186. РОБЕРТУ РОССУ{289}

186. РОБЕРТУ РОССУ{289}

Вилла Джудиче, [Позилиппо]

Понедельник [6 декабря 1897 г.]

Мой дорогой Робби! Я прекрасно понимаю, что предотвратить решение Хэнселла было не в твоих силах; мне только обидно, что не было сделано даже попытки, и я по-прежнему утверждаю, что Мор заблуждался, когда сказал, что моя жена «действует в рамках своих прав, определенных юридическим соглашением». Хэнселл считает так же, как я. Он пишет мне, что принял это решение, основываясь не на письменном соглашении, а на неофициальной договоренности о том, что я не буду жить с Бози.

Он предупредил меня в Рединге, что поступит так, если я ослушаюсь. Я не имел ничего против, поскольку тогда мне казалось, что я никогда больше не захочу увидеться с Бози. Но впоследствии все изменилось. И я имел право настаивать, чтобы наше детально разработанное соглашение трактовалось буквально. Разумеется, Бози стал для нынешнего столетия воплощением бесчестья, но какова его репутация с юридической точки зрения — это совершенно другой вопрос.

Я понимал, что, соединяясь с Бози, я подвергаю свой доход огромному риску. Меня предостерегали со всех сторон, да я и сам не был слепым котенком; и все же это был для меня тяжелый удар — человек идет к зубному врачу по собственной воле, но, когда ему дергают зуб, он испытывает боль; то, что Мор не возразил на отказ Харгроува платить Холмэну, глубоко меня ранило, и в ответ я выпустил несколько отравленных стрел. Артур Клифтон сейчас пытается договориться с Адрианом Хоупом, и я, конечно, обещаю, что никогда больше не буду жить в одном доме с Бози. Я надеюсь, что у Артура что-нибудь получится, хотя Адриан Хоуп так и не ответил на мое письмо. Надежды, впрочем, мало. Все летит в тартарары. Ты сделал для меня почти невозможное, но Немезида обстоятельств и Немезида характера оказались сильнее меня; как я написал Мору, я — проблема, не имеющая решения. Помочь мне могли бы только деньги — нет, не решить проблему, но хотя бы затушевать ее.

Что же касается твоего письма Смизерсу, то я не понимаю, чем тебя так обидела фраза в письме, которое не я написал и с которым я не имею ничего общего. Ты наставляешь Смизерса: «Я надеюсь, Вы откажетесь печатать поэму Оскара Уайльда, если он будет настаивать на том, чтобы прежде она была опубликована в газете». Печатать ли Смизерсу книгой то, что сначала выходит в периодической печати, — решать ему и никому другому. Ты, ясное дело, хотел, чтобы Смизерс вынудил меня оставить мысль о газетной публикации; знай же, что Смизерс еще чуть не два месяца назад писал мне, что ему наплевать, печатаюсь я где-нибудь помимо него или нет. Это был его ответ на мое сообщение об отказе от предложения «Мьюзишен» на том основании, что это повредит книге Смизерса. Бози не понимал и не понимает, зачем тебе, если какая-нибудь газета заплатит мне 25 или 50 фунтов, уговаривать Смизерса отказаться от книги. Это вполне обычная практика. В любом случае Смизерсу виднее, как ему быть, и он давным-давно заверил меня, что я могу поступать, как мне заблагорассудится. Вот откуда проистекает чрезмерная язвительность Бози, и на смысл его слов обижаться нечего; что же касается формы, должен признать, что ни его, ни твоя переписка не отличаются особенным ее почитанием, и по вашим письмам не скажешь, что в них живет неумирающий дух Красоты. Как бы то ни было, я тут ни при чем. Смизерс может показать тебе все мои письма к нему, где есть упоминание о тебе. К моему глубокому огорчению, ты написал Бози, что наша с тобой близкая дружба ушла в прошлое и что я будто бы более не доверяю тебе в денежных вопросах. Первое, разумеется, есть дело твоей совести. Второе утверждение несправедливо, неоправданно и жестоко.

В целом же я полагаю, что ты проявляешь поразительно мало сочувствия к раздавленному, душевно надломленному и глубоко несчастному человеку. Ты всего меня истерзал колючими словами; но стоило одной моей фразе просвистеть у тебя над ухом, как ты завопил, что смертельно ранен. Всегда твой

Оскар