Предыстория

Предыстория

Разница в возрасте двух друзей, потом соперников, врагов, снова друзей, двух, считавшихся главными среди «младших символистов» Александра Блока и Андрея Белого — около месяца. Разница в происхождении тоже невелика — «академические» дети. Настоящая пропасть получилась только в темпераментах.

Борис Бугаев родился в Москве, на Арбате в октябре 1880 года. Родители его были противоположностями. Иногда между противоположностями случается большая любовь. Что, впрочем, не исключает частых ссор. Отец Николай Васильевич Бугаев — профессор Московского университета, математик. И не просто, а президент Математического общества. Маленький, бородатый, в очках, с крашеными волосами, с годами все более чудаковатый, как водится среди профессоров. Мать Александра Дмитриевна была на десять лет моложе мужа, красивая, дородная, любившая блистать в обществе. Лицом Борис вышел в мать. Облик отца, по общему мнению, был «чуть страшнее обезьяны».

На таинство крещения Бори крестный отец академик Яков Грот не придумал ничего лучше, как подарить младенцу свою книгу по скандинавской мифологии с автографом. Как выяснилось, подарок пророческий. Выросши, Борис имел самое прямое отношение к филологии. Отец-то, конечно, хотел, чтобы подарили книгу по математическому анализу.

Борис остался единственным ребенком в семье, принявшим на себя всю мощь родительской любви. Отец старался приучать сына к мужским занятиям — рыбная ловля, катание на лодке, решение уравнений и доказательство теорем. А мать с родственницами и гувернантками наряжала мальчика в девичью одежду, потчевала стихами Гете и Гейне, музыкой Бетховена. Поскольку у Александры Дмитриевны времени было больше, чем у мужа, Боря Бугаев вырос поэтом. Хотя и математике отдал должное.

Он был невысоким, подвижным мальчиком с большими не голубыми, а какими-то лазоревыми глазами. Не случайно один из первых стихотворных циклов Бугаев назвал «Золото в лазури». Передвигался по комнате порывисто, иногда натыкаясь на мебель, садился на краешек стула, всегда готовый вскочить, по улице не ходил, а летал. Не случайно его автобиографический роман о детстве назван «Котик Летаев». Таким он и остался на всю жизнь. Разве что со временем отрастил усы, потом сбрил, поседел, полысел, и лазурь поблекла.

Бугаев учился в модной частной гимназии Л. Поливанова и уже вовсю писал стихи. Увлекался звукописью и называл свои творения «симфониями». Или вот такой изысканной живописью:

Золотея, эфир просветится

и в восторге сгорит.

А над морем садится

ускользающий солнечный щит.

И на море от солнца

золотые дрожат языки.

Всюду отблеск червонца

среди всплесков тоски…

А дома он оставался маменькиным сынком, из которого отец все пытался сделать папенькиного. Боря, как на грех, был послушным, старался угодить обоим родителям, что порождало лишь душевные муки. Владислав Ходасевич писал: «Белый не раз говорил об автобиографичности „Котика Летаева“. Однако, вчитываясь в позднюю прозу Белого, мы без труда открываем, что и в „Петербурге“, и в „Котике Летаеве“, и в „Преступлении Николая Летаева“, и в „Крещеном китайце“, и в „Московском чудаке“, и в „Москве под ударом“ завязкою служит один и тот же семейный конфликт. Все это — варианты драмы, некогда разыгравшейся в семействе Бугаевых. Не только конфигурация действующих лиц, но и самые образы отца, матери и сына повторяются до мельчайших подробностей… Чем зрелее становился Белый, тем упорнее он возвращался к этим воспоминаниям детства, тем более значения они приобретали в его глазах». Фрейдизм в чистом виде — и к гадалке не ходи.

Важнейшим событием в жизни Бориса Бугаева стало знакомство с семейством Михаила Сергеевича Соловьева, педагога, переводчика, писателя, и его жены Ольги. Необходимая пометка, чтобы не запутаться в Соловьевых. Сергей Михайлович Соловьев был выдающимся историком. У него было двенадцать детей (выжило восемь), среди которых трое стали известными и уже упоминались в предыдущей главе — Михаил, Владимир (философ и властитель дум), Поликсена (поэтесса). С сыном Михаила Сергеевича Сергеем Михайловичем, который был младше на пять лет и тоже стал поэтом, Бориса Бугаева позже связала длительная дружба.

…

Так вот в гостеприимной квартире М. С. Соловьева начинающий поэт познакомился с его братом Владимиром, москвичами Валерием Брюсовым и Константином Бальмонтом, петербуржцами Дмитрием Мережковским и Зинаидой Гиппиус, то есть сразу со всеми главными символистами. Поначалу начинающий поэт очень стеснялся представить свои поэтические опыты взрослым, тридцатилетним литераторам, но понемногу дело пошло. Его оценили. А Михаил Соловьев, зная, что отец Бориса будет противиться рождению в своей семье поэта, придумал псевдоним Андрей Белый. Может, Бугаев-старший не сразу догадается.

Почему именно Белый, трудно сказать. Вероятно, в юном поэте Соловьеву показалось что-то ангельское. Вообще, говорящие псевдонимы-прилагательные были в моде: Максим Горький, Артем Веселый, Демьян Бедный. И еще стоит заметить, что не стихи, а сам образ поэта Белого в русской литературной среде начала XX века, его стремительность, восторженность, эпатажность нередко становились предметом насмешки, пародии. Возможно, пародируя этот образ, циничный, остроумный поэт Александр Гликберг (ровесник Белого, но дебютировавший позже) и взял себе псевдоним Саша Черный.

Когда настала пора получать высшее образование, Борис Бугаев все-таки послушался отца и поступил в Московский университет на физико-математический факультет. В поэзии многих направлений в то время царил дух экспериментаторства. Витали идеи какого-то синтеза математики и стихосложения. Этому, в частности, уделял внимание Валерий Брюсов. Андрей Белый с его образованием тоже. Но потом все же мухи с котлетами разделились.

* * *

Дедушка Александра Блока Андрей Николаевич Бекетов был еще более известным ученым, чем отец Андрея Белого. Бекетов не только всю жизнь профессорствовал в Петербургском университете, но и основал в этом городе Ботанический сад, потому что был ботаником. Он стал основоположником целой комплексной науки географии растений и растениеводства в России, вошел в историю с почетным званием «отец русских ботаников». Помимо «русских ботаников» у него были и другие дети. В частности, дочь Аля, Александра Андреевна.

Трудно сказать, состоялся ли великий поэт Блок, унаследуй Аля от отца какие-то академические гены. Она не закончила даже гимназического курса, даже женских Бестужевских курсов, которые, кстати, основал не Бестужев, а ее папа А. Н. Бекетов. И в 18 лет в 1879 году по легкомыслию Аля выскочила замуж за приват-доцента права, красавца, при этом старше себя почти на десять лет Александра Львовича Блока. Фамилия немецкая. По происхождению смесь немецких, русских, польских и еврейских кровей. Он оказался человеком умным, очень начитанным, свирепым домашним тираном и неуравновешенным неврастеником. Даже младший брат приват-доцента Иван Львович отговаривал Алю от этого замужества.

Блок сразу же увез новую жену в Варшаву, где получил должность. И начались муки. Он ругался с ней, беременной, по поводу и без повода. То не так нарядится, то не покажет восторга от музыки Шуберта, то на улице пошлет мимолетную улыбку случайному прохожему. Разве что не бил. Зарабатывал Блок немного, и его жене, привыкшей к прислуге, приходилось еще вести домашнее хозяйство. Но в письмах к родным она не жаловалась.

В конце 1879 года женщина родила мертвого ребенка. Что также было определено его отцом как провинность. Вскоре она снова забеременела. С одной стороны, было жестоким испытанием, а с другой стороны, счастьем, что осенью 1880 года Александр Львович отправился в Санкт-Петербург защищать магистерскую диссертацию и потащил с собой жену, бывшую на восьмом месяце. Родные ужаснулись ее изможденному виду и тому, как к ней относится муж.

Когда Блок защитился и собрался в обратную дорогу, весь клан Бекетовых встал на защиту Али. Доктора убедили магистра, что она не выдержит путешествия, и Александра осталась рожать в отцовском доме.

16 ноября появился на свет младенец мужского пола. Раз мама Александра и папа Александр, то решили назвать мальчика Александром, чтобы всех запутать. Отец еще будет приезжать из Варшавы, орать на жену, в результате чего у нее пропадет молоко, ругаться с родственниками, грозить судом и даже киднеппингом. Но «отец ботаников» этому психу свою дочь и внука не отдаст. Однако, когда поэт немного подрастет, он вступит с родным отцом в переписку, будет иногда встречаться, сохранит хорошие отношения. И в этом случае типичный маменькин сынок Блок постарается остаться и папенькиным.

А маменькиным ему трудно было не стать. Младенец стал любимцем всех многочисленных родственников — бабушки, прабабушки, незамужних теток. Мать обожала иногда наряжать его в девочку. У семи нянек, как водится, дитя оказалось без глазу. У Саши с младенчества был беспокойный сон. Он не просто ворочался, но вскрикивал, бормотал что-то нечленораздельное, чуть на голову не вставал. Почти сомнамбулизм. На всю жизнь у Блока сохранился диагноз, на который он ссылался при всяком удобном случае, — «нервное истощение». Что лишний раз подтверждает истину — если все в порядке с нервами и психикой, в поэты путь заказан.

От нервов врачи прописывали разные средства, самым приятным из которых оказались купания. Любовь к воде тоже сохранилась у него на всю жизнь. В 1885 году дедушка Бекетов впервые отправил внука с матерью и нянькой на море, в Италию.

Если от отца Александр Блок унаследовал красоту, ум, склонность к серьезным занятиям, то от матери — легкомысленность, как ни странно. Александра Андреевна серьезной музыке предпочитала цыганщину, любила рестораны, шумные сборища. Компаний великий поэт обычно чуждался, а вот в одиночку совершить мужской вояж по маршруту «кабак — публичный дом» был никогда не прочь.

Зато ему было что унаследовать от материнской родни. Бабушка Елизавета Григорьевна и все ее дочери, кроме Александры, были профессиональными литературными переводчицами. В юности бабушка даже некоторое время дружила с Гоголем, который вообще-то женщин боялся. В старости переписывалась с Чеховым. Она же научила Сашу Блока чтению и письму уже в пять лет.

До девяти лет Саша спал в комнате матери. Потом их отношения несколько усложнились. Хотя мать всегда оставалась его самым любимым человеком больше, чем реальная жена и воображаемая Прекрасная Дама. В 1889 году Александра Андреевна второй раз вышла замуж. Этот муж оказался чуть меньшим психом, чем предыдущий, и к тому же был гвардейским офицером со звонким именем Франц Феликсович Кублицкий-Пиоттух. Тем не менее брак сохранился на долгие годы.

Важнейшую роль в судьбе Блока и его супруги сыграло сельское имение, которое дедушка Бекетов в 1875 году купил у родственников поэта Языкова в Московской губернии, — Шахматово. Купил по совету своего друга и коллеги по университету Дмитрия Ивановича Менделеева. Имение последнего Боблово находилось от Шахматова в семи верстах.

* * *

Вся троица героев этой главы оказалась потомками ученых. Самый великий из них, конечно, папа Любочки Дмитрий Иванович Менделеев. Размышляя о деятельности такой выдающейся, но все-таки юмористической организации, каким является Нобелевский комитет, просто диву даешься. Премии, в том числе и по химии, присуждаются с 1901 года живым ученым. Менделеев умер в 1907 году. Но не получил награды. Человек, который открыл Периодический закон элементов. Предсказал открытие и описал свойства галлия, полония, германия и еще нескольких элементов. Вместе с Уильямом Рамзаем определил особое место в своей системе для инертных газов (Рамзай, кстати, Нобелевку получил). Изобрел пикнометр, прибор для определения плотности жидкостей. Написал немало трудов по гидратной теории растворов (включая водку). Открыл уравнение идеального состояния газа. И т. д. Родил дочку Любочку.

Нет, родила ее, конечно, мама, Анна Попова. Дочь казачьего полковника из прославленного в анекдотах города Урюпинска. Ей было чуть за двадцать, а «отцу химических элементов» уже 47. Известный ученый и барышня отправились путешествовать по Италии. У Менделеева началась вторая молодость после первого развода. Любовь Дмитриевна, их старшая дочь, родилась 29 декабря 1881 года вне брака. Родители обвенчались через три месяца. Потом было еще трое детей. Хотя симпатичную девочку и называли в семье принцессой, вокруг нее, как вокруг единственного Саши, семь нянек не скакало. Более подробных сведений о ее ранних годах не сохранилось. У нее не было таких теток, как Мария Андреевна Бекетова у Блока, которая вела хронологию жизни племянника с самого рождения.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.