V Клевета въ печати

V

Клевета въ печати

Весьма неискусно лавируя у черты, гд? оканчивается юридическая безнаказанность и начинается уголовная отв?тственность, г-жа Желиховская пишетъ по поводу засвид?тельствованнаго присяжнымъ переводчикомъ въ Париж? перевода на французскій языкъ «испов?ди» Блаватской (стр. 230–234, 241 «Изиды»). Это странное упорство (нежеланіе мое высылатъ изъ Россіи копіи — разъ вс? документы были оставлены въ Париж? именно для того, чтобы заинтересованные могли ихъ вид?ть (см. 258–259 стр. «Изиды») лишило меня возможности оправдать г. Соловьева, доказавъ, что все д?ло въ недосмотр?, въ ошибк? переводчика, а вс?хъ поголовно защитниковъ сестры моей заставило предположить самое худшее. Онъ меня поставилъ этимъ въ безвыходное положеніе и въ необходимость признать его виновнымъ не въ одномъ легкомысліи, какъ я до т?хъ поръ думала… подлогъ, въ которомъ обвиняли и обвиняютъ его разбиравшіе это д?ло — обвиненіе постыдное (стр. 150 брошюры)… Гебгардъ былъ совершенно правъ, ув?ряя, будто Е. П. утверждала, что переводъ ея письма г. Соловьеву нев?ренъ. Онь могъ бы еще прибавить, что это и я утверждаю (стр. 145 брошюры).

Дальше будетъ видно, изъ письменнаго показанія свид?теля, избраннаго самою г-жей Желиховской и на котораго она указываетъ въ своей брошюр?, что она разсказывала даже вс? подробности совершенія мною этого якобы подлога. Зд?сь, въ брошюр?, она не разсказываетъ этихъ подробностей; но д?ло отъ этого ничуть не изм?няется. Изъ приведенной выписки все и такъ ясно. 0 моемъ «легкомысліи» или «ошибк? переводчика» не можетъ быть р?чи. Кто-бы ни д?лалъ эти переводы — я, либо другой, — это безразлично, разъ на оригинал? и перевод? приложены штемпеля присяжнаго переводчика и его удостов?реніе. За в?рность перевода, за в?рность смысла каждой фразы отв?чаетъ не переводившій, а только присяжний переводчикъ, оффиціально засвид?тельствовавшій переводъ и заштемпелевавшій оригиналъ, съ которымъ онъ сличалъ его. Отв?тственность этого присяжнаго переводчика велика передъ закономъ во вс?хъ государствахъ. Значитъ переводы, пров?ренные, заштемпелеванные и засвид?тельствованные присяжнымъ переводчикомъ парижскаго аппеляціоннаго суда, изв?стнымъ лингвистомъ, знатокомъ русскаго языка Жюлемъ Бэссакомъ-не могутъ быть нев?рными.

Если въ подобномъ перевод? д?йствительно (какъ говоритъ г-жа Желиховская) пропущена существенная фраза, то нельзя даже предположить, что она оказалась зачеркнутой на оригинал?, ибо въ такомъ случа? присяжный переводчикъ отм?тиль бы это. Значитъ — или переводъ его сд?ланъ съ подд?лънаго оригинала, или въ самомъ перевод?, уже по его засвид?тельствованіи, совершено уничтоженіе этой фразы. Третье предположеніе заключается въ томъ, что какъ на подлинномъ оригинал?, такъ и на нев?рномъ перевод? находятся подд?льньые штемпеля и подд?льное засвид?тельствованіе (именно объ этомъ разсказывала г-жа Желиховская, какъ будетъ видно изъ письма полковника Брусилова).

Во вс?хъ трехъ причинахъ нев?рности перевода, разъ этотъ переводъ д?йствительно нев?ренъ, подлогъ не подлежитъ никакому сомн?нію.

Г-жа Желиховская печатно, на страниц? 145 своей брошюры, «утверждаетъ», что переводъ нев?ренъ и ужь одной этой фразой обвиняетъ меня въ подлог?!

Вс? ея дальн?йшія разсужденія, выгораживаніе себя и даже, въ одномъ м?ст?, внезапный переходъ отъ утвержденія къ предположенію — не могутъ им?ть никакого значенія. Разъ напечатана фраза о томъ, что она утверждаетъ нев?рность перевода (отсутствіе въ немъ фразы: я пойду на ложь (стр 140), — я обвиненъ въ подлог?, обвиненъ ужь не изъ-за угла, ужь не словесно передъ людьми, которые пов?рятъ на-слово, безъ всякихъ доказательствъ, которые не задумаются вести дальше, тихомолкомъ, подъ полой, это отвратительное обвиненіе… Я обвиненъ печатно, во всеуслышаніе, въ самомъ грязномъ преступленіи.

Ну что-бъ я д?лалъ, еслибъ г-жа де-Морсье, у которой въ Париж? хранились вс? эти документы, какъ нибудь ихъ уничтожила, подумавъ, что ужь теперь не всплыветъ эта исторія и что они больше не нужны!?

По счастью г-жа де-Морсье сохранила документы и переслала мн? ихъ годъ тому назадъ.

Г-жа Желиховская на страниц? 144 своей брошюры, объясняя, что л?томъ 1892 года въ Париж? ей этого засвид?тельствованнаго Бэссакомъ «перевода показать не хот?ли,» — торжественно, жирнымъ шрифтомъ, спрашиваетъ:

Гд? же онъ?

Отв?чаю: Онъ зд?сь, готовъ дяя экспертизы и, конечно, въ немъ, на своемъ м?ст? заключается фраза, о которой г-жа Желиховская говоритъ, что ея н?тъ: «Je vais mentir, horriblement mentir et on me croira facilement. Эта фраза оказывается даже именно на томъ полулист?, гд? Бзссакь надписалъ свое удостов?реніе и приложилъ свой оффиціальный штемпелъ. Его не то что не хот?ли, а физически не могли показать, л?томъ 1892 года въ Париж?, г-ж? Желиховской, потому, что онъ, съ другими документами, былъ уже мн? давно пересланъ. Еслибы я зналъ, что она по?детъ въ Парижъ смотр?ть его — я показалъ бы его ей, при свид?теляхъ, въ Петербург?.

Но г-жа Желиховская, какъ говорится, не спросясь броду сунулась въ воду, не могла увид?ть въ Париж? документовъ и, надо полагать, заключила изъ этого, что они уничтожены. Только это предположеніе и объясняетъ… см?лость, съ какою она р?шилась печатно обвинять меня въ подлог?. Н?тъ документовъ, пропали, уничтожены, потеряны — ну-ко, молъ, докажиі!..

Откуда же взяли „защитники“ Блаватской, что именно въ „испов?ди“ заключается „прямое“ признаніе въ „измышленіи махатмъ“? Мн? кажется, что все это было нарочно запутано и перепутано Блаватской, а она ум?ла художественно запутывать, такъ что у людей совс?мъ мутилось въ голов? и они переставали понимать что такое говорятъ, и что думаютъ. Кто зналъ ее и видалъ „въ д?йствіи,“ — тотъ отлично можетъ себ? представить какъ все это было.

Парижскіе же теософы пришли къ уб?жденію, что она выдумала „своихъ“ махатмъ, бывшихъ у нея на поб?гушкахъ,» потому что пов?рили моему письменному сообщенію о событіяхъ въ Вюрцбург?, столь прекрасно иллюстрированному и подтвержденному какъ «испов?дью,» такъ и отрывками изъ посл?довавшихъ за ней писемъ Блаватской, также переведенвыхъ и засвид?тельствованныхъ Бэссакомъ. Особенно сильное впечатл?ніе на вс?хъ произвело тогда письмо, начинающееся со словъ: «что я вамъ (два раза подчеркнуто) сд?лала?» и въ которомъ заключена фраза: «Да меня бы в?шали — я бы васъ не выдала, да и никого другого не выдала бы — даже зная что это правда — а молчала бы (стр. 236–287 „Изиды“)». Очень помогла также роль Блаватской въ исторіи Могини и миссъ Л., письма ея (Блаватской) къ m-me де-Морсье и многіе факты, тогда же разсл?дованные и узнаyные какъ во Франціи, такъ и въ Англіи. Этихъ фактовъ я не коснулся въ «Изид?» именно потому, что не хот?лъ выставлятъ противъ Блаватской излишнихъ обвиненій, безъ которыхъ можно было обойтись. M-me де-Морсье, въ своемъ письм? Гебгарду (стр. 263–266 «Изиды»), выясняетъ все это.

Но всего интересн?е во всей этой путаниц?, злостной путаниц?, противъ меня направленной, вотъ что: зач?мъ же л?томъ 1886 года «Защитники» Блаватской и г-жа Желиховская во глав? ихъ, вм?сто того, чтобы кричать о моемъ подлог? и т. д., не съ?здили въ Парижъ? В?дь тамъ и вс? документы, и m-me де-Морсье, и Бэссакъ были на лицо. Г-жа Желиховская изв?щала меня, что ?детъ въ Парижъ для чтенія документовъ — и не по?хала. Отчего не по?хала?! Если весь вопросъ былъ въ томъ — заключается или н?тъ въ перевод? фраза: «Je vais mentir, horriblement mentir…», — по?хала бы, справилась — и узнала бы истину.

Но въ томъ-то и д?ло, что имъ вс?мъ этого вовсе не хот?лось — узнавать истину! Имъ именно надо было сид?ть въ Эльберфельд?, кричать, обвинять меня въ подлог?, а Блаватскую представлять невинной моей жертвой. Не останавливались передъ измышленіемъ самыхъ нев?роятныхъ подробностей этого мнимаго подлога.

А я — я сд?лалъ свое д?ло, оставилъ засвид?тельствованные документы для осмотра желаюіцихъ, у?халъ въ Россію, старался объ одномъ: позабыть всю эту грязь, вс? эти шарлатанства, обманы, — и только въ декабр? 1891 года, изъ словъ г-жи Желиховской г. Брусилову, а потомъ и прямо въ глаза мн?, въ его присутствіи, узналъ въ какомъ ужас? меня обвиняютъ, понялъ всю глубину теософскаго мщенія!..