Ветер из-за океана

Ветер из-за океана

После того как я выступил с разговором о «Чужих ветрах» в газете «Советская культура», среди писем, полученных на моё имя, оказалась «поэма» — плод коллективного творчества неких стиляг, скромно под писавшихся «Любители джаза».

Любителей джазовой музыки у нас много, и я сам отдаю ей должное, но дело, конечно, не в этом. Авторы весьма безграмотных стихотворных строк, как бы полемизируя со мной, спорят не о вкусе, а излагают свою жизненную программу воинствующих мещан, тех, кто с восторгом принюхивается к смрадному ветру, доносящемуся из нью-йоркских кабаков.

Это они бегают по гостиницам в надежде заполучить у какого-нибудь американца пёстрые обноски. Так и признаются: «Эти же рекламные рубашки нам здесь всем покоя не дают». Они без ума от рок-нролла и, гордясь этим, заявляют в «поэме»:

«Рок теперь есть танец современный, и никто его не запретит. Чуваки — народ ведь просвещённый, им рычанье ваше не вредит».

Эти «просвещённые чуваки», как они себя называют на блатном жаргоне, хвастаются тем, что. по пятнадцати раз смотрят венский фильм, где показывается пародийный рок-н-ролл, а с оперы Чайковского в Большом театре ушли через пять минут. Они восторгаются «королями рок-н-ролла», приводят их имена и, наконец, признаются: «Это есть для нас любимый идеал». Вот каким идеалам поклоняются недалёкие ревнители «западной культуры».

Я поставил эти слова в кавычки лишь потому, что всё то, о чём написали «просвещённые чуваки», ничего общего не имеет с подлинной культурой. Они доказывают, что «культура с Запада идёт» и «разная культура хороша».

Можно было бы не обращать внимания на жалкие потуги задиристых юнцов, но, к сожалению, среди молодёжи есть и заблуждающиеся. Им следовало бы узнать о некоторых явлениях американской культуры и о том, почему даже старая, буржуазная Европа далеко не всегда может примириться с заокеанскими ветрами, которые вредно влияют на молодёжь.

Я недолго был в США. За короткое время многого не познаешь. Страна интересная, сложная, полная контрастов и противоречий. Живой, дружелюбный народ, причем, как говорят сами американцы, сходный с нами по характеру, и это, несмотря на разницу политических систем, не может не вызывать обоюдных симпатий.

Советский человек несоизмеримо больше знает об американцах, чем они о нас. В нашей стране много издаётся классиков американской литературы и лучшее из того, что написали современники. Наш народ всё глубже и глубже начинает знакомиться с культурой и искусством Америки.

К сожалению, до среднего американца почти не доходят ни советская книга, ни кинокартины. Очень затруднены и другие формы культурного общения, если не считать гастролей советских артистов.

Меня интересовало другое. Как воздействует их собственная национальная культура на воспитание молодых соотечественников? В какой мере мировая, общечеловеческая культура формирует их сознание, привычки, вкусы, воспитывает чувства?..

Ведь только невежественные умишки стиляг могут представлять себе культурную жизнь американцев в сплошном рок-н-ролле и погоне за модными тряпками. Дальше этого их воображение ничего не рисует.

Вряд ли этим юродствующим поклонникам «западного стиля» известны имена великих американских учёных, изобретателей, писателей, художников, композиторов, слава о которых облетела весь мир и надолго останется в памяти народов. Да и сейчас культурная жизнь США не остановилась в своём развитии.

Во многих отраслях науки американцы занимают достойное место. Есть у них большая литература, талантливые драматурги, всемирно известные дирижёры, певцы, пианисты, скрипачи. Есть в США немалые круги образованных людей, тонко разбирающихся в искусстве. Они по достоинству оценили тончайшее мастерство Г. Улановой, Д. Ойстраха, С. Рихтера. Они полюбили В. Клиберна и гордятся своим Филадельфийским оркестром. Они с восторгом смотрят «Май фэр леди» — спектакль, который долгое время шёл на Бродвее, а потом был привезён к нам в Советский Союз, где также пользовался большим успехом.

Ведь, казалось бы, столь высокая культура, разнообразное и подлинно талантливое искусство, как мы судим по собственному опыту, должны воспитывать у молодёжи и жажду познаний, и гуманизм, благородство — всё лучшее, к чему стремится человечество.

Однако это не совсем так. Есть две культуры Америки. Первая, о которой я уже рассказывал, — для избранных, для сравнительно немногих любителей, знатоков; для школьников как наглядное пособие…

И есть культура другая, упорно пропагандируемая всеми самыми сильнодействующими техническими средствами. Многомиллионные тиражи газет и журналов, кино, радио, телевидение — как правило, всё это отдано именно второй культуре, массированному наступлению на сознание и чувства народа. Разве в таких условиях могут играть хоть какую-либо действенную роль в воспитании молодого поколения театры, концерты, музеи и картинные галереи?

А кроме того, нельзя забывать, что билеты в театры и на концерты в Америке невероятно дороги, как и книги, пластинки с записями классической музыки и многое другое, что относится к подлинной культуре. Дёшевы самые низкопробные зрелища и книжонки такого же порядка — короче говоря, всё, что рассчитано на массового зрителя, на массового читателя.

Не хочется повторять всем известные факты о засилии комиксов, отравляющих юные души. Сами американцы не раз выступали против этой идиотической макулатуры, которая уже проникла и в другие страны.

Другая, более солидная, книжная продукция выставлена в американских киосках. Пестрят лакированные обложки «покетбуков» — карманных изданий для народа. Среди книжек этой серии вы найдёте леденящие душу детективы, воспоминания убийц и гангстеров, биографии Черчилля и других политических деятелей, набор всевозможной эротики и даже «научный труд», название которого переводится примерно так: «Психоанализ гомосексуализма и путешествие на прекрасный Лесбос».

Похоже на то, что людям, которым доверили нести культуру в массы, или, как говорится, «сеять разумное, доброе, вечное», хочется во что бы то ни стало вытравить из человека все его лучшие душевные качества.

Взять хотя бы телевидение. Выступает проповедник, говорит о боге, о спасении души, молитвенно поднимает глаза к небу, и тут же речь его прерывается… рекламой дамского белья, душистого эликсира для ванны, причём всё это демонстрируют полураздетые манекенщицы.

Проповедник опять обретает слово, но через пять минут его снова прерывают, чтобы убедить зрителей пить виски такой-то марки или показать красивую актрису, которая со вкусом затягивается сигаретой, — покупайте только этой фирмы, дамские с особым фильтром.

А проповедник говорит о душе, о соблазнах мирских, и никого это не интересует, потому что тут же можно переключиться на другие программы, где показывают фильмы с убийствами, неистовые погони ковбоев или же знаменитый кетч.

Это весьма характерное зрелище для американского телевидения. Представьте себе вольно-американскую борьбу в комбинации с боксом, но без перчаток. Впрочем, ни одно из общепринятых определений здесь не подойдёт.

На ринг выходят борцы… Опять не то название… Ну, короче говоря, выходят люди… Боюсь, что и здесь ошибаюсь. Появляются некие существа в леопардовых шкурах на застёжках «молния» или в перьях индейского вождя, сбрасывают эти декоративные доспехи и начинают драку.

Это отвратительное зрелище, основанное на имитации садистских приёмов. Лохматый полузверь отбивается от партнёра, вцепившегося в шевелюру, пробует разорвать ему рот, кусается, выворачивает руки, наконец ему удалось изловчиться — и противник летит через верёвки в публику.

Зал беснуется. Почтенные матроны закатывают в истерике глаза, девицы визжат. Потные, бледные подростки судорожно сжимают кулаки, готовые сами броситься на ринг. Более неприятного зрелища, разжигающего буквально звериные инстинкты, я никогда в жизни не видел. И это почти каждый день передаётся по телевидению.

Я спрашивал многих американцев: почему в США разрешается дикая забава, именуемая кетчем? Люди стыдливо отводили глаза и оправдывались: это просто шутка, которую разыгрывают актёры, пустячки… Вероятно, тут они правы, во всяком случае, это не спорт. Но тогда тем более отвратительно. Ведь всё рассчитано на самые низменные эмоции зрителя.

В США существуют законы об охране нравственности, но, видимо, понятие о ней резко отличается от общепринятых традиций, коли здесь затрагиваются чьи-то денежные интересы. Возникает ощущение, что бизнесмены ни перед чем не остановятся, даже если это калечит юные души.

При всей разнице политических систем у нас и у американцев есть какие-то общие понятия о добре и зле. Всякий здравомыслящий американец понимает, что разжигание низменных инстинктов отнюдь не добро. Он может даже не подпустить своего ребёнка к телевизору. Однако до общественного протеста он обычно не доходит, ибо в нём воспитано убеждение, что нельзя мешать людям зарабатывать свои доллары. Вот почему отдельные голоса протеста не находят поддержки.

В Нью-Йорке и Чикаго процветают бурлески, где показываются танцы с раздеванием. «Только для мужчин» — предупреждает афиша с фотографиями обнажённых женщин. Программа идёт непрерывно. Среди ясного дня выходят из бурлесков шестнадцатилетние подростки, ошалевшие, с блуждающими глазами.

Неподалёку — магазин, где продаются венчальные платья, фата, флёрдоранж. У витрины остановились две девушки в коротеньких узких шортиках. Лихо затягиваясь сигаретами, будущие невесты обсуждают венчальные наряды. Обсудили, пошли дальше и случайно задержались у своеобразного ателье, где скоростным методом, с помощью пневматического устройства, делают татуировки.

В витрине выставлены образцы рисунков. Среди них есть столь непристойные, что даже видавшие виды морячки с сомнением качают головами. Нет, пожалуй, для такого рисунка и места на теле не подберёшь.

Я стараюсь быть объективным, упорно уговариваю себя, что это случайность. Но, оказывается, таких «ателье татуировки» множество, особенно в Чикаго. Бурлесков и всяких иных сомнительных зрелищ ещё больше.

Мне вдруг показалось, что в этом мире всё дозволено. Но я бы не хотел такой свободы. Такое ощущение, будто тебя всё время хотят освободить от того, что заложено годами, — от элементарной честности, морали, совести, даже обыкновенной брезгливости.

Вот, пожалуйста, витрина магазина, где торгуют игрушками-фокусами, ими можно поразить друзей. Подобные игрушки я видел в разных странах и часто привозил их домой. Но что это? В витрине лежит кучка экскрементов, натуралистически выполненная из пластмассы. На рекламе указано, что можно захватить эту игрушку в гости и, допустим, положить хозяйке на диван.

Или вот ещё почище. Перед вами пластмассовый кружок, который создаёт во всех подробностях полную иллюзию того, что человека стошнило. На рекламе нарисована женщина, с ужасом смотрящая на сервированный стол. Не правда ли, милая шутка?

Эта «шутка» преследовала меня во всех городах. Всюду я видел эти пластмассовые кружки! Прямо тошно становилось от скудоумия разжиревших пошляков! Вот вам и плоды пресловутой свободы частного предпринимательства.

Несчастные наши стиляги! Если бы вы знали, до чего можно дойти в тупом подражании той самой «культуре», которая, по вашим словам, «с Запада идёт».

Вы мечтаете о Бродвее, улице, называемой в рекламных проспектах «великим светлым путём», а она освещена лишь в нескольких кварталах, а дальше — обыкновенные дежурные лампочки, как на окраинах любого европейского города.

И по Бродвею, и по другим улицам Нью-Йорка ходят самые обыкновенные люди. Правда, мне ранее представлялось, что в стране, где так популярен спорт, молодёжь должна быть стройной, гармонично развитой. И вдруг, как нигде и никогда, я встречаю на улицах детей, девушек и ребят, буквально поражающих своей полнотой.

Идёт пятнадцатилетний парень с солидным брюшком, щёки — наливные яблоки, за ним — мальчуган лет восьми, даже плечи у него заплыли жиром. Американцы и сами этим обеспокоены. Надо что-то предпринимать.

Да, конечно, высокий уровень жизни у известных слоев общества, абсолютная сытость при полной бездеятельности — это даёт свои результаты.

Меня больше поражала не сытость, а пресыщение, духовная леность, как результат системы воспитания. Ведь нельзя же недооценивать столь мощную «вторую американскую культуру», которая так широко пропагандируется.

Я не говорю о всяческого типа стилягах, — их под разными названиями встретишь в любой стране. Речь идёт о самых обыкновенных юношах и девушках. Может быть, заняться причёсками? Ребятам надоели длинные космы, стали стричься ёжиком. Девицы давно уже отбросили «конские хвосты», растрёпанные вихры, седые и рыжие пряди и стали красить волосы в розовый или сиреневый цвет. Что бы ещё придумать? Золотые брюки? Кажется, такого ещё никогда не было?

И вот сидят за стойками баров розоволосые американки в золотых брючках, и в глазах этих восемнадцатилетних девочек такая тоска, что и тебе становится грустно.

Да и как не грустить, когда каждый день сталкиваешься с тем, что вызывает у тебя чувство неосознанного протеста, если всякая мелочь больно отзывается в сердце?

В Америке есть великолепные музеи, куда часто приезжает на экскурсии молодёжь. И до чего же неприятно бывает советскому человеку, воспитанному в огромном уважении к подлинному искусству, когда он видит в бесценном сокровище — какой-нибудь этрусской вазе — обёртки от жевательной резинки. И это не случайное явление, а плоды воспитания. Молодому американцу, видимо, не привили благоговейного отношения к великому искусству прошлого. Он явно несентиментален, или, вернее, в нём упорно стараются подавить добрые чувства, которые никак не сочетаются с политикой доллара.

Далеко не всё из этой «второй культуры» Америки доносится к нам, и даже безграмотные отщепенцы, вроде «любителей джаза» — авторов рифмованного письма, о котором я уже рассказывал, не могли бы примириться с цинизмом и пошлостью, что проповедуется растлителями юных душ под прикрытием свободы бизнеса.

Наша советская молодёжь являет собой пример высокой идейности и беззаветного служения обществу, а потому убогая проповедь ревизионистов о свободе личности в «буржуазном раю», пропаганда индивидуализма и чуждых нам нравов никогда не вызовут у нас сочувствия.