19
19
Животворный покой просторов. Чувство прикосновенности к чему-то, составляющему частицу твоего «я», но не подвластному осознанным воспоминаниям. Здесь есть все — все, что было вначале.
Но что-то стороннее точит душу. Точит все сильнее.
Иногда к нашему лагерю приходят люди. Их отличает скромное достоинство, негромкая речь и естественная красота движений — наверно, все дело в том, что человек, живущий на лоне великой природы, впитывает что-то от ее шири. Мягкая рука нерешительно касается твоей руки.
И тебе становится совсем не по себе от ощущения причастности к долгу белого племени перед людьми мира, именуемого нами «третьим», хотя он был первым в жизни человека.
Когда племена после долгих скитаний по разным путям встретились вновь, пожалуй, было еще возможным крепкое рукопожатие. Темнокожие, как правило, встречали белых с открытой душой без предвзятости. С той поры возникло слишком много помех.
Несколько дней назад у мизерных колодцев рендилле кое-какие сухие статистические данные обрели глаза, губы, кожу.
Все теснее становится вокруг скудеющих ресурсов.
Во многих странах ежегодный прирост населения составляет три процента. Сохранись такие темпы, через сто лет в стране, насчитывающей сегодня пятнадцать миллионов жителей, будет двести восемьдесят пять миллионов. Население Африки возрастет в шесть раз, достигнув цифры 2,3 миллиарда; еще в 1940 году столько было людей на всем земном шаре.
Чудовищные цифры. Пусть даже половина жителей «третьего мира» не достигла шестнадцати лет, все равно удвоение мирового населения в первой декаде следующего столетия представляется неизбежным. Если жестокий голод не ограничит прирост. Его вестники уже дают знать о себе.
Но главная проблема заключается не в росте населения бедных стран, — как мы охотно и бездумно склонны полагать. Главная проблема коренится в технологически наиболее развитых, зажиточных странах.
Гуще всего населены не бедные страны, а индустриальные государства, такие, как Бельгия и Голландия, Великобритания, ФРГ и Япония. Огромная Африка пока что сравнительно редко населена.
Однако число людей на единицу площади говорит отнюдь не все о человеческой нагрузке и ресурсах. Картина будет яснее, если, подобно Георгу Боргстрему{58}, считать людскими эквивалентами, исходя из белков, получаемых непосредственно от земли. Немалую часть белков, особенно в зажиточных странах, люди получают косвенно, через домашний скот, но на пути от земли к человеку через мясную корову теряется девяносто три процента белка. При таком способе подсчета подлинно перенаселенными оказываются зажиточные государства; такая страна, как США, представляет 1,6 миллиарда людских эквивалентов, Швеция — 65 миллионов.
Страна становится перенаселенной, когда ее природных ресурсов недостает, чтобы прокормить жителей. Благосостояние зажиточных стран возможно лишь благодаря интенсивному ввозу соевых бобов, копры, земляных орехов, рыбной муки и других, богатых белками продуктов из бедных стран. Большая часть идет на корм скоту, что-то — комнатным животным. Мировая торговля, как она сложилась в эру неприкрытого колониализма, действует так, что продовольствие получает тот, кто лучше платит, а не тот, кто в нем больше нуждается. Голод — бизнес, так было и так есть.
Белый мир стал оазисом избыточного потребления на планете, где свыше половины населения не получает полноценной пищи, чистой воды, стройматериалов для сносного жилья. При нынешней системе распределения земной шар уже перенаселен. А удвоение населения зажиточных стран повлекло бы за собой нагрузку на планетные ресурсы, в пять раз превосходящую такой же прирост в бедных странах.
Мы толкуем о помощи бедным странам. Сказать, что это они нам помогают, — слишком невинно. На самом деле наше благосостояние зиждется на их бедствии. Люди, коих шаблонное мышление склоняет все на свете считать банальным, презрительно отзываются о мрачных пророчествах. Между тем Судный день уже наступил для пятидесяти миллионов, ежегодно умирающих от голода и авитаминозов, и для пятисот миллионов детей, не получающих того, что нужно для их физического и духовного развития.
Это мы приговариваем их, чтобы получить белок на бифштексы и котлеты, для бройлеров и болонок. Мы допускаем полное истощение маломощных почв на других континентах, чтобы получить свои любимые плоды. Мы позволяем белым компаниям вторгаться в и без того предельно нагруженные саванны своими скотоводческими фермами и ранчо, призванными откармливать индустриальные страны. Мы загоняем нищих землевладельцев на горные склоны, где сводят лес, расчищая землю под новые поля и вызывая новую эрозию.
Теплая черная рука не жжет твою руку? Ведь ты тоже причастен к повседневным безмолвным трагедиям, что разыгрываются на истощенных полях и в мозгу детей, которые не могут нормально развиваться, потому что не получают достаточно белка. Пусть даже тебя терзает чувство бессилия перед лицом системы отношений, которую сам человек создал и не пытается упорядочить.
И еще кое-какие данные вспомнились все у того же колодца…
В мире запасено столько ядерных боеголовок, что государства могут пятидесятикратно уничтожить друг друга, и они продолжают накапливать арсенал, чтобы уничтожить друг друга стократно. Запасов продовольствия для борьбы с голодом что-то не видно.
Ежегодно мир тратит на вооружения около тысячи миллиардов крон; на помощь так называемым развивающимся странам — пятьдесят миллиардов.
Около полумиллиона первейших умов человечества заняты изысканием еще более дьявольского оружия массового уничтожения. А сколько ученых занято проблемами нашего выживания?
Африка ставит проблемы — жестко, резко, как резка тень на песке пустыни. Но ведь проблемы-то глобальные.
Подобно тому как засуха одолевает эту часть света, так и вся наша планета быстро приходит в расстройство. На тощих землях и там, где вовсе содран почвенный покров, разрушение подчас необратимо. Однако остаются обширные области, где еще можно изменить пагубный ход событий.
Наступление на леса планеты можно остановить. Горные склоны и территории вокруг речных истоков во многих случаях можно вновь облесить, осенив благодатной тенью. Бывшим степям можно вернуть зеленый покров, численность домашнего скота можно сократить до цифры, которую способна вынести земля в разгар засухи, к тому же при разумном хозяйствовании богатая вариациями дикая фауна может заменить домашний скот как поставщик мясной пищи в тропиках. Для пахотных земель можно предусмотреть набор культур, защищающих и от зноя, и от ливней. Рост пустынь и снос почвенного слоя можно остановить; можно разогнать сахельские пылевые облака и, вероятно, вернуть дожди. В той мере, в какой пустыни, пылевые тучи и засухи — дело рук человека.
Все это технически возможно, в глобальной перспективе, конечно же, возможно и экономически, лишь бы ресурсы и разум человечества были направлены на это. Помехи заключаются в другом.
Начинать надо с корней в буквальном смысле слова. С земли, из которой они растут: именно здесь берет начало катастрофа. И браться порознь за решение частных проблем бессмысленно. Нужна серия мероприятий, согласованных между собой и вписанных во всеобъемлющий экологический контекст.
Два мира, современная техника и древняя мудрость, космос и землероб — право же, им следовало бы объединиться для решения этой задачи.
Космос может дать один из ключей к экологическому хозяйствованию. Из космоса видно, сколь тонка плоть, облекающая костяк материков. Спутники, до сей поры служившие прежде всего военной разведке, могли бы стать экологическими разведчиками, отмечая, где земля обнажается или кромсается, как плывут курсом на море пылевые облака. Что на поверхности планеты представляется изолированными явлениями, из космоса будет видеться в широком контексте. Из космоса можно бить тревогу, если поразившая Землю проказа начнет распространяться, и давать указания, где необходимо принять контрмеры.
Другой ключ получим от скромных, простых землеробов с их знанием земли, основанным на опыте несчетных поколений. Если современная технология часто преследует ограниченные цели, лишена гибкости и требует больших энергетических затрат, то отношение к земле простого земледельца, как правило, удивительно вписывается в более широкий жизненный контекст.
Новые глаза космического века, с одной стороны, древнее понимание и нежность к земле-матери-кормилице, с другой, — право же, им следовало бы наладить сотрудничество, чтобы решить проблему выживания нашего вида.
Но тогда нельзя, чтобы и впредь одно племя продолжало жить за счет ресурсов другого. Белое племя должно отказаться от своей продовольственной и сырьевой империи, довольствуясь собственной территорией. Если это произойдет добровольно, возможно, еще не утрачен шанс на искреннее рукопожатие через племенные рубежи. Если же нет — древние народы, которые мы называем новыми, сами потеснят нас; от их проклятий не защитят никакие арсеналы ядерного оружия. Что-то от духа крааля, в глобальном масштабе, — вот что нам надобно{59}.
Крааль — не только более или менее компактное скопление жилищ. Крааль — это система взаимоотношений, единый организм, где все связаны между собой, все зависят друг от друга, помогают друг другу.
Принцип крааля во многом совпадает с тем, что так поразило белых интервентов, когда они вторглись в страну кукурузоводов и фасолеводов по ту сторону огромного рифта, заполненного водой. Каждая индейская семья получала по жребию участок земли для возделывания и сама распоряжалась плодами своего труда. Излишки сдавали в общее хранилище. Если у кого-то кончались собственные запасы, он шел в это хранилище, которое служило также для помощи соседним деревням, пострадавшим от неурожая, и для снабжения дорожным припасом чужеземцев и странников.
Неписаный закон крааля можно определить как вид страхования, как основанную на личном интересе солидарность: если я выручу тебя сегодня, могу при случае рассчитывать на ответную помощь. Дух крааля способствовал выживанию.
Когда же после выхода из Долины дух крааля где-то в пути был утрачен, был также утрачен один из элементов самозащиты.
Пустыни на месте былых цивилизаций говорят нам об уязвимости посевов человека. В один прекрасный день ветер пустыни может обрушиться и на наш собственный оазис.
Дефицит внутривидовой солидарности — всего лишь отражение нашей недостаточной солидарности с землей. Невзгоды других племен — производное от экологического насилия и истощения ресурсов, отличавших прежде всего поведение белого племени.
Наш долг перед другими племенами — часть великого нашего долга перед землей. Наш долг перед землей — факт сегодняшнего дня, но еще больше это долг перед будущим.
Нигде не ощущаешь это с такой жестокой силой, как при встрече с дикой природой.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.