Метростроевец / Искусство и культура / Литература
Метростроевец / Искусство и культура / Литература
Метростроевец
/ Искусство и культура / Литература
Дмитрий Глуховский: «Книга должна быть не хлебным мякишем, а блесной с рыболовным крючком. Ты ее глотаешь, а она в тебя вцепляется и сидит...»
Дмитрий Глуховский приобрел известность благодаря своему бестселлеру «Метро 2033». Роман рассказывает о вероятном будущем после ядерной войны. Действие разворачивается на станциях и перегонах московского метрополитена. Чернушная постапокалиптическая фантастика неожиданно выросла в громадный международный бизнес-проект «Вселенная Метро 2033» — с массой авторов, компьютерной игрой, порталом, аксессуарами.
Дмитрий Глуховский исповедует идею «литературы 2.0» — литературно-сетевых проектов. Сегодня он выпускает в свет свою антиутопию «Будущее», где описывает тоталитарный режим в Европе и России. Повторит ли она успех «Метро 2033»?
— Едва вышел ваш новый роман, как вас обвинили чуть ли не в садизме. Вот вы описываете выкидыш у женщины, избитой полицейскими-штурмовиками — зачем это? Ради эпатажа? Или пугаете читателя ужасным будущим?
— Если бы только будущим. В Екатеринбурге и в настоящем случилась очень похожая история. Нет, конечно, это все не ради эпатажа. В каждой моей истории все решает персонаж. В «Сумерках» главный герой — переводчик старинных манускриптов, и там нет никакого насилия; в «Будущем» герой — штурмовик, который врывается в чужие дома и ломает чужие судьбы ради соблюдения Закона. Для этого романа нужен именно такой персонаж. У него своя правда. Нет места для ретуши в жизни героя-штурмовика, все оправданно.
— Но ведь реальные штурмовики (СА) были полуофициальной фашистской структурой.
— Совершенно верно, и у меня в романе штурмовики состоят в полуофициальной организации. Все-таки место действия — правовое государство. Европа, а не Россия. Там госструктуры не должны терроризировать население.
— Вы не раз признавались в том, что вы западник. И при этом пишете про авторитарную Европу?
— Не переживайте, с Россией в «Будущем» дела обстоят еще более мрачно. Ведь роман о том, как люди при помощи генной инженерии обретают бессмертие и вечную юность и как они всем этим распоряжаются.
— И как же?
— В разных странах по-разному. В Европе бессмертие включается в базовый соцпакет, и каждый рожденный имеет право жить вечно. Однако это вызывает перенаселение, и отныне за каждого зачатого ребенка один из родителей должен расстаться со своей собственной вечной молодостью и жизнью; отсюда и штурмовики, и аборты. Зато в России бессмертие узурпируется политической элитой, и правители страны не меняются в течение веков, а вот народу вечную жизнь так и не доверяют. Не удивлюсь, если у доброжелателей с мандатами или в погонах возникнут вопросы. В «Будущем» всего хватает: и разжигания, и пропаганды, и клеветнической сатиры.
— Стоит ли овчинка выделки?
— Книга должна быть не хлебным мякишем, а блесной с рыболовным крючком. Ты ее глотаешь, а она в тебя вцепляется и сидит, и попробуй достань.
— А разве политической темой в литературе читатель не объелся?
— Извините, только что Шаламова перечитывал, слово «этап» определенные ассоциации вызывает. И именно в нашей стране. Знаете, у меня есть книга «Рассказы о Родине». Сборник новелл. Сюжеты такие: Москва-Сити — фабрика по разбору гастарбайтеров на органы под крышей спецслужб, нефть и газ госмонополии качают из преисподней по прямому контракту о партнерстве, одинокой женщине по имени Катя Родина является во снах Президент и любит ее до изнеможения, а потом у Кати случается непорочное зачатие, ГАС «Выборы» — просто табличка в Excel, куда какие циферки хочешь, такие и забивай… Все это опубликовано три года назад, за два года до зимних протестов; но темы — те же самые, что и на Сахарова, что и на Болотной. Темы несостоявшейся русской бархатной революции.
— Считаете, что она могла состояться?
— В какой-то момент казалось, что все возможно. Было головокружение: сто тысяч человек выходят на улицы после двух десятилетий молчания. Но, если вдуматься, шансов не было: ни один клан, ни одна группа финансовой или политической элиты не заинтересованы в смене власти. Никто этих горожан не поддержал бы. Олигархи, силовики, политики — все пригрелись, сидят, как тараканы за печкой. Их все устраивает. А без поддержки хотя бы части элиты революции не сделать.
— Значит, вожди оппозиции узурпировали протест так же, как власть — молчаливую поддержку?
— Во-первых, у той революции не было вождей. Люди были сами по себе, ораторы — сами по себе. Во-вторых, эти ораторы отнеслись к революционному моменту как к попаданию в передачу «Минута славы». Но они, мне кажется, и не верили особо, что что-то серьезное может выйти. Поэтому просто раздавали интервью и чувствовали себя прекрасно. Ко всему прочему, Сурков выстроил за десять лет такую сложную систему кривых зеркал, что уже никому не веришь. А вообще немного недостает лидерам оппозиции харизмы. Ходорковский не Мандела, и Навальный не Мандела. Хотя у Навального шанс стать Манделой еще есть.
— Поэтому в обществе царит апатия?
— Царила. Среднему классу спокойно было в мыльных пузырях потребительского комфорта: им ведь впервые за всю историю государства Российского дозволили жрать от пуза, владеть корейскими машинами и выезжать в Турцию на каникулы. Это так хорошо, что никто и не хотел обращать внимание на то, что мыльные пузыри осели на поверхности фекального озера. Но пузыри рано или поздно лопаются.
— Многие до сих пор воспринимают вас в одном ряду с писателями Эдуардом Багировым, Сергеем Минаевым и вообще считают «продуктом» издательского проекта «Литпром».
— Это миф. Когда расцветал «Литпром», я работал журналистом-международником во Франции на Euronews. С Минаевым ни разу не разговаривал, а с Багировым пересекался пару раз. Несмотря на сотрудничество с издательством «Популярная литература» Константина Рыкова, я не имею отношения к проектам вроде «Литпром», fuck.ru, вокруг которых группировались те, кто был с ним знаком... Просто в какой-то момент мой одноклассник, работавший у Рыкова, принес ему мою рукопись почитать. И тот решил ее напечатать. Совпали издательские сроки: в одно и то же лето он выпустил мою и багировскую книжки, вот они и слиплись в сознании людей. Но на этом общее заканчивается. У меня совсем другие воззрения. И круг общения другой.
— Какой?
— Из писателей — скорее Павел Санаев, Илья Стогов, Захар Прилепин, Сергей Шаргунов. Мне не близки левые взгляды Прилепина, но лично он мне симпатичен. Что касается Санаева, он вообще ультраконсерватор c тягой к теориям заговора, но и это не мешает нам дружить.
— А с Рыковым?
— У нас были преимущественно деловые отношения. Но если вынести за скобки его охранительные взгляды, я считаю его очень талантливым и неординарным человеком.
— Ваш роман с ТВ окончен?
— Наверное, да. Мне предлагают вести передачи, но я отказываюсь. Жизнь в ящике — это сиюминутный заработок, а когда тебя выгоняют, через три недели тебя никто не помнит. Телевизионная известность бесполезна и даже обременительна. А книги живут сами по себе, и в каждой — слепок души ее автора.
— Позвольте, а как же промоушн?
— Да какой там промоушн. Вот приду в «Пусть говорят» и выслушаю, как бультерьер съел младенца, или не приду — какая разница? Интерес к моим книгам у людей не повысится. Я просто окажусь персонажем паноптикума вместе с какой-нибудь попсовой певицей и трансвеститом из Новосибирска. Мол, а что думает об этом известный писатель, который написал про крыс в метро?! Поэтому я перестал ходить на шоу.
— От сильных мира вы тоже далеки? Никогда не мечтали, например, стать чьим-нибудь доверенным лицом?
— Нет. Я и на писательские посиделки к президенту никогда не ходил, хотя звали несколько раз.
— Перейдем к «Вcеленной Метро 2033». Рассказывая о своем проекте в США, вы говорили, что создаете новый вид литературы — «литературу 2.0». Что это такое?
— То, какой литературу делают новые медиа, Интернет. «Вселенная Метро» — это плод крауд-сорсинга, коллективного творчества. Книжная серия по мотивам моего «Метро 2033», в которой вышли уже почти сорок романов от авторов из разных стран. Пишут на разных языках, при этом авторы описывают один и тот же согласованный, единый мир, их сюжеты пересекаются, переплетаются — получается огромная сага… Половина авторов — дебютанты, которые пришли с портала Metro2033.ru, победив в читательских голосованиях. И некоторых уже перевели на большее число иностранных языков, чем иных маститых российских писателей.
— Похоже на «Фабрику звезд»...
— Какая же это «Фабрика»? Наши авторы не пристегнуты наручниками к батарее, не связаны кабальными контрактами и не являются ничьим продуктом. Они не мне обязаны своим успехом, а себе. И они вольны в любой момент написать сольный роман на любую тему. «Вселенная» — это скорее международная творческая мастерская.
— Жить этот формат может только при подпитке Сети?
— Интернет делает возможным и естественным массу вещей, казавшихся невыполнимыми еще вчера. В моей судьбе Сеть сыграла решающую роль, и я пытаюсь передать какие-то рецепты успеха другим людям.
— Расскажите про принцип «мягкого текста»...
— В «литературе 2.0» текст всегда не закончен. Тексты в html — это не тексты на бумаге или в граните. Они всегда «мягкие» и по желанию автора и читателя в любой момент могут быть изменены. Технологии меняют и литературу. Она становится интерактивной и коллективной.
— Это ответ на кризис постмодерна?
— Постмодерн — это когда вы так образованны, что не можете сказать ничего нового, потому что понимаете, что просто перетасовываете старое. Я принадлежу к поколению сетевых вандалов, которые просто не в курсе предыдущих цивилизационных достижений, и, расписывая античные руины грубыми изображениями гениталий, искренне полагают, что это и есть новое искусство.
— На смену автору приходит коллективное творчество?
— Не согласен. Автор бессмертен. И не теряется в том, что вы называете коллективным творчеством. У каждого автора серии «Вселенная Метро» собственное эго, собственные амбиции, свои герои, он не растворяется в работах своих коллег и товарищей.
— В конечном счете автор — народ, варианты текста бесконечны.
— Пойдите с этим утверждением на сайт — братскую могилу сетевых писателей, портал proza.ru, и предположите-ка там вслух, что автор — народ. Они вас растерзают в три секунды, эти пираньи. Каждый из них мечтает о личной славе. Каждый верит, что Интернет сотворит с ним чудо. С фольклором можно сравнивать скорее не тексты, а демотиваторы: вот тут все анонимно и массово, а творчество доступно каждому.
— Говорят, что ваше «Метро» — современная калька готического романа. Метро, таинственные люди, замкнутое пространство, техногенная стихия...
— Стоит пойти еще дальше, к архетипам. «Метро» не просто готический роман, но сказка, миф.
— И хотя у вас человек с автоматом Калашникова сражается, например, со штурмовиками, мутантами, киборгами...
— ...это всего лишь реинкарнация рыцаря и дракона в урбанистическом окружении.
— Вы были готовы к успеху «Метро 2033»?
— Для меня успех «Метро 2033» был неожиданным. Это ведь артхаусная вещь, на самом деле она в рамки жанра не укладывается, а продаются обычно внятные жанровые продукты. И идея экзотичная, неформатная: Москва после ядерной войны. Ведь десять, пятнадцать лет назад не было тренда на постапокалиптику. Волна пошла уже вслед за «Метро». Но, видимо, «Метро» в какой-то нерв попало. А сегодня это тренд. Голливуд про конец света раз в месяц снимает. Про конец истории — будто мы уперлись во что-то, в невидимый барьер какой-то; и душно, как перед грозой.
— Вы с самого начала знали, что это будет мегапроект? Или просто писали книгу?
— Как проект, как франчайз я «Метро» не планировал. Писал его как роман-воспитание, как городское фэнтези, как социальную критику, как антиутопию; да что там, просто ради собственного развлечения писал. Мне ведь тогда всего двадцать лет было. Даже не думал, что опубликуюсь. Но потом началось: одно предложение, другое… Давайте сделаем игру. Давайте переведем на иностранные языки. Давайте снимем кино. И как-то это стало превращаться в «Звездные войны», а я — в карликового Лукаса. Не могу сказать, что мне нравится это ощущение. Мне всегда хотелось автором быть, а не продюсером. У продюсеров скучная работа. Они деньги зарабатывают. А авторы миры создают. Но, запустив «Вселенную Метро», я первые двадцать пять книг сам вычитывал, редактировал, чтобы задать нужную планку качества…
— Удалось?
— По-моему, вполне. Но потом препоручил это издательству, чтобы сосредоточиться на «Будущем», на новом романе. Невозможно рассеиваться. Когда пишешь, погружение необходимо. Ничем другим заниматься нельзя. Все же мое дело — изобретать, писать. Нефть качать, людей валить, лес пилить, Москву в асфальт закатать — это неизящно все, тут ума не надо, это кто угодно сделать может. А вот миры создавать… Это интересная задача. Вот я открываю свой ноутбук — побитый, исцарапанный, полмира со мной пролетевший — и продолжаю идею, которая родилась 15 лет назад. И она становится книгой «Будущее». Целым миром.
— Какие литературные проекты вам симпатичны, кроме вашего?
— Самый классный — Акунин. Григорий Шалвович Чхартишвили — человек, который все гениально сконструировал, а чтобы к нему не было вопросов, прямо так и заявил: «Это же не я, это просто проект! Есть я, историк, мыслитель, оратор, — и есть не-я, Борис Акунин, и его коммерческая популярность не должна мешать тому, чтобы элиты признавали меня как мыслителя и оппозиционного деятеля». Мне его мудрости не хватило.
— А Пелевин?
— Будь я старше и терпеливее, я бы, может, пошел по его пути. Гениально: выстроить культ себя в СМИ через полное их игнорирование и медийное затворничество. Если вы о книжках, то последние три не читал: слишком уж все остальные были одинаковые.
— Ваш новый роман вы выложили «ВКонтакте». Пресс-служба сети считает, что это открыло для них эру легального контента.
— Я считаю, что автор должен сам решать, выкладывать ли ему свой контент открыто в онлайне. Автор, а не издатели и не пираты. Сам я все свои романы публикую в открытом доступе. Не жалко. Я кормлюсь только гонорарами, а живу я читательской энергией.