Борис Споров ...СЛЕДЫ ЖИВЫЕ ЗА СПИНОЙ
Борис Споров ...СЛЕДЫ ЖИВЫЕ ЗА СПИНОЙ
ОЧИЩЕНИЕ
Я буду ждать весеннюю грозу.
Мой вечный сон она стрелой разрушит
И воскресит замерзшую лозу –
И я уйду в небесную лазурь,
Туда, где ждут меня родные души.
Пути небесные вовек не разгадать,
Но жду грозу, как Божью благодать.
В огне и грохоте разъялись небеса –
И содрогнулись города и села,
И почернели светлые леса,
И прозвучали грозно голоса,
Но я упал на стонущий проселок –
И умирал на опаленных листьях...
А гром все рокотал: "Хочу – очистись!"
Разрушен храм и город градов пал –
И мерзость запустенья до предела...
А я, седой, раскинув руки спал,
Как если бы смертельно был устал –
И до стихии никакого дела.
Когда же наконец легко поднялся я –
Сияла радостью омытая земля.
***
Глухая ночь.
За окнами в саду
Опять вы шепчетесь, тревожные осины.
Так молится, предчувствуя беду,
Больная мать о загулявшем сыне.
И кто бы мог подумать о родстве,
О том, что дались вам и наши муки,
Что в вашей животрепетной листве
Есть наша страсть и горечь от разлуки.
Старела мать,
А я как блудный сын
Столетьями скитался одиноко.
Познал я тайны древнего Востока,
Но лишь теперь познал печаль осин.
Всему живому жизненный предел,
Всему навек с землею природниться.
Но лишь для бедной матери удел –
В листву осины чуткой воплотиться.
Мне ль не понять молитвенность твою,
Когда в душе так трепетно и горько...
Седой перед иконами стою,
А за окном малиновая зорька.
БАЛЛАДА О ЧЕЛОВЕКЕ
Люди идут, согнувшись вдвое –
Шесть шагов от стены до стены.
Инеем покрылись волосы-хвоя.
Шесть человек – все сочтены.
Промерзшая обувь стучит об бетон,
В ноги падают звезды-снег.
Идут всю ночь, разгоняя сон,
Шесть человек,
Шесть человек.
А утром со скрипом открылись двери –
Сон оборвался с опухших век.
И вышли, снова во что-то веря,
Пять человек,
Пять человек.
ПУСТЫННИК
И он ушел к холодным валунам,
Где пост и труд, где истины сверяют...
Светили звезды, солнце и луна,
И врачевала душу тишина,
Гордыню одиночеством смиряя.
Часы бежали, дни, тянулись годы –
И ничего не ведали народы.
А он о них молитву возносил,
И день и ночь молил Творца и славил.
Когда совсем уже не стало сил,
Пустынник милости всего лишь попросил,
И Господа воззвал и не оставил.
И умер он в божественной тоске,
А тело бренное рассыпалось в песке.
***
И месяц обуглился на небосклоне,
И тихо мычали коровы в загоне;
Деревья стонали, трещали сучки,
И пьяно галдели жучки-паучки;
Вращалась земля, политический глобус,
И фыркал бензином разбитый автобус;
И лаялись матом под рельсами шпалы,
Курили и пили блатные шалавы;
И верткий и дерзкий и хваткий блатарь
Со склада увел золотой инвентарь;
А на Таганке бродячая сука
На всех наводила тревожную скуку;
Да пьяненький бомж с синяком на глазу
Вертелся, усевшись в дырявом тазу;
И только поэт в непроглядной тоске
Голодный бродил по зловонной Москве:
То ловит он счастье, то ищет покоя,
Не ведая вовсе, что это такое.
Вот так и вошел в двадцать первый век
Из века двадцатого наш человек.
***
Так и сказал он: "Разделяй – и властвуй".
Мудрец заплечный знал, что говорит:
И рушились полуденные царства,
И кровью истекали государства –
Вот и Россия пламенем горит...
Победу торжествует враг лукавый,
Разнузданный и пятиглавый.
Когда Отечество охвачено огнем
И кажется – последние мгновенья!
И праведники гибнут... День за днем
Мы силимся согнуть и не согнем
Упругую спираль сопротивленья...
Тогда в отчаянье и мы взываем к Богу И очищаемся, и крепнем понемногу.