

Яков Кедми: Каталония хорошо помнит, что когда-то была самостоятельным государством, и на самом деле до сих пор считает себя куда большим государством, чем какая-то Испания. А если Каталония отделится, за ней последует и Баскония. А дальше, возможно, и Арагон, и Кастилия…

Евгений Сатановский: Иначе говоря, дело идет к тому, что рано или поздно вся Европа начнет потихонечку осыпаться.

Яков Кедми: По большому счету, а чему тут удивляться? Европейцы же на полном серьезе считали, что можно без проблем разделить, например, Ирак. И совершенно не задумывались о том, что будет с ними самими.

Евгений Сатановский: Да, собственно, зачем смотреть на Ирак, когда есть примеры гораздо ближе. Вот ведь разделили в свое время Чехословакию – которая не хотела делиться, но словацкое лобби в Вашингтоне, состоящее из тех, кто ушел когда-то с доблестными войсками фюрера, и их потомков, хотело. И теперь на месте Чехословакии – две страны.

Яков Кедми: А Косово? А вообще вся бывшая Югославия, растащенная на куски?

Евгений Сатановский: Каждому ведь хочется быть самому себе президентом. Никто тебя с поста не снимет. И деньги свои печатаешь – очень полезно.

Яков Кедми: Иначе говоря, сегодня существование Европы в тех условных границах, в которых она существует, становится все более проблематичным. Пока европейцы находятся в тени американских интересов и американской мощи, помогают Соединенным Штатам и надеются, что американцы их купят, и будут содержать, этот шаткий порядок держится. Но все, что выводит Европу из равновесия, нарушает и весь европейский порядок – будь то экономический кризис или сегодняшняя ситуация с беженцами. К чему привел миграционный кризис? К вспышке национализма. И авторы хотят напомнить, что в первой половине XX века во многих странах Европы – в Португалии, Испании, Италии, Германии, Румынии, Венгрии – были у власти фашистские режимы.

Евгений Сатановский: Да и ряд других стран вроде Польши и Норвегии не так уж сильно от них отличались.

Яков Кедми: То есть все, что мы видим сегодня, в Европе уже было – под влиянием обстоятельств, под влиянием экономических факторов. И это, в общем, типично для Европы.

Евгений Сатановский: Кстати, о европейских ценностях. Почему-то все говорят, что европейские ценности – это либерализм, гуманизм и тому подобное. Но давайте-ка вспомним, что такое настоящая Европа и европейская культура. Европа, которая привыкла колонизировать все остальные страны. Жестокая до беспредела. С чучелами туземцев в европейских музеях.

Яков Кедми: Практически все страны Западной Европы – Англия, Франция, Германия, Нидерланды, Италия, Испания, Португалия, даже Дания и Бельгия – владели колониями. А первые концлагеря были созданы англичанами для бурского гражданского населения: женщин, детей и стариков; больше половины узников умерли.

Евгений Сатановский: Химическое оружие. Биологическое оружие. Господи, да чего там только не было! А Португалия, которая столетиями рубила Африку на куски?

Яков Кедми: А зверства голландцев в Индонезии и Суринаме, на два порядка превышающие зверства японцев по жестокости и бесчеловечности? Так что, когда все говорят о демократии, благородстве и человеколюбии этих стран, – не надо. Спросите лучше у индонезийцев о благородстве голландцев. Или у конголезцев о человеколюбии бельгийцев. И когда хуту вырезали тутси в Уганде, это делалось при пассивной и активной помощи французов и при полном равнодушии бельгийцев, которые стояли и наблюдали за этим, иногда помогая логистикой. Кстати, тогда мадам Олбрайт, дочка еврейских беженцев из Чехии, запретила американской дипломатии вообще поднимать вопрос геноцида в Уганде. Это, по ее мнению, противоречило тогдашним интересам Соединенных Штатов. Геноцид продолжался, американцы знали, но молчали. Это им было невыгодно.

А где, кстати, зародился фашизм? Во Франции, в середине XIX века. Там появились первые ростки идеологии расового превосходства. В демократической Франции после Наполеона. То есть все эти достижения Французской революции – свобода, равенство и братство, – которые мы и принимаем за европейские ценности, по большому счету условны. Иногда они действуют, а иногда и нет. Антонеску – это европейские ценности. Хорти – это европейские ценности. Муссолини – европейские ценности. Салазар – европейские ценности. Франко – европейские ценности. Пилсудский – европейские ценности. Адольф Алоизович – это тоже европейские ценности.

Евгений Сатановский: Говоря по-русски: погромы, нацизм, газовые камеры, концлагеря, стерилизация цыган, резня всех типов. Не важно, в колониях или у себя дома, – это тоже европейские ценности.

Яков Кедми: Европа – территория с великим прошлым. А вот будущее у нее какое? И тут возникает такой вопрос. Вот все кричат о нефтезависимости России. А что бы было, если бы Господь Бог не помог Англии найти нефть в Северном море? Или той же Норвегии. Кстати, о Норвегии. Гордые норвежцы или не помнят, или не знают, что Черчилль в свое время сказал Сталину: «Знаешь что, забери Норвегию. Давай договоримся о Польше, а себе бери Норвегию. В подарок». И очень удивился, когда Сталин ответил: «Не хочу» и Норвегию не взял. Так что в основе Мюнхенских соглашений лежало выражение работников французского и британского МИДа: «Да чтобы мы воевали за то, чтобы спасти нежизнеспособные государства, которые по глупости были созданы в результате Версальского договора?» Вот вам сермяжная правда отношения французской и британской дипломатии к Центральной и Восточной Европе. Нежизнеспособные государства, результат ошибки Версальского договора. Думаете, что-то изменилось? Нет. Сегодня в Европе самодостаточно только одно государство. Это Германия. И в определенной степени примкнувшая к ней Чехия.

Евгений Сатановский: Но демографические данные свидетельствуют о вымирании. А те новые жители Германии, которые заменят немцев, сильно от них отличаются. Уже сегодня качество знаменитых немецких автомобилей, которые собирают на их заводах уже не немцы, а в основном арабы и турки, – резко снизилось.

Яков Кедми: Хотя немецкие автомобили по-прежнему лучше французских. И лучше итальянских.

Евгений Сатановский: Конечно. Но что будет через двадцать, тридцать, пятьдесят лет?

Яков Кедми: Сейчас одновременно идут несколько процессов. Относительное ослабление Соединенных Штатов и американской экономики и рост влияния Китая. Почему американцы и многие европейцы так испугались инициативного предложения Путина принять Россию в Европу? Слишком большая страна, не переваришь. Но самое страшное для американцев в Европе – это если после фрау Меркель придет канцлер, который начнет выполнять завет Бисмарка, считавшего, что будущее Германии – только в союзе с Россией.

Евгений Сатановский: Вопрос, конечно, в том, откуда возьмется такой канцлер? Нынешняя немецкая бюрократия выглядит вполне безнадежной.

Яков Кедми: Но в Германии были и другие канцлеры. Был Вилли Брандт. Были Гельмут Коль, Герхард Шредер и Конрад Аденауэр.

Евгений Сатановский: А вот Ангела Меркель – удивительное создание. Все-таки воспитание в лютеранской религиозной семье плюс комсомольская юность – убийственное сочетание.

Яков Кедми: Короче говоря, нынешняя Европа стоит на перепутье. Ее экономика слабеет. И если подспорьем для европейской экономики станут китайский рынок, российский рынок и рынки стран Азии, зависимость Европы от Соединенных Штатов будет уменьшаться. Американцы, безусловно, против. Но у них слишком много проблем. Об одной из них – той, что на Тихом океане, – мы говорили в предыдущей главе. А вторая большая проблема американцев – в Латинской Америке: новый трансокеанский канал в Никарагуа, который сейчас строят китайцы. И на Дальнем Востоке тоже строится новый канал – в Таиланде. С ним морской путь из Китая в Европу займет на два дня меньше и будет в десять раз безопаснее. Не понадобится плыть через Сингапур и Малаккский пролив с его пиратами и кораблями американского флота. А значит, можно увеличивать объем торговли. Европейские рынки сейчас все больше и больше отворачиваются от Соединенных Штатов. И поэтому санкции против России, на которые Европу заставили пойти, буквально выкручивая ей руки, и санкции против Ирана, которые Европа с радостью сбросила с себя, – это последняя попытка американцев удержать Европу у себя и не дать ей пойти за экономическими преимуществами. То есть Соединенные Штаты будут играть все меньшую и меньшую роль в экономике Европы.

Что же касается безопасности Европы, то большинство проблем там попросту преувеличено. Никто не собирается Европу завоевывать. Кому она нужна? Что, российские войска хотят оккупировать Латвию? А зачем? Что там есть такого?

Евгений Сатановский: Ну хорошо, там есть шпроты, но это же не повод. Даже не смешно.

Яков Кедми: То есть это угроза надуманная, искусственно раздуваемая. Сегодняшние проблемы Европы не имеют никакого отношения к России. Не Россия им причина. Это не Россия развалила Ближний Восток, который захлестывает Европу беженцами. Не Россия гонит в Европу африканцев через исчезнувшую Ливию. И это не Россия заставляет Европу не поддаваться на попытки китайской экономики привлечь ее к себе. Конечно, для читателей «Нью-Йорк таймс» виноватой все равно назначат Россию. Ну а толку-то? Россия не виновата в кризисе в Италии, Франции, Португалии или Испании. Россия не виновата в том, что Латвия, Литва, Эстония, Румыния, Болгария и Словакия – банкроты и не способны самостоятельно существовать экономически. Они ведь никому и не были нужны.

Вот, к примеру, с чего все начиналось в Польше? Гданьская судоверфь, движение «Солидарность», Лех Валенса, независимые профсоюзы. Борьба за социальную справедливость. Всю Польшу трясло. А сейчас социальная справедливость уже никого не волнует. Валенса ушел в историю. И что сегодня происходит в Польше? Сколько поляков уехали из страны? Что такое современная польская промышленность? Единственное движение на Гданьской судоверфи – это крысы, которые бегают по пустому причалу. Вот и все.

Европа соскальзывает по наклонной плоскости и политически, и экономически. И пытаясь выправиться, цепляется за весь мир. Американцы ее бьют по рукам. Говорят: на нас надейтесь. Но долго такое положение вещей не продержится. У американцев не хватит денег содержать и армию НАТО в Европе, и все остальное. А у Европы тоже денег нет.

Евгений Сатановский: Европейские отношения с окружающим миром – интересная тема, при том что Европа постепенно превращается в тень самой себя. Это очень гордая тень. Она страшно себя уважает. Но возьмем даже простой вопрос – безопасность на границах. Хорошо, мы не спрашиваем о том, как в каждой стране будет обеспечена безопасность на границе. Но уважаемые европейцы, вы же говорите, что у вас есть Евросоюз. Вы же горды тем, что это самая могущественная экономика, которая была на этой территории со времен Римской империи.

В этот Евросоюз вошла чертова туча стран. Все сплошь члены НАТО. Такая конструкция: белоголовый орел Соединенных Штатов и двадцать восемь боевых хомячков. Ну ладно – три большие морские свинки: Англия, Франция, Германия. А остальные – чистые хомячки. Но, ребята! К вам поплыли люди на спасательных резиновых лодочках, которые продает почетный консул Франции, в Бодруме в том числе. На каких-то ржавых суденышках, которые тонут, не доходя до ваших берегов. На каких-то деревянных плотиках. К вам хлынул огромный вал людей, которые просто хотят жить на ваши пособия.

На самом деле, если бы не было пособий, огромная масса этих людей никогда в жизни не поехала бы в Европу. Чего они в Россию-то не едут, на самом деле? И кстати, почему их нет в аравийских монархиях? Туда вроде и идти поближе. Не надо плыть через море. Сирийские лагеря беженцев в Иордании есть? Есть. Народу в них сотни тысяч, если не миллионы. Пересеки границу – и вот уже Саудовская Аравия. Километров пятнадцать-двадцать. Но там же никто не ждет. Никто не обнимет, не даст бутылочку воды. И если не расстреляют, так еще спасибо скажешь, если сядешь в зиндан на полурабских условиях.

Европа не способна ни на что. Те европейские страны, кому пришлось принимать беженцев, брошены на произвол судьбы. Просто брошены. Прекрасная демонстрация европейского единства – вот такого, как оно есть. Шенген рассыпается на глазах. В 2015 году Германия приняла более миллиона беженцев. И что, она каждый год будет принимать по миллиону? По два миллиона, по десять миллионов? Сколько надо людей запустить в страну, чтобы она уже не радовалась так сильно?

Так что складывается четкое ощущение, что уже в обозримом будущем никакой единой Европы не будет. Будет Европа с жесткими государственными границами. Иначе не получится ничего. А что тогда будет собой представлять этот Евросоюз? Когда ввели евро, я задавал своим европейским партнерам, коллегам и просто знакомым один вопрос: «Ребята, а вам от этого хорошо? Вот не кому-то в Брюсселе, не теоретическому европейскому единству. Мы тоже помним про дружную семью советских народов. Вам в Греции, вам в Германии, вам в Австрии – хорошо?» Все ответили: «Плохо». Не было ни одного обывателя, который не сказал бы, что цены выросли. И выросли иногда в разы. И услуги подорожали.

Тогда кому от этого стало хорошо? Да в общем, никому. Ну, то есть некоторой довольно большой группе лиц, конечно, стало хорошо. Тем, кто этот проект придумал и осуществил. Сегодня выясняется, что Европа не состоялась с точки зрения свободы передвижения. Что либеральные ценности превратили ее во вкусную приманку. Но она же не может вместить в себя весь мир. Или полмира. Или даже куда меньшую, но значительную часть.

Но Европа рассыпается на глазах по регионам не только поэтому. Она задыхается под ворохом инструкций Еврокомиссии, которые в бешеных количествах производит Брюссель. Например, о температуре приготовления пиццы в Италии, которая не должна быть выше нормы в двести-двести пятьдесят градусов. Всю жизнь на пятистах делали! А в Германии это запрещено. Значит, теперь и в Италии нельзя. О том, в каком регионе какую сельскохозяйственную культуру выращивать, а какую не выращивать. Да ее там две тысячи лет выращивали, еще с римлян! Там сорта, которых больше нет в мире нигде! В той же Италии, в Испании. Но нет, нельзя. Квоты переданы другой стране.

Люди постарше отлично помнят, как это было в Советском Союзе. Как в Москве утверждали латвийские рецепты тортов, и как латыши из-за этого бесились. Как меню ресторана в Тарту или в Таллине тоже надо было утверждать в центре. Все было централизовано до предела. И теперь то же самое мы видим в Евросоюзе. Вплоть до дико смешных вещей типа норматива на кривизну бананов, который вроде бы уже отменили.

Иными словами, это такой всеобщий маразм, бюрократия, дошедшая до фантасмагорического состояния. И вдобавок к этому все, что делают сейчас европейские политики, нацелено на то, чтобы похоронить имеющиеся плюсы Европы. Свобода передвижения, это здорово, да. Когда она есть. А когда ее де-факто нет? Когда ты не можешь выйти на свою чистенькую, вымытую вчера с мылом улицу, потому что ее забил народ, пришедший оттуда, где представление о санитарии и гигиене, мягко говоря, слабое. Или, может, оно и есть, это представление, но – война, беженцы, как-то не до того… Надолго ли хватит терпения? И что, кроме деклараций, от Европы останется?

Я очень много говорил с людьми, которые пытались мне объяснить, что такое интеграция России в Европу. Но так до сих пор и не понял – где плюсы? Нет промышленности, нет сельского хозяйства. Нет ни черта, кроме того, что ты рынок европейских товаров. А тогда в чем смысл? Непонятно. В свое время я пытался найти промышленность в нежно любимой Венгрии. Вот в Чехии, наверное, какая-то промышленность осталась, если немцы ее купили. А в Венгрии – нет. Нет больше «Икаруса», который был гениальным автобусом для российского, да и не только для российского рынка и мог бы замечательно ходить до сих пор. Нет Чепельского комбината. Нет ни черта. Что, плохие были автобусы «Икарус»? Нет уж, позвольте усомниться. Львовские и правда были не очень, а вот «Икарусы» хороши. Так в чем тогда смысл единой Европы на самом деле? Убить конкурента и оставить свое производство?

Яков Кедми: В самом начале, когда организовывался Европейский союз, было Европейское объединение угля и стали. Общий рынок. Иными словами, было здоровое зерно. Страны с похожими экономиками, взаимно дополняющие друг друга, могли объединить те или иные экономические правила для того, чтобы общий продукт был больше и лучше, чем у каждой из стран в отдельности. И на определенном этапе это работало. А дальше экономические расчеты были отброшены в сторону в угоду политическим. И страны с разным менталитетом, с разной физиологией и культурой экономики, мало того, с разными финансово-экономическими системами вдруг стали лепить в одну кучу. И навязывать им общие законы, которые не подходили ни там, ни здесь.

Евгений Сатановский: Поставить рядом, к примеру, Австрию и Болгарию – разница колоссальная. Хотя находятся они неподалеку.

Яков Кедми: Такая уравниловка всегда работает плохо. Тем более плохо, если единая валюта, которая больше отвечает экономическому положению Германии, вводится и в экономически слабых странах. Ведь оттого, что их взяли в Евросоюз, они не стали экономически сильными сами по себе. Тогда начинается и ломка цен, и ломка экономической целесообразности. И то, что было нормальным при ценообразовании в национальной валюте, становится абсолютно нецелесообразным и неэффективным при другой валюте, при других финансовых расчетах, при других экономических и налоговых законах, которые хороши для одной части Европы, но смертельны для другой.

Евгений Сатановский: Но это означает, что Шпенглер был прав, и «закат Европы» сейчас как раз и начинается.

Яков Кедми: Все это больше похоже на колонизацию одних стран Европы другими. Но колонизация никогда не шла на пользу тем странам, которые колонизировали. Эти страны высасывают. Так и Западная Европа высасывает квалифицированную рабочую силу других стран. Перераспределяет экономики. И ничего не добавляет, ставя экономически слабые страны на своеобразную дотацию. Но таких стран становится все больше и больше. Многие более серьезные экономики этого не выдерживают – как испанская, итальянская, французская, – и тоже становятся дотационными. Если к этому прибавить всякого рода спекуляции и раздувание финансовых пузырей, то все еще больше усложняется.

Европа сейчас находится в странном положении. Она накопила огромный интеллектуальный потенциал. Самый большой в мире. Великолепные технологические, технические, научные, образовательные способности. И все более обостряющиеся внутренние противоречия в экономике. Все более бездарное национальное руководство. Все более объединенное, парализующее каждую страну в отдельности общеевропейское руководство. Проблемы из-за конкуренции и «холодной войны», к которой европейцы не имеют отношения, между Соединенными Штатами, Китаем и Россией на фоне усложняющейся международной обстановки. При этом Европа, как уже говорилось, не в состоянии принимать правильных решений. И весь уникальный культурный, технологический, научный запас, который Европа скопила за последнее тысячелетие, сводится на нет бездарным руководством и потерей способности самостоятельно принимать нужные самой Европе, а не кому-то другому, решения.

Спасение Европы скорее всего придет с Востока. Сама она не сможет выдержать те потрясения, с которыми столкнулась. Благодаря Китаю и Европа, и весь остальной мир вышли из кризиса 2008 года. И вероятно, теперь Европе придется все больше и больше интегрироваться с Азией. Или каждой стране по отдельности, или всем вместе. Потому что будущее экономики – к востоку от Европы, а не к западу. Может быть, придется все-таки отказаться от единых европейских законов. От единой Европы. И координация между отдельными странами будет на два порядка меньше. Но и не надо!

Евгений Сатановский: Зато вернут себе гибкость.

Яков Кедми: Не будет чисто политического диктата одних стран Европы в отношении других. И тогда развитие каждой страны в экономическом объединении все-таки будет идти на пользу каждой стране в отдельности. А не одним странам за счет других.

Пока этого нет. Но, вероятно, Европа к этому придет, потому что на нее надвигаются все новые и новые экономические потрясения. Сегодня, кроме старых проблем, это прежде всего новые проблемы с беженцами. С миллионами беженцев. Вдобавок – проблемы из-за различных неразумных экономических мероприятий, наподобие санкций против России. Кроме того, на шее Европы сейчас сидит абсолютная черная дыра, которая называется Украиной, – Путин совершенно справедливо повесил Украину на шею Европе. Плюс – слабая дотационная экономика большинства европейских стран. Чем южнее, тем хуже. И Греция, о которой еще вчера все говорили и проблем которой все боялись, по сравнению с сегодняшними проблемами, а особенно завтрашними, покажется детской игрой. А уровень руководства неадекватен проблемам, стоящим перед Европой. Как политическим, так экономическим.

Все это может привести к изменениям в Европе и появлению новых правительств. А эти новые правительства могут вести новую политику. И тут мы возвращаемся к тому, что меньше века назад в большинстве стран Европы правили фашистские или околофашистские режимы. Так что вот эта национальная катастрофа, которая катится на Европу, плюс экономические трудности могут привести к тому, что Европа вернется в каком-то смысле к 1940-м годам – но на новом этапе исторического развития, как нас учит диалектика, которая всегда оказывается права.