ПРЕДИСЛОВІЕ

ПРЕДИСЛОВІЕ

Названіе этой книги слишкомъ модное, чтобы было соблазнительно имъ пользоваться. И однако есть у меня не только оправданіе, но даже и принужденіе его сохранить: именно то, что оно дано было еще въ то время, когда его содержаніе не только не казалось ходкимъ, но шло въ разр?зъ съ общепринятымъ мн?ніемъ, представляясь неправдоподобнымъ и вызывая нареканія въ парадоксальности. Статья подъ этимъ заглавіемъ, являющаяся введеніемъ настоящей книги, появилась въ 1914 году въ самые первые м?сяцы великой войны, когда наивно и лицем?рно міръ былъ преисполненъ радужной ув?ренности и восторженныхъ упованій. Теперь это пов?тріе забыто т?ми, кто подверглись зараз? легкомысленныхъ обольщеній и, быть можетъ, еще основательн?е т?ми, кто эту заразу распространялъ. Но н?тъ для сознательной общественности гр?ха, худшаго безпамятства — этого подлиннаго умерщвленія духа, созр?вающаго в?дь только на накопленіяхъ своего опыта и своихъ пытаній.

Я отм?чаю дату первой главы не для установленія пріоритета: другіе, заглушаемые ревомъ времени, думали или высказывались въ томъ-же род? одновременно или и раньше. Но если ни къ чему высказавшему мысль, событіями оправданную, устанавливать, что онъ ее высказалъ до оправданія, то, думаю, существенно установить, что до своего оправданія она высказана была. Ибо не въ высказывающемъ д?ло, а Въ высказанномъ. Никто не сомн?вается въ этомъ, когда вопросъ идетъ о физической теоріи или астрономическомъ закон?: подтвержденіе формулы на событіяхъ, проявившихся посл? ея установленія, воспринимается вс?ми, какъ особо ц?нное ея подтвержденіе, какъ ея торжество. Н?тъ основанія не прим?нять этого и къ мышленію не объ атомахъ и эфир?, а о д?лахъ челов?ческихъ. Зд?сь н?тъ т?хъ строгихъ формулъ и точныхъ дедукцій; пусть такъ, но это только означаетъ меньшую точность формулировки предвид?нія, а не меньшую его обоснованность.

Оправданіе предвид?нія посл?дующими событіями им?етъ не одно теоретическое значеніе, а обыкновенно и практическое; оно не только подтверждаетъ мысль, оно подтверждаетъ и дальн?йшіе изъ нея выводы. Наряду съ подтвержденіемъ, оно даетъ и предупрежденіе, на ряду съ оправданіемъ и урокъ. И потому въ н?которыхъ м?стахъ этой книги я привелъ статьи и отрывки статей, напечатанныя еще въ годы войны. Военная цензура, которой он? подлежали, не могла въ н?которой степени не отразиться на нихъ; т?мъ не мен?е я предпочелъ взять на себя отв?тственность и за эти (все же в?дь добровольныя) отклоненія отъ полнаго или прямого выявленія мысли того времени, вызванныя принудительнымъ приспособленіемъ къ неизб?жнымъ его условіямъ, — съ ц?лью сохранить преимущества ея своевременной высказанности.

Въ сущности уже въ статьяхъ первыхъ л?тъ войны заложены существенные, хотя и не вс?, мотивы, развиваемые во всей этой книг?. Тамъ же данъ эмоціональный стимулъ къ ея написанію. Книга продумывалась и писалась урывками и съ большими промежутками на протяженіи восьми л?тъ; это не могло не отразиться на сопровождавшемъ ее и проявляющемся въ ней настроеніи. Она писалась въ отчаяніи перваго предвид?нія предстоящаго упадка; она обдумывалась въ духовной блокад? посл?дующихъ л?тъ войны, когда пагубныя испаренія военной лжи застилали окружающее, когда — чтобы что нибудь вид?ть — надо было закрывать глаза и затыкать уши, чтобы внутри себя воспроизводить челов?ческую р?чь. Отлученные большевизмомъ отъ современности, въ мрак? мерзлыхъ комнатъ, осв?щенныхъ еле мерцающимъ ночникомъ, мы поддерживали нащъ духъ, засасываемый униженіемъ и оскуд?ніемъ всепоб?днаго одичанія, — внутреннимъ созерцаніемъ и осмысливаніемъ происшедшаго, искали въ общихъ линіяхъ недавнихъ судеб ь опорныя точки для грядущихъ упованій. Эти страницы позже писались на финскомъ рубеж? культурнаго міра передъ пропастью, изъ которой б?глецами мы выбирались, тщетно стучась на западъ, когда десятокъ верстъ отд?лялъ отъ Россіи и десятокъ визъ и разр?шеній отъ Европы, когда одни контрабандисты поддерживали связь съ первой и одни телеграфные провода со второй. Он? писались и тогда, когда уже, обр?тя твердую европейскую точку, но будучи лишены рычага для того, чтобы произвести какое либо движеніе, мы влачили грустные дни на чужбин? въ печали и тревогахъ, ища въ разр?женности общихъ созерцаній опоры для зыбкости медлительной д?йствительности.

Напряженность первыхъ переживаній отъ предвидимаго упадка ново-европейской культуры была впосл?дствіи заслонена событіями объективно бол?е катастрофическими и субъективно несравненно ближе зад?вающими — постигшими Россію; при чемъ об? линіи упадка не только были смежны въ пространств? и во времени, — он? еще связаны въ своемъ существ? и потому одна невыт?сняема другой. Я однако старался выд?лить и просл?живать изолированно западно-европейскую нить, чтобы не затерять ея въ клубк? непосредственн?е захватывающихъ и конкретн?е намъ наглядныхъ русскихъ д?лъ. Закаленныя души, испытавшія россійское б?дствіе, безпристрастн?е и, можетъ быть, безпощадн?е могутъ подойти и къ западно-европейскому упадку. Кто знаетъ, не служитъ ли вм?ст? съ т?мъ его переживаніе и созерцаніе, все же в?дь отвлеченное, хотя и эмоціональное, — н?которымъ успокаивающимъ разрядомъ въ пронизывающихъ до посл?днихъ глубинъ потрясеніяхъ русской д?йствительности.

Во всякомъ случа? не только сплетаются судьбы Европы и Россіи, но и общими для нихъ являются иные выводы и уроки. Есть европейскія слабости, наглядн?е провидимыя на русской д?йствительности, — ихъ я не затрагивалъ; есть и русскія б?дствія, ярко осв?тимыя европейскими д?лами. Къ таковымъ я отношу и разрушительную силу идейнаго максимализма. Это положеніе является однимъ изъ посл?дствій той же исходной интуиціи, которая въ другихъ своихъ предвид?ніяхъ можетъ быть сочтена уже наглядно подтвержденной событіями; думаю, что будетъ признано подтвержденнымъ событіями и это положеніе, хотя еще и неосознанное съ одинаковой ясностью, какъ другія. Если эта книга посод?йствуетъ укр?пленію этого уб?жденія — она исполнитъ свое основное практическое назначеніе, ибо тогда оправданность предвид?ній послужитъ и усвоенію урока.

Но, впрочемъ, задача ея не въ поученіи, а въ пониманіи, не въ морали, а въ осв?щеніи. Она многимъ будетъ непріятной и многихъ можетъ зад?ть. Охотно я бы этого изб?жалъ, т?мъ бол?е что зад?вать приходится могучіе коллективы, насл?дниковъ великаго прошлаго, носителей прекрасной культуры; т?мъ бол?е, что зад?вать приходится составныя части и факторы той самой европейской культуры, которую любишь и которой дорожишь. Но что же изъ того? Передъ лицомъ несказанныхъ страданій и роковыхъ угрозъ было бы не только малодушно и ничтожно, было бы просто оскверненіемъ величія переживаемаго — дипломатическими уловками — прикрывать свою правду. Въ обвал? и смятеніи устойчивость можно найти только созерцая правду неотступнымъ взглядомъ, только непреклонной волею ей служа.

17 іюля 1922.