Друзья и помощники

«Литературная газета» любила своих читателей, и читатели отвечали ей горячей взаимностью. Когда редакция обращалась к ним с просьбами помочь в выяснении какого-то вопроса, поучаствовать в проведении исследования, акции, откликалось огромное количество людей. Нам постоянно подсказывали новые темы, нацеливали на возникающие проблемы, рассказывали о всяческих новых начинаниях и, конечно, о местных безобразиях. Круг друзей был очень широк: начиная с академиков всех академий, генеральных конструкторов, дипломатов и кончая самыми простыми тружениками.

В ЦК КПСС, Совете Министров, Академии наук, МВД и других серьёзных организациях были люди, всегда готовые помочь советом, по мере сил поддержать. А.Б.Ч. находился в постоянном контакте с помощниками Брежнева, министром внутренних дел Щёлоковым, заместителями Андропова. Щёлоков в знак симпатии снабдил его шофёра талоном для ГАИ «без права проверки», а мне Александр Борисович выхлопотал удостоверение консультанта министерства, как он говорил, «на всякий случай».

В сложных ситуациях на помощь редакции всегда приходил первый заместитель председателя Комитета партийного контроля ЦК КПСС Иван Степанович Густов . Благодаря его поддержке газета чувствовала себя как за каменной стеной. Густов и по пройденному пути, и по безупречным личным качествам, не говоря уж о должности, пользовался в партии неколебимым авторитетом, один его звонок мог отбить самую яростную атаку раскритикованных начальников. Были случаи, когда и он прибегал к нашей поддержке, давая для публикации материалы проверок КПК, чтобы ослабить позиции более него влиятельных членов ЦК, старающихся предотвратить рассмотрение в Комитете неприятных для них ситуаций. Выступление «ЛГ» предотвращало сами попытки предотвращения.

Как появлялись новые друзья газеты? Покажу на одном примере. Мой однокурсник Володя Веселов, работавший собкором газеты «Социалистическая индустрия» по Закавказью, попросил, чтобы «ЛГ» поддержала молодую грузинскую певицу Нани Брегвадзе . В республике Нани не давали ходу за любовь к русским романсам, на которых строился её репертуар. Святое дело! Прошу помочь своего друга – директора Государственного Центрального концертного зала Георгия Орестовича Строева. Он включает Брегвадзе в программу сначала рядового, а потом праздничного концерта. Успех огромный, и всем понятно – заслуженный. Вслед за «Литгазетой» о новом таланте на эстраде стали писать другие. А дальше всё пошло само собой, нужно было лишь раз подставить плечо.

Нани, с которой мы годы потом дружили, познакомила меня с кинодокументалистом Гурамом Васильевичем Патарая. Снятый им тогда фильм, уверен, можно было сделать только в Грузии. Он объехал знаменитые христианские святые места на Ближнем Востоке и показал: вот Вифлеем, вот где по преданиям родился Христос, вот Голгофа, вот легендарная пещера – гроб господень… Всё реально существует. Для нас, чуждых религии, которую лично я отделяю от веры и считаю просто выгодным бизнесом на вере, представшие на экране картины были как американские съёмки на Луне. Рассказываю о фильме Патарая другому своему другу – Евгению Рубеновичу Симонову. Евгений Рубенович устраивает просмотр в Центральном Доме работников искусств, где был до самой кончины председателем правления. Волны от этого просмотра разошлись далеко. Сразу вспомнили, что до революции в святых местах многое принадлежало России, в том числе храмы и монастыри, построенные на царские деньги. Оказалось, что в недрах МИДа по сию пору существует бог знает когда учреждённое для надсмотра за ними Русское палестинское общество. Всё это огромное историческое да и материальное тоже богатство, брошенное на произвол судьбы, прибрало к рукам греческое духовенство. Вернуть его нашей стране дело непростое, но начинать его надо немедля. И начали.

Гурам Васильевич продолжил дружбу с редакцией новой сенсацией, принеся тему, до того немыслимую в массовой печати. Он предпринял поездку в Афон, считающийся православной святыней. Побывал в русском Святопантелеимоновом монастыре – одном

из 17 православных афонских монастырей. Его рассказ о том, что он там увидел, газета опубликовала. За послереволюционные годы монастырь пришёл в полное запустение. Поддержка из России кончилась, своих средств, раньше поступавших от паломников, не было. Из полутора десятков престарелых монахов русских оставалось один или два, включая 90-летнего игумена. Когда-то в монастыре был пожар. Потушить его потушили, но обгоревшие постройки никто не ремонтировал. Не имеющая цены библиотека, включающая рукописные книги Х1 века, была пыльной грудой свалена под протекающей крышей. И так далее. Существовала угроза, что в случае смерти игумена монастырь перейдёт под греческое управление и тогда в нём русским духом и пахнуть перестанет.

Реакция Совета по делам религий, Патриархата и других должностных лиц была быстрой и действенной. В Афон направили на служение наших молодых монахов, а затем сделали всё что нужно, для приведения святого места в порядок. Мой родственник был там недавно, рассказал, что монастырь процветает, от паломников отбоя нет, только вот плату с них за всё берут непомерную – видимо, учитывая состоятельность гостей, бедняку туда не добраться. Поминают ли святые отцы в своих молитвах Гурама Васильевича?

Друзья у газеты были разноплановые. Не все могли участвовать в творческом процессе. Зато по первому зову выступали на наших праздничных вечерах. Это Булат Окуджава , Татьяна и Сергей Никитины , «Кохинор» – самодеятельный ансамбль Центрального Дома архитекторов, юмористы из актива клуба «12 стульев»…

Булат Окуджава

Татьяна и Сергей Никитины

Борис Ноткин

Борис Исаевич Ноткин, ныне популярный и, на мой взгляд, самый интеллигентный телеведущий, в описываемое время преподавал английский язык и на юридическом факультете МГУ, где был секретарём партбюро, и в редакции. Среди других учеников и я по сию пору чувствительно ему благодарен за неутомимые усилия по оживлению когда-то полученных знаний его предмета. А Ноткин, печатаясь в «ЛГ», приобрёл журналистские навыки, которые весьма пригодились ему на новом поприще.

Немало хороших докторов помогали сотрудникам редакции справиться с болезнями.

Особо хотелось бы помянуть добрым словом В.С. Чугунова и Ю.З. Крелина. Вильмир Семёнович Чугунов был главным врачом неврологической клиники имени Соловьёва – знаменитой в Москве «соловьёвки», лечившей всякого рода расстройства нервной системы от инсультов до алкоголизма. 90 процентов её пациентов составляли люди умственного труда. Человек творческий, постоянно искавший новые средства для преодоления недугов, он включил в больничную практику лечебное голодание, йогу, массаж, иглоукалывание, сауну, привлекал для диагностики экстрасенсов. По главному показателю – проценту больных, которым клиника реально помогла – с ней мало кто мог конкурировать. Когда у наших сотрудников и их родственников возникали проблемы, связанные

с неврологией, что случалось постоянно, они обращались только к Чугунову и никогда не получали отказа.

Юлик Крелин (так его все звали в редакции, он был женат на Лиде Польской и считался членом коллектива) помогал по хирургической части. Большой мастер своего дела, первым в городе начал делать операции на сосудах. Ну и если требовалось положить больницу иногороднего либо спрятать в её лабиринтах кого-то под чужой фамилией – в медицине это практиковалось – Юлик всегда был готов помочь. Каждый свой отпуск Крелин проводил в юрмальском доме творчества писателей и возвращался оттуда с новой книгой. Писал в духе американца Хэйли. Но тот брал сюжеты из разных областей, а Крелин пошёл по стопам Вересаева, описывая жизнь медиков.

Всем бы редакциям таких друзей и помощников, какие были у «Литгазеты»!