Лойс Уинстон ГРЕГОРИ ХАУС — ЭТО ПИРС, ЯСТРЕБИНЫЙ ГЛАЗ XXI ВЕКА

Лойс Уинстон

ГРЕГОРИ ХАУС — ЭТО ПИРС, ЯСТРЕБИНЫЙ ГЛАЗ XXI ВЕКА

Ястребиный Глаз из сериала «Военно-полевой госпиталь»,[25] любитель пошутить и разрушитель истэблишмента, был культовой фигурой целого поколения. Эти качества Ястребиного Глаза присущи и Хаусу; однако многие не согласятся с тем, что он «герой», независимо от того, сколько жизней он спас. Лойс Уинстон проводит сравнение этих двух персонажей и предлагает неожиданное объяснение их сходства и различия

.

Да, врачи теперь на телеэкране не такие, как раньше.

Прошло время таких благодушных докторов, как Джеймс Килдэр, Бен Кейси и Маркус Уэлби. Эти патриархи былых медицинских драм, эти полубоги, творившие чудеса, с сочувствием дежурившие у постели больного, перевернулись бы в гробу, увидев в лучшее эфирное время таких, как Грегори Хаус. Вместе с первым поколением деток, рожденных в период демографического взрыва и воспитанных на телесериалах, менялись и сами сериалы. Когда Боб Дилан произнес: «О, время, как оно летит!», он и представления не имел, как они изменятся уже через четыре десятилетия. И как только мы сняли розовые очки, приобретенные на углу улиц Хайт и Эшбери в Сан-Франциско[26] или в Вудстоке[27], мы сразу столкнулись с реальностью новых больничных сериалов. Нервозность. Цинизм. В Грегори Хаусе они проявляются как ни в ком другом.

Мы не перепрыгиваем из уютной больницы Алекса Стоуна (шоу «Донна Рид», американская комедия положений 1958–1966 годов) в клинику Принстон-Плэйнсборо. Изменения были постепенными. Наступил 1972 год, и на экраны вышла комедия с серьезным подтекстом, пошатнувшая сложившиеся устои. В телевизионной версии сериала «Госпиталь МЭШ» Роберта Альтмана нам представили капитана Бенджамина Франклина Пирса по прозвищу Ястребиный Глаз, который коренным образом отличался от тех врачей, которых мы привыкли видеть на экране. «МЭШ» умудрился отразить самые острые моменты современности и не попасть под ножницы цензуры благодаря тому, что показывал события тридцатилетней давности — беспорядки с участием полиции и осуждение войны во Вьетнаме — замаскированно. Сценаристы «МЭШ» расчистили путь для Хауса, создав такого грубоватого и откровенного героя, как Ястреб.

Много работ посвящено сравнению Хауса и Шерлока Холмса, но когда я смотрю «Хауса», меня одолевают воспоминания о Ястребином Глазе. Хаус притягивает меня так же, как в свое время притягивал Ястреб. Оба героя крайне непросты, выписаны мастерски, и, кажется, там столько совпадений, что я уверена: создатели в равной мере отдавали должное как Холмсу, так и Ястребиному Глазу. Да, есть различия, но, полагаю, что количество схожих черт их перевешивает. Давайте теперь взглянем на Хауса через призму Ястреба.

То, что вы видите, не всегда является правдой

Ни Хаус, ни Ястребиный Глаз не являются сторонниками утверждения «По одежке судят о человеке». Оба больше похожи на парней после бурно проведенной ночи: они всегда выглядят так, как будто только что вылезли из кровати в той же одежде, которую надели накануне или носили всю предыдущую неделю. Постоянная небритость и нечесаные волосы, нуждающиеся в услугах парикмахера, подчеркивают состояние всклокоченности обоих. Ястреб больше походил на солдата, проведшего две недели в бункере, а Хауса легко принять за одного из бедняков, которых лечат в больнице Принстон-Плэйнсборо. Хоть когда-нибудь он одевается, как взрослые дяди — Уилсон, Чейз или Форман? Никогда. Это его метод уязвить истэблишмент в целом и декана и доктора Лизу Кадди в частности.

Единственный случай, когда Ястребиный Глаз «приоделся» — свидание, но и тогда он переборщил, надев смокинг, который «выгладил», положив его под матрас в походном складе. А что Хаус? Увидеть его в костюме за ужином с Кэмерон в серии «Любовь зла» (1–20) нам удалось ближе к концу первого сезона.

Ястреб обычно разгуливал по полевому госпиталю в халате поверх армейской футболки и брюк. А зачастую он и брюки не надевал. В менее формальных ситуациях он натягивал одну из многочисленных гавайских рубах. Хаус ходит по учебной больнице в Принстон-Плэйнсборо в джинсах, футболках с названиями рок-групп, таких как «Motley Crue», или рубашках с изображениями черепов и скелетов или рекламой странных компаний, — к примеру, таких, которые предлагают займы на покупку машин людям с сомнительной кредитоспособностью. И обоим нет никакого дела до принципа «По одежке судят о человеке».

Есть и другие общие черты между двумя героями. Хаус вертит тростью и пользуется ею при ходьбе. Ястреб часто расхаживает по лагерю с клюшкой для гольфа, хотя играющим в гольф мы видим его не часто… Гольф и минные поля не совсем совместимые вещи.

Когда Хаус не занят разбором симптомов странного заболевания, он смотрит сериал «Больница» или порнофильмы. Иногда мы видим, как он занимается чем-то более возвышенным — играет на пианино. Когда Ястреб не стоит по колено в крови или среди раненых в операционной, он листает последние номера журналов с голыми красотками. Его особенно интересуют статьи, точнее говоря, фотографии обнаженных девиц, играющих в волейбол.

Ну ладно, мне кажется, что найти врача, который смотрит мыльную оперу о больнице, не является чем-то маловероятным. У Ястреба такой роскоши не было. В начале 1950-х годов найти телевизор в полевом госпитале, развернутом в Южной Корее, было невозможно, а играть на пианино он предоставляет отцу Малкэю. Если бы у него была возможность достать порнофильмы, я уверена, что за них он отдал бы все фотографии голых волейболисток. Выбор непритязательных развлечений у него явно ограничен. Обоим нашим великолепным героям, вероятно, необходимо какое-то занятие, дабы отвлечься от реальности, и зачастую таковым оказывается разглядывание фотографий голых женщин.

Я не должен это делать, и вы меня не заставите

В серии «Меня не реанимировать» (1–9) Хаус говорит: «Я не могу быть одним из команды. Если вы не уверены в этом, спросите меня». В серии «Хаус против Бога» из следующего сезона (219) Уилсон заявляет: «Они могут поставить памятник твоему эгоизму». По этим двум фразам мы можем понять, что Хаус думает о себе сам и что о нем думают другие. Мир Хауса вращается вокруг Хауса. Он это знает, и об этом знают все остальные.

И Ястребиный Глаз, и Хаус смеются над начальством и отказываются играть по правилам. Их одежда — лишь отражение презрения и к начальству и к власти и протест против них. Ястреб выступал против войны и политиков, которые отправили его в Корею, но делал он это так, что вызывал нашу улыбку. Юмор и сарказм ему были необходимы, чтобы в какой-то степени улучшить не только свое собственное жалкое положение, но и положение других. В пробном эпизоде он говорит Фрэнку Бауму: «Я попал сюда на службу только потому, что случайно открыл конверт с приглашением от президента Трумэна».

В этом начинает проявляться подлинное различие между Ястребом и Хаусом. Хаус протестует против всякой власти, считая, что он не подотчетен никому. Его сарказм обращен на окружающих, но при этом редко кто смеется, потому что это не смешно. Он жесток. Он зол на мир за то, что происходит с ним, и никто не избегает его гнева.

Нежелание играть по правилам — это качество, присущее обоим героям. Будучи капитаном армии, Ястреб отказывается носить оружие. Он также отказывается передать раненых северокорейских солдат военной полиции, пока не обработает им раны. Его нежелание играть по правилам основано на сострадании, на глубоком убеждении и медицинской этике: врач должен спасать людей, а не забирать у них жизнь. А наипервейший долг врача — это долг перед больным, независимо от того, кто этот больной. Неприличный жест Ястреба, показывающего средний палец властям и армейскому начальству, это никак не желание самоутвердиться.

Хаус полностью эгоцентричен. Он отказывается играть по правилам, поскольку считает, что они писаны не для него. Хотя обязанности у всех врачей больницы общие, Хаус делает все, чтобы их не выполнять. Поступающие большие его не интересуют. Их жалобы не представляют ничего особенного и недостойны его. При таком отношении он прибегает ко лжи, подкупу и шантажу, чтобы избежать выполнения своей работы. А когда ложь, подкуп и шантаж не срабатывают и ему приходится заниматься больными, то его отвращение к их простудам и сыпям совершенно очевидно.

Отшить неугодного ему больного для него дело времени.

И вдруг неугодным больным оказывается Майкл Триттер. В конце серии «Дураки, которых мы любим» (3–5), мы узнаем, что Триттер полицейский. Его настолько разозлило то, как Хаус с ним обращался, что он арестовал его за хранение сильнодействующих веществ (ими были таблетки викодина, которые Хаус принимал во время дежурства в больнице).

Но даже после того, как Хаус отсидел в тюрьме, он сохранил полную убежденность в собственном превосходстве и правоте, ему и в голову не пришло, что Триггер представляет серьезную угрозу. А Триттер, как мы вскоре поняли, оказался противником, который не остановится ни перед чем, чтобы расквитаться с Хаусом за его недостойное, как ему показалось, поведение. В этом намерении он пошел на шантаж других врачей и заставил их настучать на Хауса.

Триттер заявил, что хочет, чтобы Хаус нашел другой способ лечения боли в ноге. Это произошло до того, как Хаус, находившийся под воздействием препаратов, допустил врачебную ошибку и больной умер. Однако нам трудно поверить в альтруизм Триггера после того, как мы увидели, что он вытворяет с другими врачами, чтобы добиться своего.

Однако Хаус считал, что Триттер его просто запугивает и что если на него не обращать внимания, тот скоро отстанет. Триттер на отставал, а Хаус был слишком уверен в своей правоте, его переполняло чувство превосходства и презрения к Триггеру, чтобы все это видеть.

Фактор мизантропии

В серии «Верность» (1–7) Кэмерон говорит Хаусу: «Вы мизантроп, а не женоненавистник». Несомненно, Хаус — личность асоциальная, он настроен против всех. Его язвительная и грубая честность не просто граничит с жестокостью — в большинстве случаев она действительно жестока. Чем больше кто-то тянется к Хаусу, тем больше жестокости он обрушивает на этого человека. Это одно из главных качеств, которое его отличает от Ястребиного Глаза. Ястреб издевается над дураками или лицемерами, но делает это беззлобно. Оба героя прибегают к сарказму и подростковым шуткам, однако у Ястреба — это механизм выживания и сохранения рассудка в безумной среде обитания. Мы смеемся даже над самыми жестокими его шутками, потому что его колкости обращены против лицемеров, таких как Фрэнк Баум, против его заместителя — напыщенного Чарльза Эмерсона Винчестера Третьего. Эти люди заслуживают того, что получают.

Когда в поле его зрения попадает армейская система, он всегда имеет перед собой высокую цель, как это произошло, когда он выдумал некоего капитана Татла, чтобы его зарплату можно было направить в местный сиротский дом. Когда его обман должен был раскрыться, он «убил» Татла, придумав ему геройскую смерть, при этом весь лагерь оплакивал потерю того, кого никто никогда не видел, но в этом не признался.

Ястреб шантажирует лейтенанта, чтобы тот позволил капралу жениться на кореянке. Он преподнес узколобому лейтенанту урок, наказав его за предрассудки. Ему удалось убедить генерала допустить новобранца в офицерский клуб. Он поднял бунт в столовой после того, как всех закормили одним и тем же: «печенка застряла в печени, а рыба стала костью поперек горла», а затем вместе с Радаром и Трэппром устроил заговор, чтобы их лагерь не начали пичкать ребрышками из Чикаго. Даже когда Ястреб веселится, как подросток (хорошо это или плохо зависит от того, как вы воспринимаете его шутки), его выходки преследуют благородную цель.

Хаус избегает общения, он настолько боится эмоциональных контактов с окружающими, что делает все возможное, чтобы отдалиться от людей, сознательно нападая на любого, кто встречается у него на пути. В серии «Меня не реанимировать» (1–9) Кадди ему говорит: «Когда я принимала вас на работу, я отложила 50 тысяч долларов на адвоката. Вот во сколько вы обходитесь нашему бюджету». В действительности ей потребовалось бы гораздо больше, чем 50 тысяч долларов в год. В реальной жизни Хауса за его сексистские и расистские замечания в адрес коллег, больных и их родственников не просто выгнали бы с работы, но засудили. И мы даже не касаемся вопросов медицинской этики. Мы всего лишь говорим о его личности. К счастью для него, телевидение допускает некоторую художественную вольность.

Самое большое различие между Ястребом и Хаусом заключается в том, что первого глубоко заботят больные, тогда как Хаусу до них дела нет. Для него самое важное — решить загадку заболевания, находящегося «на повестке дня». В серии «Меня не реанимировать» Уилсон говорит ему: «Тебе известно, что у некоторых врачей комплекс мессии, они хотят спасти мир. А у тебя комплекс Рубика, тебе необходимо решить загадку». (1–9)

Хаус предпочел бы сидеть у себя в кабинете, думая над симптомами и их причинами, а не ходить в больничные палаты. Если бы так можно было сделать, он бы даже не разговаривал с больными. Когда ему все-таки приходится это делать, он запугивает их и оскорбляет. Он им лжет. Его даже дети раздражают. Из серии в серию он повторяет свое: «Все лгут», в особенности больные, а поэтому какой смысл с ними разговаривать? В пробной серии он идет еще дальше, когда говорит: «Мы стали врачами, чтобы лечить болезни, а лечение больных делает большинство врачей несчастными».

Ястреба настолько волнует его врачебный долг, что он часто вызывается идти на передовую и, рискуя собой, спасает солдат. Каждый раз, когда он теряет больного, он переживает эту потерю как личную трагедию, как потерю частицы самого себя. В последней серии он переживает нервный срыв, считая себя ответственным за мать-кореянку, задушившую своего младенца.

Хауса не только не затронет смерть больного, но, более того, он считает. что смерть — венец всему. Он не остановится перед тем, чтобы рискнуть жизнью больного, дабы доказать свою правоту. Все это он о себе хорошо знает. В серии «Смысл» (3–1) он говорит: «У меня нет объективных причин считать, что я был прав. Просто мне хотелось проверить разные варианты». Для него медицина это поле битвы, а больной неизбежная потеря, но его это устраивает, при условии, что в конце концов он окажется прав.

Когда я готовила материалы для этой статьи, я беседовала с врачом и автором книг С. Дж. Лайонз, чтобы узнать ее мнение о Хаусе с медицинской точки зрения. Она тоже сочла, что Хауса не интересуют его больные: «Часто методы, которыми он пользуется, безосновательны с точки зрения науки, поскольку причиняют вред и/или боль пациентам, он применяет эти методы, не ставя больных в известность, без их согласия, и тем самым нарушает медицинскую этику. Мы должны видеть в нем блестящего специалиста в силу его дедуктивных способностей и качеств диагноста, но по сути он действует тем же методом проб и ошибок, которым пользовалась медицина в XVIII веке».

Вероятно, Хаус не стал бы оспаривать высказанное доктором Лайонз мнение о нем. Как он сказал в серии «Метод Сократа»: «Для проведения анализов нужно время. На лечение времени уходит меньше». Вот каким образом Хаус решает загадку. Черт с ним, с больным.

Она меня любит; она меня не любит

У обоих героев однажды в жизни была подлинная любовь. О Ястребином Глазе мы узнаем, что он любил Карлай Бреслин, медсестру, с которой жил во время учебы в медицинском колледже. Когда он на короткое время вновь сошелся с ней в серии «Чем больше я тебя вижу…» (4–22), открылось, что Карлай ушла от него, потому что он настолько погрузился в работу, что на их отношения времени не оставалось. Ястреб, несмотря на свои мимолетные интрижки в Корее, признался Карлай, что серьезных отношений, кроме как с ней, у него ни с кем не было. На вопрос, почему она от него ушла, Карлай ответила: «Мне нужно было выживать».

Подобная схема прослеживается и в отношениях Хауса со Стаиси Уорнер. Они, как Ястреб и Карлай, какое-то время жили вместе. В «Трех историях» (1–21) Стэйси появляется после пятилетнего отсутствия, и мы узнаем об обстоятельствах травмы ноги Хауса и о том, какое участие в этом принимала Стэйси: оказывается, в том, что Хаус хромает и испытывает боль, есть и ее вина. Стэйси была рядом, пока он находился в коме, а потом дала добро на компромиссный вариант лечения, в результате которого Хаусу сохранили жизнь, но при этом он стал инвалидом. Сам Хаус от такого варианта развития событий отказался бы. Всё это привело к тому, что их отношения прервались, и Стэйси уехала — тоже чтобы выживать.

Обе героини вышли замуж. Обе, когда снова встретили свою бывшую любовь, пережили чувства, которые они спрятали в себе, но не утратили. Обе пары пережили свой момент из «Касабланки»,[28] когда жены уже были готовы уйти от своих мужей, но не сделали этого, хотя Стэйси осталась с мужем только потому, что так ей велел Хаус.

Ястребиный Глаз мог заговорить кого угодно. Надо признать, что Хаус на легкую болтовню не способен. В серии «Любовь зла» (1–20) он говорит Уилсону: «Понятия не имею, как можно разговаривать ни о чем. Ты говоришь о какой-то ерунде, и либо это смертельно скучно, либо в словах скрывается подтекст, а в этом случае нужен дешифратор».

Ястреб болтает впустую, чтобы дистанцироваться от окружающих. Он боится слишком близких отношений, боится, что его начнет волновать кто-то, кроме его больных, боится, что в его сердце войдет женщина. Хаус похож на него, но вместо случайных контактов и заумной болтовни он прибегает к тому, что ограничивает себя в общении и строит барьеры между собой и окружающими.

Несмотря на свой сострадательный характер, Ястреб боится глубоких чувств и глубокой привязанности к противоположному полу. Хаус боится всяческих чувств по отношению к кому бы то ни было.

Врач, исцели себя

Наконец мы подходим к вопросу о нездоровых пристрастиях. У Ястреба это алкоголь. Он пьет, чтобы забыть ужас корейской войны. Когда он не в операционной, мы редко наблюдаем его без стакана в руке. Он глушит джин в «Болоте»,[29] да и вообще проводит там большую часть времени. Он ходит в бар Генри. Он — завсегдатай офицерского клуба. Резюме? Ястреб алкоголик. И, как многие алкоголики, он отказывается это признать.

Тема алкоголизма поднимается в фильме достаточно часто. Ястреб с неохотой признается в том, что пьет слишком много, и на время завязывает. Как-то ему пришлось воздерживаться, когда генерал ввел в лагере сухой закон и приказал конфисковать его самогонный аппарат. Он утверждает, что спиртное никогда не мешало ему исполнять обязанности в операционной, — пока в один прекрасный день ему не пришлось покинуть ее. После этого он был вынужден признаться, что проблема существует, Но уже в следующей серии все продолжилось.

Хаус подсел на викодин. И подсел настолько, что держал дома тайник с 600 таблетками. Он настолько зависим, что подделывает подпись Уилсона на рецептах. Его зависимость настолько сильна, что когда полицейский Триттер конфисковал его запас и разрушил систему поставки, Хаус впал в ломку. Он настолько зависим от таблеток, что глотает их, как конфетки «М&М», а когда Кадди начала выделять ему минимально необходимую дозу, эффекта эта доза не оказывает. Он наркоман, и как всякий наркоман, ведет себя как сукин сын, когда боль переносима, а когда нет, то становится во сто крат хуже.

Мы начинаем задаваться вопросом: а может быть, Триттер прав, даже если его поведение продиктовано желанием отомстить, а не заботой о больных Хауса? Может ли викодин влиять на решения, принимаемые Хаусом?

В серии «Найти Иуду» (3–9) Хаус чуть не провел двойную ампутацию у пятилетнего ребенка, поскольку был уверен в том, что это единственный способ спасти его жизнь. По счастью, вмешался Чейз, как раз в тот момент, когда хирург уже готовился ампутировать руку девочки. Хаус поставил неверный диагноз, но поначалу он откатался это признать и в ярости даже ударил Чейза, который осмелился противоречить ему и высказать свое мнение, которое оказалось правильным.

Был ли мозг Хауса затуманен болью и синдромом воздержания или, что еще хуже, как ранее предполагал Форман, отказ от таблеток вызвал у Хауса паранойю? Мог ли он поставить этот ошибочный диагноз, если бы на протяжении этой серии ему позволили глотать таблетки? Действительно ли на его способности они не влияют, как он это утверждает? На эти вопросы ответов нет. Но в конце серии мы видим, что Уилсон уступает Триттеру и заключает с ним сделку. Так что даже Уилсон, который занимал сторону Хауса до такой степени, что был готов солгать в суде, чтобы спасти друга от тюрьмы, — даже Уилсон осознал, что Хаус стал худшим врагом самому себе.

Ястребиный Глаз + 30 лет = Хаус

Давайте вернемся к тому, с чего мы начали эту статью. Можно ли Грегори Хауса назвать Пирсом Ястребиным Глазом XXI века? Забудьте про военно-полевой госпиталь в Корее. Попытаемся на минуту представить, что с помощью волшебного телевидения Ястреб, в отличие от нас, нисколько не постарел. На календаре 2007 год, и Пирс, Ястребиный Глаз является руководителем отдела диагностики в учебной больнице в Принстон-Плэйнсборо. Единственное, что изменилось, это его имя. Теперь его зовут Грегори Хаус.

Из Кореи Ястребиный Глаз вернулся другим человеком. Чтобы выжить, ему пришлось поместить свое сердце и эмоции в титановый бункер. Он вернулся домой и обнаружил, что мир стал еще более бессмысленным. Война в Корее закончилась, но она не только унесла жизни солдат. Америка потеряла свою невинность не в бурные шестидесятые; зачатки этой бессмысленности принесли с собой мужчины, которые вернулись из Кореи.

Ястреб вернулся домой в период, когда разразился бэби-бум, и когда вырос Грегори Хаус: это был период холодной войны и маккартизма. Убийство Джона Кеннеди, Роберта Кеннеди, Мартина Лютера Кинга, Уотергейт. Вьетнам. Ирангейг. Босния. Сомали. 11 сентября. Афганистан. Ирак.

Как правильно заметила моя приятельница Лайонз: «С точки зрения психологии Ястреб был очень здоровым человеком, умеющим приспосабливаться к нездоровой среде. У Хауса больная психика, и он не в состоянии адаптироваться даже к заботливой и дружеской среде, поскольку он сломан».

Был ли Хаус когда-то таким же здоровым, как Ястребиный Глаз?

Нам дают понять, что горечь была в нем задолго до того, как он перенес закупорку сосудов в ноге. В серии «Детоксификация» (1–11) Унлсон говорит: «Ты отдаляешь людей от себя», на что Хаус отвечает: «Я это делаю с трех лет». (Уилсон также утверждал, что Хаус изменился после перенесенной закупорки сосудов, что он стал несчастным, жалким, что он боится посмотреть себе в лицо, но не могла ли закупорка сосудов лишь усилить то, что было в нем всегда?) А Стэйси неоднократно повторяла, что характер у Хауса был сложным и до закупорки.

Виной всему могло быть детство. Нам известно, что отец Хауса, когда тому было четырнадцать лет, работал врачом в Японии и что какой-то случай, происшедший в японской больнице, послужил причиной того, что Хаус решил стать врачом. Нам также известно, хотя он редко говорит о родителях, что у него непростые отношения с отцом, и, вероятно, таковыми они были всегда. Уилсон высказывает предположение, что чем-то Хаус не устраивает отца, но чем, мы не знаем.

И вследствие этого Хаус оказывается персонажем более реалистичным, вторым Ястребом без фантастических приукрашиваний, свойственных Голливуду. Мы видим, что Хаус — это человек, изломанный и обиженный жизнью. Такого Ястреба мы еще не видели. Хаус — это Ястреб без сладкой начинки, которой нас пичкало телевидение в течение 30 или 40 лет. Грегори Хаус — это Пирс, Ястребиный Глаз, если смотреть на него через призму реализма, и не через розовые очки, сделанные в Голливуде. Хаус — это Пирс, Ястребиный Глаз XXI века.

* * *

Лойс Уинстон, автор и лауреат литературных премий, не является врачом и не играет врачей на телевидении. Но она пишет юмористические романы из современной жизни в разных жанрах, часто пользуясь своим богатым опытом дизайнера изделий прикладного искусства. Ее первая книга «Поговори со мной как Герти», романтическая комедия для юных девушек и зрелых женщин с элементами описания паранормальных явлений, вышла в 2006 году. За ней последовала книга «Любовь, ложь и двойной обман» — романтическая история с элементами триллера. Когда Лойс не пишет и не занимается дизайном, ее можно застать за работой над рукописями для издательства «Эшли Грэйсон». Ее можно найти на сайте www.loiswinston.com