XX

XX

Вернувшись къ себ? въ гостинницу Рюгмера и записавъ дословно всю эту изумительную бес?ду, я успокоился и хладнокровно обдумалъ только-что случившееся. Я легко пришелъ къ заключенію, что, съ одной стороны, я добился всего, а съ другой — почти ничего.

То, что я сразу сталъ подозр?вать, въ чемъ потомъ ув?рился, — я теперь уже зналъ, зналъ со словъ самой Блаватской. Она мн? сд?лала такія признанія, какихъ, разум?ется, не д?лала никому кром? своихъ сообщниковъ. Но кто же мн? пов?ритъ, что я все это отъ нея слышалъ, и при такихъ обстоятельствахъ? Прежде всего надо знать эту женщину такъ же хорошо, какъ я ее теперь знаю, чтобы допустить возможность съ ея стороны подобной глупости.

Конечно, еслибъ у меня былъ уже тогда въ рукахъ отчетъ Годжсона и другіе документы, сд?лавшіеся потомъ изв?стными помимо меня и бол?е или мен?е выясняющіе, на какія противор?чія со здравымъ смысломъ Блаватская была способна, — я увид?лъ бы въ нихъ значительную для себя поддержку. Но я еще не былъ знакомъ съ этими документами.

Я зналъ, что, несмотря на противный, измучившій меня часъ, проведенный мною, — я ничего не выигралъ. Напротивъ, мое положеніе стало хуже. Не особенно пріятно знать правду, добиться ее такимъ тяжелымъ путемъ и быть вынужденнымъ таить ее про себя или слышать: «Однако, милостивый государь, это довольно нев?роятно и у васъ н?тъ никакихъ законныхъ доказательствъ возможности того, что вы разсказываете!» В?дь даже немногіе друзья мои скажутъ мн?: «мы в?римъ; но все же лучше объ этомъ молчать, пока н?тъ явныхъ доказательствъ тому, что Блаватская способна сд?лать подобныя признанія». А между т?мъ, не будучи въ силахъ довести свою роль до конца, я лишилъ себя возможности добиться чего-нибудь такого, что можетъ служить требуемымъ обстоятельствами доказательствомъ. Блаватская непрем?нно станетъ теперь заметать сл?ды сод?янной ею глупости и постарается оставить меня, по ея выраженію, «при пиковомъ интерес?».

Что же теперь? у?хать скор?е и забыть объ этой исторіи. Но, во-первыхъ, я не могъ сейчасъ у?хать, такъ какъ у меня, неожиданно, оказалось д?ло въ Вюрцбург?, и я долженъ былъ прожить зд?сь еще около двухъ нед?ль, а, во-вторыхъ, я былъ ув?ренъ, что Блаватская непрем?нно дастъ о себ? знать, не разстанется такъ со мною. И меня сильно тянуло посмотр?ть, что же еще теперь можетъ придумать эта нев?роятная женщина.

Такъ размышлялъ я, когда у моей двери раздался стукъ и зат?мъ передъ мной очутилась крошечная, жалкая фигурка Баваджи.

«Вотъ какъ скоро!» — подумалъ я.

Обезьяньи движенія индуса выказывали большое волненіе. Его громадные черные глаза гор?ли, синія его губы дрожали и все темно-коричневое лицо передергивалось.

— Voici la lettre… monsieur, lisez… madame attend… — услышалъ я его хриплый отвратительный голосъ и его ломаный французскій языкъ.

Я развернулъ записку и прочелъ:

«Сейчасъ вид?ла хозяина (два раза подчеркнуто). То, что онъ приказалъ мн? вамъ сказать будетъ для васъ новостью и р?шитъ быть можетъ не только нашу съ вами участь, но быть можетъ если вы хоть разъ пов?рите мн? (только въ томъ то и прелесть, что даже было бы легче для меня и лучше для д?ла, еслибы вы зр?ли въ одной мн? resum? вс?хъ якобы выдуманныхъ много „хозяевъ“) — то вы какъ патріотъ оказали бы огромную услугу и Россіи. Приходите какъ можно раньше. Е. Б.».

Я перечелъ и разъ, и другой, и третій. Она такъ волнуется, такъ сп?шитъ, что даже написала, въ смысл? русскаго языка, что-то крайне нел?пое. Она должна во что бы ни стало меня вид?ть и боится, какъ бы я не исчезъ навсегда посл? того, что случилось. Она заинтересовываетъ меня какъ только ум?етъ и для лучшаго д?йствія своей мистификаціи ухватывается за Россію и за патріотизмъ. Но «хозяинъ»!! на что же она разсчитываетъ, продолжая говорить о «хозяин?» теперь? Во всякомъ случа? она достигла ц?ли, меня заинтриговала, заставила р?шиться идти къ ней — что, при моемъ ход? мыслей, было ей и не трудно сд?лать. Взглянуть на нее теперь было любопытно въ высшей степени.

Баваджи, посл? «блаженны врущіе», вс? эти дни отъ меня прятался и, несмотря на крики и требованія Блаватской, ни разу не вошелъ въ ея кабинетъ, когда я былъ тамъ. Разъ я столкнулся съ нимъ лицомъ къ лицу, онъ глубоко поклонился мн? и, отвернувъ голову, уб?жалъ. Теперь ему, очевидно, было приказано, подъ страхомъ смертной казни, не см?ть возвращаться безъ меня. Легко могло статься, что онъ даже былъ битъ, ибо иначе врядъ ли бы р?шился явиться ко мн? въ гостинницу. Онъ не смотр?лъ на меня, весь дрожалъ и хрип?лъ умоляющимъ голосомъ:

— Monsieur… allons nous deux… madame prie… madame malade…

Увидя, что я собираюсь идти, онъ какъ-то странно завизжалъ, захохоталъ, началъ метаться, слет?лъ стр?лой съ л?стницы и помчался впередъ радостнымъ в?стникомъ.

Что-то еще придумаетъ удивительная «madame», когда ужь, кажется, придумать р?шительно нечего?

Я вошелъ къ ней и засталъ ее на обычномъ м?ст?, въ кресл? у стола. Ея лицо было ужасно, все въ темно-красныхъ пятнахъ. Она отдувалась; но изо вс?хъ силъ старалась казаться спокойной.

— Что это вы, батюшка, вдругъ сб?жали? — прямо спросила она и не особенно искусно засм?ялась. — Что съ вами приключилось? были зд?сь — и вдругъ смотрю: васъ н?тъ! Да ужь полно, были ли вы у меня сегодня? можетъ, это мн? такъ только почудилось, что я васъ вид?ла и разговаривала съ вами?!

— Н?тъ, Елена Петровна, вамъ не почудилось, что было — то было…

— Такъ куда же вы д?вались?

— Видите ли, я могу удивляться вамъ и очень вами интересоваться, я могу, malgr? tout, чувствовать къ вамъ невольное расположеніе, какъ къ соотечественниц? и изъ ряду выходящей женщин?, могу сердечно жал?ть васъ и желать вамъ всякаго добра; но изо всего этого еще не сл?дуетъ, что вы им?ете право предлагать мн? «создавать» письма Кутъ-Хуми! такое занятіе не въ моихъ привычкахъ…

Она не дала мн? докончить и закричала:

— Какъ? я… я вамъ предлагала это? Никогда я вамъ не говорила ничего подобнаго!..

Мн? стало см?шно — какъ же я не догадался, что съ этого именно и начнется и что ни съ чего другого она, какою я зналъ ее, и начать-то не можетъ. Но что же будетъ дальше?

— Ахъ, такъ вы не говорили! — сказалъ я, — значитъ, это кто-нибудь другой предложилъ мн? такую почетную обязанность… Но в?дь никого кром? васъ не было, мы были вдвоемъ…

Она вдругъ заплакала самыми настоящими слезами; она хваталась за голову и, въ отчаяніи, весьма хорошо изображенномъ, металась на своемъ кресл?.

— Какое несчастье! — кричала она, — опять, опять эта гадость, этотъ дьяволъ, этотъ черный колдунъ, врагъ «хозяина» и мой врагъ овлад?лъ мною!.. Онъ привелъ меня въ безчувствіе — и овлад?лъ моимъ т?ломъ… онъ, значитъ, говорилъ моимъ языкомъ, а я ничего не знаю!..

«Боже мой, она съ ума сходитъ, пом?шалась!» — мелькнуло у меня въ голов?.

Между т?мъ слезы ея остановились, она н?сколько притихла и продолжала:

— Да, вы конечно не пов?рите, вы сочтете это за вздоръ, сказку, новую безсов?стную ложь, мною придуманную, а между т?мъ вотъ что со мною случилось… н?сколько л?тъ тому назадъ, въ Америк?… Я ужь была почти такъ же стара и безобразна, какъ теперь… а между т?мъ, в?дь на св?т? бываютъ всякія безобразія, въ меня влюбился тамъ молодой и красивый армянинъ… Вдругъ онъ является ко мн? въ домъ и начинаетъ обращаться со мною какъ только мужъ можетъ обращаться съ женой. Я его гоню вонъ; но онъ не идетъ, онъ говоритъ, что я его жена, что мы наканун? съ нимъ законно обв?нчались, обв?нчались при свид?теляхъ, въ числ? которыхъ былъ и Олкоттъ… Я къ Олкотту… онъ, представьте мой ужасъ, подтверждаетъ… онъ былъ свид?телемъ на свадьб? и подписался… Такъ в?дь мн? какихъ денегъ стоилъ разводъ съ этимъ армяниномъ!.. Вотъ что бываетъ со мною… такъ и теперь…. Думайте что хотите, но, клянусь вамъ вс?мъ святымъ, я ничего не помню… вы слышали звуки, исходившіе отъ моего языка, но мой разсудокъ, моя воля и сознанье — отсутствовали…

«Н?тъ, — р?шилъ я, — она вовсе не сходитъ съ ума, она остается сама собою».

— Придумайте какое-нибудь сносное объясненіе, — сказалъ я.

Она тотчасъ же и придумала.

— Да что жъ, — воскликнула она, — наконецъ это и такъ можетъ быть, что не врагъ нашъ, а самъ «хозяинъ» говорилъ моимъ языкомъ… онъ просто хот?лъ подвергнуть васъ испытанію!

— Ну, вотъ это объясненіе ужь н?сколько лучше перваго, только все же не выдерживаетъ строгой критики, — зам?тилъ я.

Она вдругъ перем?нила тонъ и злобно на меня посмотр?ла.

— Однако… вы напрасно такъ строги, — медленно произнесла она. — Очень-то строгимъ вамъ быть не приходится, в?дь вы, какъ бы то ни было, ужь сильно скомпрометтировали себя, давъ Лондонскимъ «психистамъ» описаніе появленія передъ вами «хозяина»! Хоть д?йствительность, хоть сонъ, хоть даже мое гипнотическое внушеніе, — а в?дь все жъ таки вид?ли, и описали, и это они пропечатали за вашей подписью. Такъ теперь ужь поздно на попятный, да и самолюбіе вамъ не позволитъ! Если моя игра и плоха, и вамъ не по нутру, все же теперь вамъ остается faire bonne mine au mauvais jeu…

— Я давно ужь зналъ, что рано или поздно вы мн? это скажете, — отв?чалъ я, — только, представьте себ?, меня ничуть все это не пугаетъ. Вы меня видно мало знаете. Прошу васъ не приб?гать со мною къ подобному оружію…

— Я васъ вовсе не пугаю, — воскликнула Блаватская, — только подумайте хорошенько. Если вы теперь вдругъ станете ув?рять, что не в?рите больше въ существованіе «хозяина» и Кутъ-Хуми, вамъ будутъ очень, очень большія непріятности. Подумайте объ этомъ, это не шутка!

— Я никогда и никого, ни словесно, ни письменно не ув?рялъ въ томъ, что в?рю непреложно существованію вашихъ махатмъ. Что же касается непріятностей, то, будучи такъ коротко знакомымъ съ вами, разв? можно изб?жать ихъ?

— Не серчайте и не язвите, — опять перем?няя тонъ и ласково улыбаясь, перебила меня «madame», — мн? в?дь все равно, я думаю только о вашемъ спокойствіи и благ?. Да, конечно, это всего в?рн?е, что тутъ было испытаніе, — продолжала она, совс?мъ уже успокаиваясь, — если не васъ, то, по крайней м?р?, вс?хъ теософовъ удовлетворитъ такое объясненіе… Т?мъ бол?е, что, какъ я и написала вамъ, «хозяинъ» былъ у меня и сказалъ мн? относительно васъ многое. Я вамъ сообщу кое-что съ его словъ… о томъ, что случится съ вами въ теченіе двухъ м?сяцевъ. Я умоляю васъ, подождите только два м?сяца — и тогда вы должны будете, несмотря ни на что, уб?диться въ существованіи «хозяина». Слушайте, вотъ что съ вами случится…

И она, съ необыкновенной ув?ренностью, совершенно опред?ленно и точно, сд?лала мн? ц?лый рядъ предсказаній, возв?стила мн? самыя удивительныя событія въ моей личной жизни, которыя должны, одно за другимъ, случиться не позже какъ черезъ два м?сяца.

— Да перестаньте же, Елена Петровна, — говорилъ я, — в?дь надо же отдавать себ? отчетъ въ томъ, что вы д?лаете. В?дь это же см?шно — и вы такъ ув?ренно говорите, какъ какая-нибудь гадалка на кофейной гущ?!

— Я говорю ув?ренно, — съ достоинствомъ объявила она, — потому что говорю со словъ «хозяина», а онъ ошибаться не можетъ. Вы были такъ терп?ливы со мною, такъ долго со мною возились, вы говорите до сихъ поръ, что, malgr? tout, расположены ко мн? и меня жал?ете. Умоляю же васъ исполнить мою посл?днюю просьбу: потерпите только два м?сяца, слышите — только два м?сяца! Если черезъ эти два м?сяца вы не уб?дитесь въ существованіи «хозяина» и въ томъ, что вс? его предсказанія исполнились, — тогда д?лайте что хотите, хоть печатайте все, что вамъ изв?стно… Только два м?сяца!.. умоляю васъ… об?щайте мн?!

Она, очевидно, хот?ла выгадать время, разсчитывала на всякія случайности и совпаденія и пуще всего боялась, чтобъ именно теперь, когда д?ла ея такъ плохи, не огласился, среди теософическаго общества, ея разрывъ со мною. Но в?дь все равно, съ такимъ жалкимъ багажомъ, какой былъ у меня, я могъ мало сд?лать, ничего особенно важнаго, то-есть документальнаго, я не могъ сообщить ни «лондонскому обществу для психическихъ изсл?дованій», ни парижскимъ теософамъ.

Мн? тоже оставалось над?яться, что въ два м?сяца что-нибудь выяснится и мой багажъ увеличится.

— Хорошо, — сказалъ я, — об?щаю вамъ спокойно ждать два м?сяца, хотя не думайте, что вы поселили во мн? хоть мал?йшую т?нь сомн?нія…

— О, оставайтесь съ сомн?ніемъ или безъ сомн?нія! — перебила она, — вы будете ужасно посрамлены!.. конецъ в?нчаетъ д?ло… «хозяинъ» съум?етъ удивить васъ, наказать и простить… запишите только его предсказанія, а засимъ, если угодно, я имени его не буду произносить передъ вами до т?хъ поръ, пока вы сами о немъ не заговорите.

— Да, ужь объ этомъ я попрошу васъ.

Она совс?мъ успокоилась и гляд?ла поб?дительницей. Долгіе годы ея удивительнаго существованія и всевозможныхъ приключеній научили ее жить настоящей минутой.

— Но все ж позвольте узнать, — спросилъ я ее, — что такое вы хот?ли сообщить мн? столь важное о Россіи и зач?мъ обращались къ моему патріотизму?

Она нав?рное забыла ужь содержаніе своей записки, по крайней м?р? забыла роль, которую долженъ былъ играть тутъ ея «хозяинъ». Она сказала:

— Ну, это къ хозяину не им?етъ никакого отношенія! Я давно хот?ла съ вами поговорить объ этомъ; но не р?шалась… а вотъ сегодня р?шилась и докажу вамъ этимъ свое безконечное дов?ріе. Опять таки, malgr? tout, я гляжу на васъ какъ на друга…

— Благодарю за честь! — улыбнувшись поклонился я.

Она или не зам?тила, или сд?лала видъ, что не зам?тила моего тона.

— Видите ли, что это такое, — начала она, — вы скоро ?дете въ Петербургъ, устройте очень важное и очень полезное для Россіи д?ло. Я хочу предложить себя тайнымъ агентомъ русскаго правительства для Индіи. Чтобы помочь торжеству моей родины надъ этими подлыми англичанами — я способна на все. Я ненавижу англійское правительство въ Индіи, съ его миссіонерами — все это личные враги мои, алчущіе моей погибели. Ужь одного этого достаточно, чтобы я всю свою душу положила въ борьбу съ ними… А что я могу над?лать имъ большихъ б?дъ въ Индіи — это в?рно… и только одна я, никто больше не годится для такой роли! Мое вліяніе на индусовъ громадно — этому мн? легко представить сколько угодно доказательствъ… За мной, по одному моему знаку, двинутся милліоны индусовъ… Я легко организую громадное возстаніе… Я ручаюсь, что въ годъ времени вся Индія будетъ въ русскихъ рукахъ… Пусть мн? только дадутъ денежныя средства… многаго мн? не надо — вы в?дь знаете меня въ этомъ отношеніи! — пусть мн? дадутъ возможность проникнуть въ Индію черезъ Россію, такъ какъ инымъ путемъ, посл? д?ла Куломбши и миссіонеровъ, я не могу туда пробраться, — и я совершу одно изъ величайшихъ историческихъ д?яній!.. Я ужь н?сколько л?тъ тому назадъ, еще во время министерства Тимашева, предлагала это; но не получила никакого отв?та… А теперь… теперь это для меня еще легче… въ годъ все устрою… Помогите мн? въ такомъ патріотическомъ д?л?!..

Такъ вотъ до чего она додумалась! вотъ какое мщеніе хочетъ готовить англичанамъ, ее не оц?нившимъ! Н?тъ никакого сомн?нія, что она искренно увлеклась этимъ планомъ и считала его легко исполнимымъ.

— Я не могу взять на себя хлопоты въ такомъ д?л?,- сказалъ я, — но вотъ что я вамъ посов?тую, если вы д?йствительно желаете совершить «историческое» д?яніе и это не фантазія, которую вы завтра же забудете: то, что вы сейчасъ мн? сказали — изложите подробно и обстоятельно на бумаг?, приведите вс? доказательства вашего вліянія на индусовъ, объясните вашъ планъ д?йствій и т. д. Эту бумагу пошлите Каткову, съ которымъ у васъ уже давно сношенія и переписка. А зат?мъ — ждите его отв?та. Если вы боитесь послать такой документъ по почт?, дайте его мн?, и я об?щаю вамъ, что передамъ его Каткову. Вотъ все, что я могу сказать вамъ и сд?лать…

Она была крайне недовольна и, по тому, какъ она взглянула на меня, когда я говорилъ, что могу взять съ собою ея документъ и передать его Каткову, я даже подумалъ — не боится ли она такого документа именно въ моихъ рукахъ. Какъ бы то ни было, она ни разу не возвращалась къ разговору объ этомъ предмет? до самаго моего отъ?зда изъ Вюрцбурга.