Эпилог

Эпилог

Память о людях, сделавших жизнь своего народа безопасной на десятилетия вперед, священна. К моим соотечественникам военных и послевоенных лет, без остатка посвятивших свои жизни ракетно— космической сфере, эти слова относятся в первую очередь. Того требуют элементарная справедливость и уважительное отношение к их беспримерному подвигу.

Мы начали свое повествование со времени подготовки запуска первого искусственного спутника Земли. Никому из переживших те дни не забыть радости и небывалого триумфа нашей державы. В начале октября пятьдесят седьмого большинство живущих на планете ощутило себя землянами. А некоторых охватила тогда неописуемая растерянность, близкая к панике.

Руководитель внешнеполитического американского ведомства Даллес пригласил к себе газетного магната Херста-младшего и с нескрываемым неудовольствием спросил:

— Билл, почему твои газеты, словно по команде из Кремля, подняли невероятный шум вокруг этого куска металла русских?

Отбросив всякую дипломатию, Херст-младший возразил:

— Этот, как ты говоришь, кусок металла русских, Джон, изменил жизнь людей на многие века вперед!

Русское слово «спутник» зазвучало с тех пор без перевода на всех языках планеты. И даже честолюбивые американцы предпочитают его своему «сэталайт».

Первых космонавтов растил, пестовал, по-отечески любил великий мыслитель и страстный творец новой техники Сергей Павлович Королев.

В конце мая шестьдесят первого, через месяц после полета Гагарина, весь отряд космонавтов отдыхал в Сочи. Там же, на даче в Явейной, находился и Главный конструктор. Молодые испытатели ракетной техники часто бывали у него на даче. Уже тогда Сергей Павлович стал для них центром всеобщего притяжения.

Однажды, после жаркой схватки у волейбольной сетки, молодежь сгрудилась у скамьи под его любимым каштаном, засыпала наставника вопросами. Улучив момент, Королев вдруг спросил:

— Так что же, орелики, кто полетит следующим?

— Разве скоро состоится новый полет, Сергей Павлович? — невольно вырвалось у первого космонавта.

— Скоро. В августе, Юрий, — с ходу ответил Королев.

Многие космонавты подумали тогда, что Главный конструктор просто шутит. А он на этот раз не шутил.

Сергей Павлович тогда повернулся к Титову и спросил у него:

— Думаешь, Герман, не успеем?.. Успеем! Это уже больше зависит от вас, космонавтов. Какой темп возьмете вы. Корабль же почти готов. Так что дорога на орбиту космонавту-2 открыта.

В сентябре шестьдесят третьего Сергей Павлович снова вырвался на короткий отдых в Явейную. Пригласил к себе ведущего конструктора ОКБ Иванова. Вечером, медленно прохаживаясь у самой воды, он поставил перед собеседником не простой вопрос:

— Алексей, ты когда был в последний раз в «Русском музее»?

— Лет десять назад, Сергей Павлович, — ответил конструктор.

— А с картинами Айвазовского в Брюлловском зале хорошо ознакомился? — поставил следующий вопрос Королев.

— Ознакомился, но бегло, не очень внимательно. Хороши его картины… Но я не маринист…

Главный конструктор прервал коллегу на полуслове:

— Вот-вот. Меня поразила картина Айвазовского «Волна». На нее можно смотреть часами. Кто бы и что бы ни говорил про этого художника, но он — великий мастер! Слышал я, что его кое-кто называет ремесленником. Ремесленник… Побольше бы нам таких ремесленников! А что, Алексей, как думаешь, мы тоже ремесленники?.. Трудное у нас ремесло. Очень трудное. Но интересное, черт возьми, и необычное. Жить просто нельзя. Жизнь надо прожить, старина, с истинным увлечением!

Космические идеи Королева простирались далеко за пределы его физического времени. Помимо перспективных планов межзвездных полетов, он все конкретнее очерчивал для себя и контуры ближайших задач в околоземном пространстве. Тут Сергей Павлович был верен заветам своего учителя Циолковского о том, что человечеству не удастся ограничиться земными ресурсами и производить на Земле все то, в чем оно будет нуждаться. Чтобы всем землянам достичь экономического уровня высокоразвитых государств при сегодняшней, шестимиллиардной, численности населения планеты, необходимо увеличить добычу сырья и потребления энергии не менее чем в тридцать, а то и сорок раз!

Это неизбежно приведет к дальнейшему загрязнению окружающей сферы. Сможет ли человечество выжить в таких осложнившихся условиях? Вряд ли. Но решить эту энергетическую проблему дает возможность космос. Одно из генеральных направлений развития космической науки на завтра — создание космических устройств, принимающих и перерабатывающих солнечную энергию в тепловую и электрическую. Такие устройства позволят сохранить земные ресурсы, вынести в космос вредные, токсичные и энергоемкие производства. Крупными потребителями энергии, получаемой на этих станциях, станут также космические системы связи с непосредственной передачей программ на приемники, космические комплексы для управления наземными производствами. Понадобится космическая энергия и для постановки во внеземных условиях (вакуум, сверхнизкие температуры, невесомость) физических экспериментов, проведение которых на Земле практически невозможно.

Космонавтика открывает большие возможности и для глобальной геофизической информационной системы, которая поможет разработать более точную модель Земли и общую теорию процессов на поверхности, в атмосфере нашей планеты и в околоземном пространстве. Она поможет получить ключ к разумному управлению природными процессами, освоению новых ресурсов, качественному изменению среды обитания. Очевиден вывод: в перспективе слияние космических комплексов различного назначения с земной индустрией, совместное развитие производительных сил, размещенных как на Земле, так и вне ее, придадут новую направленность развитию цивилизации. На этом направлении и надлежит сплотить усилия мировой науки и активных созидательных сил общественности. Задача не простая, но перспективная.

Землян не оставляет интерес к длительным космическим полетам. Они хотят совершить путешествия к далеким планетам, рассмотреть вблизи кольца Сатурна, познать сокровенные тайны Юпитера. Но вслед за исследованием Луны вначале предполагается познать все же Марс, Венеру и, конечно, Солнце.

Непростая задача — изучение возможности организации на Луне научного поселения. В будущем спутник Земли предполагается использовать в качестве пересадочной станции и полигона для отработки новейших технических средств перед неизбежными стартами на Марс и Венеру.

Венера — это прошлое Земли. Там сейчас бушуют одни вулканы. На красной планете продолжаются процессы, которые на Земле происходили миллионы лет назад. Сейчас на Венере давление — свыше ста атмосфер! Да и температура на Венере не менее четырехсот градусов по Цельсию! Но постепенно красная планета остывает, потому что остывает само Солнце.

А будущее Земли — это Марс. Полет к другим звездам пока невозможен, поскольку расстояния до других галактик исчисляются световыми годами. Для полета туда нужен корабль, имеющий скорость больше скорости света. Даже наши радиосредства не могут пока преодолеть такие гигантские расстояния…

В кабинете скромного двухэтажного коттеджа Главного конструктора в 6-м Останкинском переулке висел портрет молодого Циолковского и фотографии семи крупнейших, по мнению хозяина, советских ученых. То были С. И. Вавилов, П. Л. Капица, А. Н. Несмеянов, М. В. Келдыш… А на лестничной площадке, у входа в кабинет, висело большое красочное панно — чудесная фотография с изображением всех кратеров и морей обратной, невидимой с Земли, стороны Луны, заснятой автоматической станцией «Луна-3». Это изображение в пятьдесят девятом прислал Сергею Павловичу Международный конгресс астронавтов с надписью: «Творцу советских космических ракет»… Там, выходит, хорошо знали, кто создает уникальную советскую космическую технику!

Находясь в клинике по поводу роковой операции, Сергей Павлович ближе к вечеру 8 января позвонил своему преемнику, Мишину, неожиданно спросил:

— Ты чем занимаешься сейчас, Василий?

Мишин, не скрывая раздражения, сердито ответил:

— Готовлю рапорт об отставке, Сергей… С тобой тяжело работать, а с Афанасьевым вообще невозможно!

— Не горячись, Василий, расскажи, что случилось?

— Расскажу. Вчера, в твое отсутствие, Афанасьев созвал коллегию министерства и уничижительно разносил наше ОКБ за плохое качество конструкторской документации, многочисленные ошибки в ней и неоперативное решение технических проблем по Луне.

— Знаешь, Василий, порви рапорт! — посоветовал Королев и, подумав минуту, добавил: — Министры приходят и уходят, а мы и наше дело остаемся. При мне, кстати, Сергей Александрович никогда не позволял себе такого к нам отношения.

Юрий Гагарин родился в марте тридцать четвертого, а в середине апреля того же года ЦИК СССР учредил почетное звание «Герой Советского Союза». Так что когда этому событию должно было исполниться двадцать семь лет, в таком же возрасте деревенский смоленский паренек улетел на околоземную орбиту. Возникло немало значительных аналогий.

В двадцать семь лет народоволец Николай Кибальчич создал проект первого в мире ракетного летательного аппарата для полетов человека. В том же возрасте другой, не менее «известный ракетчик», Фридрих Цандер завершает работу над рукописью «Путешествие на воздушном и космическом корабле». В двадцать семь Константин Циолковский окончательно решил посвятить себя теоретическим проблемам летания, а его талантливейший ученик Сергей Королев возглавил группу изучения реактивного движения, построившую первую в нашей стране жидкостную ракету ГИРД-09. Наконец, в двадцать семь лет Юрий Кондратюк завершает разработку основных проблем мировой космонавтики.

Сразу после полета Юрия Гагарина в людском сознании возник некий «феномен Гагарина». Не обошлось и без курьезов. Эмигрировавшие после революции в Америку князья Гагарины решили «приобщить» его к своему княжескому роду, сделав об этом заявление для печати. Но на первой же встрече с журналистами Юрий решительно отклонил версию о своем знатном происхождении.

По окончании той же пресс-конференции американский корреспондент Эдвардс попытался выяснить у советских коллег тот же вопрос в «весьма лестных выражениях»:

— Черт бы вас, русских, побрал! Я могу допустить, что вы точно рассчитали свой космический корабль и космическую орбиту. Но как вы смогли точно рассчитать человека? Как рассчитали своего несравненного Колумба Вселенной?

И американец принялся перечислять, артистично загибая на руках пальцы, достоинства первого космонавта Земли:

— Красив. Умен. Мил. Обаятелен. Образован. Спортсмен. Летчик. Храбрец. Княжеская фамилия и… классическая красная биография!.. Как вам удалось добыть такого уникума, как Гагарин?

Но и купаясь в лучах всемирного признания и славы, Юрий никогда не отрывался от Земли. Строгий главный куратор космонавтов от командования ВВС генерал-полковник Каманин вспоминал о ходе одного зарубежного визита:

«Вечером после напряженного и трудного дня состоялась беседа с Юрием. Чувствовалось, что он очень устал за этот день, до предела насыщенный официальными встречами, атаками назойливых журналистов, усложненными требованиями протокола и дипломатического этикета.

— Николай Петрович, скажите, скажите прямо: как у меня идут дела? Нет ли ошибок? — спросил Гагарин.

— Пока что ты все делаешь правильно, Юрий. Рад за тебя, — успокоил я сомнения подопечного.

— Но завтра опять не менее ответственные встречи, Николай Петрович. Как мне вести себя? О чем рассказывать на этот раз? Как поступить, когда вне программы атакуют настырные корреспонденты? — снова спрашивал Гагарин.

— Будь самим собой, Юрий… Это — самое главное. Никого не изображай. Перед тобой хоть и зрительный зал, но ты не артист. Еще раз прошу тебя — будь самим собой.

— Спасибо за совет, Николай Петрович, — и Юрий подарил мне свою лучезарную улыбку. — Вот сразу и легче стало».

Вскоре после своего легендарного полета Гагарин с группой коллег по отряду космонавтов оказался в Ленинграде. Вначале космонавты поднялись на палубу «Авроры», а затем направились в Петропавловскую крепость. Здесь, за толстыми кирпичными стенами в Иоанновском равелине, десятилетия назад размещались мастерские Газодинамической лаборатории, в которой под руководством В. П. Глушко проводились испытания первых советских ракетных двигателей. На высокой крепостной стене навсегда остались белые следы от их ожогов при огневых испытаниях.

Позднее, в Москве, Гагарин спустился в глухой каменный подвал дома № 19 по Садово-Спасской улице, где располагалась ГИРД С. П. Королева. Именно отсюда была вывезена в Нахабино, на лесную поляну, ракета Р-09, совершившая 17 августа тридцать третьего года свой первый полет. Юрий Алексеевич прошел по подвалу, молча посмотрел на стены и потолок, вздохнул: «Вот она какая, наша космическая колыбель».

Полтора десятка лет назад на пресс-конференции в Будапеште была представлена книга Немери «Гагарин — космическая ложь». В ней автор безапелляционно утверждал, что первым космонавтом должен был стать известный летчик-испытатель Владимир Ильюшин. Он им и стал за… несколько дней до 12 апреля. Но во время приземления случилась авария. Пилот сильно пострадал. Дабы скрыть неудачу, советское руководство представило миру подставное лицо. Выбрали Гагарина. Опасаясь, что тайна подмены вскоре будет раскрыта, решили убрать обоих. В шестьдесят первом, вскоре после апреля, в автокатастрофе погиб Ильюшин, в шестьдесят восьмом, в авиакатастрофе — Гагарин.

Но «Солнце ладонью не закроешь» — гласит народная мудрость. Многого стоит совершенно искреннее признание американского астронавта Нила Армстронга: «Он всех нас позвал в космос». Он — это Юрий Алексеевич Гагарин.

Максим Горький, на 100-летнем юбилее со дня рождения которого 28 марта должен был выступить первый космонавт планеты, однажды сказал: «Есть только две формы жизни: гниение и горение. Трусливые и жадные избирают первую, мужественные и щедрые — вторую. Каждому, кто любит красоту, ясно, где величественное…» Понятно, Юрий Гагарин избрал вторую форму. Он жил и действовал без оглядки, красиво!

Как-то Шонин, коллега Гагарина по первому отряду космонавтов, неплохо знавший его по совместной войсковой службе на Севере, в Печенге, попросил его мать, Анну Тимофеевну, назвать самую приметную черту знаменитого сына. Мать, которую Юрий очень любил, ответила образно и бесхитростно: «Юраша был очень веселый. Редко злился и не любил ссор. Наоборот, шуткой и смехом всех мирил. И его все любили за это. Да вы, Георгий, посмотрите на Юрины фотографии. Лицо у него всегда счастливое. Этим он особенно и приметен…»

Никогда не изгладится в памяти участников совершенно секретная операция «Анадырь». Известно, что американское военное командование проводило эксперимент. Пентагоновцы сажали в трюмы корабля сотню солдат и выходили с ними в штормовое море. Через трое суток силы подопытных были вымотаны до предела. Специальная комиссия военного ведомства сделала исчерпывающий вывод: скрытно через океан в тропическом климате переброску войск произвести невозможно. Еще колоритнее звучит заявление президента Кеннеди. Узнав о переброске нашего многотысячного контингента на Кубу во второй половине шестьдесят второго, он заявил: «Если бы у меня были такие солдаты, весь мир вскоре оказался бы под моей пятой!»

Карибский кризис шестьдесят второго показал, что в ракетно-ядерной войне не будет победителей. Именно тогда всемогущая Америка впервые испытала страх перед возможностью немедленного ядерного уничтожения.

С военной точки зрения операция «Анадырь» не имела аналогов ни в годы Великой Отечественной войны, ни вообще в мировой практике действий вооруженных сил. В самом деле, с 12 июля по 22 октября морским и авиационным транспортом на Кубу была скрытно переброшена крупная группировка войск в количестве сорока трех тысяч человек личного состава с ядерными баллистическими ракетами и военной техникой, которая в сжатые сроки была приведена в высокую степень боевой готовности.

Эта операция помогла достичь важных политических целей, поставленных руководством страны, — предотвратить вторжение американских войск на Кубу! К тому же Вашингтон согласился, в ответ на вывод группировки наших войск и особенно удаления наших ракет с ядерными боеголовками и бомбардировщиков Ил-28 с Острова свободы, убрать свои ракеты средней дальности «Юпитер» с территории Турции.

Не менее важным результатом явилось также то, что Советский Союз продемонстрировал реальную возможность противостоять агрессивному американскому курсу с его мощным военным потенциалом, заставил американское руководство искать компромиссы при решении международных проблем, учитывать мнение и интересы противоборствующей стороны. Ракетные войска стратегического назначения тем самым вписали одну из самых значительных страниц в свою не простую историю…

Еще не было полета Гагарина, только первый искусственный спутник нашей планеты да автоматические станции к Луне бороздили просторы Вселенной, а великий творец космической техники С. П. Королев уже смело рисовал перспективы ее развития. В ноябре шестидесятого «профессор Сергеев» писал в «Правде»:

«Нет сомнения в том, что не за горами и то время, когда могучие космические корабли весом во много десятков тонн, оснащенные всевозможной научной аппаратурой, с многочисленным экипажем покинут Землю и, подобно древним аргонавтам, отправятся в далекий путь. Они отправятся в заоблачное путешествие, в многолетний космический рейс к Марсу, Венере и другим далеким мирам. Можно надеяться, что в этом благородном, исполинском деле будет все более расширяться международное сотрудничество ученых, проникнутых желанием трудиться на благо всего человечества, во имя мира и прогресса».

Хочется верить, что так и будет, как пророчествовал великий мыслитель, гениальный конструктор Сергей Павлович Королев…

Многое в исследовании космоса изменилось. Если Николаев и Севастьянов после восемнадцатисуточной экспедиции на орбиту в июне семидесятого вернулись на Землю в «нерабочем состоянии», то ошеломительные сто сорок суток провели в космосе Коваленок и Иванченков в семьдесят восьмом, сто восемьдесят пять суток — Попов и Рюмин в восьмидесятом.

Все мыслимые рекорды побили космонавты Кизим и Соловьев, врач Атьков — двести тридцать семь суток в невесомости!.. Так сколько же вообще можно находиться в космосе? Тут медики осторожны в оценках. Серьезный барьер, которого они, например, опасались, был стодвадцатисуточный полет. За это время полностью обновляется состав крови в человеческом организме. И они опасались, что условия космического полета так скажутся на работе кроветворной системы, что возникнут необратимые последствия. Этого не произошло. В рекордном полете космонавты без последствий прошли через двойное обновление крови. Освоение Солнечной системы продолжается.

Мало живут на Земле одержимые, но их вклад в сокровищницу человечества в итоге оказывается огромным, потому что живут и трудятся они не для себя… И это делает их имена бессмертными на все времена.

Так будет всегда, сколько просуществует на Земле человеческий род. История — точная наука, требующая к себе уважительного отношения. Унижение истории своей страны не прощаемо никому, какими бы аргументами подобные действия ни мотивировались. Ведь существует только одна правда. Имя ей — истина.

Подобно тому как первый отряд космонавтов по праву назвали «гагаринским», так созданный С. П. Королевым Совет главных конструкторов вполне возможно назвать «королевским». Напомним же имена его ближайших сподвижников: Владимир Павлович Бармин, Валентин Петрович Глушко, Алексей Михайлович Исаев, Виктор Иванович Кузнецов, Николай Алексеевич Пилюгин, Михаил Сергеевич Рязанский.

Это было великое созвездие редких талантов, беззаветных, неуемных трудяг, страстных патриотов. А подпирали их снизу тысячи и тысячи Неделиных, Добышей, Колосовых, Корнеевых, Стаценко, Гурновых, Сидоровых, Алексеевых, Руновых, Стуровых, Любасов…

Им наши вечные Почитание, Честь и Слава!

Данный текст является ознакомительным фрагментом.