3. ВОСТАНОВЛЕНІЕ

I. Средняя Европа

Разгромлена Европа войной, разгромлена Европа миромъ. Каковы бы ни были причины — что же съ ней будетъ дальше? Будетъ ли дальн?йшее лишь реализаціей занесеннаго удара, медленной смертью уже переставшаго нормально жить ор-ганизма. Или еще есть возможность спасенія и продолженія творческой жизни. О прежнемъ положеніи говорить не приходится; тотъ томъ міровой исторіи законченъ и можетъ быть поставленъ на полку къ другимъ томамъ отошедшихъ въ прошлое эпохъ, но остаются в?дь жить люди, остаются жить народы, живутъ культуры. И остается вопрос ь, каковы же возможности для новой Европы, для Европы уже только какъ частичной міровой силы, какъ одного изъ факторовъ челов?чества.

Германія до войны стояла во глав? европейскаго движенія; на ея долю выпало осуществлять очередную міровую европейскую задачу; ея историческое движеніе было поэтому прогрессивно и идеи его — идеями творческими. Въ центр? войны, ея судебъ и усилій стояла Германія, какъ носительница будущаго противъ охранительства прошлаго, какъ индивидуально наибол?е могучая противъ превышавшаго ее союза вс?хъ, какъ Европа противъ міра. И соотв?тственно — паденіе Германіи обнаружилось, какъ паденіе Европы. Естественно, что и въ центр? возстановленія Европы, хотя бы въ томъ частичномъ смысл?, о которомъ шла выше р?чь, — становится возстановленіе Германіи. И не только въ томъ смысл? связано съ возстановленіемъ материка возстановленіе Германіи, что она сама по себ? является наибол?е многочисленнымъ — посл? Россіи — его народомъ, что съ ея платежами связалось будущее Франціи, что съ ея производительностью, емкостью, валютой, связана производительность и емкость другихъ, и. т. п. Но и глубже. Европа, обезкровленная, безъ посторонней помощи возстановиться не можетъ. Но посторонняя помощь — есть и постороннее руководство и въ томъ или иномъ смысл? господство. Возстановиться въ самодовл?ніи она можетъ только сосредоточеніемъ около н?которой внутренней силы, внутренняго центра. Англія уже стала для нея центромъ вн?шнимъ, Россія надолго выведена изъ строя, Франція рокомъ своей исторіи обречена руководящее положеніе оплачивать подавленіемъ Европы. Безспорная страна будущаго — Италія, но она все же слишкомъ исчерпывающе оріентирована на частичный средиземно-морской бассейнъ и лишена н?которыхъ основъ міровой державности. У другихъ странъ порознь — н?тъ достаточной массы и челов?ческой, и матеріальной, и духовной; сближенія между ними одними, конечно, вполн? возможны, но они и географически, и культурно останутся частичными сближеніями — Скандинавскихъ странъ отд?льно взятыхъ, или югосредне-европейскихъ тоже взятыхъ отд?льно. Уже самое географическое положеніе приводитъ къ тому, что линіи дальн?йшаго движенія этихъ группъ или отд?льныхъ ихъ членовъ между собой — скрещиваются на территоріи Германіи; и къ тому же ведутъ и культурныя особенности и отношенія. Мало внутренней связи и близости — между Латвіей и Чехіей, Литвой и Швейцаріей и даже Швейцаріей и Швеціей; но вс? эти, да и другія страны, какими либо своими сторонами — не только географически, но и духовно-экономически — примыкаютъ къ Германіи. Тысячи нитей сос?дства, в?ковой исторической близости, хозяйственнаго сожительства связываютъ съ отд?льными частями Германіи эти географически примыкающіе къ ней съ разныхъ сторонъ народы. Одни, какъ Швейцарія, Австрія связаны съ ней языковымъ и племеннымъ родствомъ; и племеннымъ же, хотя и бол?е отдаленнымъ родствомъ связаны съ ней скандинавскіе народы; въ сред? другихъ — Чехіи и Польши — живутъ ея соплеменники въ большомъ числ?; даже и какъ будто враждебные ей народы — чехи, латыши — въ конц? концовъ прошли многов?ковую общую историческую выучку въ значительной степени именно въ школ? германской. Пока вопросъ стоялъ о внутри-европейскихъ силахъ и соревнованіяхъ — центральное положеніе не могло им?ть того значенія и даже, наоборотъ, положеніе периферическое, близость къ океану, легкость сношенія и использованія заморскихъ богатствъ могли играть р?шающую роль. Центральное положеніе только увеличивало давленіе со вс?хъ сторонъ и отс?кало источники обогащенія и вн?шняго господства. Но когда вопросъ зашелъ о собираніи Европы, то зд?сь именно это центральное положеніе получаетъ опред?ляющій в?съ, — и быть можетъ, именно въ этомъ и заключалось одно изъ основаній (хотя и не единственное), почему осуществлять задачу европейскаго имперіализма выпало на долю именно Германіи. Имперіализмъ въ Европ? могла создавать и Франція, имперіализмъ Европы можетъ создать одна только Германія.

Въ н?которомъ отношеніи можно сказать, что теперешнее ослабленное положеніе Германіи даже можетъ сод?йствовать бол?е легкому и полному закр?пленію связей съ сос?дями. Былая военная мощь Германіи заставляла малыя страны оставаться насторож?, въ опасливомъ отгораживаніи. Сейчасъ Германія въ военномъ отношеніи не опасна ни для кого. Мало того, Германія нуждается въ помощи, и эту помощь — съ вы-годой для себя легко могутъ ей оказывать иные богатые, насыщенные культурой сос?ди, — Голландія, Швейцарія; другія наоборотъ нуждаются въ ней для своего закр?пленія. И только черезъ ея посредство и посредничество могутъ въ одну систему собираться столь глубоко различные по культурному уровню народы, изъ которыхъ иные стоятъ на уровн? высшихъ германскихъ составныхъ честей, а другіе — ниже наимен?е культурныхъ провинцій. Гамбургъ также родственъ Роттердаму, или Любекъ — Мальме, какъ баварскіе Альпы близки Тиролю или Зальцбургу; какъ неразличимо переходитъ одинъ въ другой Баденъ и Базель; Саксонія родная сестра н?мецкой Богеміи, Восточная Пруссія издавна находилась въ т?сныхъ сношеніяхъ съ с?веро-западной Россіей, связанная общими р?ками; одинаково — балтійскіе порты Кенигсбергъ и Рига, Данцигъ и Либава; Бреславль, несмотря на государственное расхожденіе, сохранитъ близость къ Познани. Такъ къ различнымъ федеративнымъ частямъ Германіи, единой въ своей разнохарактерности, примыкаютъ порознь различныя сос?днія страны, въ ней находя соединительное географически духовное звено.

Тяга и шансы такого сближенія и совм?стной работы нисколько не заключаются въ чемъ либо похожемъ на военныя предпріятія или планы, на вооруженіе, или наступленіе; для него не нужна даже и особенная дипломатическая или политическая подготовка, хотя, конечно, таковая можетъ облегчать или закр?плять достиженія. Тяга заключается въ элементарной жизни, въ прост?йшихъ экономическихъ отношеніяхъ, въ повседневнокультурныхъ интересахъ, — и т?мъ трудн?е ей пом?шать. Чтобы ей воспрепятствовать, необходимо у каждаго предпріятія поставить сторожа и около каждаго народа завести сложную дипломатическую с?ть; пом?шать можно — въ сущности говоря, только держа все и вс?хъ въ развалинахъ и подавленности. И, значитъ, снова встаетъ альтернатива: либо Европа въ искусственно удерживаемыхъ развалинахъ, либо сплетеніе средне-европейской близости около и въ связи съ Германіей.

* * *

Различныя силы естественно могутъ способствовать такой неудержимо стихійной концентраціи; вс? он? совпадаютъ въ понятіи жизненныхъ потребностей заинтересованныхъ странъ.

Страны малой культуры совершенно естественно устремятся воспользоваться резервуаромъ культуры и производительности, заключеннымъ въ Германіи. Въ н?которыхъ изъ вновь образовавшихся въ средней Европ? государствъ можетъ сложиться даже и вопреки путямъ ихъ образованія тяга къ тому, чтобы найти опору въ сближеніи съ Германіей. Самая наличность н?мецкаго населенія въ странахъ новообразованныхъ можетъ послужить основой — не взаимныхъ прит?сненій, а сближенія этихъ государствъ съ комплексомъ государствъ германскихъ.

Было бы для Германіи ложной политикой — задаться ц?лью вс?хъ н?мцевъ объединить, выд?лить въ одно государство. Національный вопросъ, какъ вопросъ культуры и администраціи, сравнительно не трудно удовлетворительно разр?шить въ маленькой Европ? и безъ территоріально государственныхъ перед?ловъ, — когда взоры будутъ направлены на бол?е далекія задачи; а для задачъ сближенія наличность н?мцевъ въ состав? сос?днихъ странъ можетъ лишь служить сближающимъ моментомъ. Она можетъ политически нисколько не быть опасной для самихъ этихъ государствъ, посколько устанавливается согласный modus vivendi. Эта наличность можетъ культурно быть нисколько не опасной для н?мецкаго меньшинства въ силу — сос?дства культурно-значительной германской массы: и во всякомъ случа? всякія національныя опасности могутъ безъ труда быть устранены путемъ встр?чныхъ соглашеній; и наконецъ и для общеевропейскаго имперіализма такая національная черезполосица можетъ оказаться даже выгодной. Н?мецкій черезполосный элементъ можетъ явиться естественнымъ посредствующимъ звеномъ между своей государственной и своей культурной родиной, и т?мъ послужить сближенію въ одну общую сферу этихъ (точн?е — н?которыхъ изъ этихъ) государствъ въ общій средне европейскій комплексъ.

Въ другихъ малыхъ — искони самостоятельныхъ, глубоко культурныхъ — народахъ, примыкающихъ къ Германіи, им?ются — или во всякомъ случа? могутъ обнаружиться стимулы новаго обще-европейскаго возстановленія. Эти малыя государства — въ первую голову поставлю Голландію, но сюда же относятся и Швейцарія и скандинавскія страны — насыщенныя богатствомъ и культурой, старинные резервуары, а въ не малой степени и творцы европеизма (опять таки на первую очередь поставлю Голландію) и всегда его неизм?нные подлинные носители — потеряли нын? всякія основанія для опасенія какихъ либо злыхъ умысловъ со стороны Германіи. Безспорно, зд?сь Германія и найдетъ опору для своего хозяйственнаго возстановленія. Но, можетъ быть, именно на почв? уничтоженныхъ политическихъ опасеній зд?сь возможнымъ окажется и иное сближеніе, — культурное, хозяйственное; сближеніе, пожалуй, даже международнаго типа, хотя бы и не формальное. Можетъ быть въ этихъ малыхъ резервуарахъ европеизма проснется передъ угрозой — и кто знаетъ, не передъ рокомъ ли — окончательнаго погасанія европейскій патріотизмъ, у нихъ бол?е европейскій, ч?мъ у какого либо изъ крупн?йшихъ народовъ. У т?хъ европейство неизб?жно окрашивается германствомъ, англосаксонствомъ, франко-галльствомъ, даже итальянствомъ; но у Голландіи — голландская культура не можетъ заслонить или зам?нить западноевропейской. Мы в?дь знаемъ, какъ обманчива и даже облыжна видимость матеріальнаго благополучія и мирной удовлетворенности. Бываютъ великія теченія, охватывающія народы, изъ какихъ то глубинъ подымающія ихъ на призывы и вел?нія судьбы и бросающія на великія игры, въ которыхъ созидаются кульминаціонныя точки челов?ческой жизни. Для этого не требуется сознательныхъ р?шеній; для этого — въ данномъ случа? — не требуется и военныхъ тягот?ній; больше ч?мъ когда либо, это вопросъ прост?йшаго д?ланія не однихъ государствъ, а и народа, отд?льныхъ слоевъ, отд?льныхъ группъ и даже лицъ. И эти теченія сказываются не въ какой либо планом?рной политик? народовъ и парламента, а въ массовыхъ д?йствіяхъ, въ широкихъ устремленіяхъ и симпатіяхъ, въ логик? конкретныхъ государственныхъ проявленій. Можетъ быть ходъ событій создастъ въ этихъ малыхъ странахъ новую д?йственную, неистраченную и полную духовной мощи опору для посл?дняго самоотстаиванія и подъема Европы, для посл?дняго ея возгоранія. Такое развитіе придастъ безспорно средней Европ? новый видъ, новое распред?леніе центровъ и перестановку ихъ в?са, но въ корн? не изм?нитъ того существа новой Европы, которое центръ ея тяжести расположилъ въ с?веро-центральной ея части.

И наконецъ въ самой Германіи им?ются условія, благопріятствующія возстановленію путемъ трудовыхъ усилій и производительныхъ напряженій; а именно, — помимо ея трудовой и творческой мощи и упорной жажды жить — то, что она объективно не нуждается въ реванш? за военное пораженіе, а въ одномъ лишь возстановленіи. Она должна покрыть и возм?стить себ? не войну, а только результаты войны.

Въ самомъ д?л? бываетъ такъ, что самая война настолько глубоко проявляетъ народную несостоятельность даннаго періода народной жизни, что народъ не въ силахъ подняться въ чужомъ и своемъ собственномъ самосознаніи, въ своемъ моральномъ самоощущеніи — не возм?стивъ безчестія проигранной войны, не загладивъ пораженія честью новой поб?ды. Конечно, и безъ новыхъ войнъ и поб?дъ можетъ быть возстановлено народное самосознаніе — доблестью мирнаго строительства и культурныхъ усп?ховъ; но это путь долгій, трудно уловимый въ безспорности своихъ достиженій, медлительно разсасывающій ядъ пораженія.

Ничего подобнаго н?тъ въ случа? съ Германіей. Война, закончившаяся пораженіемъ, въ своемъ протеченіи была по р?дкому исключенію настолько поб?доносной, въ такой м?р? проявила доблесть и исключительныя качества, что останется въ исторіи страницей славы поб?жденнаго. И потому ни объективно, ни субъективно Германіи не требуется для возстановленія своего моральнаго равнов?сія и нормальнаго историческаго самочувствія — реваншнаго усп?ха. Да, впрочемъ н?тъ и додлиннаго объекта для реванша: поб?дитель — коалиція, разс?янная по вс?мъ материкамъ — растаялъ вм?ст? съ поб?дой, и н?которые его важн?йшіе составные элементы въ такой м?р? оказываются лишенными враждебности и одіозности для Германіи, что о реванш? по отношенію къ нимъ и вообще никакой р?чи быть не можетъ. Было бы неправдой скрывать отъ себя, что посл?военное обращеніе съ Германіей, безпорно оскорбляя страну тысячью мелкихъ уколовъ и крупныхъ ударовъ, выводитъ изъ этого положенія, внушая чувство нарастающей обиды. Но это уже вопросъ посл?дующаго времени; сама война поставила вопросъ не реванша, а возстановленія.

II. Еврейство

Но есть силы и интересы, которые д?йствуютъ въ томъ же направленіи помимо средне-европейскаго состава государствъ. Быть можетъ, покажется страннымъ, если въ этомъ отношеніи я сопоставлю столь различныя величины, какъ еврейство и Россію.

Своеобразна въ тысячел?тіяхъ судьба еврейскаго народа. Длительность его существованія обусловливается, конечно частью внутренними духовными его свойствами, но частью и вн?шними соотношеніями съ народами окружающими. Во всякомъ случа? періоды расцв?та и упадка всец?ло опред?ляются той государственно культурной средой, сквозь которую въ данный отр?зокъ своей исторіи проходилъ еврейскій народъ. И общимъ образомъ можно сказать, что въ т? эпохи расцв?тала еврейская жизнь, которыя общимъ тономъ своимъ были конгеніальны еврейской духовности или соотносительны съ ней, нуждаясь въ ней, какъ въ своемъ дополненіи; и, только въ т?хъ государственныхъ рамкахъ расцв?талъ еврейскій народъ, которыя отв?чали его соціальныму и духовному строенію. На протяженіи в?ковъ бывали періоды еврейскаго расцв?та, сравнительно бол?е короткіе, и сравнительно бол?е длинные періоды еврейскаго упадка, въ продолженіе которыхъ однако накапливались различныя отрицательныя и положительныя свойства, находившія свое проявленіе въ дни расцв?та. Зд?сь не м?сто по содержанію уяснять духовныя и соціальныя особенности, коими опред?ляется возможность расцв?та въ чужой культур? и въ чужой государственности[11]. Отм?чу зд?сь существенныя для нашего разсмотр?нія черты.

Во первыхъ, какъ народъ не только разс?янія, но выработавшійся и выработавшій въ разс?яніи свою духовность, преимущественно городской жизни, своеобразно самобытный, но вм?ст? съ т?мъ соціально незамкнутый, не включающій въ себя исчерпывающихъ соціальныхъ функцій — еврейство можетъ процв?тать, какъ своеобразный коллективъ только въ мор? широкаго имперіализма. Мелкая государственность его дробитъ, онъ сохраняетъ свою массу только въ государственности крупной, имперіалистической; а масса им?етъ для него сугубое значеніе, ибо онъ лишенъ другихъ сц?пляющихъ началъ — территоріи и политической организованности. Обширность территоріи и связанность съ ней разнородныхъ населеній им?етъ для него еще и то значеніе, что при сочетаніи въ одной имперіи многихъ в?ръ и національностей онъ легче и, пожалуй, единственно им?етъ шансы сохранить свою в?ру и свою національность не въ конфликт? и противопоставліеніи, а въ сочетаніи съ государственнымъ укладомъ, въ согласованности съ имперской структурой, какъ ея нормальную составную часть. Обширность государственной среды им?етъ для него и еще другое значеніе, открывая возможности для развертыванія его спеціально городскихъ и даже крупно городскихъ торговыхъ и интеллигентскихъ функцій — создавая поприще для его своеобразно кочевой, двигательно-напряженной, активно-экспансивной природы. Въ мелкомъ государств? еврейство обречено либо обезличиться, поглощенное господствующимъ населеніемъ, либо противостоитъ ему, какъ механически чуждое, инородное, непереваримое т?ло. То, что въ многонаселенной, многонаціональной и многов?рной имперіи является естественнымъ или во всякомъ случа? пріемлемымъ, становится тамъ аномаліей и бол?зненностью. Скованность т?сными границами, а въ ихъ пред?лахъ городской жизнью, отр?заетъ благія производительныя возможности своеобразно еврейской разс?янной связанности и сковываетъ положительныя стороны ихъ активности. Поэтому еврейство и расцв?тало въ эпохи имперіализма, играло въ нихъ значительную роль, было обычной ихъ опорой или даже зиждительной силой; такъ въ разныхъ степеняхъ обстояло д?ло и въ Римской имперіи, и въ арабскомъ калифат?, въ имперіи Каролинговъ, и въ современной Европ?.

Есть и второй моментъ на ряду съ этимъ (къ которому ниже еще прійдется вернуться въ другой связи) — это моментъ духовной активности, волевой напряженности, въ посл?днемъ своемъ корн?, опирающійся на неизм?нную устремленность пустыннаго кочевья на зар? народной жизни и городскаго разс?янія на всемъ ея протяженіи. Бываютъ эпохи органической законченности жизни, ея пригнанности въ уравнов?шенныя рамки; бываютъ эпохи строительства безъ устали и ограниченія, устремленія въ даль и въ высь, все опрокидывающаго или все поб?ждающаго напора. Эти посл?днія эпохи особенно конгеніальны съ духомъ еврейства и въ эти эпохи еврейская работа особенно естественно и безпрепятственно укладывается въ общее стремленіе в?ка. Таковыми были эпоха арабская и ново-европейская; и въ об? — еврейство играло особенно видную роль, кр?пко спаявъ свою работу съ работой и устремленіями в?ка, сохраняя, однако, свою самость въ общемъ строительств?.

И наконецъ третья черта, выработавшаяся въ еврейств?, какъ въ народ? въ общемъ пресл?дуемомъ, но вм?ст? съ т?мъ пред ставляющемъ н?кій, хотя и не замкнутый, духовный коллективъ, который въ себ? включаетъ вс? духовныя функціи народа, — это система идей и чувствъ преодол?нія угнетенности. Во всякомъ народ? главная его масса можетъ оказаться въ состояніи подавленности. Но даже когда эти такъ угнетенныя массы составляютъ въ духовномъ смысл? одно ц?лое съ другими частями народа, он? не вырабатываютъ своей особой идеологіи, системы чувствъ и учрежденій, соотв?тствующихъ состоянію угнетенности и борьб? съ угнетенностью. Наоборотъ идеологія, общая духовность, вырабатываемая народомъ въ его высшихъ и среднихъ слояхъ, обыкновенно соотв?тствуетъ положенію, точк? зр?нія и чувствамъ господствующихъ круговъ, или во всякомъ случа? положенію народа въ его ц?ломъ; соотв?тствуетъ положенію его въ мір? среди другихъ народовъ, въ природ? или — его внутреннему состоянію. То же, конечно, им?етъ м?сто и въ народ? еврейскомъ. Но онъ обычно находился ц?ликомъ въ положеніи въ общемъ безправнаго или неравноправнаго, угнетаемаго или угрожаемаго угнетеніями; и потому и духовность его, чувства, соціальныя уб?жденія вырабатывались при р?шающемъ участіи духовныхъ и соціальныхъ верховъ, но соотв?тствовали совокупному положенію народа, положенію общей угнетенности и прит?сненности. Къ тому же при этомъ угнетенность есть состояніе пассивное, обреченное; прит?сняемые обречены на исчезновеніе или на ниспаденіе въ безотв?тственные низы, на бол?е или мен?е соціально-объектное, а не соціальносубъектное состояніе. Наоборотъ еврейство, какъ группа прит?сняемая, но вм?ст? съ т?мъ не неизб?жная въ строеніи общества (какъ неизб?жны, наприм?ръ, соціальные «низы») могло бы исчезнуть, если бы она была чисто пассивной, претерп?вающей. Разъ она сохранялась, ясно, что она вм?ст? съ т?мъ проявляла непрерывную историческую активность, непрерывное противленіе (и в?роятно встр?тила для того достаточно благопріятныя внутреннія или вн?шнія основанія); она не только была въ положеніи претерп?вающей, но и въ положеніи преодол?вающей угнетеніе, — борющейся или уклоняющейся, но во всякомъ случа? преодол?вающей. Отсюда новое сближеніе съ современной Европой, демократической, протестующей, борющейся противъ угнетенія массъ; съ новой Европой, въ которой въ силу распространенія образованія и повышенія благосостоянія — сами массы перешли отъ положенія униженности къ его преодол?нію. И поразительно въ какой м?р? рядъ идей и учрежденій современнаго демократическаго общества им?ютъ своихъ предтечъ въ еврейскомъ обществ? былыхъ в?ковъ, взятомъ какъ ц?лое (хотя и оно въ своей собственной сред? включало господствующихъ и подвластныхъ, подчиняющихся и подчиненныхъ). Оно выработало чувство переживанія угнетенія и вм?ст? съ т?мъ напряженія его преодол?ть — во всемъ томъ, что это заключаетъ одновременно и дурного и хорошаго: одновременно и въ систем? чувствъ приниженности и забитости, но и чувствъ борьбы и напора; одновременно въ систем? притязаній, на что, не им?я, чувствуешь свое право, претензій, обидъ, чувствъ вызова и протеста, солидарности въ страданіи и гуманности. Зд?сь не м?сто обстоятельно развернуть различныя перекрещивающіяся посл?дствія, вытекающія изъ этой исходной точки. Достаточно напомнить, какой громадной струей влился еврейскій субстратъ въ процессъ европейской демократической, либеральной и соціалистической борьбы, въ процессъ подъема низовъ и революціи[12]. Можно по разному оц?нивать это участіе въ европейской жизни; до губительнаго катаклизма посл?днихъ л?тъ естественно было оц?нивать это участіе преимущественно въ его положительномъ значеніи; посл? совершившихся нын? разгромовъ, столь же естественно преувеличивать и отрицательную сторону. Я зд?сь ни въ мал?йшей м?р? не занимаюсь обвиненіемъ или апологетикой, а исключительно только установленіемъ фактическихъ зависимостей. И въ этомъ смысл? существенно уяснить, что и въ этомъ отношеніи еврейство оказалось созвучнымъ глубинному процессу — одному изъ р?шающихъ процессовъ, происходившихъ въ современномъ европейскомъ обществ?. Это не было разложеніемъ европейскаго общества со стороны еврейства, какъ думаютъ многіе; это было участіе въ одномъ изъ р?шающихъ процессовъ, происходившихъ въ самомъ этомъ обществ? — въ процесс? подъема низовъ; и если зд?сь было разложеніе, то это было его саморазложеніемъ.

В?ками выработанной стихіей еврейства было обусловлено его участіе въ жизни современной Европы; въ этомъ и находитъ свое объясненіе совм?стность того, что кажется противоположнымъ и взаимно противор?чивымъ: одновременно мірового торговаго организаторства, участія въ высшихъ формахъ крупно-городского хозяйства (финансовый капиталъ), имперіализма (напр., въ лиц? Дизраэли) и демократической борьбы (напр. у Лассаля), иногда своеобразно сочетающихся и въ личности, и въ содержаніяхъ.

Можно сочувствовать этимъ особенностямъ или ихъ отвергать, можно ихъ благословлять или проклинать; но надо ихъ признать, и надо признать и понять, почему и какъ еврейство глубочайшими своими особенностями вложилось въ ново-европейскую культуру; не въ культуру Западной Европы, какъ она; складывалась со временъ готики, и не въ ту ея стадію, которая складывалась со временъ Возрожденія, а именно въ тотъ посл?дній ея отрывокъ, который, зачатый еще въ 18 в?к?, собственнаго расцв?та своего достигъ лишь къ концу 19 в., въ культуру ново-европейскую въ т?сномъ смысл? этого слова. Зд?сь д?ло отнюдь не только въ томъ, что освобожденное или постепенно допущенное къ свобод?, къ гражданственности и къ просв?щенію еврейство влило свои личныя силы въ общее д?ло европеизма. Конечно, есть и и это; есть и то, что самое освобожденіе и пріобщеніе къ европеизму проявляло внутреннее ихъ сродство. Но главное зд?сь въ томъ, что въ р?шающихъ своихъ чертахъ ново-европейская культура оказалась конгеніальной съ основными пружинами еврейской души, съ основными тягот?ніями еврейской стихіи, съ основнымъ чертежомъ еврейской общественности, какъ онъ былъ выработанъ въ прошлые в?ка; и вливаясь въ нее, еврейство — себя осуществляя — осуществляло и ея заданія и ея тягот?нія: напряженный (едва ли не б?шеный) натискъ волевого строительства, имперіализмъ, всемірно-городскую культуру, демократическій разливъ. И именно поэтому — отнюдь не только, какъ это обыкновенно говорится, въ силу личной даровитости, напористости, наглости, или энергіи — еврейство сыграло свою большую роль въ наше время; оно оказалось однимъ изъ его предустановленныхъ носителей и воплотителей. Наведенная долгими в?ками пружина было спущена либерализмомъ эпохи, двигавшейся въ направленіи д?йствія этой пружины. Вліяніе еврейства въ посл?днія десятил?тія бросалось въ глаза наблюдателю; теоретики и романисты, соціологи и публицисты посвятили ему не мало вниманія. Какъ всякое д?йствіе, въ особенности столь напористое, вызываетъ противод?йствіе, такъ и еврейское участіе въ ново-европейской культур? вызвало р?зкій отпоръ; и именно черезъ этотъ отпоръ антисемитизма оно стало наглядн?е раньше, ч?мъ черезъ признаніе. Но факты остаются; д?йствительно глубокое значеніе им?ло въ ней еврейство, невытравимое ни въ дурномъ, ни въ хорошемъ.

Такъ глубочайшимъ образомъ оказалось еврейство связаннымъ съ Европой. Такъ безспорно съ паденіемъ Европы грозитъ новый упадокъ еврейству. Конечно, въ настоящее время оно сосредоточено не въ одной Европ?; какъ уже неоднократно бывало въ его исторіи, оно переливается съ одного материка на другой. Какъ когда то переносились центры тяжести еврейскаго творчества и еврейскихъ массъ изъ Вавилона въ Испанію, изъ Александріи и Рима въ священную Германскую имперію, такъ и на нашихъ глазахъ гонимыя безправіемъ переливались эти массы путемъ эмиграціи изъ Россіи, гд? он? были сосредоточены, въ С?вероамериканскіе Соединенные Штаты, — можно сказать изъ Европы въ Америку, ибо въ Европ? еврейство въ качеств? массъ сосредоточено было въ одной только ея восточной части. И въ довоенное время уже образовалось два главныхъ массива еврейства, причемъ и численно и культурно преобладалъ восточно-европейскій; но въ смысл? благосостоянія, свободной подвижности и вліянія вырасталъ на первую очередь американскій, по своему происхожденію и родственнымъ связямъ т?сно съ т?мъ связанный. Въ другихъ странахъ евреи въ качеств? народнаго коллектива собственно и не могутъ быть разсматриваемы.

Великая война и ея непосредственныя посл?дствія нанесли тягчайшій ударъ восточно-европейскому еврейству. Самая война на восточномъ германскомъ фронт? непрерывно проходила по территоріи, населенной евреями, и б?дствія войны и военныхъ м?ръ эвакуаціи б?женства открыли печальную страницу нов?йшей еврейской исторіи. Какъ изв?стно, м?ры прит?сненія — какъ матеріальнаго, такъ и моральнаго — падали на еврейство съ особой тягостью, и волны еврейскихъ б?женцевъ уже тогда разбредались по русской земл?. Второй тяжкій ударъ, постигшій восточно-европейскихъ евреевъ, заключался въ разслоеніи на рядъ не только самостоятельныхъ, но и враждебныхъ государствъ, въ установленіи множества границъ и рогатокъ на территоріяхъ, составлявшихъ единый хозяйственный организмъ. Еврейская масса оказалась разбитой на осколки и если даже въ правовомъ отношеніи стало лучше, — въ хозяйственномъ и національномъ они оказались ослабленными и поставленными подъ множество угрозъ. Третій ударъ, нанесенный европейскому еврейству, заключался въ русской смут? и установленіи большевистскаго режима. Невнимательному взору можетъ казаться, что большевистскій режимъ — въ силу безспорно большого числа евреевъ, принимающихъ участіе въ его властномъ и административномъ аппарат? — долженъ быть особенно благопріятнымъ еврейству. Зд?сь не м?сто выяснять сколько нибудь обстоятельно подлинныхъ отношеній; достаточно общимъ образомъ сказать, что еврейская масса (и отнюдь не только б?дн?йшая), какъ принадлежащая въ значительной своей части къ буржуазнымъ слоямъ, должна была неизб?жно существенн?йшимъ образомъ пострадать отъ режима, направленнаго на уничтоженіе буржуазіи; какъ масса городская должна была существенн?йшимъ образомъ пострадать отъ строя, въ которомъ въ первую голову стали отмирать города. И если въ правительственный аппаратъ ум?стилось не малое количество лицъ изъ еврейскаго м?щанства, то во всякомъ случа? главн?йшая масса туда укрыться не могла. Далекая отъ деревни, куда спасалось русское городское населеніе, она опускалась и погибала. И даже когда вновь станетъ возстанавливаться въ Россіи буржуазное хозяйство, оно, конечно, можетъ дать снова поприще для работы исконнаго еврейскаго городского населенія, но возстанавливаемое на низкомъ и нездоровомъ уровн?, оно угрожаетъ — быть можетъ, на ряду съ обогащеніемъ отд?льныхъ круговъ еврейства — нездоровымъ и низкимъ уровнемъ жизни остальныхъ. И наконецъ, принявъ значительное участіе въ процесс? восточно-европейской смуты — въ силу разныхъ основаній, въ частности и въ силу той революціонной тяги, о которой выше шла р?чь, — еврейство черезъ свою революціонную часть связало себя въ представленіи окружающихъ съ потрясшими Россію революціями. А такъ какъ эти революціи, вытекшія изъ войны и знаменовавшія развалъ, — суть явленія упадка и развала Европы, то получился такой пародаксальный, но вм?ст? съ т?мъ логически обусловленный результатъ: народъ, особенно т?сно связанный съ западно-европейской культурой и гражданственностью, съ велико-державностью, съ буржуазнымъ строемъ и просв?щеніемъ, вс?мъ имъ обязанный и много имъ посод?йствовавшій, оказывается какъ бы отв?тственнымъ, во всякомъ случа? скомпрометированнымъ противобуржуазнымъ и противогосударственнымъ распадомъ.

Какъ еврейство усиленно участвовало въ современной культур? и подъем?, какъ его постигъ жестокій ударъ совм?стно съ ударомъ, постигшимъ Европу, — такъ только съ возстановленіемъ Европы можетъ оправиться и еврейство. Среди европейскихъ развалинъ оно обречено на захир?ніе и умираніе. Конечно, это еще не означаетъ конца еврейскаго народа. Можетъ быть — какъ это уже и бывало въ его исторіи — конецъ европейскаго еврейства совпадаетъ съ ростомъ новаго еврейства американскаго. Какъ бы то ни было, судьба европейскаго еврейства т?сн?йшимъ образомъ связана съ судьбой возстановленія Европы. Въ Европ? разрушенной или хир?ющей — все еврейство опустится на ту ступень униженія, оскуд?нія и забитости, на которой н?когда находилось еврейство въ Польш? во времена захир?нія этой страны.

Изъ этихъ соображеній ясно вытекаетъ параллелизмъ связи германскаго возрожденія съ возрожденіемъ Европы и связи еврейскаго возстановленія съ возрожденіемъ Европы. Но эта близость идетъ и дальше. Сосредоточенное преимущественно на восток? Европы, еврейство, конечно, ближайшимъ образомъ связано съ возстановленіемъ гражданственности и производительности въ пред?лахъ восточной Европы — въ пред?лахъ Россіи. В?роятно, русскимъ антисемитамъ покажется странной та мысль — которую впрочемъ обстоятельно я не им?ю возможности зд?сь развить — что судьба еврейства находится въ т?сн?йшей зависимости отъ возстановленія великодержавства, культуры и гражданственности Россіи. Или возстановленіе Россіи, или гибель европейскаго еврейства. Отчасти черезъ возстановленіе Россіи, но въ н?которой степени и непосредственно связывается еврейская судьба и съ судьбой германской. Ибо, если воскресшей Европы не будетъ вн? воскресенія Германіи, или даже въ частности, безъ укр?пленія всего сближающагося комплекса средне-европейскихъ странъ, то воскресеніе Германіи невозможно вн? возстановленія Европы и сл?довательно вн? возстановленія ея разрушенныхъ государствъ. Умиротвореніе, возстановленіе державности, хозяйственнаго процв?танія, торговыхъ сношеній, мирной гражданственности — установленіе имперской тональности въ международно-міровомъ размах? — это предполагаетъ содружное возстановленіе прежде всего и Россіи, и Германіи. Для темы настоящаго отрывка достаточно установить, что въ этомъ процесс? значительная роль предустановлена уже по географическимъ, но и по соціально-экономическимъ и культурнымъ основаніямъ — именно еврейству. Географически оно разселено какъ разъ въ промежуточныхъ между Россіей и Германіей странахъ, им?етъ въ пред?лахъ Россіи немалую массу и въ пред?лахъ Германіи не ничтожные круги. Къ тому же теченіе войны и смуты такъ перебросило и перетасовало это населеніе, что близкія родственныя лица и семьи оказываются разс?янными по вс?мъ странамъ, — это создаетъ массу, своими непосредственными связями родственности, близости, знакомства и быта непрерывно связывающую Германію съ Россіей и съ промежуточными государствами. Чисто бытовымъ образомъ ея жизнед?ятельность создаетъ — и въ будущемъ создастъ еще въ большей степени — непрерывную ц?пь сношеній, сближеній личныхъ и д?ловыхъ — непрерывный мостъ между этими берегами. Къ тому же въ этой масс?, помимо ея личной внутренней связи, есть и знаніе окружающихъ народовъ, психологіи, быта и хозяйства. Еврей изъ Нижняго Новгорода, заброшенный въ Гамбургъ, им?ющій брата въ Ковно, родственника жены въ Бессарабіи или Одесс? и младшаго брата въ Константинопол? или Б?лград? — такова бытовая схема этихъ отношеній.

Сами русскіе находятся въ подобномъ-же положеніи. Но во первыхъ они не им?ютъ м?стныхъ большихъ круговъ въ промежуточныхъ странахъ, во вторыхъ, и помимо географіи, евреи въ значительной части по своему соціальному составу даютъ подходящій городской челов?ческій матеріалъ, включая въ свой составъ на ряду съ интеллигенціей обширные слои посредниковъ, купцовъ, предпринимателей. Въ масс? своей они благодаря еврейскому языку — способны объясняться, хотя бы и съ гр?хомъ пополамъ по н?мецки, знаютъ и русскій языкъ, а частично и языки промежуточныхъ странъ. Словомъ, въ чисто хозяйственно-бытовомъ отношеніи; эта масса — предназначенная протянуть или сод?йствовать укр?пленію тысячи возстановительныхъ нитей между Средней и Восточной Европой. Интеллигенція, выросшая въ Россіи и нын? живущая въ Германіи, а частично и въ другихъ европейскихъ странахъ, послужитъ естественнымъ духовнымъ соединительнымъ звеномъ. Если правильно говорятъ, что изъ вс?хъ европейскихъ народовъ одни н?мцы способны работать въ Россіи и что безъ н?мцевъ невозможна совм?стная работа Россіи съ Европой, то столь же правильно сказать, — что какъ н?мцы для западной Европы по отношенію къ Россіи, такъ и евреи составляютъ естественную промежуточную среду между Россіей и средней Европой. И къ этому надо прибавить, что эта промежу-точная среда будетъ т?мъ бол?е подходящей, что пришедшее изъ Россіи духовно съ ней связанное множество евреевъ стремится къ ней и вернется не какъ въ чуждую, а какъ въ родную страну. И вм?ст? съ т?мъ, ища въ восточноевропейскомъ хаос? опоры въ силахъ твердой государственности и культуры, они безспорно будутъ оріентироваться, какъ на государственность россійскую, такъ и на н?мецкую экономику. Можетъ быть, н?которую дополнительную роль въ возстановленіи Европы — именно по путямъ германо-русскаго сближенія — можетъ сыграть и американское еврейство (подобно американскимъ н?мцамъ), въ значительной части сохраняющее съ русскими евреями бытовыя родственныя связи и вм?ст? съ т?мъ пользующееся вліяніемъ въ Америк?. Роль Америки въ д?л? возстановленія Европы можетъ въ этихъ людяхъ найти и опору и двигательную силу.

Я отнюдь не хот?лъ предшествующимъ сказать, что такъ именно и будетъ. Я только хот?лъ указать, что такъ можетъ быть, что им?ются силы и тягот?нія, толкающія въ эту сторону. Многое можетъ этому препятствовать. И глубоко развивающійся и распространяющійся антисемитизмъ, какъ въ Россіи, такъ и въ Германіи; и глубокая аберрація еврейской политической интеллигенціи въ поразительно р?зкомъ противор?чіи съ подлинными интересами и укладомъ своего народа, глубоко проникнутой идеями соціализма (при яркой буржуазности еврейства) и узкаго націонализма (при безспорной имперской тяг? еврейства). И все же думается — не въ этомъ р?шающій моментъ. Если еврейство и не сум?етъ выдвинуть здоровую интеллигенцію на см?ну запутавшейся въ господствовавшихъ лозунгахъ, если сл?пая эмоція антисемитизма и преодол?етъ и начала гражданственности, и чувство культуры, — то процессъ этотъ все же пойдетъ, хотя бы въ уродливыхъ безыдейныхъ формахъ; пойдетъ силой стихійнаго бытового интереса. Суть въ другомъ — пойдетъ ли вообще неразрывный процессъ оздоровленія и возстановленія Европы, Германіи, Россіи. Съ нимъ возстановится, и безъ него погибнетъ европейское еврейство — полн?е, ч?мъ другіе народы.

III. Россія

Посл?дній анализъ затронулъ отношенія Россіи къ проблем? возстановленія Европы и къ проблем? возстановленія Германіи. На протяженіи этой книги я сознательно оставлялъ въ сторон? русскій вопросъ, — потому что это сама по себ? громадная многообразная проблема, которая требуетъ самостоятельнаго анализа не только историческаго и культурнаго ея смысла, но въ частности и современнаго положенія, т. е. анализа великой смуты и ея результатовъ. И потому и зд?сь, чтобы не подымать этого сложнаго комплекса, о которомъ приходится говорить въ другихъ м?стахъ, лишь вкратц? отм?чу существо вопроса въ затронутомъ отношеніи.

Необходимость возстановленія Россіи для общеевропейскаго возстановленія — ясна вс?мъ; однако разныя страны по разному подходятъ къ этой единой задач?. Прежде всего въ отличіе отъ самой Россіи — для р?шающихъ державъ современнаго міра — время терпитъ, они были заняты бездной другихъ д?лъ и вопросовъ, не бол?е важныхъ, но бол?е близкихъ и для нихъ настоятельныхъ. Можетъ быть уже и въ этомъ отношеніи Германія находится въ особомъ положеніи, такъ какъ ей бол?е ч?мъ другимъ необходимо сп?шно предложить свой трудъ, развить свое производство — для облегченія своего хозяйственнаго не только подорваннаго, но и подрываемаго положенія. Но еще не въ этомъ суть. Суть въ томъ, что разныя европейскія страны по разному заинтересованы въ русскомъ возстановленіи.

Англія, заинтересованная въ хозяйственномъ возстановленіи Россіи, нисколько не заинтересована въ ея возстановленіи государственномъ, считала себя даже, наоборотъ, заинтересованной въ ея длительномъ, а по возможности окончательномъ государственномъ упадк?. Въ этомъ несомн?нно заключалась одна изъ причинъ длительной и упорной, хотя первоначально и скрытой поддержки англичанами большевиковъ, какъ наилучшихъ разрушителей изнутри русской государственности. Англичане, искони направлявшіе свою политику на уничтоженіе всякой европейской державной мощи, уже поэтому во всей средней части 19 в?ка вид?ли въ Россіи врага, подлежавшаго уничтоженію; пуще другихъ Россія была или казалась опасной Англіи, потому что уже в?сомъ своей государственности она угрожала своеобразно не по морскимъ путямъ, а на суш? своимъ непосредственнымъ азіатскимъ продолженіемъ — самой основ? англійскаго могущества и богатства въ Азіи. Благодаря этому Англія и воспользовалась представившимся ей случаемъ уничтожить одновременно со своимъ врагомъ вчерашняго дня, Германіей, своего врага третьяго дня, всего стол?тія — Россію. Въ силу этого она и постаралась обставить это государственное уничтоженіе всевозможными гарантіями. Частью это гарантіи внутренняго характера — возможно бол?е продолжительное господство большевизма; частью это гарантіи международнаго характера — именно отчлененіе отъ Россіи и стремленіе поставить отъ себя въ зависимость части отторгнутыя; частью они заключаются въ стремленіи захватить въ сферу своего вліянія узловыя точки для возд?йствія и контроля. Но этимъ самымъ создается и неискоренимое внутреннее противор?чіе во всей англійской политик? по отношенію къ Россіи, — ибо нельзя использовать хозяйственно страну, держа ее въ государственныхъ развалинахъ. Хозяйство связано съ государственностью; развившееся на опред?ленной государственной основ?, оно не можетъ продолжаться при его уничтоженіи. Разрушеніе державнаго государства предполагаетъ гибель такихъ количествъ людей, уничтоженіе такихъ хозяйственныхъ ц?нностей, что эта разруха устраняетъ возможность использованія русскихъ богатствъ, ибо оно возможно — хотя бы и при участіи иностраннаго капитала и — даже организаціи и труда, — но все же основнымъ образомъ только русскими силами и сл?довательно русской организованностью и сл?довательно организованностью, соотв?тствующею уже достигнутому (хотя бы и подорванному, но все же уже достигнутому) уровню россійской государственности. Отсюда государственная разрушительная задача Англіи по отношенію къ Россіи д?лаетъ совершенно иллюзорной ея задачу экономическую. Въ этомъ смысл? эта политика безнадежна для ц?лей Англіи и разрушительна для задачъ Россіи.

Иначе обстоитъ д?ло съ французской политикой. Франція по существу ни въ какой степени не враждебна русской государственности, — не даромъ она столько посл?днихъ десятил?тій на нее и опиралась, не даромъ именно русское государство въ великую войну ее и спасало. Но въ стремленіи къ немедленному обезпеченію достигнутаго на войн? положенія, отчасти и въ связи съ различными мотивами войны, о которомъ въ своемъ м?ст? шла р?чь, Франція отъ русской государственности отошла; отчасти и потому, что для той международно-политической ц?ли, которую она пресл?довала въ союз? съ Россіей, она въ ней уже не нуждается, зам?нивъ ее бол?е въ этомъ отношеніи обезпеченной, ибо бол?е отъ себя зависимой Польшей. Какъ бы то ни было, въ государственномъ отношеніи Россія державная становится для нея величной проблематической. Настойчивость, съ которой Франція сопротивляется признанію Европой Сов?тской Россіи, безспорно вызываетъ законную признательность русскихъ людей; безспорно она этимъ оказываетъ и услугу міровой культур?, выступая въ защиту общечелов?ческихъ гражданскихъ началъ, но едва-ли она это д?лаетъ въ плоскости государственной, международной перспективы возстановленія Россіи. Особенно ясно это различіе сказалось въ вопрос? о поддержк? южной б?лой арміи — съ одной стороны и Польши — съ другой. Различіе въ интенсивности и способахъ борьбы съ Сов?тской Россіей въ обоихъ случаяхъ ясно обнаруживаетъ смыслъ исходнаго мотива.

Вліяніе Италіи мен?е значительное на судьбы Россіи. Т?мъ не мен?е она такъ же поддерживаетъ ея разложеніе; ибо Италія, какъ держава средиземно-морская, заинтересована не въ Россіи, а только въ юг? Россіи, и разложеніе страны, которое дало бы возможность им?ть д?ло не съ ц?лымъ государствомъ, а съ отд?ленной, и сл?довательно слабой ея частью — можетъ представиться наибол?е выгоднымъ для безпрепятственной ея эксплоатаціи. Поэтому существованіе большевиковъ въ Москв? при разр?шеніи хозяйничать съ большей или меньшей самостоятельностью на Украин? или на Кавказ? является сочетаніемъ для нея пріемлемымъ. Что счетъ окажется нев?рнымъ, что безъ организованнаго порядка н?тъ и экономики — это вопросъ особый, въ чемъ Европ? и придется скоро уб?диться.

Иное отношеніе къ россійской государственности диктуется положеніемъ Германіи. Германія непосредственно — въ противоположность Англіи и въ отличіе отъ Франціи и Италіи — объективно заинтересована въ возстановленіи государства въ Россіи. Прежде всего ей это нужно политически. Многіе въ Германіи в?роятно над?ются — а вн? Германіи опасаются — грядущаго военнаго союза возстановленной Россіи съ оправившейся Германіей. Но на самомъ д?л? незач?мъ идти такъ далеко, чтобы усмотр?ть политическій интересъ Германіи въ возстановленной Россіи. По заключеніи мира Германія оставалась лицомъ къ лицу съ одними непосредственными своими поб?дителями — Франціей и Англіей, на полной ихъ милости; и собственно весь шансъ Германіи заключался лишь въ ихъ самоограниченіи или взаимномъ ограниченіи.

Уже возвращеніе Америки на политическую арену съ прекращеніемъ президентства Вильсона н?сколько изм?нило положеніе, создавъ новый факторъ міровыхъ сочетаній; д?йствіе этого возвращенія сказывается медленно, но, можно думать, будетъ все сильн?е проявляться позже. Съ этой точки зр?нія ясно, что возвращеніе Россіи самымъ фактомъ появленія новаго центра притяженій и вліяній сугубо изм?нитъ положеніе въ сторону облегченія вс?хъ ослабленныхъ державъ. Самая наличность еще одного международнаго субъекта математически открываетъ возможности большаго числа сочетаній и т?мъ самымъ уже выгодна связаннымъ державамъ. И помимо всего, у об?ихъ — общій источникъ паденія и потому общій путь возрожденія.