«О НАЧАЛЬНОЙ И СРЕДНЕЙ ШКОЛЕ» (ДОКЛАД НА ЗАСЕДАНИИ ОБЩЕСТВА ПЕДАГОГОВ — МАРКСИСТОВ СОВМЕСТНО С РАБОТНИКАМИ ПРОСВЕЩЕНИЯ МОСКВЫ)

«О НАЧАЛЬНОЙ И СРЕДНЕЙ ШКОЛЕ»

(ДОКЛАД НА ЗАСЕДАНИИ ОБЩЕСТВА ПЕДАГОГОВ — МАРКСИСТОВ СОВМЕСТНО С РАБОТНИКАМИ ПРОСВЕЩЕНИЯ МОСКВЫ)

Я не хочу делать очень длинного доклада. Мне хотелось бы, чтобы товарищи с мест пошире высказались по поводу постановления ЦК и того, как проводить это постановление в жизнь.

Вы знаете, товарищи, что за последний год у нас в области народного образования имеется очень крупным сдвиг. Прежде всего это то, что проведено всеобщее обучение в размере четырехлетки. Это, конечно, громаднейшее завоевание. Школа делается уже громадным фактором воспитания подрастающего поколения. Она охватывает всех детей от 8 до 12 лет, все слои населения и превращается действительно в мощное орудие воспитания подрастающего поколения.

Другая особенность последнего года — это то, что лозунг, который был выброшен тотчас после Октябрьской революции — лозунг превращения нашей советской школы в школу также политехническую, — теперь начинает всерьез проводиться в жизнь. На базе развития индустриализации, на базе коллективизации сельского хозяйства, его механизации мы видим, что политехнизация уже сейчас превращается в массовое мероприятие, что она проводится не только в отдельных школах, а во всей массовой школе, — всюду развивается политехнизация школы. Есть уже база для этого.

Вот этот сдвиг велик, но все же на всем культурном фронте до последнего времени не было достаточной устойчивости. Очень часто дело, начатое отдельными учителями, хорошие начинания этих учителей оставались неизвестными всей остальной массе учительства, и часто очень интересное дело не находило настоящей поддержки. Вообще говоря, на школу часто смотрят как на какой-то десятый фронт. Мне пришлось слышать такие слова от одного парня, которого вербовали в педтехникум. Он говорит: «Ну, знаете, мне хочется принять участие в социалистическом строительстве, мне не хочется идти в педтехникум». Я думаю, что среди молодежи у нас довольно распространено такое мнение. По крайней мере, приходится получать такого рода письма даже от рабочих. У меня есть письмо одного рабочего, который пишет: «У меня дочь хочет идти в индустриальный техникум, ей хочется стать инженером, хочется участвовать в социалистическом строительстве, а вы ей предлагаете идти в педтехникум». Я думаю, что постановление ЦК кладет конец этим разговорам. Это постановление имеет совершенно исключительное значение. Оно приковывает внимание партии к вопросам школы, к вопросам просвещения. Весь дух этого постановления, все постановление в целом говорит о том, что школа является одним из важных участков социалистического строительства. Конечно, до сих пор те, кто хоть немного знаком с марксизмом, кто читает Маркса, кто читал Ленина, тот знал, что есть определенное взаимодействие между экономикой, политикой и культурой. Но так как все внимание было сосредоточено долгое время на политической борьбе, на классовой борьбе, которая до сих пор продолжается, благодаря тому, что внимание было сосредоточено на хозяйственном фронте, этот вопрос о взаимодействии между экономикой, политикой и культурой на практике как-то отодвигался несколько на задний план. Постановление ЦК в этом отношении имеет громадное значение. Оно приковывает внимание партии к школе. Очень часто была такая вещь, что хозяйственник смотрел на школу как на нечто такое, что приходится, конечно, терпеть, но если была хоть какая возможность занять помещение школы, то это делалось, — школа-де может где-нибудь на окраине существовать. Конечно, в последний год определенный перелом наблюдался. Уже не так легко выселялись школы, не так легко переводились в худшие помещения. Тут работе Наркомпроса постановления Совнаркома очень много помогали, создавая известную устойчивость, но все же считалось так, что это дело второстепенное, и внимание к школе не привлекалось в достаточной мере.

В постановлении ЦК говорится, что соединение обучения с производительным трудом детей подчиняется учебным и воспитательным целям, целиком подчиняется. Это чрезвычайно важное место постановления ЦК, потому что у нас хозяйственники за последний год, когда широко стала развиваться политехнизация, зачастую стали смотреть на школу как на поставщицу рабочих рук. Я как-то разговаривала с одним товарищем, который работает в сахарной промышленности. Он говорит: «Хорошо у нас в этом году будет. Ребята у нас обработают столько-то гектаров свеклы». Я говорю: «О каких ребятах вы говорите — II ступени или I ступени?»

Он говорит: «О школе вообще». Я на это говорю, что в I ступени этот номер не пройдет, потому что ребята учатся, силишек у них мало, как же они будут все эти гектары свеклы обрабатывать.

Когда другой раз и говоришь о труде ребят, о том, что это соединение обучения с производительным трудом должно быть подчинено учебным целям, что оно должно воспитывать у ребят сознательное отношение к труду, дать широкий политехнический кругозор, что нельзя ребят ставить на механическую длительную работу, которая ребят интересует лишь в первую минуту, то просвещенец на это говорит: «Но ведь на первом-то плане у нас хозяйство». И приходится ему говорить так: «Да, конечно, но от воспитания молодого поколения зависит не только сегодняшний, но и завтрашний день хозяйства. Мы должны смотреть вперед и должны думать о том, кого мы из ребят воспитываем, каких мы действительно работников из них воспитываем, а не смотреть только на сегодняшний день, сколько картошки ребята выкопают».

Конечно, товарищи, понимать в узком смысле слова «подготовка кадров» мы не можем. Мы должны наше молодое поколение воспитывать так, чтобы оно действительно могло хозяйство поставить совершенно по-новому, социалистически организовать все это дело. Но для того, чтобы добиться этого, мы должны по-новому воспитать молодое поколение.

Этот путь к воспитанию молодого поколения совершенно четко указан в постановлении ЦК. Это имеет громадное значение. Это есть признание того, что школа является важнейшим участком социалистического строительства.

А затем и другое — постановление ЦК привлекает внимание к учителю, требуя методической помощи ему. Со времени опубликования этого постановления прошла неделя. Мы знаем, что за эту неделю, если судить по Москве — но я думаю, что это относится и к другим городам, — идут массовые собрания по школам, где обсуждается это постановление. Только вчера мне пришлось выступать в Ленинском районе, тут, в Москве. И что бросилось в глаза, так это то, что на собрание (это было большое собрание, примерно человек около 900) пришел рядовой учитель. Обыкновенно на конференции видишь инструкторов, разного типа просвещенцев и т. д. Но на вчерашнем собрании был виден массовый учитель, лицо этого массового учителя очень молодое. А затем второе, что бросилось в глаза, — это определенное советское настроение. Интересно было выступление в этом отношении одной молодой учительницы, только что недавно окончившей семилетку и прошедшей четырехмесячные курсы. Она сказала: «Мы всегда готовы проводить все директивы нашей партии. Мы готовы провести и это постановление в жизнь». Это настроение у молодежи довольно сильное. Но в то же время чувствуется определенная настороженность. Когда читаешь постановление, видишь, что в нем приковывается внимание к школе, к учителю. Это вызывает у учителей определенное стремление — узнать, как же это будет осуществляться практически. И вот каждое слово слушается с особым вниманием потому, что в постановлении говорится определенно о значении школы, о помощи — методической, материальной и всякой другой помощи — учительству. И учительство, которого это больше всего касается, хочет знать, как же ему надо работать соответственно директивам партии.

Товарищи, рядовое учительство хочет найти правильные пути. Оно понимает, что сейчас школа имеет громадное значение. Оно чувствует и другое — что на нас, на Советскую страну, обращено внимание трудящихся всего мира. Каждая наша ошибка смущает борющихся со старым миром, а каждый наш успех воодушевляет их в борьбе. Вы знаете, какое сейчас в целом ряде стран напряженное положение, вы знаете, какое сейчас международное положение. Мне в этом году приходилось довольно много беседовать с учителями, приезжавшими сюда на экскурсию из разных стран. И вот, когда с ними говоришь, видишь, с каким напряженным вниманием они всматриваются в то, что у нас делается. Наша школа привлекает всеобщее внимание. Из Германии, Швеции — отовсюду пишут и просят прислать побольше материала, потому что сейчас имеется громадный спрос снизу на материал, который давал бы картину того, что делается у нас в школе, что делается у нас на культурном фронте. И это, конечно, чувствует наш рядовой учитель. Читая газеты, он знает, что делается в других странах, и понимает, что надо работать, и работать как можно лучше. А вот как работать — в этом отношении мы имеем в постановлении ЦК очень четкие указания. В постановлении ЦК говорится о целом ряде мер, которые должны действительно помочь учителям.

Позднее я подробнее остановлюсь на вопросах программ, методов и т. д. А пока я укажу на то, что в постановлении говорится о том, что коммунисты, работающие в области просвещения, должны взяться вплотную за изучение методики. Этим самым постановление показывает, что партия придает методике очень большое значение. Партия, повторяю, придает сейчас очень большое значение методике, т. е. уменью подойти к ребенку, уменью ребенка научить, уменью организовать все преподавание наиболее рационально. В постановлении говорится не только о коммунистах. В постановлении говорится о том, что заведующий школой отвечает за работу школы, а для того, чтобы отвечать, надо понимать. И поэтому заведующий школой точно так же должен владеть методикой.

Затем очень важный момент в постановлении — это вопрос об инструкторах. Инструкторы — это такого рода помощники учителя, которые не только будут говорить вообще, но которые на практике будут уметь показать, как надо делать.

Я, как-то беседуя с одним крупным инспектором года два назад, заинтересовалась вопросом, умеет ли инспектор заметить ошибки методического характера, умеет ли он помочь изжить эти ошибки. Я спросила об этом инспектора хорошего — в том отношении, что у него общие установки правильны, очень большая горячность и преданность делу народного образования. Я его спросила: «Вот вы приезжаете в школу и видите, что учитель проводит урок не так, как надо, могли ли бы вы вместо него дать урок, чтобы он видел, как надо работать?». Он говорит: «Нет, я за это не возьмусь». Конечно, как инспектор, который видит недочеты в организации дела, он, может быть, хорош, но как инструктор он должен уметь методически помочь. И вот ЦК подчеркивает всю важность организации такого рода инструктажа.

Чрезвычайно важна помощь показом. Инструктор покажет, но двух инструкторов на район мало. Помощь нужна большая, нужна постоянная помощь, и ЦК подчеркивает особую важность и опорных школ. У нас в свое время были опытно-показательные школы. Когда власть перешла в руки Советов, сразу же всем стало ясно, что надо строить школу по-новому, что по-старому нельзя, а как строить, — тут думали по-разному и не знали, как осуществлять на практике. Опытно-показательные школы у нас пробили дорогу новым идеям. Они в свое время были совершенно необходимы. Конечно, у нас был разный опыт. Были прекрасные опытные школы, которые действительно проделали большую работу, а были и опытные школы весьма странного типа, которые решали, что надо учить чему-то необыкновенному. Я помню, что на Урале была латышская опытная школа, которая в 1919 г. старалась ученикам объяснить, почему у одного человека глаза голубые, а у другого карие. Как они объясняли, я не знаю; ребята там занимались трудом, а теория была аховая. Были очень интересные опыты, но были и опыты бросовые, никуда не годные. В общем и целом, опытные школы тогда были необходимы.

Теперь, в настоящее время, нам нужны другого типа школы. Нам нужны школы, которые были бы обычными школами, но в которых был бы умелый, опытный персонал, были бы условия, при которых он мог развернуть вовсю работу. Надо очень хорошо подумать, как строить наши опорные школы. В постановлении ЦК говорится об этих опорных школах, — и там говорится, что опорные школы должны служить показом. И вот нам важно найти, нащупать, где именно такую опорную школу устроить, — именно в таком месте, чтобы можно было наблюдать эту работу; надо, чтобы окружающее население помогало этой школе, чтобы была тесная связь или с очень хорошими предприятиями, с МТС, или с каким-нибудь хорошим колхозом, совхозом, чтобы с их стороны была действительная, а не на бумаге помощь этой школе; надо, чтобы она на практике была такой школой, у которой было бы чему поучиться.

Мы знаем, что у нас стихийно вырастают такого рода учреждения, где идеи учебы осуществляются показом. Возьмем хотя бы опыт Краснополянского района на Урале. Это район сплошной коллективизации, который охватывает 30 с лишним селений. Это место, где очень рано начало возникать колхозное движение, еще во время гражданской войны, и там есть такие колхозы, которые существуют уже очень долго, более 10 лет. Там много партизан среди населения, но культурный уровень населения был очень низок. Бригада Наркомпроса, которая туда ездила, собрала о Краснополянском районе чрезвычайно интересный материал; бригада, например, рассказывала, как одна старая партизанка говорила, что в годы гражданской войны, когда колхоз только создавался, она усердно молилась богу о том, чтобы их колхоз сохранить. А теперь эта колхозница говорит, что сейчас она ни в какого бога не верит, убедила ее жизнь, что никакого бога нет. В этом Краснополянском районе вот что вышло. Там в большом селе построили Дом культуры, который превратился в постоянную показательную школу для всего населения. Вокруг этого Дома культуры мы имеем разные просветительные начинания. Один агроном, который приехал оттуда, рассказывал, что в деревне стали обобществлять кур, а куры стали дохнуть. Курице нужен песок, а они кур в одно помещение согнали, дали массу корму, а песку не насыпали. Агроном устроил курсы для всего населения. Каждое селение выбрало крестьянина или крестьянку, которые должны были познакомиться с этим делом. В этом Доме культуры агроном рассказал, как надо осуществлять обобществление кур, чтобы куры не дохли, а чтобы чувствовали себя великолепно, отлично неслись, чтобы все было как нельзя лучше. И тут же у них имеется такой сарай для кур, где на деле показывается, как это дело надо делать. Колхозники остались довольны, потому что все недоумения, которые у них были, были изжиты.

Точно так же у них было с дошкольным делом. Тут около Дома культуры возникли дошкольные курсы. Выписали опять крестьянок из каждого селения, по одной-две. Они приехали на курсы. Они на курсах побыли один месяц и на практике увидели, как надо обращаться с детьми, почему надо, чтобы ребята мыли руки, почему им нельзя давать немытые плоды и т. д. Все, что, так сказать, полагается знать дошкольнице, тут на практике им показали. Затем сюда же съехались учителя из всех окрестных селений, в которых имеются школы. С ними была проведена конференция, они посмотрели на организацию дела в местной школе, и им дали наглядные указания, как надо поставить работу. Таким образом этот Дом культуры сам явился опорным показательным пунктом. Мы знаем, что таких опорных пунктов уже создалось довольно много, — опорных пунктов, которые могут служить указанием, как надо проводить ту или другую работу. То же самое имеет место и в некоторых колхозах. Так, например, имеется одна коммуна, давно уже существующая, которая жаловалась на то, что к ним постоянно ездят крестьяне с окрестных местностей, а покормить их, оставить переночевать негде. И вот эта коммуна просила о том, чтобы был устроен опорный Дом культуры, — приезжая куда, крестьянин мог бы посмотреть работу коммуны, собрать материал, посмотреть, как надо делать то или другое, смог бы там переночевать и т. д. Надо сказать, что это стремление узнать, посмотреть, как надо работать, чрезвычайно велико. Поэтому опорные школы могут играть громадную роль. Но надо, конечно, к этому вопросу подойти со всей серьезностью. И вот мы видим целый ряд мероприятий, — которые намечает Центральный Комитет для того, чтобы действительно могла быть оказана помощь рядовому учителю.

Конечно, товарищи, в той большой работе, которая у нас развертывается с каждым днем, которая растет вширь, мы видим разного рода неправильные уклоны. Иногда они сказываются в теории, иногда это просто результат недостаточно умелых рук, недостаточной подготовленности, влияния старого прошлого. Все это помогает созданию на практике очень неправильных подходов к нашим просветительным делам. Сейчас, когда уделено такое большое внимание школе, необходимо нам взять единую правильную линию и избегать всякого рода искажений правильной линии.

У нас очень часто и в теории и на практике не в одинаковой, конечно, степени, но сказываются двоякого рода загибы. Одни загибы выражаются в том, что думают, что надо делать все так, как было раньше, недооценивают того, что сейчас наша учеба качественно должна быть другая, качественно должна быть пропитана совершенно иным духом, программы должны быть насквозь пропитаны духом марксизма-ленинизма. Люди этого не хотят. Это и создает целый ряд правых перегибов. С другой стороны, незнание жизни, незнание конкретных условий, неверные «левацкие» теории создают другие загибы, когда людям кажется, что все можно сделать в два счета, когда строятся очень большие планы и на первый взгляд все это выглядит очень революционно, а когда вглядишься, посмотришь поближе, то на деле они оказываются такими, которые, вместо того чтобы помочь делу просвещения, мешают ему. «Левацкие» загибы как нельзя более на руку правым. Идешь налево, а попадаешь направо. Получается право-«левацкий» блок.

И вот в связи с этим я хотела бы остановиться на ряде вопросов. Возьмем первый вопрос — это вопрос о школе. В чем тут может быть правый загиб и в чем — «левый»?

В некоторых наших книжках по педагогике проскальзывала (а в жизни это сказалось на практике) такая мысль, что школа — сама по себе, а жизнь — сама по себе. Некоторые полагали, что быстро меняющаяся жизнь, революционизирующаяся обстановка в корне школу не меняет. Органической связи, которая должна существовать и существует между школой и жизнью, не видели и школу хотели замкнуть, оставить в старом виде. Это и по сию пору очень часто наблюдается. Мы часто слышим разговоры, что школу не надо «трепать». Но есть у нас и совершенно другие перегибщики — «левые», которые говорили: «Видите ли, у нас быстро меняющаяся жизнь. Она перерождает людей». Да, конечно, жизнь перерождает людей, это верно. Но «левые» делают из этого неверный вывод. Они говорили: «Школа не имеет значения, школа отомрет, а поэтому важно вообще, чтобы ребята воспринимали окружающую жизнь, а школа… это дело десятистепенное». Конечно, этот «левый» загиб в теории давал неправильную перспективу, а в жизни не приковывал того внимания, которое необходимо, к школьным проблемам. Ведь необходимо указать, как наладить, как организовать школьное дело, как его действительно поставить по-новому. А вместо этих указаний — через имеющиеся здесь трудности, через необходимость найти новые пути перескакивали и говорили: «Жизнь влияет, а школа… школа нам не важна».

Что говорит по поводу школы партия? Прежде всего позвольте привести то, что говорил т. Ленин о школе. В августе 1918 г., на съезде по народному образованию, он говорил: «Необходимо приложить все силы, энергию и знания, чтобы возможно скорее возвести здание нашей будущей трудовой школы, которая лишь одна сумеет оградить нас в будущем от всяких мировых столкновений и боен, подобно той, что продолжается уже пятый год»[115]. Под углом зрения тех споров, которые сейчас происходят, разговоров о том, отомрет ли школа или не отомрет, мы не можем не учесть этого заявления Владимира Ильича о той громадной роли, которую играет школа, как директиву сугубого внимания к школе. Владимир Ильич говорил, что мы все силы, энергию, все знания должны положить для того, чтобы создать нашу трудовую политехническую школу, и об этом мы слышим сейчас в постановлении ЦК- Затем, если мы возьмем программу нашей партии, то вы все знаете, что там говорится о школе, что «в период диктатуры пролетариата, т. е. в период подготовки условий, делающих возможным полное осуществление коммунизма, школа должна быть не только проводником принципов коммунизма вообще, но и проводником идейного, организационного, воспитательного влияния пролетариата на полупролетарские и непролетарские слон трудящихся масс в целях воспитания поколения, способного окончательно установить коммунизм».

Вы видите, что этот 12-й параграф программы нашей партии придает школе громаднейшее значение. Школа должна воспитать по-новому всех ребят, в котле нашей советской школы должны вывариться последние остатки пережитков разных классов и должно выковаться молодое поколение, способное окончательно установить коммунизм. Вот если под углом зрения высказываний Владимира Ильича, под углом зрения этого параграфа программы нашей партии мы посмотрим на постановление ЦК, которое опубликовано 5 сентября, то мы увидим, что это постановление идет по указанной линии и говорит: больше внимания школе — школа важнейший участок социалистического строительства. Надо бороться всячески за школу, повысить качество ее.

Другой вопрос — это вопрос о программах. Тут мы тоже имеем уклоны вправо и «влево». Мы знаем, что часть говорит таким образом: «Не надо часто менять программ, лучше их стабилизировать. Надо непременно старые предметы сохранить. Вообще мудрить особенно тут нечего»; а то, что жизнь требует иных подходов, что наука идет вперед, что надо выбрать новые факты, иначе их группировать, об этом никто из правых не говорит. О том, что программы должны быть насквозь пропитаны духом марксизма-ленинизма, об этом не говорится. Это есть правый уклон.

Но говорят и иначе, в особенности за последнее время, когда стали проводить политехнизацию, когда стали связывать теорию с практикой. Трудно эту теорию с практикой связать. Еще опыта нет. Вот и говорят, что программы новые не нужны, надо учиться у кипящей жизни, важна не столько программа, а важен «настрой», важен лозунг, — и мы видим, как иногда основной стержень школьных занятий, который должен закладывать основу миросозерцания, просто выпадает. Вместо соединения теории с практикой мы имеем просто выбрасывание программы. Вместо них даются «проекты». Приходилось мне видеть такие «проекты», где, например, соединялись 1, 2, 3 и 4-я группы и где вся последовательность программных знаний, всякая систематизация уничтожалась. Дело происходило таким образом. Выбрасывался ряд лозунгов: «Поможем провести промфинплан!», «Все за культурную революцию!», — ряд лозунгов, по которым должна была работать вся I ступень, все должны были это проводить. Когда приходилось говорить, что ребята так не смогут учиться, что не будет постепенного накопления знаний, ребята не будут чувствовать своего роста, нам отвечали: «Что вы говорите? Жизнь этого требует». Это, конечно, был уклон «влево».

А что говорит партия? Опять я начну с того, что т. Ленин говорил по этому поводу. Вы все знаете, что он говорил на III съезде комсомола, — что, «только преобразуя коренным образом дело учения, организацию и воспитание молодежи, мы сможем достигнуть того, чтобы результатом усилий молодого поколения было бы создание общества, не похожего на старое, т. е. коммунистического общества»[116]. Владимир Ильич говорил, что надо опираться на прочный фундамент человеческих знаний, завоеванных при капитализме. Он говорил против буржуазной школы, говорил против программ буржуазной школы. Он говорил в речи на съезде просвещенцев в 1918 г., что юные умы затемняются в буржуазной школе глупейшими предрассудками. Программа в буржуазных школах насыщена ложью, клеветой в угоду буржуазии. Что же говорит по этому поводу постановление ЦК? Оно говорит, что ребятам надо овладеть знаниями, овладеть всеми достижениями науки. Не надо обрывков знаний, а нужны систематические знания. Всякий взрослый рабочий особенно это поддержит потому, что сейчас время такое, когда и взрослые и дети как бы из воздуха приобретают знания: газеты читают, доклады слушают, радио слушают. Много знаний приобретают, но чего не хватает? Не хватает систематики. Знают, а как это все связать одно с другим, как связать все это в определенную систему, — этого нет. И вот рабочие, которые идут сейчас в школу учиться, сейчас чего хотят? Чтобы все эти знания уложились в определенную систему — все тс знания, которые есть, кусочки, обрывки знаний, — они должны уложиться в определенную систему, они должны заложить основы материалистического мировоззрения, они должны сделать близким и понятным учение Маркса и Ленина. Систематика имеет громадное значение. В этом отношении недооценка систематики чрезвычайно вредно отражается на всей учебной и воспитательной работе. Поэтому партия особенно налегает на то, чтобы давать не обрывки знаний, а систематические, строго научные знания. Ведь сейчас мы уже живем в такой период, что, не овладев техникой, не овладев наукой, мы не сможем строить так, как надо строить.

Мы должны это сделать. Сталин говорил об овладении техникой и наукой, и он выразил в своих словах то, что чувствует вся страна, — необходимость овладеть наукой, знанием.

Посмотрите, как относятся сейчас к знанию рабочие массы, колхозные массы, и вы поймете, как недопустимо игнорирование программ, как недопустима недооценка того, что надо давать систематизированные, строго научные, проверенные знания. Если буржуазная школа в своих программах старается начинить ребят всякой ложью и клеветой, стремится всячески разжигать шовинизм, стараясь воспитать из детей рабов, если она искажает исторические факты, то нам в нашей школе надо давать строго проверенные, научные знания. Поэтому нам надо сугубо внимательно отнестись к построению наших программ, нам надо еще и еще раз проверить их с научной точки зрения. Так, например, товарищи естественники недавно говорили, что в наших учебниках ботаники до сих пор еще проводится система Линнея, старая система, наукой отвергаемая. Нам нужно посмотреть, чтобы такие вещи в программу не попадали, чтобы не попадали устарелые научные системы. И вот наши учебники, наши программы необходимо хорошенько проверить с этой стороны.

Мы видим, постановление партии уделяет сейчас очень много внимания вопросу о том, чему учить. Это решающий вопрос, и мы должны его хорошенько продумать.

Пойдем дальше. Как учить? Вопрос, как учить, включает в себя и вопросы знания ребенка и понимание метода, как этому ребенку передать знания, как к нему подойти, как его коммунистически воспитать. В этом вопросе имелись у нас и правые и «левые» перегибы. В чем сказались эти перегибы?

Что характеризует правый уклон? Правый уклон считает так: ребенок — слабое, беспомощное существо, его дело — больше слушаться родителей и учителей. Мы должны воспитывать ребенка, вести его, каждый шаг его контролировать потому, что он существо слабое, беспомощное. В этом сказывался правый перегиб, недооценка, недоверие к ребенку. Этот уклон является чрезвычайно вредным. Он был и есть еще по сие время. Мне приходилось как-то с одним старым учителем говорить. Он мне сказал: «Да как же можно с ребятами говорить о политике, да разве ребята понимают что-нибудь в политике?» Но дело ведь в том, что сейчас сами ребята говорят о политике. Попробуйте с ними сейчас не говорить о политике. Еще Лев Толстой говорил, что когда идет передел в деревне, то тогда в школе невозможно заниматься: ни один самый лучший учитель не проведет урока, потому что все ребята думают о переделе, который в деревне происходит. Сейчас у нас идет соцсоревнование. Что же вы думаете, что есть такие ребята, которые вблизи фабрики живут и которые этим делом не интересуются? Помню я старое время, когда стачечная борьба развивалась, когда я работала в Петербурге, за Невской заставой, и вот мне рассказывали, что пришел ученик в школу и говорит учительнице так: «Вот наши бастовали, я впереди бежал — и как грязью залепил этому директору!» Ребенок знает, что его отец, его мать, все рабочие против черносотенного директора, что против этого директора идет стачка. Он также настроен против него, и он хочет также принять участие в этой борьбе, и он его принимает тем, что бросает в директора ком грязи. Ребята хотят принимать участие в окружающей жизни, и хочет или не хочет учитель с ними говорить о политике, они сами о политике разговаривают. Я помню, что, когда мы были в ссылке, к нам часто заходил мальчонка лет шести, сынишка катальщика. Однажды я смотрю, он стоит, разбирает бумажки и сам с собой разговаривает: «Неизвестно, кто врет, председатель ли врет, или правительство врет». Конечно, он совершенно механически повторял то, что он слышал. Он часто ходил с отцом в волость и слышал, что в волости крестьяне говорили: «Неизвестно, кто врет, председатель или правительство», — и он это повторяет, десять раз повторит, это у него в памяти закрепится, и когда-нибудь он осмыслит эту фразу. Не говорить с ребятами о политике нельзя.

С другой стороны, говорят: «Нет возрастных особенностей, ребенок все может, он все понимает, может вынести любую нагрузку». Я согласна, что наши ребята многое знают и понимают. Но я думаю, что и при коммунистическом строе двухлетние ребята будут от шестилетних отличаться, а шестилетние — от четырнадцатилетних. Ведь нельзя же выбросить возрастные особенности. Так думать, что можно их выбросить, нельзя. И разговор насчет того, что ребенок все может и что возрастных особенностей нет, — это очень большая ошибка. Мы должны тщательнейшим образом изучать возрастные особенности, мы должны эти возрастные особенности знать, и надо знать, как эти возрастные особенности использовать для всестороннего развития ребенка. Нам нужно уметь всесторонне воспитать ребенка, а сможем мы сделать это только тогда, когда мы будем умело подходить к ребенку. Конечно, это изучение ребенка должно заключаться не в том, что мы будем строить разные схемы исследований и т. д., — надо усвоить все достижения науки, которые имеются и которые дают путь изучения ребенка. Все это надо проверить на практике наблюдения над ребенком. Необходимо установить возрастные особенности. А говорить, что ребята всё могут, ставя знак равенства между ребенком и взрослым, — это, конечно, глубокая ошибка.

Подойдем теперь к методам обучения и воспитания. Что говорит здесь правый уклон? Правый уклон говорит: знаете, методы — они ведь веками вырабатываются, что же тут мудрить? Знаете, в старину умели ребят воспитывать лучше, порядку больше было. На вчерашнем собрании в Ленинском районе один прислал записку: «Ничего с вашими методами не выйдет, беспорядок один только в школе». И подписался — «Приезжий». Но я не знаю, откуда он приехал. Понимаете, тут какой вопрос, — старый, веками выработанный подход к детям, к учебе, и люди боятся это старое нарушить.

У нас есть «левые» перегибы в данном вопросе. Новые методы мы берем у Западной Европы, у Америки, берем методы, недостаточно их проверяем, не додумываем до конца, и давай с размаху валить все методы в кучу. «Метод проектов — это единственный, всеобъемлющий метод», — а на практике оказывается, что это непроверенный метод. Должны ли брать методы от Западной Европы и Америки? Конечно, должны. Я, например, помню, какой заказ давал мне Владимир Ильич. Проф. Тулайков ездил в Америку, и Владимир Ильич мне говорит: «Ты расспроси его, какими методами они работают». Потом приехала жена старого партийца, которая лет двадцать пожила в Америке и потом посмотрела нашу деревню, и говорит: «Как у вас мало умеют в деревне делать. Вот в Америке — там жители многое что умеют». Владимир Ильич мне говорит: «Хорошенько расспроси, как у них идет обучение разным умениям». Я считаю, что нам надо изучить очень внимательно весь опыт капиталистических стран, какой путь, какой подход они нашли и к взрослым и к ребенку. Но, конечно, нам надо это пропустить через нашу марксистскую, нашу ленинскую точку зрения, потому что если просто слепо будем перенимать методы германские, методы американские, то ничего хорошего из этого не выйдет. Метод органически связан с самим содержанием преподавания. Если учить лжи и клевете, то этому учат одним методом, а если учить настоящей науке, если учить марксистско-ленинской теории, то для этого нужны другие методы. Можно брать только то, что для нас приемлемо, научно проверено, посмотреть, как мы должны всё глубоко переработать, перестроить, чтобы действительно выработать тот метод, который нам надобен. Вот, скажем, метод проектов. Под влиянием разговоров с Тулайковым я стала глядеть американскую литературу. Там имеются очень интересные вещи с приложением этого метода проектов к сельскому хозяйству. Ученик какой-нибудь школы строит проект, — скажем, проект курятника: он собирается развести сто кур. Он строит проект, как это он сделает, где построит курятник, где достанет соответствующую породу кур, устанавливает, что ему надо, и развертывает целый хозяйственный план. План этот обсуждается в школе, учитель консультирует, учитель и группа учеников идут в хозяйство представившего план ученика: вместе с родителями обсуждают этот план и заключают договор. Что тут есть ценного и что в 1923 г. показалось в этом ценным? Прежде всего учащийся учится планировать, взвешивать все средства и возможности. Нам, россиянам, надо уметь здорово поучиться планировать, чтобы не только Госплан планировал, надо, чтобы каждый планировал свою работу, а то бывает так, что в заводе выстроен новый цех, а потом через год этот цех сломаем и выстроим другой, по-новому. Сегодня дом отремонтировали, а завтра его сносим. В повседневной жизни бывает очень много недочетов вследствие нашего российского неумения планировать. В жизни, в практической работе отсутствие плана, умения учесть все условия, неумение планировать является большим недостатком, и мы должны этому учиться, Владимир Ильич говорил о том, что мы должны научиться работать: «Нам, россиянам, надо учиться работать». Это особенно он говорил в последний год своей деятельности, говорил на конгрессе Коминтерна, что нам надо учиться работать. Это умение работать нам надо завоевать. Оно до конца не завоевано. И поскольку метод проектов учит известному планированию, взвешиванию всех условий (на мелочах учит), учит работать, постольку он ценен. Что есть еще в американском методе проектов? Там насквозь деляческая точка зрения, там целевая установка, личный интерес, материальная заинтересованность. Он кур разведет, потом за такие-то деньги продаст, и будет ученик себя по карману похлопывать, что он столько-то денег заработал. Эта погоня за личной, индивидуальной выгодой проходит красной нитью через все американские проекты. Таким образом, из этого метода проектов мы должны взять то, что нам подходит, а именно: умение проектировать, вносить плановость в работу, а индивидуализма этого мы не можем применять.

Когда в 1923 г. обсуждался этот метод, то он обсуждался главным образом в разрезе политпросветработы: в отношении клубной работы и школы взрослых. Мы говорили о внесении в клубную и учебную работу метода проектов для того, чтобы больше заинтересовать членов клуба, чтобы больше ориентироваться на их интересы. В политпросветработе метод проектов мало привился, больше всего он практиковался по линии сельскохозяйственных кружков. Стала их также проводить в жизнь школа крестьянской молодежи, перерабатывая проекты в нашем духе. В городской школе он почти не применялся. В последнее время, когда стало видно, что школу надо теснее связать с жизнью, когда стало ясно, что надо теорию теснее связать с практикой, — а в методе проектов она увязывается определенным образом, — когда жизнь стала напирать, то у нас стали метод проектов применять широко, и шире всего в школе I ступени. Но стал он применяться довольно своеобразно, стали методом проектов называть все что угодно, например агитационную всякую работу. Когда выбрасывают лозунг «Поможем нашей фабрике провести промфинплан!», то это называется «методом проектов». Почему? Где же тут планирование, где распределение сил, где преодоление препятствий, где тут учет общественно полезных результатов работы? Этого нет, — выходит, что мы методом проектов называем то, что имеет весьма отдаленное к нему отношение, а затем пошла у нас заводиловка. Реальных проектов-то очень мало. Правда, есть исключения. У меня, например, имеется ребячье письмо, в котором ребята пишут, что они постановили по методу проектов работать, и где они очень конкретно, по-ребячьи, рассказывают, как они этот проект разработали; там говорится насчет ликвидации неграмотности и т. д.; я всего уже не помню, у меня нет под руками этого письма. Это, конечно, реальный проект.

Думать, что все другие методы отмирают, что исследовательский метод, что трудовой метод, наглядный метод, — что все это отомрет, что все это по случаю метода проектов надо отбросить, — это, конечно, неправильная постановка, это, конечно, пустяки. Метод проектов нам важен в деле воспитания действительного умения планировать. Когда заговорили о пятилетке, о выполнении пятилетки в четыре года, сознание, что мы должны учить ребят планово работать, охватило учительство довольно широко. Но как это делать, не знали, и начали всякую агитационную попытку в этом направлении, всякую попытку связать теорию с практикой называть методом проектов. Таким образом, метод проектов стал чем-то расплывчатым, чем-то бесформенным. Начали говорить, что программы не надо давать, надо давать лишь проекты, и т. д. Ну, куда же это годится? Это, конечно, извращение самого понятия метода проекта, оно никуда не годится. Поэтому ЦК говорит о том, что надо искать новые пути. Постановление говорит о том, что надо создать исследовательский институт, дать туда лучшие, крепкие коммунистические силы, которые продумали бы новые методы под углом зрения марксистско-ленинской теории, которые начали бы действительно находить новые пути, как рационализировать, как правильно поставить преподавание. Но ЦК предлагает подходить к новым методам с осторожностью, проверять новое на опыте, вглядываться внимательно в ту работу, которая делается у нас в школе. А мы ведь, знаете, ужасно плохо умеем себя рекламировать. Иногда в отдельных наших школах имеются очень интересные подходы, новые методы, а об этом не говорят. Считают так: «Ну раз в школе все идет хорошо, значит, ладно. Разве написать об этом в газете? Хорошо было бы, но времени написать нет». И вот как раз из-за этого очень часто у нас пропадает громадная творческая работа рядового учительства, которое изучает ребят, которое думает о том, как бы лучше ребятам передать знания и каким способом рациональнее организовать школьную жизнь. Вот ЦК и предлагает нашим исследовательским институтам обратить особенное внимание на проверку опыта, на обобществление опыта с тем, чтобы отдельные начинания становились общим достоянием, чтобы это было дело проверенное, чтобы все оно было пропитано единым духом, духом диалектического материализма. Надо десять раз отмерить и один раз отрезать. То же самое и в отношении наших методов надо сказать. Нам новые методы совершенно необходимы, потому что нам надо прежде всего рационализировать самую постановку учебного дела. Надо его так поставить, чтобы время у ребят было распределено как следует.

Мы теперь должны заботиться о нашей учительской молодежи, окончившей семилетку и прошедшей четырехмесячную короткую подготовку. Спрашивается, как у этих учителей идет дело в школе? Дело идет таким образом, что они очень хорошо относятся к детям, у них имеются определенные организационные планы, есть порядок в школе. Товарищи знают, что наша современная школа-семилетка дает ребятам известные организационные навыки. Действительно, если мы посмотрим на наших школьников, на наших пионеров и сравним их со школьниками старой школы, то надо сказать, что наши школьники совсем другие. Школьники старой школы были какими-то безрукими, а сейчас ребята в смысле организационном — народ довольно умелый. Правда, они не совсем грамотно пишут и вместо «Петров», могут написать «Питров», но, повторяю, по части организационной они народ, довольно умелый. Но в общем и целом надо сказать, что у молодых учителей педагогического опыта нет, что они методики не знают, что они, например, занимаются математикой два часа подряд. А где наша методика? Методика, где ты? Изучение ребенка, где ты? Поэтому необходимо нашу учительскую молодежь вооружить знанием того, как располагать временем ребят, как строить так экономно программу времени, чтобы не уходило четверть часа на разливание чернил, или доставание книг, или какую-нибудь еще суетню, какая часто бывает в школе. Необходимо добиваться того, чтобы весь школьный режим был чрезвычайно налаженный. А от этого зависит очень многое. Он в значительной мере облегчает и вопрос с дисциплиной. Я уже говорила о том, как ЦК сейчас сугубое внимание уделяет методике, как он призывает обучаться ей, и поэтому в этой области перед нами стоит большая работа как по выработке новой общей методики, так и по разработке методик отдельных дисциплин, т. е. частных методик. Все эти вопросы надо с научной точки зрения продумать, потому что каждая область знания имеет свою организацию и необходимо, чтобы методика была именно увязана с содержанием и соответствовала бы нашим общим установкам.

И наконец, товарищи, есть перегибы у нас и в отношении к учителю. Правые говорят: «Учитель — хозяин школы» — и дальше не расшифровывают, какой учитель. А «левые» говорят так: «Чем меньше учитель будет вмешиваться в школьное дело, тем лучше. А если совсем его не окажется, то тоже не беда: скорее школа перерастет в детскую организацию».

Постановление ЦК приковывает внимание к учителю. Если мы возьмем постановление ЦК, то увидим, что тут говорится и о материальном положении, и о том, чтобы выдвинуть из среды учительства наиболее талантливых учителей, наиболее самоотверженных; там говорится против того, что учитель — это какая-то бесформенная масса, против этого ЦК говорит. ЦК говорит о необходимости соцсоревнования, о выдвижении наиболее талантливых, самоотверженных учителей, ЦК говорит о методической помощи, и особенно он напирает на качество учителей.

Последнее — это о детских организациях. Тут есть и правый и. «левый» загибы. Часто учителя считают, что детские организации, школьные организации — только помощники учителя, что учком должен только вызывать родителей. Самому учителю по теперешним временам вызывать родителей неудобно, а если школьная организация вызвала, то это другое дело. Так смотрят на школьную организацию правые, об ее громадной воспитательной роли они забывают. С другой стороны — «левый» перегиб, который говорит, что чем меньше взрослые вмешиваются в школу, тем лучше. А что говорит ЦК? ЦК признает важность школьных организаций, но школьная организация должна заботиться о том, чтобы поднять учебу, о том, чтобы пробудить в ребятах сознательное отношение к делу, сознательную дисциплину. Мы знаем, что есть к этому разные пути. Как детские школьные организации могут поднять учебу? Правые говорят так: учком должен вызывать родителей, вообще должна быть строгость. Но мы знаем и другой путь. Мы знаем, что даже в старой школе часто лучше учившиеся ребята помогали более отсталым. Мы должны заботиться о том, чтобы наши школьные организации, детские организации как можно лучше организовали эту взаимопомощь, чтобы вырабатывалось детское общественное мнение. Вы знаете, как это важно, как ребята считаются с мнением товарищей: значительно больше, чем с мнением учителей или родителей. И вот важно, чтобы такое общественное мнение в ребячьей организации создалось, чтобы ребята боролись против нарушения дисциплины, против беспорядка, чтобы они более слабым оказывали постоянную помощь. Эта совместная работа по установлению дисциплины, эта взаимопомощь для школы имеет громадное значение, и нам надо, чтобы комсомольские и пионерские организации всерьез обсудили этот вопрос.