V. ЭПИЛОГЪ

V. ЭПИЛОГЪ

Полна противор?чія и неразр?шаемыхъ конфликтовъ была ново-европейская культура; но это свид?тельствуетъ не объ ея исчерпанности или слабости, а о сил? и полнот?. Ея паденіе безспорно им?ло въ ней же свои основанія, но оно не было предр?шено для даннаго историческаго мгновенія. Ея содержаніе было глубокимъ и самобытнымъ, и значительнымъ; ея д?ло было сд?лано, но не дод?лано. Великое, на в?ка не преходящее было создано, но не довершено въ посл?дней черт? — въ полнот? духовности и культа правды; это даетъ почву для отв?та на основной вопросъ — объ отношеніи къ сорванной эпох?. Д?ти ея и участники, мы ее просто любили, выросши въ ней и съ ней свыкшись. Печаль д?тей не требуетъ объясненія, но и не претендуетъ на признаніе.

* * *

Но есть въ этой эпох? и то, что на признаніе, уже претендуетъ — ея самодовл?ющая значительность. Передъ уходящимъ величіемъ, передъ угрозой его ухода естественно сжимается душа, и ищешь его удержать, боясь разставанія. Что довл?етъ себ?, разъ бывъ, въ созерцаніи остается нав?ки бывшимъ; ново-европейская культура не только себ? довл?ла, она стала опорой и неотъемлемой базой для всякой будущей возможной культуры и потому исканіе удержать ее — или что изъ нея еще возможно удержать — есть не только мысль о бывшемъ, но еще и мысль о будущемъ.

Шпенглеръ противопоставляетъ культуры, какъ взаимно непроницаемыя единства: каждая всю себя изъ себя развиваетъ, будучи недоступна другой. Думаю — это не такъ. Нельзя не согласиться съ глубокой правдой подобной концепціи, пока она относится не ко всей культур? въ ея ц?льности, а лишь къ ея высшему цв?тенію. Пускай въ основ? всякой самобытной культуры лежитъ н?кое зерно, н?кая своеобразная интуиція (я не скажу — философскій мотивъ, потому что таковой можетъ не совпадать съ единствомъ культуры въ шпенглеровскомъ смысл?); и это своеобразіе отражается на всемъ оформленіи культуръ, создавая ихъ взаимную независимость. Блестяще проведена эта мысль въ богатыхъ анализахъ и сопоставленіяхъ Шпенглера. Но это своеобразіе проявляется тамъ, гд? можетъ сказаться культура въ ея индивидуальности, въ специфическихъ произведеніяхъ культурной духовности. Жизнь-же челов?ческая не вся проходитъ своеобразно. Если индивидуальность природы вліяетъ на оформленіе культурной духовности, то есть въ природ? возд?йствія, одинаковыя везд?. Если этническія особенности выд?ляютъ своеобразіе субъекта данной культуры, — то есть въ челов?честв? свойства, одинаковыя у всего челов?чества. И если творчество бываетъ своеобразнымъ, то есть д?ятельности, бездна д?ятельностей, подобныхъ у всего челов?чества. Есть общій фондъ одинаковыхъ д?ятельностей, переживаній, испытаній и возд?йствій — фондъ бол?е или мен?е общей жизненности, основной, необходимой для выживанія и существованія — и только уже надъ нимъ расцв?таютъ въ иныя эпохи особыя досужія цв?тенія; надъ фондомъ общечелов?чески-необходимаго расцв?таетъ индивидуально-культурная роскошь. Перевариваютъ вс? люди пищу одинаково, голодаютъ и борются съ хищниками, обуреваемы страстью и жаждой; но по разному они строятъ вольныя надстройки своей душевной, а отчасти и общественной жизни. Въ этихъ вольныхъ разрастаніяхъ и сказывается различная духовность; въ томъ общемъ неизб?жномъ фундамент?, конечно, уже включающемъ въ потенціи или въ поб?гахъ и это различіе — заложено общее и связывающее. Если культуры взаимно непроницаемы, то они таковы лишь въ своихъ вольныхъ разрастаніяхъ, не въ своемъ необходимомъ фундамент?; да и то благодаря общности, или хотя бы родственности этого фундамента сохраняется и возможность н?котораго проникновенія и въ чуждыя высшія индивидуализированныя цв?тенія. Какъ бы то ни было, фундаментъ этотъ общій и обща и преемственна его разработка. Если культура высшая — прим?рно искусство, философія, нравственность — но не только они, а и отд?льныя другія области — не переходятъ изъ культуры въ культуру, а развиваются въ каждой заново изъ ея основъ, то необходимыя, неотъемлемыя основы жизни, бол?е или мен?е общія для челов?чества, преемственно отъ культуры къ культур? передаваемы. И добытое въ одной переходитъ въ н?которой степени по насл?дству къ сл?дующимъ, какъ твердое достояніе челов?чества. И даже то, что я назвалъ высшими сферами, цв?теніями — индивидуальное и неповторимое — опадая на носящую ихъ почву и разлагаясь въ ней, оплодотворяетъ ее, оставляя въ ней свои сл?ды, хотя бы сл?ды своего разложенія, — т?мъ также входя косвенно въ преемственное достояніе челов?чества. И въ этомъ смысл? культуры значительны не только т?мъ, что он? изъ себя представляютъ, но и т?мъ, что он? вносятъ въ незыблемо накопляющееся достояніе челов?чества, что они даютъ для всякой возможной будущей культуры.

Въ этомъ отношеніи надо сказать, что культура т?мъ бол?е даетъ для посл?дующихъ, ч?мъ глубже она по своему претворяетъ жизненную основу челов?ческаго существованія. Обращенная только въ высь, культура, какъ бы она ни была блистательна, можетъ изойти въ этомъ устремленіи безъ соприкосновенія съ посл?дующими; обращенная на свою подпочву, она подготавливаетъ и почву для другихъ. Культура ново-европейская благодаря своей реалистической устремленности на объективное строительство второй природы — полн?е другихъ претворяла самую основу челов?чества, его среды и его жизни, и потому бол?е всякой другой стала — должна, или можетъ стать, предпосылочной для всякаго дальн?йшаго протеченія челов?ческой жизни, въ какихъ бы культурныхъ формахъ оно впредь ни происходило. Философскія концепціи могутъ забываться и вновь возникать, художественныя формы становятся малопонятными и невоспринимаемыми, но изъ культуры въ культуры тщательно и любовно переносились и способы обработки земли и обжиганія утвари, и постройки зданій, даже астрономическаго д?ленія года, и неотм?нимые первоначальные символы художественной и религіозной мысли, — пока не восполнялись бол?е подходящими для новыхъ временъ, обогащаясь новыми основополагающими достиженіями. Едва ли еще много другихъ эпохъ столь глубоко и значительно претворили этотъ фундаментъ общечелов?ческой жизни, какъ ново-европейская. Поэтому она и поб?дила міръ; поэтому только черезъ пріобщеніе къ ней и шли народы — далекіе и чуждые западной Европ? — къ расцв?ту и мощи; поэтому она и въ будущее можетъ, должна вложиться бол?е всякой другой.

Но вложится ли? Такова возможность и заданіе, будетъ ли таковымъ и осуществленіе? Если в?рно, что культура даже вн?шняя есть духъ ее пронизывающій, то съ подрывомъ духа падаетъ и культура. Гд? то ослаб?етъ или сорвется духовное напряженіе — и незам?тно и по неизв?стнымъ путямъ станутъ съ перебоями д?йствовать машины, нарушаться обязанности; въ лабораторіяхъ будутъ мен?е точно производиться опыты, чиновники мен?е честно исполнять свои обязанности, изобр?татели перестанутъ изобр?тать и виртуозы слаб?е исполнять мен?е совершенныя произведенія. Духъ культуры погаснетъ, ея машина застопоритъ по вн?шне незам?тнымъ причинамъ. — Вотъ почему сейчасъ отстаиваніе европеизма и его закр?пленіе — есть отстаиваніе и облегченіе и будущихъ культуръ.

* * *

Но есть въ переживаемомъ историческомъ мгновеніи и еще другая знаменательная черта. Культуры, исчерпывающе выявляющія опред?ленную идею, повторны въ исторіи, но повторяются р?дко съ неопред?лимыми перерывами. Для выработки подобной культуры требуется особое стеченіе обстоятельствъ р?дкихъ и еще р?же сочетающихся во времени. Какъ въ личныхъ свершеніяхъ, но въ гораздо бол?е напряженной степени, — зд?сь требуется исключительная удача. Каждая ц?льная и великая культура длительно собирается, назр?ваетъ и срывается, пока гд? либо находитъ, наконецъ, возможность осуществленія. Она всегда счастливое исключеніе, хотя, конечно, на протяженіи тысячел?тій такихъ счастливыхъ исключеній набирается не одно. Во всякомъ случа? едва ли бывалъ или представимъ случай, чтобы одна эпоха ц?льной культуры см?нилась другою такою-же. Всего естественн?е ожидать, что на см?ну разбитой ц?льности идетъ полоса — неопред?ленной длительности, гд? обломки прошлаго нагромождаются вм?ст? съ зародышами разнаго возможнаго будущаго, разс?янныя пытанія съ разрозненными обрывками. Разбитый стиль см?няется безстильностью; разбитый космосъ не претворяется въ новый космосъ, а уступаетъ м?сто хаосу, «Среднев?ковье» есть неотъемлемая формальная категорія неизб?жнаго промежутка между двумя самобытными культурными эпохами (хотя фактически прим?няется этотъ терминъ иногда не къ самому промежутку, а къ сл?дующей за нимъ новой культур?). Если в?рно, что подорвана в?ками подготовленная, самобытно значительная, и глубинно ц?льная культура — это значитъ что предстоитъ періодъ разнобоя, упадка и потем?нія; что мы стоимъ передъ обрывомъ; новые св?ты н?когда возгорятся въ окутывающемъ мрак?; новые космосы отстроятся въ должный — нев?домый — часъ. Ихъ подготовятъ покол?нія, о нихъ не думающія, устремленныя не на ихъ созиданіе, а на разр?шеніе своихъ очередныхъ задачъ. Очередная задача въ происходящемъ и, в?роятно, продолжающемся крушеніи — бережное ц?неніе уже достигнутаго при непрекращающемся стремленіи къ еще достижимому. Въ этомъ не только самоуваженіе и любовь къ своей уходящей жизни, признаніе ея глубинной самоц?нности, въ этомъ не только в?рность себ?, — въ этомъ и заботливость о н?когда грядущемъ творчеств?, какъ она единственно возможна до его наступленія. Въ этомъ единственная борьба съ распадомъ, возможная до появленія новыхъ завязей, новой творческой полноты.

* * *

И наконецъ, если бы даже это и не было такъ, если бы въ этомъ было одно самообольщеніе, — символомъ писателя нашихъ дней останется образъ того телеграфиста, который на безнадежно погружающемся въ пучину «Титаник?», въ захлестываемой волнами кабин? не отходилъ отъ своего безпроволочнаго аппарата, разсылая въ пространство, можетъ быть и пустое, в?сть о гибели и призывъ къ спасенію.