Глава 16 ПЕЙЗАЖ ПОСЛЕ БИТВЫ

Глава 16 ПЕЙЗАЖ ПОСЛЕ БИТВЫ

До выборов в горбачевский парламент в СССР право на жизнь имели только коммунистические общественные объединения и организации. Но ни одной из них не было позволено заниматься благотворительной деятельностью в пользу жертв Чернобыля – пришлось бы открыть тотальную завесу секретности.

Поэтому после катастрофы в Чернобыле первым официальным общественным действием, актом доброй воли советского правительства и некой отдушиной для выпускания пара (люди в стране и во всем мире хотели хоть как-то помочь несчастным) явилось открытие благотворительного счета помощи жертвам катастрофы № 904. Об этом населению СССР сообщили официальные лица из высших правящих партийно-советских эшелонов. Номер счета и все банковские реквизиты были переданы по радио, каналам телевидения (в Украине их было аж целых два!), напечатаны в центральных газетах. Власти как бы разрешали людям проявить милосердие. Советским гражданам было предложено посылать на этот счет деньги для жертв Чернобыля.

А по-другому в то время и быть не могло. Никто, кроме властей, не имел права открыть счет (какой бы то ни было, в том числе и «чернобыльский») в банке. Граждане СССР вообще не имели счетов в банках, только в государственных сберкассах. Банков, кроме Центрального государственного и еще одного-двух, для граждан не предназначенных, попросту не существовало. Это трудно представить нынешнему поколению, которое «выбирает пепси», и западному читателю, но это было именно так.

Бедные советские пенсионеры посылали на этот государственный счет по рублю. Более состоятельные граждане перечисляли недельный или месячный заработок.

А весной 1990 года в стране прошел глобальный телемарафон «Чернобыль», после которого на счет № 904 поступило более 76 миллионов рублей. (Было прислано также и зарубежное оборудование). Световое табло в концертном зале «Россия» в Москве, где проходил телемарафон, высветило цифру: 4 691 310 долларов США. Для советских людей это были запредельные деньги! Как же ими распорядились власти? Можно допустить, что какая-то часть средств пошла на лечение больных, приобретение лекарств, оборудования. Отчета нам не представляли.

Но есть и другая информация. Вот распоряжение от 30 апреля 1990 года № 684-р. Его подписал Председатель Совета министров СССР Н. И. Рыжков: «4. Выделить Минатомэнергопрому СССР целевым назначением со счета Фонда помощи для ликвидации последствий аварии на ЧАЭС в Жилсоцбанке СССР 1,5 миллиона рублей для оплаты по проезду, проживанию, питанию, транспорту и другому обслуживанию иностранных ученых и специалистов по нормам ООН и по обеспечению деятельности рабочей группы, созданной в соответствии с настоящим распоряжением». Вы что-нибудь понимаете? Разве это не министерство должно было снять со своего счета и перевести на благотворительный счет № 904 сумму всех убытков, которые понесли республики и люди в радиоактивных зонах по его вине плюс колоссальный моральный ущерб?

Речь в распоряжении, по-видимому, шла, в том числе, и о группе так называемых «независимых» экспертов ООН, во главе команды которых стоял японский ученый доктор Шигемацу. Выводы этой очередной комиссии ошеломили многих: ничего опасного для здоровья людей авария на ЧАЭС не представляет, никаких изменений в их самочувствии международные эксперты не обнаружили. Это уже было просто неприлично.

Получается, со всего света собирали по нитке голому на рубаху, а потом отдали эти деньги на очередную лживую партийную стряпню для страны и мира.

В 1992 году, когда я первый раз побывала в Японии в качестве главы официальной делегации от Министерства печати и информации России, где в то время работала, судьба неожиданным образом свела меня с доктором Шигемацу в его лаборатории. Тогда публично, в присутствии многих людей, спросила, а не стыдно ли ему за его «независимую» экспертизу, за поддержку позорной официальной 35-бэрной концепции, в которой он, Шигемацу, получается, ничего плохого для здоровья даже младенцев не увидел. Доктор, не ожидая ни такого вопроса, ни такой осведомленности в нем, смутился и в конце концов вынужден был публично признать, что не все так гладко и хорошо в Чернобыле и вокруг него, как об этом написала в своих выводах международная команда экспертов.

Так за что же мы платили им деньги, да еще с благотворительного чернобыльского счета? Получается, как в русской народной сказке: битый небитого везет. Получается, власти обманывали нас за наши же кровные и благотворительные взносы граждан из других стран мира!

Так бесславно закончилась первая официальная акция милосердия для пострадавших от аварии на Чернобыльской АЭС.

После прихода к власти Михаила Горбачева в 1985 году и провозглашения курса на перестройку и новое мышление по всей стране начали стихийно возникать нелегитимные организации – клубы содействия перестройке, народные фронты. Несмотря на то что партийные власти на местном и республиканских уровнях вели с ними беспощадную борьбу, сам дух близкой свободы в обществе уже не позволял применить к ним жесткие запретительные меры. В стране возобладал подход, который поддержал лидер компартии Михаил Горбачев, – «что законом не запрещено, то разрешено». (Хотя еще и в 1987 году арестовывали несогласных и отправляли в лагеря.)

Мы с редактором журналистского агентства «Новости Житомирщины» Яковом Зайко организовали в 1985 году в Житомире нелегальный политический клуб «За перестройку». (Позже он перерос в массовое региональное движение «Гражданский фронт содействия перестройке», обеспечив местные органы ГБ, его стукачей, а также их подручную газету «Радянська Житомирщина» работой на целую пятилетку. Об этом я подробно написала в мемуарной книге «Босиком по битому стеклу».)

Одной из задач клуба было распространение всевозможными методами правдивой информации о том, как живут люди на пораженных территориях. В связи с полным запретом на такую информацию в официальной коммунистической печати, ее приходилось распространять как самиздат, т. е. печатать на пишущих машинках и раздавать нелегально населению. (Я лично на своей не зарегистрированной в областных органах КГБ пишущей машинке – а регистрация была строго обязательной! – немецкой «Эрике» напечатала, по крайней мере, не менее ста экземпляров своей первой чернобыльской статьи, делая за раз восемь закладок «папиросной» бумаги. Машинку эту – чудо техники на то время! – мы купили с мужем в центральном универмаге в Житомире за триста рублей – две мои месячные зарплаты. Эта «почтенная старушка» до сих пор обитает у меня в кладовке. Свою первую книгу о Чернобыле в 1989 году я печатала именно на ней.)

С 1988 года под крылом клуба «За перестройку» начался также нелегальный выпуск на приспособленном оборудовании тиражом 100 экземпляров (не сто тысяч, а именно сто экземпляров!) самиздатовской газеты «Стенограмма». Против 200 тысяч официальной полноформатной областной партийной газеты «Радянська Житомирщина» она имела прямо-таки бешеный успех. Люди ловили глоток свежего воздуха! В ней печатались острокритические материалы как на политические темы, так и о ситуации в пораженных радиацией северных районах Житомирской области. Главной задачей на тот момент была гласность. Люди, оставшиеся жить на загрязненных территориях, оказались в полной информационной блокаде, никто в стране и мире о них, об их страданиях, болезнях, смертях не знал, следовательно, не мог помочь. Это была единственная газета, которая в те годы публиковала письма людей из чернобыльского ГУЛАГа. Каждый ее номер передавался из рук в руки, зачитывался в буквальном смысле до дыр.

Сто драгоценных экземпляров самодельной подпольной газеты «Стенограмма» печатались в строжайшем секрете на одном из житомирских заводов. Ее главный редактор, корректор, выпускающий и печатник – четыре в одном! – неугодный властям журналист Яков Зайко вечером, после рабочего дня, приходил на это предприятие, знакомый инженер давал ему ключ от комнаты, Яков закрывался и до утра один печатал газету на специальном оборудовании. Утром хозяин комнаты стучался в дверь условным знаком, Яков открывал и в течение дня за две ходки выносил сто экземпляров собранной в «гармошку» газеты через проходную завода. (За ночь именно столько он успевал отпечатать.)

Моей же задачей было отчасти журналистское и во многом техническое обеспечение этого совершенно секретного предприятия. «Адская машина», на которой Яков и печатал «убойную» по своей политической детонации газету, работала на… лентах для печатных машинок. Каждый раз этих кассет с лентами нам надо было не менее двадцати. В Житомире и в Киеве они были вечным дефицитом. И я моталась за ними в Москву–18 часов на поезде в дешевом плацкартном вагоне туда, потом бегом в магазин на Дорогомиловскую улицу (благо это рядом с Киевским вокзалом в Москве) и столько же – обратно.

Спустя годы, ко мне обратилась исследователь самиздатовской перестроечной печати (из Германии) с просьбой подарить ее институту хотя бы номер этой уникальной газеты. С подобной просьбой к Якову Зайко обращалась и библиотека Конгресса США.

Во многом благодаря прорыву к гласности реальных последствий катастрофы на Чернобыльской АЭС, в конце 80-х годов параллельно с пропартийными обществами охраны природы и дружинами, которые как в рот воды набрали о случившемся в Чернобыле, начали возникать первые независимые экологические организации. Если в 1987 году, по некоторым данным, в стране с 250-миллионным населением существовало всего 38 общественных экологических организаций – и все они, безусловно, были подконтрольны КПСС, – то в 1991 году их количество возросло более чем в пять раз. Это уже были организации, свободные от коммунистической идеологии, но действовали они, по сути, нелегально – в стране все еще агонизировала КПСС.

Первые легальные общественные благотворительные фонды и неправительственные организации, которые искренне хотели помочь жертвам Чернобыля, появились только в 1991 году – после ликвидации народными депутатами горбачевского призыва статьи 6 Конституции СССР о монополии Коммунистической партии, принятие новой законодательной нормы о многопартийности и общественных объединениях, закона об общественных организациях и движениях. Первые такие организации возникли в Киеве, Минске, Москве.

После того как с 1989 года десятки иностранных журналистов получили доступ на пораженные территории и в печати появились статьи о тяжелом положении пострадавших, на Западе и в Японии также возникли сотни организаций в помощь жертвам Чернобыля. Отечественные неправительственные организации связывались с ними, превращаясь в международные.

В 1992 году, получив за свои статьи и книгу о Чернобыле международную премию «За жизнь, достойную человека», я открыла первый в России частный Экологический благотворительный фонд помощи детям – жертвам Чернобыля. Многие годы мы помогали 150 сиротам из двух детских домов на радиационно пораженной территории в г. Клинцы Брянской области. Ежегодно в канун новогоднего праздника дети писали Деду Морозу в Фонд, что бы они хотели получить в подарок.

Мы покупали и доставляли брошенным малышам детское питание, различные смеси, соки (в детских домах живут дети от рождения и до 12 лет), а также лекарства, шприцы, обувь, книги, игрушки, цветные телевизоры и много чего другого. Благодарственные теплые письма от директрис обоих детских домов, от детей-школьников хранятся в моем архиве и стали для меня лучшей наградой.

Но меня всегда мучило то, что дети много лет живут на пораженной территории, мне было непонятно, почему их не переселяют в «чистое» место. И мы обратились с письмом к мэру Москвы Ю. М. Лужкову с просьбой помочь в строительстве нового детского дома на «чистой» земле, чтобы переселить туда сирот из «грязных» Клинцов. Уже было определено место строительства, подготовлена техническая документация, разработан проект дома, но, увы, из-за второй чеченской войны (как нам объяснили) вся работа была остановлена. И до сих пор дети живут (одни уезжают, других привозят) в неблагополучном районе. Меняются президенты и правительства, переизбираются депутаты, но никому до этого нет дела.

В меру своих возможностей и таможенных барьеров мы помогали также детской больнице, старикам, инвалидам, многодетным семьям из Житомира и села Базар Народичского района Житомирской области (Украина), финансировали операции на сердце для детей из бедных и малообеспеченных семей, проживающих на «грязных» землях. Недавно я получила письмо от одного такого ребенка Фонда, Ани Дмитриевой из Житомира. Сегодня она уже невеста. Аня рассказывает о своей жизни, проблемах, мечтах. И это, конечно, приятно.

Мы гордимся также тем, что у нас были свои стипендиаты – мы оплачивали обучение в институтах нескольким студентам из малообеспеченных семей Житомира. Сегодня это уже вполне самостоятельные люди, некоторые – отцы семейств, один из них стал священником.

Фонд также готовил к печати, издавал и бесплатно распространял экологическую и антиядерную литературу. Я организовала международную группу ученых, и мы подготовили и выпустили первую в мире «Ядерную энциклопедию», фундаментальное научное издание, которое получило высокую оценку Генерального директора ЮНЕСКО Федерико Майора, а также ученых и общественности. Некоторые главы из нее были переведены на японский и опубликованы. Английская версия все еще ждет своего издателя.

У фонда были друзья на Западе и в Японии. Особенно тесные связи возникли с японскими «чернобыльскими» организациями, которые возглавляют Акико Вада из Токио и Икуо Кусака с острова Хоккайдо. Акико Вада вместе с коллегами-женщинами побывала в гостях у Фонда для ознакомления с его работой, ее организация через наш Фонд также помогала детям из «наших» детских домов. А учитель с японского острова Хоккайдо Икуо Кусака вместе с сотрудниками Фонда даже лично ездил в Клинцы с детским питанием и обувью для малышей. (Запомнилась его реакция на нашу действительность. Узнав в детских домах, что нянечки и воспитатели вот уже два года не получают заработную плату, он был поражен, что они работают бесплатно. Он сказал, что в Японии такое просто невозможно: там никто такого не потерпит.)

Мы активно сотрудничали и в научных программах с японскими учеными из Киотского реакторного института Иманака, Койде и Кобаяши (кстати, они входят в число авторов «Ядерной энциклопедии»).

К сожалению, из-за жесточайшего дефолта в России в 1998 году Фонд практически вынужден был остановить свою работу.

Пиком чернобыльского движения и у нас, и за рубежом были 1989–1994 годы. С распадом СССР движение милосердия и помощи жертвам «мирного» атома значительно ослабло. А десятилетия лет спустя его пульс едва прослушивается. Хотя нарыв никуда не исчез – он попросту загнан властями и самим обществом глубоко внутрь.

Сегодня в России, по моим данным, работает более пятидесяти неправительственных антиядерных организаций, которые в той или иной мере, прямо или косвенно помогают пострадавшим от Чернобыля.

Собственно чернобыльских неправительственных организаций в Российской Федерации сегодня насчитывается всего несколько десятков. Как правило, их деятельность связана с разнообразной помощью жертвам аварии на ЧАЭС, начиная от лоббирования необходимых законов в парламенте, научных разработок, касающихся последствий аварии на ЧАЭС, и заканчивая гуманитарной (в том числе медицинской) помощью конкретным, прежде всего детским организациям и домам, больницам, семьям, отдельным людям.

Но на фоне множества усилий отечественных неправительственных организаций не обошлось и без ложки дегтя. Рассказывая об их помощи пострадавшим, невозможно не взглянуть и на другую сторону этой медали. Менее приятную.

Зачастую те организации и люди, которые после аварии на ЧАЭС препятствовали публикации правдивой информации, сознательно печатали ложь о ситуации, в которой оказалось население на загрязненных территориях, после прорыва гласности вдруг сами в спешном порядке начали создавать организации помощи жертвам Чернобыля, объявляя себя их большими друзьями.

Такая циничная история случилась в Житомире. Итак, расскажу о ней подробнее.

Вернувшись однажды из Японии, мои друзья депутаты-экологи кроме впечатлений, японского опыта защиты окружающей среды и намерений о совместных разработках экологических проектов привезли для меня также один весьма любопытный презент. Это была англоязычная газета «Japan Time» с заметкой о героической борьбе за здоровье детей из чернобыльской зоны доселе никому не ведомого журналиста, редактора еженедельника «Житомирський вкник» («Житомирский вестник») Валерия Нечипоренко. Японская газета рисовала образ нового мецената, создавшего фонд для переселения людей из пораженных чернобыльских зон.

У тех, кто никогда не слышал этой фамилии и не знал этого человека, после прочтения заметки скорее всего могло возникнуть чувство благодарности и восхищения. У меня же это имя ничего, кроме горечи и отвращения, не вызвало. Когда-то я работала с Нечипоренко в газете «Радянська Житомирщина». Только, в отличие от меня, нелояльной журналистки, Нечипоренко как раз и был особой, приближенной к властям. Он, как и все остальные, промолчал, когда на партсобрании редакции вдруг возникли вопросы о том, что меня видели в Народичском районе, и кто ей разрешил, и что она там делала.

Это и с его молчаливого согласия туда срочно отправили другого, «благонадежного» корреспондента, чья статья вышла немедленно. Автор в ней обвинял переселенцев в том, что они жалуются на плохое качество домиков, построенных для них. О том, что домики эти возведены по указке властей в заведомо радиоактивной зоне, где нельзя жить, а можно только умереть, в статье не сообщалось.

А вот газета «Радянська Житомирщина» от 1 июня 1986 года. Это самое страшное время, когда жизнь миллионов людей взвешивалась на весах Чернобыля за закрытыми дверями политбюро. В газете читаем: «…О настроении людей, их самочувствии в Чернобыле беспокоятся постоянно. Главное правило: „беречь людей“ – здесь не забыли и не забывает никто. Ни генералы, которые прежде всего спрашивали о наших пожарных: „Люди сыты, здоровы?“, ни офицеры, ни дозиметристы. Это проявлялось и в том, что дозу облучения, которую разрешили врачи и специалисты гражданской обороны, здесь уменьшили вдвое (!  – А.Я. . Автор этой идиллии, как можно догадаться, Валерий Нечипоренко, а цитата – из его репортажа «Там, где работают добровольцы». Подобные перлы из серии его заказных статей о Чернобыле можно приводить еще и еще, весь смысл их сводился к умиленному – ах, как чудно, как все заботятся о здоровье ликвидаторов и даже об их настроении!

В этой моей книге представлены десятки документальных свидетельств воистину преступной «заботы» режима о жертвах Чернобыля. На их фоне особенно хорошо видна цена журналистского словоблудия житомирского вояжера в Стране восходящего солнца. Прибавлю к ним еще одно свидетельство – президента исполкома «Союза Чернобыль» Л. М. Петрова (цитирую по парламентской стенограмме): «…у меня есть протокол научного совещания в Киеве, в Центре радиационной медицины, проводили его представители Минздрава. Вот что там написано: качество имеющейся информации о дозах ликвидаторов низкое. Часть доз занижена, часть завышена, часть утеряна… Есть основания для ревизии и восстановления значения этих данных. Есть предложение создать специальный центр по ретроспективе доз для ликвидаторов. Это не частный вопрос».

Данный текст является ознакомительным фрагментом.