Карем Трэвис ПУТЬ СУКИНА СЫНА

Карем Трэвис

ПУТЬ СУКИНА СЫНА

Когда смотришь «Доктора Хауса», поражаешься тому, какой же он сукин сын; он лжет, он обманывает, он приворовывает, он насмехается бел угрызений совести. Это все ерунда, говорит британская писательница Карен Трэвис.

Видели бы вы ее героев-земляков.

Он высокомерен, груб с пациентами, чихать хотел на коллег. Как безумный, постоянно глотает анальгетики. В его душе нет ни капли человеческой доброты. Доктор Грегори Хаус — отвратительный, просто отвратительный человек.

Нет, подождите. Давайте взглянем на него глазами тех, кто действительно вырос на английских фильмах с чудовищными антигероями. Даже у героя британского детского телевизионного сериала, «Доктора Кто», длинная история. Вот он был настоящим сукиным сыном: за ним гора трупов, преданные им помощники, а время от времени расистские выходки. В последних сериях он вызывает больше Сочувствия, но его «сукинсынство» никуда не исчезает, о чем время от времени напоминают другие герои сериала.

Так неужели Хаус сукин сын? Черт возьми, нет же. По большому счету, он довольно милый по крайней мере, в сравнении.

Создается впечатление, что американское телевидение не умеет создавать настоящих антигероев. Ведь во многом на него, ходячую рекламу викодина, навесили больше грехов, чем он совершил. (Кстати, нас, британцев, викодином не напугаешь. Но об этом позже.)

Для британского телезрителя самое удивительное заключается в том, что в американских сериалах среди главных героев настоящих сукиных сынов почти нет. Даже Вика Маккея в потрясающем сериале «На страже порядка» нельзя назвать истинным и законченным сукиным сыном. Да, он способен буквально вытрясти из подозреваемого все дерьмо, он убивает своих напарников, крадет наркоденьги, но все искупают такие его черты, как любовь к своим детям, верность, готовность отметелить подонков и его храбрость. Они превращают его в очень симпатичного мерзавца. Если вы не гангстер, можно сказать, что Вик был бы вам неплохим соседом.

У нас в Великобритании существует мнение, что американское телевидение старается не показывать плохих людей, способных на добрые поступки, потому что каждый фильм должен давать какой-то нравственный урок. Кое-кто из моих земляков относит это на счет культурной незрелости что-то вроде наивного социального оптимизма или нежелания всей нации мириться с тем фактом, что от дерьма никуда не деться и что подонки тоже выигрывают в лотерею. Они ссылаются на сильную религиозную составляющую американского сознания: грешников надо наказывать, пусть все видят, что их наказали, если не к концу серии, то уж точно к концу первого сезона. (Доктора Хауса наказывают за каждый его неверный шаг.)

Я, однако, не думаю, что утверждение «Должны побеждать только хорошие парни» справедливо. Мы наблюдаем здесь другой культурный подход к художественному произведению, и не надо усложнять. Таков стиль американской телевизионной драмы, который берет начало в греческой трагедии — жанре, показывающем в основном причины и следствия наших действий. Я провожу в беседах с американцами больше времени, чем с англичанами, и мне понятно, что тут дело вкуса, а не веры: нет никакой наивности, никакой подсознательной веры в то, что мир таков, каким его изображает американское ТВ. Дело в том, что американцы смотрят кино, чтобы расслабиться. В конце концов, если кто-то читает «Гарри Поттера», это не значит, что миром правит магия.

Включим национальные стереотипы мышления, и тогда будет несложно обвинить английское телевидение в том, что оно чрезмерно мрачное, что оно игнорирует статистическую частоту хороших и нормальных людей и мыльных операх и не несет зрителям возвышенного смысла. Мы — это нация жалких нытиков, вечно оплакивающих упадок всего вокруг и предвещающих, что будет еще хуже. Мы понимающе киваем головой, когда в других странах происходит что-то нехорошее, потому что «это преподаст им урок». Мы безрадостные люди.

Для меня это порой неизмеримо тяжко. К примеру, одна из многих причин, по которой я не смотрю донельзя мрачный сериал «EastEnders», созданный на ВВС, — то, что если мне вдруг захочется увидеть отбросы общества, подонков, которые круглыми сутками грабят, мошенничают и прелюбодействуют, я могу заехать в тот мерзкий город, где выросла, и взглянуть на своих бывших соседей. Конечно, 99 % из них не доходят до трагических крайностей, изображаемых в мировых мыльных операх. Сериал — это фантазия, направленная на то, чтобы, посмотрев на все это, вы почувствовали себя более счастливыми в реальной жизни. Мрачность и тоску не следует принимать за достоверность; ее там не больше, чем в однозначно счастливых концовках в фильмах.

Вообще-то есть одна область, в которой британскому телевидению все-таки не удалось избежать чрезмерного оптимизма — это медицинские сериалы. Несмотря на ежедневные доказательства и вопреки тому, что делается в государственной системе Национального здравоохранения, мы склонны любить наши фильмы, в которых показывают умных врачей и заботливых медсестер, у которых всегда находится время, чтобы уделить внимание больным и их проблемам. «Casualty» («Несчастный случай») и созданный на его основе «Holby City» («Город Холби») — это классика, истоки которой мы находим в уважаемом и принимаемом без критики сериале «Палата экстренной помощи № 10», созданном в 1960-х годах[21]. Действие этого длинного сериала происходит в больших и шумных больницах. В центре внимания — служба экстренной помощи больным плюс немного занятной болтовни, дабы добавить живости происходящему. Врачи допускают ошибки, медсестры флиртуют с врачами, которые меняются один за другим, начальство встревает в работу, но в целом все они изображены грамотными специалистами, делающими все возможное, чтобы в течение дня не угробить слишком много больных, и это им в той или иной мере удается. У нас все происходящие вызывает симпатию, хотя, очевидно, действие происходит в другой вселенной, где время течет иначе, поскольку врачи и медсестры могут потратить массу времени, обсуждая мельчайшие подробности личной жизни своих родителей. Однако такова специфика сериала: никто не сможет сделать приличный фильм о медиках, не внеся в нею изрядной доли путаницы.

Но вернемся к Грегори Хаусу и к божественному предвидению в больничной драме.

По аналогии с героями древнегреческой трагедии Хаус наделен божественным даром. Он великолепный диагност. В этом деле он настолько преуспел, что можно сказать, что он вступил на территорию, отведенную для богов, поскольку умеет раскрывать тайны жизни.

Но он не бог, и мы видим, что на этот счет он не обманывается. Грубость, самонадеянность, чувство превосходства над людьми и прочие качества, от которых воротит, это не комплекс божества, его у Хауса нет. Он имеет дело скорее с загадкой, а не с больным. Кажется, что ему нет дела до того, что он обладает властью над людьми, присущей божеству и выражаемой в словах «Твоя жизнь в моих руках!» Власть такого рода (основа всякой медицинской беллетристики) означает влияние на людей. При этом стремление найти ответ и оказаться правым не является главным компонентом такого мышления.

В Хаусе есть что-то от Прометея: самоуверенный наглец, наделенный божественным даром, удивительным даром диагноста, которого боги решили наказать постоянной болью. В его случае это омертвение мышцы. Хаусу приходится расплачиваться за то. что он такой умник, а остальные идиоты В этом его главный грех.

Если бы грех Хауса состоял в том, что он хорош собой, ему бы не пришлось так дорого платить. Если бы он был богат, деньги заменили бы ему счастье. Если бы он был блестящим спортсменом или супер-шпионом, мы бы вручили ему билет — иди и наслаждайся жизнью. Но беда Хауса в том, что он умен. У него выдающиеся интеллектуальные способности. А что в США, что в Британии общество люто ненавидит незаурядных людей, особенно таких, которые не страдают от ложной с кромности. Всезнайки никому не нравятся. Таких умных надо ставить на место и сбивать спесь.

К этому примешивается хроническая боль, которую испытывает Хаус. Ах ты умничаешь? Так изволь получить кое-что взамен. Неудивительно, что Хаус из того, что отталкивает окружающих, создал шедевр; а когда у него начались боли, он вдобавок стал еще и грубияном — в пику остальным. Его изматывают постоянные страдания. Не стихающая боль разрушает, изнуряет, делает раздражительным. Естественно, он будет подавлять жалость к себе, будет резким с капризными больными или ограниченными коллегами. Он вынужден терпеть дураков и боль. И чем он это все заслужил? Ведь если умственные способности изображать в виде параболы, обращенной концами вниз, он занимает на ней высшую точку. Он испытывает не гнев богов, а месть посредственности. И ему никуда от нее не деться.

Много внимания уделено пристрастию Хауса к викодину, что несколько удивляет британских зрителей. Пока я не поговорила с друзьями, у которых сходные проблемы с хронической болью, я не была в курсе того, что у американцев своя мораль по поводу обезболивающих средств, что не свойственно нам: мне такое отношение показалось чуть ли не религиозным чувством — дескать, боль спасает вашу душу и, возможно, вы ее заслужили, поэтому с какой стати мы должны вам давать анальгетики? Помимо этого, похоже, что зрителя пугают последствиями приема анальгетиков — они, мол, могут вызвать наркозависимость, вот почему свидетель доктор Уилсон пытается отучить Хауса от викодина, а это нам кажется странным.

В Великобритании нам не приходится упрашивать врача дать нам болеутоляющее средство — скорее всего, оно будет единственным из того, что он нам пропишет. Вот почему история с викодином нам не представляется чем-то значительным в структуре сюжета. У нас можно без всякого рецепта в любое время купить кодеин и накушаться им до потери пульса, если только нет нужды в настоящем лечении (хотя, если понадобится слоновья доза, рецепт все-таки необходим). Моя пожилая мать, страдающая от хронических болей, в последний раз пришла от врача с огромными коробками, именно огромными, а в них несколько сотен таблеток кодеина для приема в больших дозах. И так каждый раз, когда она идет к врачу. Она могла бы создать наркокартель, если бы так не мучилась от боли. При этом никакого лечения, никаких направлений на анализы, только масса анальгетиков, поскольку они недороги: в британском здравоохранении способ лечения диктуется экономией. Может быть, Хаусу следует приехать по обмену в какую-нибудь нашу больницу национальной системы здравоохранения, чтобы затовариться необходимыми препаратами, но это будет концом сериала. Улыбающийся, накачанный обезболивающим Хаус, источающий благожелательность — такой номер не пройдет.

Итак, сукиным сыном Хаус не может быть, потому что у него хватает оснований не считать себя ангелом, а у настоящих сукиных сынов их нет. А идиотская система, система здравоохранения, в которой он существует, не позволяет испытывающим боль получить от нее избавление. Это замкнутый круг, в котором пребывает Хаус. Его эгоцентризм и презрение к окружающим осложняются хронической болью, которую коллеги-врачи не желают облегчить.

Помимо того что роль Хауса исполняет великолепный Хью Лори, который всегда будет симпатичен британским зрителям, даже если согласится сыграть Гитлера, наш герой искупает грехи своим бесстрашием и постоянным желанием делать добро, а не то, что социально или профессионально удобно. А это означает, что он ставит на первое место не бюджет клиники, не свою репутацию среди коллег, не их мнение и не строгие административные правила, а благо больного.

Хаус служит напоминанием о том, что люди, делающие благое дело, не всегда удобны окружающим. Между прочим, Лори в обличье Хауса усиливает характер и природу своего персонажа: внешне несимпатичная личность оказывается самым приличным человеком.

Хаус груб, высокомерен и хамоват как с больными, так и с коллегами. Но он излечивает людей, в то время как обходительные врачи в белых халатах стоят вокруг и недоумевают. Такова цена: гак карма распределяет добро и зло. Его грубость, так или иначе усугубленная обстоятельствами, компенсируется его стремлением вылечить больного. Он является необычным примером холистического подхода, для которого не свойственны эмоциональные и поверхностные суждения, причем только по поводу болезней; для такого подхода характерно глобальное видение проблемы.

Несмотря на свою мизантропию, Хаус не улизнет, чтобы сыграть партию в гольф, и не предпочтет лечить богатого больного, если встанет вопрос о спасении чьей-то жизни. Мы не видим, чтобы Хаус по-человечески общался с больными, но если вам в руку вставлен катетер, если вам грозит смерть, то мотивы и поведение вашего спасителя не так уж важны. Хаусу нужна победа. А больной не обязан его любить, чтобы почувствовать все плюсы этого желания победить.

Он также благороден в той степени, которая нравится недовольным и не слишком почтительным британским зрителям. Когда от него ждут гладких речей по поводу преимуществ лекарственной программы в его больнице, он начинает яростно отстаивать свою точку зрения, говоря о коллеге, находящемся в финансовой зависимости от фармацевтической компании, проводящей испытание лекарственного препарата на больных, от которого, как утверждает Хаус, больным становится только хуже. Ну и парень! Если у него такие жесткие принципы, то мы бы перетерпели его высокомерие и грубость во время обследования! Такой не забудет тампон в вашем животе после операции и не назначит сомнительное лекарство, потому что фармацевтическая компания оплатила ему поездку в Венецию. И уж он не смолчит, если знает, что его коллега в чем-то не разбирается.

Грегори Хаус — в высшей степени профессионален и честен до такой степени, что плакать хочется. Но даже если бы он не был светилом диагностики, из него бы не вышел настоящий сукин сын, потому что он честен. Врач, который вам говорит, что не знает, что у вас, по сути благороднее, чем тот, который советует вам не забивать голову (потому что он сам не понимает, что с вами происходит, но боится это признать). Скажите нам правду, доктор. Мы вас поймем.

Конечно, для некоторых британцев «Доктор Хаус» скорее выдумка про врачей, а не то, что происходит на самом деле, выдумка на тему о том, что может сделать наука. Показанные великолепные больничные условия в корне отличаются от того, на что могут рассчитывать большинство британских больных, пользующихся национальной системой здравоохранения, а понятие врачебной помощи, предоставляемой по первому требованию, вообще в новинку для страны, здоровье граждан которой находится в руках разваливающейся системы национального здравоохранения, при которой больные могут годами ждать своей очереди на госпитализацию.

Но, как и «Несчастный случай» — наша родная, рожденная ВВС больничная драма, в которой мы видим медицинский персонал, выказывающий участие больным, — «Доктор Хаус не позволяет нам думать, что все происходящее в нем подлинно, поэтому мы настраиваем свой «счетчик доверия» к происходящему соответственным образом.

Есть менее известные медицинские сериалы ВВС, более приближенные к реальным условиям реальных больниц. В сериале «Органы» нет такого количества персонажей с золотыми сердцами. Многие медсестры в нем ленивы, зациклены на себе, они — отвратительные гарпии, которых больше волнует перерыв на чай, нежели нужды больных; врачи молчат, зная, что их коллеги халтурно выполняют операции, администрация — это мертвый груз, а хирурги, не стесняющиеся своего непрофессионализма, не вызывают никакой симпатии. Ведь в итоге больной — не самое главное!

Вот это настоящие сукины дети. Вот это персонажи, на которых взглянешь — и хочется сказать: «Ну и сволочи. Ведь они должны спасать наши жизни, а не думать только о себе!» Но это — другой сериал, и должна признаться, что мне больше по душе наблюдать постоянно искупающего грехи Грегори Хауса, нежели совершенно реальных людей в «Органах». Я перестала смотреть «Органы», когда суровая реальность происходящего перешла все границы. Эпизод, в котором женщина не могла есть без посторонней помощи и осталась голодной, потому что нянечки отказались ее кормить, слишком напоминал реальные ситуации, свидетелем которых я была. Поэтому я решила больше не включать этот канал. Я — писатель, моя область — суровая реальность, но я против того, чтобы превращать ее в развлекательную тему. Мне известно, что в здравоохранении далеко не все в порядке, но я хочу, чтобы телевидение позволило мне отдохнуть и расслабиться, а не бросало меня на баррикады для борьбы с правительством. Этого мне хватает в программе новостей.

У Грегори Хауса, несмотря на его желчный характер и отсутствие общепринятых норм, есть совесть. Мне его характер не кажется отталкивающим. Да, с ним не просто, но он занятный. Он произносит язвительные остроты. Его ругань изобретательна, и он выливает купорос как на больничный персонал, дабы тот с большим рвением принялся за дело лечения больных, так и на больных: ведь спасение утопающих дело рук самих утопающих. Его брань это не просто слова, брошенные на ветер, цель оправдывает средства.

Если на то пошло, он — скорее трагическое подобие доктора Кокса из телесериала «Клиника», чем подлинный антигерой. Кокс — задира, но он хороший врач, он одинок и травмирован, он получает больше ударов, чем прочие. Как и в «Хаусе», мы терпим поток его брани, потому что мы знаем, что за всем этим кроется человек, готовый отдать все ради помощи людям.

Итак, Хаус не проходит тест на «сукинсынство», потому что он честен с больными. Для него нет ничего важнее, чем найти способ вылечить или (иногда это неизбежно) помочь достойно умереть. Неважно, что он асоциален, что больные сами по себе его не интересуют и что им движет профессиональная гордость. Он добивается результатов. А это самый неэгоистичный подход к больным, какой только я могу себе вообразить.

* * *

По данным «Нью-Йорк Таймс», Карен Трэвис является автором бестселлеров «Вессар» из области военной научной фантастики, которые были выдвинуты на премии Филипа Дика и Кэмпбелл. Она также пишет романы серии «Звездные войны» для киностудии «Лукасфилм», в которых затрагивает такие вопросы, как принадлежность к определенному социуму, биологические виды и деградация личности. Ранее работала военным корреспондентом и газетным журналистом, служила во вспомогательных войсках королевских ВМС и в резервных войсках первой очереди. Живет в Уилтшире в Англии. Вы можете посетить ее сайт www. karentraviss.com