Юбилей

26 апреля 1989 года газета вышла с аншлагом: «ЛГ»60. Листая подшивки шести десятилетий». Свой юбилей она отмечала со дня

возобновления после почти векового перерыва в 1929 году как органа объединений советских писателей. На воспроизведённой первой странице портрет Ленина, передовая «Газета писателей», призыв к ним: на фабрики, на заводы!

В редакционном обращении к читателям говорилось:

«Да, сейчас не лучшее время для юбилеев — наше общество озабочено сложными проблемами сегодняшнего и завтрашнего дня.

Но, с другой стороны, сейчас самое время пристально вглядываться в прошлое, воскрешая в памяти не только то, чем по праву можно гордиться, но и выявляя причины и корни наших заблуждений, ошибок, поражений и падений. Извлекать уроки.

В этом номере воспроизводятся материалы «Литературной газеты» начиная с 1929 года и до начала восьмидесятых годов.

Шестидесятилетний путь нашей газеты можно разделить на три этапа. В первые два десятилетия она занималась преимущественно вопросами литературы. С 1947 года её диапазон значительно расширился — это не только литературно- художественное, но и общественно-политическое издание. С 1967 года газета решительно обновилась, превратившись в нынешнего вида еженедельник.

Итак, вернёмся в наше прошлое. Перелистаем «Литературную газету» начиная с первых номеров, отдадим дань признательности делавшим её в разные годы писателям и журналистам.»

Каждому десятилетию истории посвящалась полоса.

В знаменательном 1929 году самым ярким событием литературной жизни стало возвращение в СССР А.М. Горького. Газета рассказывает, как 30 июля после пересечения польской границы он был радостно встречен белорусскими и московскими писателями. В Минске его вагон окружают рабочие, студенты, рабкоры — многотысячная толпа. Растроганный до слёз, Горький говорит:

— Всматриваясь в ваши бодрые лица, в блеск ваших глаз, я чувствую всем своим существом, что вы настоящие и будущие строители нового общества. Только Советская власть могла вас приобщить к труду, к жажде знаний, к творчеству во всех областях нашей интереснейшей жизни. Только здесь чувствуется это строительство и только в нашей родной стране созданы условия, когда самая издавняя безумная мечта человечества может быть осуществлена.

Его спрашивали, как он относится к социалистическому соревнованию.

«Прекраснейшая вещь,- ответил Горький. — Я считаю, что тот пафос творчества, которым заражены наши строители нового уклада жизни, может крепко сказаться на социалистическом строительстве.»

Из всех публикаций 1930 год выбрали стихотворение Владимира Маяковского:

Делами,

кровью,

строкою вот этою,

нигде

не бывавшею в найме, -

я славлю

взвитое красной ракетою

Октябрьское,

руганое

и пропетое,

пробитое пулями знамя!

Стихи написаны незадолго до гибели поэта, обстоятельства которой до сих пор не выяснены. Вчитайтесь. Места есть многозначительные.

Годы 1931-1940-й. Те самые 10 лет, которые Сталин дал, чтобы пробежать 50-100-летнее отставание СССР от передовых держав: «Иначе нас сомнут». Великие стройки десятилетия, индустриализация заняли на полосе заметное место. Но главное внимание — делам литературным. ЦК партии признал необходимым «объединить всех писателей, поддерживающих платформу Советской власти и стремящихся участвовать в социалистическом строительстве, в единый Союз советских писателей с коммунистической платформой в нём». Дело это было поручено А.А. Жданову, которому помогал А.С. Щербаков. Подготовка заняла 2 года.

Первый Всесоюзный съезд советских писателей, проходивший более двух недель — с 17 августа по 1 сентября 1934 года — стал центральным событием культурной и идеологической жизни страны. В это время «Литературная газета», за редкими исключениями, выходила ежедневно.

В юбилейном номере воспроизведена заметка об открытии съезда. «Задолго до шести у торжественного входа в Дом союзов

выросла толпа. Тут явное упущение коменданта. Если бы он знал, ревностный комендант, то открыл бы двери с утра: пожалуйста! Но, ничего не подозревая, комендант повернул ключ в двери за несколько минут до назначенного срока. Тогда-то и помчались писатели сквозь пышные фойе Дома союзов в Колонный зал.

Они хотели занять места ближе к трибуне. «Ему трудно говорить, у него тихий голос», говорили они. И все понимали, у кого тихий голос.

В шесть часов, когда зал заполнился людьми до отказа, корреспонденты советских и иностранных газет обнажили вечные перья, нацелились фотографы и кинооператоры, и ослепительно вспыхнули люстры меж колонн, в шесть часов на сцену вышла группа людей. Первым шёл высокий, чуть наклонивши бесконечно знакомую голову... И каким шквалом приветствий сорвался навстречу ему зал!

...Стены были увешаны портретами. Со стен глядели гиганты, чьи имена навек вписаны в историю человеческой культуры: Гоголь, Гейне, Мольер, Некрасов, Салтыков, Бальзак, Толстой и др. Все они были в разладе со своим временем, жили страшно, писали кровью и желчью. Книги их — беспощадный обвинительный приговор человечеству, не сумевшему оборудовать на нашей планете радостную творческую жизнь.

Но вот оно сумело найти путь к этой жизни, многовековое и всё ещё юное человечество. Оно налаживает жизнь поистине замечательную — на одной шестой земли. Отныне художник не в разладе со своим временем, но сын его, и боец, и певец. Художники слова — равноправные строители своей страны. И лучшие из них собрались здесь.

Страна приветствует их сотнями читательских конференций, телеграммами, толпами у входа в Дом союзов. К ним обращается представитель штаба страны —Центрального Комитета большевиков тов. Жданов. Потом опять получает слово Горький.

Да, ему трудно говорить, у него тихий голос. К тому же пошаливает радио. И огромный зал напряжённо, трудно, но бесконечно внимательно ловит каждое слово.

Он не говорит, а читает, этот умный и зоркий вождь армии художников слова. Доклад его — высшая матемитика культуры, плод большой мысли, огромного труда. Он спокоен, но когда читает о том, кому именно выгодна социальная бойня, кто преступник, периодически и ради своих гнусных выгод истребляющий миллионы людей, то голос его становится чуть глуше, наливается скрытой яростью. Но как теплеет этот голос, когда говорит он о советских детях, о будущем нашей страны.

Он уже успел покинуть трибуну и вернуться на председательское место, а овации всё ещё длятся...

Почему так приветствовали писатели Горького? Послушаем Михаила Зощенко. «История литературы, вероятно, не знала писателя, который бы был так заинтересован литературой, как А.М. Горький. Конечно, мы, писатели, все заинтересованы литературой, но это заинтересованность главным образом своей литературой, своим умением производить вещи, в крайнем случае своим цехом. Он заинтересован литературой так, как, скажем, красный директор завода заинтересован общим ходом своего производства.

Он пишет тысячи писем всем, имеющим отношение к литературе. Он пишет горячую статью о какой-нибудь несуразной книге. Он озабочен, почему вышла неталантливая и неценная книга в то время. Когда у нас мало бумаги. Он даёт темы начинающим писателям и внимательно следит за их работой. Иной раз кажется, что ни одна напечатанная строчка за эти 13 лет не ускользнула от внимания А.М.»

Съезд съездом, но суть писательского труда не в заседаниях, а в написанных книгах. «Литгазета» перепечатала из номера за 1933 год многофигурный шарж Бориса Пророкова на писателей, выпустивших новые работы. Подпись под ним выдержана в духе времени и отражает его приоритеты: «Бодрым, широким шагом идёт Максим Горький, за ним Шолохов в тени донского подсолнечника и Панфёров с праздничной колхозной гармошкой. Следующий Фёдор Гладков с «Энергией» и Валентин Катаев, торопящийся вперёд на гусеничном кране, Леонов не то с трубой, не то с ретортой, в которой дистиллируются профессор и комсомолка. Е. Петров и И. Ильф ведут золотого телёнка, хотя и 96 пробы, но больше похожего на болонку. Вересаев, едва поспевающий за двумя сёстрами-комсомолками; Новиков-Прибой, бурно празднующий удачу «Цусимы», Алексей Толстой в петровской треуголке, путешествующий на танке — он же «форд» новейшей конструкции; Мариэтта Шагинян, подавленная тяжестью своих дневников; Безыменский, гордящийся «Правдой», и Борис Пильняк, который одинаково хорош и в русских лаптях и в американском автомобиле».

В 30-е годы А.М. Горький продолжает работу над романом «Жизнь Клима Самгина», передаёт в театр пьесы «Егор Булычёв и другие», «Достигаев и другие»; М.Шолохов, завершив первую книгу «Поднятой целины», возвращается к «Тихому Дону» (закончен в 1940 году); А.Толстой, отложив «Хождение по мукам», пишет роман «Пётр I»; Л. Леонов издаёт романы «Соть», «Скутаревский», «Дорога на океан»; М. Зощенко — «Голубую книгу»; Б. Пастернак — сборник стихотворений «Второе рождение»; А. Твардовский создаёт поэму «Страна Муравия»...

Творческий подъём переживает не только русская советская литература, но и литературы других народов СССР.

Весной 1930 года первая ударная бригада советских писателей выехала на два месяца в Туркменистан для знакомства с

колхозным строительством и культурной жизнью республики. На Магнитострое формировался замысел романа А. Малышкина «Люди из захолустья»/ В. Катаев работал над романом «Время, вперёд!» Особый размах был придан посещению писателями строительства Беломорско-Балтийского канала. Сборник «Беломорско-Балтийский канал им. Сталина» вышел в свет в начале 1934 года. Им гордились, на него ссылались, его цитировали.

А вот отзвуки идеологической борьбы. На полосе представлены отрывки из статей секретариата РАПП, Ф. Раскольникова, Бориса Агапова, критикующих Б. Пильняка за публикации в белоэмигрантских изданиях антисоветской направленности. Один из семи главных редакторов первого десятилетия «ЛГ» А. Селивановский, не щадя резких слов, разносит Андрея Платонова. «Мы должны отличать самокритику от критики, производящейся с враждебных классовых позиций, вскрытие действительных болезней от хихиканья над всем делом осуществляющегося социализма. Массы бедноты и середнячества строят колхозы. Почему же Платонов изображает коллективизацию как бюрократическую выдумку, почему он с презрением отнёсся к энтузиазму масс? Потому что Платонов есть анархиствующий обыватель, всё более отчётливо превращающийся на деле в литературного подкулачника.»

Позволю себе сделать небольшое отступление на данную тему. Я по отцу из деревенских. Мой дед Семён Григорьевич, едва вернувшись с Первой мировой, организовал в родном селе Вязовка самый первый колхоз из десяти крепких мужиков. Назывался он тогда ТОЗ — товарищество по совместной обработке земли. Я сельскую жизнь помню с 1939 года. Как же хорошо, богато тогда жили! Каждый двор — полная чаша. Какие были лошади! Не колхозы разорили наше село, а война. Всех мужиков призвали на фронт, откуда мало кто вернулся. Тракторы, грузовики, лошадей — туда же. В деревне остались женщины и старики. Что они могли без техники, без конной тяги. Но прокормили страну, хотя голодно порой было, потому что всё — фронту. В армии-то до 20 миллионов. Бабушкина племянница Катя Морозова, проводив мужа, осталась с четырьмя детьми, мал мала меньше. Не будь колхоза, все бы погибли. И до самых хрущёвских дуростей страна сама себя кормила. Сейчас 70 процентов продовольствия из-за рубежа. Хорошие рынки предоставили своим нанимателям наши демократы, либералы и чиновное жульё! И нет на них суда...

В 1941 году, точно в предсказанный Сталиным срок, началась война. «Литературная газета» была тогда объединена с газетой «Советское искусство» и выходила под названием «Литература и искусство». В 1942-44-м годах её редактировал Александр Фадеев, в 1944-46-м Алексей Сурков, автор любимой на всех фронтах песни «Вьётся в тесной печурке огонь». Этот период нашей литературы, как и послевоенный, хорошо известны поколению, которому я адресую свои воспоминания, так что не буду на них останавливаться. Напомню только о наградах. Они получены в период блестящего редакторства А.Б. Чаковского: в 1971 году орден Ленина, в 1979-м (к 50-летию) орден Дружбы народов.

60-летие газеты мы отмечали с новым редактором — Юрием Петровичем Вороновым, четыре месяца как вступившим на этот пост. Человек по природе очень скромный, не вполне ещё вошедший в курс наших газетных дел, он и юбилей наметил по самому скромному варианту. Ни новых наград, ни приветствий от большого начальства, которое только что сплавило его из ЦК КПСС, не последовало. Странные тогда там люди работали, не понимавшие, что кроме их мелких личных антипатий есть ещё беззаветная любовь к газете миллионов активных, мыслящих людей, подлинной советской элиты, выражаясь современными терминами.

Да нам ЦК, потерявший к тому времени всякий авторитет у народа, не очень-то был и нужен. Имя «Литгазеты» открывало любые двери. Директор Дома союзов Ольга Павловна Морозова бесплатно предоставила Колонный зал. Правда, удивилась просьбе не воздвигать непременный для всех заседаний монументальный стол президиума, а поставить сбоку сцены журнальный столик с несколькими стульями и трибуну для докладчика. В Колонном зале так было впервые за время его существования как места больших торжеств.

Скажу не хвалясь, ажиотаж вокруг билетов на юбилейный вечер «ЛГ», назначенный на 25 апреля, возник сразу же по объявлении о нём. Вся Москва хотела быть с нами. Каждого литгазетовца, от курьера до главного редактора, рвали на части друзья и знакомые, дабы получить приглашение.

Как вдруг произошло непредвиденное. Накануне юбилея мы в кабинете главного сверили часы, вновь всё уточнили, а наутро позвонила его жена и сказала, что у Юрия Петровича случился инфаркт.

Нетрудно представить, с каким настроением вышли мы на сцену перед радостно оживлённой тысячной аудиторией Колонного зала. Я сообщил о случившемся и попросил разрешения зачитать доклад, подготовленный для Воронова.

Потом начались поздравления: первый секретарь правления Союза писателей СССР В. Карпов, председатель Союза журналистов СССР В. Афанасьев, директор болгарского культурного центра в СССР поэт Л. Еленков, секретарь правления Союза театральных деятелей СССР А. Свободин...

Друзья газеты дали ослепительный классический концерт, в котором блистали Екатерина Максимова и Владимир Васильев (первое исполнение Элегии Рахманинова), прима-меццо театра им. Станиславского и Немировича-Данченко Валентина Щербинина, знаменитая пианистка Любовь Тимофеева, артисты Московского государственного балета СССР под руководством Натальи Касаткиной и Владимира Василёва, камерный ансамбль Московской филармонии «Концертино» выдающегося скрипача Андрея Корсакова, группа ленинградских артистов. Эстрадную часть представляли Аркадий Арканов, Александр Дольский, Александр Иванов, Геннадий Хазанов и вся бесшабашная команда «Клуба 12 стульев».

Славный получился юбилей!

На другой день мы провели совещание приехавших на него собкоров. Их пригласили на беседу в идеологический отдел ЦК КПСС, перед ними выступили первый зам. министра внутренних дел СССР В.П. Трушин, академик С.С. Шаталин.

Вернуться в начало страницы

Дата последнего обновления информации на странице: 01.01.2015