Издержки производства

Издержки производства

Когда строят тысячекилометровые трассы авто— и железнодорожных магистралей, газо— и нефтепроводов, высоковольтных линий электропередач, вырубается и гибнет сотни тысяч кубометров древесины, нарушаются миграционные потоки животных. Когда выплавляют чугун, никель и другие металлы, в атмосферу окрест городов выбрасываются миллионы кубометров газообразных химических соединений, ядовитых для растений, животных, человека. Происходит подобное повсюду во имя, естественно, обретения все новых благ любой цивилизации, снижения издержек, трат, получения вожделенной прибыли. Ну и естественно для наращивания экономического потенциала социума, государства, реализации его социальной политики. В процессе любых производственных циклов имеют место увечья и гибель людей, понемногу, естественно. Для победы в войне вообще не принято считаться с потерями ни своих войск, ни мирного населения, о вражеском же вообще не речь — чем больше убьют, уморят — тем лучше. Во вторую мировую войну при штурме Берлина погибло около полумиллиона советских солдат, при штурмах Варшавы и Будапешта — по столько же. Надо полагать, у оборонявшихся вместе с жителями этих столиц потерь было не меньше. Американские ядерные бомбардировки уже по сути поверженной Японии, имевшие целью исключительно месть, обернулись «издержками» этого удовольствия для японцев в сотни тысяч сожженных одномоментно людей. Только в дорожно-транспортных инцидентах в России ежегодно гибнет от 30 до 40 тысяч людей.

Ежегодно у нас погибает при исполнении служебных обязанностей порядка четырехсот милиционеров. Около сорока тысяч гибнут от рук преступников, решающих свои задачи жизнеобеспечения. С небольшими отклонениями подобные «издержки» имеют место практически в любом государстве. В России, где к настоящему времени госсанэпидконтроль на границах разрушен, нейтрализован коррупцией, процветание торговли мировыми просроченными продуктами питания, мясом, некачественными спиртами приносит всем участникам несметные прибыли, а умирает от некачественных продуктов питания, алкогольных и прочих напитков больше ста-ста пятидесяти тысяч в год. Получают тяжелейшие заболевания еще несколько сот тысяч ежегодно. Зато люди сыты — напоены, остальное — приемлемые для российского бизнес сообщества потери. О наркоторговцах, продавцах имплантантов, проституток и подобных им — и не речь: этим приемлемы любые человеческие потери. И они их творят десятками миллионов, их стараниями только в России уже пять миллионов беспризорных, четыре миллиона наркоманов. Резвящиеся в непомерной роскоши элиты несут также некоторые издержки: то гибнут иногда их дети в пьяных и наркотических куражах, то друг друга взрывают при переделах собственности и т.п. Что эту страту, правда, только укрепляет.

Вообще, любые технологические обретения цивилизации, любой экономический расцвет в силу всеобщей рыночной, геополитической жесточайшей состязательности с их неизбывной спешкой, гонкой всегда сопряжены с человеческими потерями, издержками для следующих поколений, сокрушительными угрозами экологии, всей экосфере.

Практически ни одно государственное ведомство не работает без издержек, связанных с гибелью людей, утраты ими здоровья, имущества. Почти всегда при надлежащей организации, ответственному отношению к делу сотрудников и должностных лиц, их высокому профессионализму можно изрядно уменьшить потери. При разгильдяйстве, тотальном отсутствии ответственности исполнителей такие издержки могут вырасти в потери, сопоставимые с военными.

Правда, современная военная научная теория и не рассматривает гражданское население как нечто не соотносимое с целями войны, а видит в нем неиссякаемый источник живой силы и вооружения армии противника. И поголовное истребление гражданского населения воюющей страны рассматривается в качестве едва ли не главнейшей из стратегических целей. Потому и появилась теория и практика геноцида, появилось ядерное оружие массового поражения как средство стерилизации от людей всей территории противника. А к высказывающим глубокое сожаление издержкам современной войны относят исключительно разрушение материальных, культурных ценностей — нечего потом грабить!

Потому великие гуманисты и создали «чистую» — нейтронную — бомбу, сосчитав, что самой опасной издержкой цивилизации стал стремительный прирост населения планеты. К избыточной численности ими относится все, что больше миллиарда.

У спецслужб, как и у военных, полицейских, есть свои представления о допустимых и нежелательных издержках, потерях. Причем, эти «допуски» у спецслужб разных стран, в разные периоды варьируются в весьма широком диапазоне: в зависимости от характера политического режима, формах и средствах противоборств элиты и контрэлиты, традиций, культуры страны, волевых качеств глав авторитарных режимов, структуры и численности основных социальных групп общества и т.п.

Катастрофа на химическом заводе в индийском городе Бхилаи с несколькими тысячами жертв, имевшая место несколько десятилетий тому назад, не вызвала в обществе никаких заметных подвижек, а недавние теракты в марте текущего 2004-го года с двумястами жертв в Испании в канун выборов в парламент привели к смене правительства.

Собственные издержки, потери спецслужб в обычных условиях (нет мировой войны, нет активно действующей подпольной террористической организации и др.) предельно малы. Чаще всего сотрудники если и гибнут по случаю, то в тривиальных дорожно-транспортных происшествиях, случающихся и по их собственной вине. Работая на своей территории по задачам контрразведки, сотрудники спецслужб всегда предусматривают надежное прикрытие своим «нападающим», работают чаще всего в ситуациях многократного превосходства «в живой силе и технике».

Гораздо больше потерь бывает в рядах тех сотрудников, кто работает за рубежом. Один из руководителей ЦРУ в свое время привел некоторые данные о положении в родственном ведомстве: до 80% высокопоставленных дипломатов США за рубежом (главная крыша разведчиков), чей возраст ближе к 50-ти, годам больны циррозом печени. То есть, их основное «минное поле» — беспрерывная череда фуршетов. Не случайно практически во всех западных фильмах началу беседы двух достойных джентльменов всегда предшествует предложение чего-либо выпить: дипломатический этикет проник глубоко в поры западного цивилизованного общества.

Не чужда такая опасность и для сотрудников спецслужб: им намного чаще приходится не стрелять в кого-то, а стремиться с ним подружиться. А какая «дружба» может без многократных крепких выпивок? И далеко не всем удается избежать тривиального алкоголизма. Приходится потом «конторам» подыскивать своим молодым алкоголикам что-нибудь подходящее в гражданских организациях, а их кадровым службам восполнять «пьяные» потери. Кажущаяся легкая забавность ситуации — обманчива: алкогольный наркотик не перестает быть таковым по своим механизмам разрушения психики и в случаях систематического его употребления «по должности».

Заметно возрастают внутренние кадровые потери спецслужб в периоды длящихся контртеррористических операций, вроде тех, что ведутся ФСБ, ГРУ в России против чеченских и иных сепаратистов с середины 90-х годов. Несколько выше потери спецслужб и за рубежами: то оппоненты дорожно-транспортное происшествие за какую-то провинность подстроят, то посадят за шпионах в тюрьму. Резко возрастают внутренние потери спецслужб только в редчайших случаях участия их руководителей, подразделений в дворцовых переворотах на сторонах противоборствующих группировок. Как это, в частности, имело место в СССР в момент смещения Л.П. Берия и его сотрудников. Но такое — скорее исключение, а не правило и статистику потерь в подобных случаях правильней числить по графе «чрезвычайные обстоятельства» вроде сильнейших землетрясений.

К сожалению, деятельность спецслужб нередко сопровождают порой и немалые жертвы среди гражданского населения как собственной, так и зарубежных стран. Но если издержки подобного рода в собственной стране крайне нежелательны, в иных случаях — вообще недопустимы, то в зарубежье чаще всего и желательны и необходимы. Иногда даже чем больше — тем лучше: здесь главная забота только одна — чтоб уши спецслужбы — организатора были надежно спрятаны. Иначе последствия могут быть тоскливыми, вплоть до масштабного, межгосударственного вооруженного конфликта с немыслимыми потерями.

Единичные случайные потери населения, иногда сопровождающие рядовые, обычные акции спецслужб, не превышающие числа традиционных жертв уличных происшествий, особой тревоги у людей не вызывают, объяснений обществу не требуют. В России, как известно в год только от преступлений гибнет более 40-ти тысяч людей: «нормы естественной убыли» таковы, что некоторые традиционные издержки работы спецслужб остаются практически незаметны.

А вот самые большие потери среди населения бывают как раз по недосмотру своих контрразведок: теракты 11 сентября 2001 года в США «стоили» жизни почти 3-х тысяч человек, каждая диверсия на авиалиниях обходится в сотню— другую жизней. Захват заложниками в Москве зрителей мюзикла «Норд-Ост» обошелся по счастливой случайности только в 128 жизней, но число жертв могло приблизиться к тысяче. Компьютерные диверсии, толково подготовленные спецслужбами противников, в состоянии парализовать важнейшие жизнеообеспечивающие процессы в наиболее информационно развитых странах и привести к многочисленным жертвам, имеющим место только при мощных землетрясениях. Исламские террористы грозят терактами на атомных электростанциях, что в России, к примеру, может обернуться трагедией пострашнее, чем состоявшийся нерукотворный Чернобыль. Поле для масштабных диверсий «международных террористов» (в основном, зарубежных спецслужб), способных вызвать невиданные доселе ущербы среди населения, обширно как никогда: грамотно сконструированные генетические изменения в продуктах массового потребления (соя, зерновые, картофель), поставляемых на экспорт, могут, к примеру, практически полностью устранить репродуктивную функцию молодых людей. Либо существенно снизить интеллектуальные способности детей, вывести целые этносы за рамки исторического состязательного процесса на выживание и преуспеяние в стремительно меняющемся мире постиндустриальной цивилизации. Спецслужбы бедных государств, каковыми являются ныне все бывшие республики СССР, настолько слабы, что не в состоянии удовлетворительно защитить свои секреты, ни противостоять продуманным враждебным акциям против своих государств и населения; решетом воды не зачерпнуть! Здесь из военных арсеналов бывшей Советской Армии утекают к исламским террористам как обычное, так и высокоточное ракетное оружие. Все это потом возвращается в «цивилизованные страны» взрывами домов, в метро, самолетах, поездах, пожарами на нефтехранилищах.

Слабые спецслужбы, как правило, чтобы не выглядеть совсем немощными вынуждены ставить себе в заслуги неимоверно большое количество якобы предотвращенных ими масштабных терактов — на один реально состоявшийся «рисуют» десятки предотвращенных. Вынуждены прибегать к иным уловкам, вроде поиска и привлечения к уголовной ответственности придуманных исполнителей терактов. Но это никак не впечатляет и не останавливает новых террористов и не позволяет дотянуться до заказчиков терактов и их «спонсоров». Так что слабые спецслужбы по сути — поощрители успешного терроризма, ибо ложью не скрыть неспособность адекватно противостоять многочисленным серьезным опасностям реального мира политики. Что само по себе дестабилизирует все государственные структуры, снижает до критического уровня качество выполняемых ими управляющих функций в обществе.

У сильных спецслужб издержки совершенно иного свойства. Прежде всего, приходится чаще всячески скрывать свое чрезмерное участие в политических и иных процессах общества.

Сильные спецслужбы сами по себе не появляются и не существуют — они обязательная составляющая сильной политической власти в здоровом, сильном государстве, его иммунная система. При сильных, четко, жестко работающих спецслужбах с военных складов не пропадают оружие, боеприпасы, взрывчатка. Не успевает сформироваться террористическое подполье любого толка. Сильные спецслужбы держат в напряжении высший чиновный аппарат, снижая издержки его коррумпированности до приемлемых размеров, не дают погрязнуть в мздоимстве судебной, прокурорской и полицейской структурам. Через фильтры здоровых, сильных спецслужб в высшие эшелоны власти почти не просачиваются политические авантюристы, мошенники, демагоги. Цена такому порядку в целом бывает вполне приемлема и не болезненна для общества (если нет серьезных отклонений в сторону массовых репрессий по образцу НКВД 30-х годов прошлого века): несколько десятков молодых бунтарей, готовых создавать подпольные боевые организации со студенческой скамьи переселяются в тюремные камеры. Иные оппозиционно настроенные профессора лишается кафедр, работы. Несколько десятков прогрессивно настроенных публицистов, журналистов, литераторов, поэтов, режиссеров, иных ярких творческих личностей за незначительные общеуголовные правонарушения приговаривают к тюремному заключению, лишаются работы, иные подвергаются принудительному лечению от алкогольной и наркотической зависимости и т.п. Несколько набирает обороты доносительство «широких народных масс», сильно облегчающее и одновременно затрудняющее (отделить точную информацию от клеветы — процесс кропотливый, трудоемкий) работу спецслужб. Число пострадавших от подобных утеснений, уголовных репрессий, в том числе и объективно иногда несправедливых, колеблется по стране от нескольких сот до нескольких тысяч в год (при том, что только в дорожных происшествиях натурально гибнет в десятки раз больше людей). Но богатое и пугливое воображение творческой и околонаучной интеллигенции начинает в темпе вулканического извержения продуцировать мифы о кошмарном насилии, творимом спецслужбами в отношении лучших людей нации, единственных носителей ее духовности и нравственности, облекаемые в форму рукописных романов, поэм, тайком вывозимых за рубеж для публикации а альманахах, издаваемых на деньги иностранных спецслужб. Возникший фронт смертельно опасной квазиборьбы государства и «совести нации» — одна из основных нематериальных издержек: за контрэлиту принимается маргинальная часть непродуктивной интеллигенции, чья значимость проистекает только из способности мельтешить в потугах изобразить борьбу. Бывают единичные исключения, когда в этой среде оказываются действительно одаренные писатели, поэты, публицисты, философы, тоже попадающие под административный каток спецслужб. Но еще не известно, состоялись бы все эти оппозиционеры как известные творческие личности, если бы не «гонения» на них. И связанные с этим житейские лишения.

Так, что вся эта публика учинила в 90-х годах в России, как она сумела в исторически кратчайшие сроки без КГБ уничтожить державу, выморить несколько десятков миллионов людей — будет служить всем политикам будущего не одно столетие самым грозным примером.

Пишущая, поющая, пляшущая, зубоскалящая интеллигенция всегда предпочитала, чтобы спецслужбы в обществе отсутствовали. Даже если при этом был бы разгул общеуголовной преступности, засилье любых инородческих мафий, сект религиозных фанатиков и любого иного беспредела. До тех пор, пока не начнут убивать, насиловать их собственных детей: тогда ими же подписываются грозные петиции к властвующим с убийственными аргументами в пользу развязывания самых жестоких, беспощадных репрессий в отношении «отбросов человеческого общества» и тому подобное.

Так и шарахается эта мятущаяся часть социума из одной крайности в другую, от одного вида или призрака боли и страдания к другому. Но истошные крики сопровождают существование этой разновидности «человека разумного» все время!

Объективно сильные спецслужбы в известной мере подавляют наиболее активных людей в политике, бизнесе, науке, искусстве, так как имея доносителей, которые чрезвычайно оживляются, когда их доносы востребованы, начинают пристально отслеживать наиболее активничающих и инициирующих. Известно всем, что тот, кто активно действует — тот и чаще ошибается, и увлекается, и наступает на ноги своими малоподвижным и малопродуктивным оппонентам, спешащим тут же поделиться своими подозрениями. Но и в этом усматривать один вред и издержки — безусловное заблуждение: именно одаренные, честолюбивые оказываются ненасытными во всем. Чтобы это племя ни получило во власти, в собственности, в денежных состояниях — всегда им бывает, как правило, мало. Немало среди таких пассионарных личностей и тех, кто, готовы развязывать любые конфликты, гражданские и мировые войны во имя своих честолюбивых устремлений. Не зря китайцы провозгласили одну из справедливейших социальных истин: несчастен народ, у которого чересчур активные правители.

Возможно, в грядущем появятся научно выверенные технологии безошибочной выбраковки опасных для общества и государства человеческих психотипов и выработаны механизмы их ненасильственной и безболезненной адаптации в социуме (в фильме «Кин-дза-дза» на планете с очень развитой цивилизацией маргиналов превращали в кактусы). Пока же эту функцию с горем пополам приходится выполнять и спецслужбам с помощью своих иногда нравственно малопривлекательных добровольных помощников. Кое-какой исторический опыт у человечества имеется: в свое время Англия «сплавляла» своих отпетых уголовников в Австралию. В итоге и безнадежных, казалось бы, людей приобщили к полезному делу и приобрели богатейшую колонию. Позже государства Европы нечто подобное повторили с Северной Америкой, предварительно истребив руками европейских негодяев несколько миллионов индейцев. Серьезной реакции христианской европейской общественности это не вызвало по-видимому потому, что спецслужбы в этом не участвовали непосредственно, а общеуголовную человеческую стихию критиковать как-то не принято: все равно, что корить за уродство кривого от рождения.

Когда хотят запугать общество сильными спецслужбами, тут же вспоминают НКВД, гестапо, якобы творивших по своему произволу все, что заблагорассудится. Но в случаях с этими по-своему уникальными институтами государства (уникальнее может быть только разве что святая инквизиция), речь идет отнюдь не о сильных спецслужбах — здесь имели место сверхспецслужбы, служившие главным инструментом тотального политического произвола по сути диктаторских режимов военно-политического образца. Никто, нигде и никогда не позволял спецслужбам становиться самостоятельной, самодовлеющей, контролирующей и подавляющей все и вся политической силой государства. Даже если диктаторами, монархами становились бывшие руководители спецслужб. Ибо такие управители лучше всех понимали, что спецслужбам особой воли давать нельзя и знали, как держать их в жесткой узде, а при случае — и в наморднике.

Сильная спецслужба — совершенно не обязательно многочисленная, делегирующая своих сотрудников во все мыслимые ниши и структуры государства и общества. Не обязательно это и ведомство, от появления интереса которого цепенеют целые сегменты общества. Сильную, эффективную спецслужбу чаще всего общество даже не ощущает, потому что последняя работает артистично, точно, экономно, адресно, не растравляя ни болевых точек социума, ни его здоровых тканей. Как это бывает с человеческим организмом: здоровой орган не ощущается. Такие спецслужбы создаются не в одночасье в условиях длительной политической стабильности общества руками работоспособной служебной элиты.

11 сентября 2001 года один из захваченных террористами пассажирских «Боингов», предназначенных торпедировать Белый дом в Вашингтоне, предположительно был уничтожен военными истребителями. Судьбой пассажиров пожертвовали без колебаний — цена вопроса была непомерно велика. Точно так же поступили бы средства ПВО Москвы, случись здесь подобное, о чем официально и заявили российские военные. В подобных ситуациях аналогично ведут себя и спецслужбы: во имя безопасности главы государств, других высших охраняемых должностных лиц по любому злоумышленнику будет открыт огонь на поражение, где бы он ни находился — в толпе, в автомобиле, в автобусе, в самолете. Сколько бы при этом ни погибло случайных людей. Аналогично поступают и в ситуациях защиты жизненно важных объектов обороны, промышленности, жизнеобеспечения. Зная это, недружественные спецслужбы могут использовать такую ситуацию для провоцирования серьезных международных скандалов. Для проверки боеготовности систем ПВО СССР в свое время зарубежными спецслужбами был проведен «эксперимент» внедрения в воздушное пространство Советского Союза корейского пассажирского «Боинга», пассажиры которого в итоге погибли. По примерно такой схеме стараются работать практически все спецслужбы: экспериментальные разведывательные акции с неизбежными многочисленными жертвами стремятся проводить среди населения зарубежных стран. Но не из-за любви к соотечественникам или соплеменникам — неизбежные расследования своих потерь могут стоить карьеры многим руководителям спецслужб. На потери в своей собственной стране спецслужбы идут только в крайних случаях, естественно — только по приказу высшей власти. Практика использования заградительных отрядов НКВД во время второй мировой войны — убедительное свидетельство такого целесообразного поведения спецслужб. Документально подтвержден факт уничтожения почти двух сотен немецких солдат, участвовавших переодетыми в форму польской армии в нападении на приграничную немецкую радиостанцию, что послужило поводом вторжения войск Вермахта на территорию Польши в 1939 году.

Во имя спасения демократии и сохранения стабильности в обществе (в аргументации президента России) спецназ ФСБ участвовал в штурме Белого дома в 1993 года, где было убито по официальным документам около двухсот человек, а по мнению оборонявшихся в десять раз больше. В Афганистане в 80-е годы спецназ КГБ при свержении президента Амина вынужден был перестрелять его охрану, в которой были и офицеры Советской Армии. Естественно, никто никогда не ставит задач множить ненужные жертвы, более того, при любых акциях спецслужб стремятся их избежать, в худшем случае — минимизировать человеческие потери. Но одним из главных критериев успешности работы спецслужб является все-таки, прежде всего, отсутствие следов их присутствия, тем более авторства. Довольно точно эта задача изложена в сентенции начальника контрразведки фронта из фильма «Адъютант его Превосходительства», убеждавшего арестованного давать правдивые показания: будете молчать — будем пытать. Будем пытать — покалечим. Покалечим — выпустить живым уже не сможем, чтобы не смущать окружающих — внешние приличия надо соблюдать! Что-что, а о внешних «приличиях» спецслужбы заботятся ныне особо: любые политические убийства всегда сейчас можно представить как «разборки» в криминальном бизнесе, с которым в настоящее время связан практически каждый политик. Любая масштабная диверсия может быть смоделирована как природный катаклизм, техногенная катастрофа, эпидемия вируса новой модификации известного вируса и т.п. А масштабные, разрушительные сбои компьютерных систем противника всегда можно списать на удачливых хакеров — хулиганов. Особенно хорош «враг №1» — международный терроризм: на него можно повесить ныне все, что заблагорассудится. Потому как сами «международные террористы» любят безмерно хвастать (реальных возможностей и своих силенок маловато!), их вполне устраивает приписывание им авторства любого чудовищного теракта, осуществленного спецслужбами, — повышается авторитет, появляются основания трясти мошну «спонсоров».

То, что считается нежелательными издержками работы спецслужб внутри общества их пребывания, за пределами своего государства становится едва ли не главной целью, смыслом деятельности спецслужб: обвальное увлечение подростков, молодежи наркотиками, алкоголем, непотребствами уже через десять лет оборачивается резким падением боевых качеств армии, флота, когда военнослужащие по своим умственным и психофизическим способностям не только не в состоянии овладеть высокотехнологичным современным оружием, но не подлежат даже допуску к этому оружию.

Вот как это может выглядеть на практике: "В условиях констатированного в 70-е годах «Римским клубом» перенаселения на фоне ресурсных ограничений в мире, наркотическая культура стала способом выбраковки лишних и слабых, демонстрируя циничную позицию социал-дарвинизма. Она возникала не стихийно, а была спланирована и смоделирована при участии ЦРУ и на государственные средства США. К работе были привлечены известные ученые и деятели искусства (Г. Маркузе, Ж.-П. Сартр, О.Хаксли, Т. Лири, А. Гинзберг, даже К.Г. Юнг и М. Мид, Бейтсон и другие). Создатели контркультуры окрестили ее как rock-drug-sex culture. (О. Дейнека, доктор психологических наук «Наркотическая „культура“ как метод сокращения населения», «Вестник политической психологии», №1 (4), 2003г.).

Надо полагать, что это не единственный проект ЦРУ. Да и спецслужбы других государств вряд ли сильно уступают своим американским коллегам в изощрениях противоборств не на жизнь, а на смерть со своими геополитическими врагами. Ибо давно всем доподлинно известно, что экономические и информационные войны по своим разрушительным последствиям стали более действенными, чем традиционные с применением обычных современных вооружений. В качестве весьма «продуктивных технологий» причинения широкомасштабных ущербов обществам — политическим оппонентам кроме насаждения уже упомянутой наркотической «культуры» практикуются распространение контркультуры сексульных меньшинств, культивирования бедности и долговой зависимости. И тут всегда первую скрипку играют именно спецслужбы: они лучше всех прочих знают и умеют насаждать коррупцию — обязательную предпосылку повальной бедности и долговой зависимости любого государства и общества. Правда, далеко не всегда знания и умения спецслужб гарантированно оборачиваются нужными результатами. Как известно, и на старуху бывает проруха: просчеты, ошибки оборачиваются иногда сокрушительными ущербами и для самих инициаторов, сеющих по миру беду. Так, применительно к глобальной акции ЦРУ против человечества с помощью наркотиков и непотребств, в частности давшей потрясающие результаты в России, оказалось, что представители этносов Востока и Африки в большей степени, чем европейцы, защищены от наркотического геноцида благодаря почти тысячелетней культуре потребления психоделических средств. И наоборот, представители белой расы, прежде всего сами американцы, оказались самыми беззащитными по отношению к действию своего же так тщательно просчитанного ЦРУ страшного оружия. Демографы мира зафиксировали уже первые впечатляющие, даже устрашающие результаты, совершенно, правда, нежелательные: повсеместно белое население сокращается, и прежде всего — в России, стремительно замещаемое людьми других рас. Возникла хорошая перспектива превращения европейцев в этнические реликты уже в текущем столетии, чему изрядно помогли их собственные спецслужбы.

Изрядные потери может нести население государства, где зарубежные спецслужбы реализуют «стратегию напряженности»: с помощью террористических актов в местах скопления людей стремятся дестабилизировать политическую ситуацию с тем, чтобы устранить от власти конкретные политические группировки. Так было в 70-е годы прошлого столетия в Италии, где прошли взрывы на вокзалах и гибли десятки, сотни людей. Так было во Франции в период борьбы Алжира за свою независимость. Так было в Чили, Египте, во многих других странах мира, где создавалась угроза нежелательной мировым державам кардинальной смены политического режима

Естественно, что решение о проведении подобных акций спецслужбы сами не принимают — только готовят такие предположения. Решения принимаются в центрах политической власти, которые в различных странах имеют свою специфическую архитектуру. Непосредственные человеческие потери тогда могут исчисляться тысячами, иногда десятками тысяч. В исторической перспективе это может обернуться утратой страной политической, экономической независимости, отказом от модернизации промышленности, утратой источников сырья, энергии со всеми вытекающими долговременными последствиями.

При планировании, расчете эффекта таких спецопераций важно еще не ошибиться в предвидении ответной реакции: взрывают, как правило, места скопления обычных людей, а не собрания элиты на концертах всемирно известных оперных певцов. Уничтожение представителей элиты обычно является целью левоэкстремистских политических группировок, которые сами — объект преследования со стороны спецслужб, либо манипулирования в каких-то конкретных ситуациях. Сами политические, финансовые, военные, деловые элиты не являются традиционным объектами политического террора не только потому, что места их концентрации лучше защищены, или что реакция на ущербы будет на порядки более масштабной и жестокой, но в большей мере потому, что в этой среде и те, кто принимает политические решения, обязательные и для спецслужб.

В каждом нормальном государстве у его политической элиты есть обязательно продуманные, рассчитанные на перспективу по важнейшим стратегическим целям варианты планов действий. Всегда успешной реализации стратегических планов одной страны или группы стран противостоят такие же стратегические цели стран-соперников на том же геополитическом пространстве. Пока дело не дошло до горячей войны, противоборства за приоритет своих стратегических целей ведут, в том числе спецслужбы своими специфическими средствами и способами. Как и в «горячей» войне, во имя достижений главных стратегических целей (источники энергоресурсов, пресной воды, ареалы плодородных земель в благоприятных климатических зонах и т.п.) могут быть принесены в жертву люди и в собственной стране. В свое время Мао-дзе-дуну приписывалось высказывание о том, что для Китая во имя победы боевые потери в 200-300 миллионов людей проблемы не представляют. Естественно, для прочих государств приемлемые потери куда как скромнее числом.

Во все известные истории времена представители революционной интеллигенции были объектами обоснованного и особо пристального внимания спецслужб, в большинстве случаев — как наиболее социально опасных потенциальных разрушителей законности, правопорядка. Творческая оппозиционная интеллигенция видела в политическом сыске, спецслужбах исчадий ада, злобных служителей класса паразитов — эксплуататоров и на разны лады формировала в мнениях обществ образ сатанистов из спецслужб. В поводах недостатка не было. Но первая же историческая удача для европейской революционной интеллигенции — победа в России Октябрьской революции — привела к тому, что именно такие руководители нового государства воссоздали спецслужбы в наиболее их жестком варианте из всех имевших место быть до того. При желании и ныне можно списать на спецслужбы самые мрачные события современности. Так, в организации известного геноцида, учиненного пол-потовским режимом красных кхмеров, естественно, в полной мере участвовали и соответствующие спецслужбы. При желании можно обобщить этот факт и вменить в вину как практику всех известных спецслужб мира с соответствующими выводами и комментариями. На очень многих это может произвести глубокое, неизгладимое впечатление. Именно так или очень похоже рождаются многие устойчивые долгоживущие мифы о злодеяниях спецслужб, которые им свойственны не в большей мере, чем любым иным институтам государства, любым прочим социальным группам, которые, оказавшись во власти, сами определяют практику государственных органов, включая, естественно, и спецслужбы. А «рыжими», как всегда, бывают исполнители, а не творцы и координаторы политических концепций и доктрин.

Мифическая и реальная предрасположенность спецслужб ко всевозможным предписанным и вынужденным злодействам в большей мере зависит от внутренней психологической готовности сотрудников и руководителей спецслужб творить целесообразные (по предписанным целям и функциональной предназначенности) жесткости, нежели от смысла существования и структуры спецслужб. От их нравственно-этической конституции, от которой только и зависит принятие решений рисковать и в конкретной ситуации своей судьбой и жизнью, или жизнью и судьбой целых социальных страт. Здесь общее правило таково, что вельмож, крупных чинов, готовых рисковать своей жизнью вместо жизни тысяч и сотен тысяч прочих людей, в любом государстве находилось в лучшем случае единицы, иногда десяток-другой. Известное библейское повествование о царе Иудеи Ироде, повелевшем казнить всех новорожденных младенцев, чтобы не дать осуществиться роковому для себя пророчеству, похоже, очень точная модель поведения абсолютного большинства людей во власти в угрожающих, либо крайне неблагоприятных для себя жизненных ситуациях. И руководители спецслужб ничем не выделяются из этого ряда в худшую сторону.

Специфические издержки в особой профессиональной работе спецслужб, как и всех прочих государственных ведомств, можно обосновать, прежде всего, только необходимостью предотвратить большие жертвы, иные ущербы. Как это сделано в оправдание практики некоторых руководителей государства по уничтожению вождей исламских террористических организаций: «Ядерное оружие, интернет и международные теракты сделали мир абсолютно проницаемым. Нас теперь можно уничтожить всех и сразу. С идеологическими убийцами можно и нужно вести диалог. Но иногда — если такой диалог невозможен, если убийцы не хотят останавливаться — убийц можно и нужно убивать» («Право убивать», Известия, 24.03.2004г.).

Каждое официальное государственное ведомство обосновывает и подтверждает результативность своей деятельности по прописанным задачам статистическими данными. У воюющей армии — цифры потерь личного состава и боевой техники — свои и противника. Как правило, у двух воюющих друг с другом армий статистические данные разительно противоречат одни другим.

Полицейские доказывают свою эффективность постоянно растущим уровнем раскрываемости тяжких и прочих преступлений — цифры всегда это убедительно подтверждают, хотя сама преступность особого неудобства от этого не испытывает.

Согласно официальным статистикам система образования в любом государстве все лучше учит, система здравоохранения все лучше лечит и т.д. Со спецслужбами немного сложнее. Конечно, кое-какая статистика ведется и публикуется: по итогам работы ФСБ в период выборной президентской компании конца 2003 — начала 2004 года заявлено о предотвращении 50 террористических актов. Сколько же всего всяких прочих дел было исполнено или не исполнено — не узнает никто, даже внутри самих спецслужб. Единственным свидетельством того, что спецслужбы, по крайней мере, в целом справляются со своими задачами, может служить состояние и динамика развития общества и государства: крепнут, богатеют — значит, спецслужбы, по крайней мере, не очень вредят и мешают жить. Что само по себе — уже положительный результат с учетом той бесконтрольной свободы, что есть у спецслужб. По крайней мере, такая оценка справедлива полностью к спецслужбам США, Израиля, многих европейских стран. В России положительная оценка работы спецслужб ныне возможна лишь как предположение, что без их усилий страны под названием Российская Федерация уже не было бы.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.