Гегемония США?
Гегемония США?
СНР опровергает много мифов о капиталистическом миропорядке, появившихся после того, как «золотой век» завершился неолиберальным возрождением идей свободного рынка. Главная среди них гласит, что США пришли на смену Соединенному Королевству в качестве гегемона мировой экономики.
В условиях неравномерного развития Соединенное Королевство действительно какое-то время главенствовало в мировой экономике[87], но индустриализация в странах-претендентах, то есть в США, Германии и Японии, не только покончила с этим лидерством к началу 1870-х годов, но и сделала мир многополярным. Безальтернативному господству, которым некогда обладала Великобритания, уже не суждено было повториться. Впрочем, попытки США занять доминирующее положение, несмотря на теоретическое обоснование таких претензий[88], сводятся к преданию доллару статуса международной валюты и обречены на провал в силу невозможности создания реальной империи. От их усилий не останется ничего, кроме разрушений.
Мир, вступивший в тридцатилетний кризис (1914–1945)[89], возможно, и сделался многополярным, но тем не менее оставался имперским. Кризис изменил структуру и динамику национальных экономик и мировой экономики в целом, а миру, вышедшему из сей купели, было суждено стать миром интернациональным, состоящим не из империй, а из национальных экономик. Чаши исторических весов еще более накренились в сторону смешанного развития, удаляясь от модели неравномерности, на которой зиждились надежды США.
А на международной арене происходило следующее. В разгар охватившей капиталистические страны Великой депрессии СССР осуществил индустриализацию и обеспечил победу союзников в войне. Коммунизм, восторжествовавший в Восточной Европе и Китае, вывел еще более значительные территории и многочисленное население за пределы досягаемости капитализма, а блок коммунистических стран оказал поддержку деколонизации и расширил возможности смешанного развития. Хотя экономикам, отброшенным назад колониализмом, это давалось гораздо труднее, чем другим странам, развивающийся мир достиг значительных успехов, которые и стали основой более быстрого роста в 1980-х, 1990-х и 2000-х годах[90].
Угроза коммунизма, кроме того, заставила США дать добро на комбинированное развитие в Западной Европе и Японии, а в последующие десятилетия и в «новых индустриальных странах» (НИС), таких как Южная Корея и Тайвань, стоявших на передовой борьбы с коммунизмом.
Экономики стали еще более подконтрольными государству. То обстоятельство, что внутренний спрос начал играть центральную роль, имело решающее значение: и в мире в целом, и внутри стран были разорваны связи господства и подчинения, что заложило основу «золотого века». В погоне за ростом, принципиально важным для поддержания международного престижа страны (не следует забывать о праве голоса в ключевых международных институтах вроде МВФ и Всемирного банка), а также для сохранения и расширения позиций капиталистического класса внутри страны, требовалось прежде всего увеличить внутренний спрос. Начали появляться планы экономического восстановления и развития. Для поддержания уровней занятости и спроса, для развития государства всеобщего благоденствия и увеличения объема социальных услуг применялось макроэкономическое управление. Все это сочеталось с защитой отечественных производителей и рынков. Усилия США по обеспечению «открытости» других экономик американскому экспорту регламентировали в жестких торговых переговорах, а попытки самим подать пример открытости приводили только к увеличению импорта и потере конкурентоспособности. Международная торговля, хотя и оправилась от коллапса, постигшего ее в межвоенный период, росла все же медленнее, чем ВВП, что опять же указывало на исключительное значение внутреннего спроса.
Обретшие независимость страны росли достаточно быстрыми темпами и более решительно вели себя на международной арене, выступая с требованиями об установлении «нового международного экономического порядка» (НМЭП), призванного облегчить их развитие. Благодаря экономическому росту между развивающимся и развитым миром стал сокращаться разрыв в уровне доходов. По иронии судьбы, сокращение это замедлилось именно потому, что увеличение спроса подстегнуло столь быстрый рост в вышеназванных странах, что наибольший объем его пришелся на Западную Европу и Японию. «Золотой век» роста стал возможен именно в силу того, что благодаря смешанному развитию капитализм видоизменился и был вынужден служить интересам более широких слоев общества.
В мире развеялись мечты, связанные с долларом США. Впрочем, несмотря на то что в «золотой век» относительный вес США в мировой экономике сократился примерно наполовину, американская экономика остается крупнейшей экономикой мира. Но это всего лишь одна из многих национальных экономик.
То, что во времена Британской империи фунт стерлингов имел статус международной валюты, было результатом стечения обстоятельств: из английских колоний поступали излишки финансовых средств, которые Британия экспортировала, чтобы обеспечить ликвидность мирового рынка. Не обладая колониями, США не могли экспортировать капитал в необходимом объеме даже тогда, когда для недопущения более быстрого сокращения относительного размера этого экспорта требовались инвестиции. К тому же организованный рабочий класс обрел такую силу, что вопрос об уровне занятости стал политическим.
Кейнс предвидел новые обстоятельства. На Бреттон-Вудской конференции 1944 года он предложил свой план регулирования международной валютной системы, призванный наделить национальные экономики возможностью добиваться процветания коллективными усилиями: ввести многостороннюю мировую валюту для урегулирования торговых дисбалансов, учредить международный клиринговый союз для устранения даже этих дисбалансов, а также установить контроль за движением капиталов, дабы предотвращать финансовые спекуляции.
США хватило влияния, чтобы эти предложения были отвергнуты, но не для того, чтобы обеспечить успех доллара. Непрерывное лидерство доллара в послевоенную эпоху было видимостью. Его преследовала череда проб и ошибок.
Будучи не в состоянии экспортировать капитал в необходимом объеме – план Маршалла для Западной Европы был слишком невелик, да и нехватка долларовой наличности в 1950-е годы тоже ощущалась, – США для обеспечения ликвидности международного рынка стали сводить счета текущих операций с дефицитом. Однако эта уловка поставила их перед парадоксом Триффина: дефицит подрывает доверие к доллару и снижает его ценность в качестве резервного актива. С переходом на конвертируемость национальных валют в 1958 году нехватка долларов обернулась их переизбытком. Из США рекой хлынуло золото. Не помогли ни создание «золотого пула» в 1961 году, ни целый ряд других мер. В 1971 году привязка доллара к золоту была отменена.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.