Нет ничего тайного, что не стало бы явным

Нет ничего тайного, что не стало бы явным

Разнообразная писаная история человечества свидетельствует самым наглядным образом, что все сколь-нибудь значимые исторические события, их череда всегда замысливались и реализовывались под густым покровом порой самой изощренной тайны. И сопровождались непрекращающимися никогда разнообразными попытками в эти тайны проникнуть. Далеко не все удавалось уберечь в секрете, но и так же точно — во все тайны проникнуть.

Нераскрытых загадок человеческой истории все-таки побольше, чем отгадок. Есть только на все более или менее правдоподобные предположения, аналитические умозаключения. Одним из основных участников этих двух вечно противоборствующих процессов, всегда сопровождающих практику государств, конфессиональных учреждений, банковских домов, разнообразных предпринимательских структур и т.п. обязательно являются спецслужбы. Всегда одновременно исполняющие взаимодополняющие функции всемерной защиты собственных тайн и проникновение в разнообразные чужие. Как правило, любыми доступными приемами и средствами. Главное здесь — вовремя узнать тайные намерения противников, чтоб успеть подготовиться к «сюрпризам» или их упредить. Цена добытой своевременно чужой тайны, или надежное сохранение собственной бывает чрезвычайно высокой: иногда это выигранные сражения или целые войны. Отсюда и всегда изрядные траты на спецслужбы, сопоставимые в иных случаях с затратами на содержание и вооружение мощных армий. Противостояния и противоборства разведок и контрразведок стран мира — это непрерывная как сама человеческая история война, которая не закончится и в обозримом будущем. До военных поражений, развала империй сначала, как правило, проигрывают разведки, спецслужбы, которых противник сумел дезинформировать. Разведывательные органы государств, спецслужбы постоянно реформируют, укрепляют, оснащают новейшими техническими средствами. Но никто, никогда, нигде не отказывался от спецслужб вообще — такое не замечено ни за одним руководителем государства, какими бы странностями иные из них ни обладали. Наличие служб безопасности, разведки у любого государства — такая еж аксиоматическая, естественная деталь, как две руки, два глаза у любого нормального человека. Конечно, функции спецслужб далеко не ограничены только защитой государственных тайн (состояние здоровья главнокомандующего в иные моменты — тоже важнейший государственный секрет) и добычей секретной информационных о геополитических и прочих противниках. Перед спецслужбами всегда стояли задачи по выявлению потенциальных устроителей дворцовых переворотов, путчистов. Для чего приходилось налаживать дееспособную агентуру в среде аристократии, семей отпрысков монархических династий. В эпохи буржуазных и пролетарских революций объекты внимания спецслужб менялись радикально, приемы и средства в работе — соответственно. И спецслужбы в целом всегда справлялись со своими задачами вполне удовлетворительно: главные игроки государства в бесконечных политических шахматных сеансах одновременной игры всегда имели достаточное представление о расстановке фигур на всех полях противоборств. Остальное зависело уже от класса игры, даровитости «гроссмейстеров».

Сохранение собственных гостайн — не столько сооружение разнообразных рубежей защиты от проникновения вражьих агентов (что тоже само по себе — чрезвычайно сложно, дорого и важно), сколько присмотр за множеством разнообразных хранителей тайн, чтобы их слабости (приверженность к алкоголю, азартным играм, сексуальным утехам и др.) не были использованы для вербовок, шантажа и др. Как показывает практика — удается это не со всеми, не всегда, не везде. Компенсируются потери только такими же обретениями собственной разведки в сопредельных и дальних конкурирующих державах.

Есть еще одна чрезвычайно важная сторона безграничных информационных войн спецслужб: в силу извечных внутрисоциальных, межличностных, межклановых и прочих неустранимых противоборств как в правоохранительные, так и в органы безопасности постоянно идет поток инициативной информации о многих «подозрительных личностях». Мотивации добровольных (часто анонимных) информаторов самые разнообразные: от искреннего стремления помочь крепить державу, уберечь уважаемого государственного лидера — до корыстного расчета повалить с помощью сильного ведомства конкурента, подсидеть начальника, устранить преданного делу специалиста. Весьма часто даже малозначительные детали из такого рода нескудеющего источника информации уверенно ложатся в мозаику формирующейся картины процесса, объекта внимания спецслужбы.

Ныне к традиционным, исторически выверенным технологиям работы спецслужб добавлены мощные технические системы сбора, обработки и анализа информации, включающие в себя космические глобальные сети. Развитие этих новых систем продолжается непрерывно. Нынешние технические, аппаратные профессиональные возможности спецслужб позволяют решать практически любую конкретную разведывательную, контрразведывательную задачу. На языке профессиональных афоризмов это звучит примерно так: «Не проболтается только тот, кто ничего не знает».

Естественно, те тайны, что добыты спецслужбой, практически никогда не становятся достоянием широкой общественности — только немногих лиц государства. Часто те, чьи тайны раскрыты, об этом тоже не знают. Грифы секретности на многих папках спецслужб могут действовать десятки и сотни лет. Сведения, которые дозировано получают создатели шпионских романов и фильмов, весьма правдоподобны, но предназначены скорее скрыть события и лиц, послуживших прототипами героев произведений. Недавний опыт создания документально точного мемуарного романа бывшим генералом КГБ СССР Калугиным закончился для него уголовным делом, вынесением обвинительного приговора за измену Родине и бегством в США, чьим службам он помог раскрыть таким путем ряд российско-советских разведчиков.

Само собой разумеется, что разведслужбы мира интересуют далеко не все человеческие тайны. Например, вроде дедушкиных секретов изготовления уникальной самогонки, эротического массажа, филигранной шлифовки алмазов и т.п.

Публика, наполняющая стадионы на футбольных матчах, эстрадные концерты, цирк, как правило, мало интересует спецслужбы. А вот те, кто регулярно наполняет партеры и ложи именитых театров, съезжается на мировые форумы в Давос и иные подобные места — всегда предмет особого внимания и заботы спецслужб: разных по разным поводам, с разными целями.

Употребляемые приемы «опеки» нужных людей и используемые при этом спецслужбами технические средства интересны широкой публике просто так, из чисто природного любопытства.

А вот приемы и средства понуждения к даче «правдивых показаний» носителей важнейших секретов, используемые в различных разведках и контрразведках, всегда вызывают болезненный интерес и болезненную реакцию общества во всех эпохи. Со временем реакция становилась все более острой. Известны исторические моменты, когда «палачи народа» преследовались бывшими жертвами, поднявшимися позже в высшие эшелоны власти государства. Что не могло не повлиять на идеологию и технологию допросов в различных «застенках».

Всем хорошо, к примеру, известно, что во времена действия Святой Инквизиции заслуживали доверие лишь «сведения», полученные под пыткой. Приемы и технические средства, применявшиеся при допросах подозревавшихся в служении сатане, явлены ныне музейными экспонатами во многих странах Европы. Практически тот же подход к ведению дознания применялся в многочисленных тюрьмах: дыба в российском пыточном Приказе была обычным, обязательным рабочим инструментом допроса, неотъемлемой деталью интерьера кабинета тогдашнего следователя. И у нас тогда доверие было только к показаниям, полученным под пыткой. Часто через эту процедуру пропускали и осведомителей — на предмет выявления истинных мотивов доноса: нет ли корыстного оговора, соображений мести и т.п. Гибель под пыткой невинных, ставших объектом оговора, неосновательного подозрения считалась вполне допустимой издержкой: враг хитер и коварен — поди сразу здесь разберись!

Пытки как привычный метод ведения официального дознания, следствия давно искоренен из практики нынешних спецслужб, по крайней мере, в странах, причисляющих себя к цивилизованным. С перерывами такой щадящей практики на периоды войн, революций: если в «царских застенках» практически не применяли пыток (исключения разве что для террористов), то революционная интеллигенция, пришедшая к власти в результате революции 1917 года, вновь ввела в практику работы спецслужб ВЧК-ОГПУ-НКВД пытки (не обязательно избиение — изнурительный беспрерывный допрос со сменяющимися следователями, например). Перед «карающим мечом революции» вообще была жестоко поставлена задача физического уничтожения «класса эксплуататоров» методами «красного террора»: руки сотрудников и следователей ВЧК-ОГПУ не только были развязаны в выборе средств и способов ведения допросов, но была предельно упрощена сама процедура вынесения приговора по преступления против власти и управление так называемыми «тройками». Политической властью доводились и «разнарядки» по числу осужденных и приговоренных к высшей мере наказания — расстрелам. В то время запись в служебно-партийной характеристике сотрудника ВЧК-НКВД о том, что он «неактивно участвует в расстрелах» зачастую заканчивалась для последнего трагически.

Кадры же спецслужб того периода формировались по разнарядкам партийным органом за счет «передовых рабочих, матросов, солдат, трудовых крестьян».

Процессуальные нормы обширной карательной практики того времени недвусмысленны даже в Уголовно-процессуальном кодексе, принятом спустя почти 15 лет после формального окончания гражданской войны:

"466. Следствие по делам о террористических организациях и террористических актах против работников советской власти (ст.ст. 58.8 и 58.11 УК) должно быть закончено в срок не более десяти дней.

467. Обвинительное заключение вручается обвиняемым за одни сутки до рассмотрения дела в суде.

468. Дела слушаются без участия сторон.

469. Кассационного обжалования приговоров, как и подачи ходатайства о помиловании, не допускается.

470. Приговор к высшей мере наказания приводится в исполнение немедленно по вынесению приговора".

(Уголовно-процессуальный кодекс РСФСР. Юридическое издательство НКВД СССР, Москва, 1938г.).

Всякий сколько-нибудь имеющий понятие ныне о современной правоохранительной практике и гарантиях прав подследственных и подсудимых без содрогания не может читать такое: шансов спастись от субъективной жестокости и правового произвола здесь нет никаких. Не суметь же доказать преступного умысла у «классово чуждого элемента» — тогда означало явить свою преступную профпригодность в виде сочувствия «классовому врагу».

Во времена нацистской Германии ее спецслужбы работали практически по тем же репрессивным технологиям, только роль «классового врага» здесь была отведена «расово неполноценным». Детали этого полномасштабного репрессивного процесса ныне так же хорошо известны.

Сказать, что «прогрессивное», «цивилизованное» человечество никогда не допустит более ничего подобного, с уверенностью не сможет, пожалуй, ни один здравомыслящий политик: исторически совсем недавно еще более кровавые массовые репрессии были осуществлены полпотовским режимом «красных кхмеров». Бесспорно, что в запущенном там геноциде самую активную, организационную и направляющую роль палачей исполняли и сотрудники спецслужб: и их задачи и подобающие им «технологии» самым непосредственным образом определялись идейно-политической концепцией правящего режима. Как это бывает всегда и везде.

Да и страны цивилизованного мира в современных обстоятельствах глобальной войны с терроризмом вряд ли могут позволить себе роскошь напрочь отказаться от экстремальных методов работы некоторых подразделений своих спецслужб.

Как, к примеру, могут действовать сотрудники ФСБ после взрывов домов в Москве и Волгодонске по отношению к задержанным, подозреваемым, если есть оперативная информация, что в течение нескольких ближайших часов может быть взорван очередной дом, а эти люди могут знать об этом?

Как будут действовать сотрудники ФБР по отношению к подозреваемым в подготовке захвата самолета, с целью обрушить его на ядерный объект? Тем более что сотрудников Белого дома не единожды уже перемещали в подземные бункеры пока еще по ложным тревогам о несанкционированном проникновении самолетов в запретную зону.

Вспомним, как несколько лет тому назад действовали спецслужбы Турции, когда там чеченские боевики захватили пароход с российскими туристами в качестве заложников: были немедленно арестованы родственники боевиков, о чем последние были извещены с предупреждением: осуществят свои угрозы — родственники будут уничтожены. Террористы отступили, так как вряд ли усомнились, что угроза будет исполнена.

После недавних взрывов в Стамбуле с массовыми жертвами, пострадавшими и впечатляющими разрушениями можно нисколько не сомневаться, что с задержанными подозреваемыми, в том числе и с целью предотвратить ожидаемые грядущие теракты, будут обращаться самым жесточайшим образом, беспощадно.

И вряд ли «прогрессивное человечество» осудит такие действия, кроме разве что клинических борцов за «права человека». Скорее наоборот население самым решительным образом потребует от руководителей государства принять самые жесточайшие меры по отношению к потенциальным террористам, чтоб ничего подобного больше не произошло. А если те руками спецслужб не сумеют в кратчайшие сроки этого сделать — слетят вместе с руководителями этих самых «силовых» ведомств.

При этом всем здравым людям во всех общественных слоях понятно: нельзя распространять технологии допроса в экстремальных случаях на все направления деятельности спецслужб.

Предполагать такую тягу у самих руководителей и сотрудников спецслужб никто не возбраняет людям с развитым воображением. Но реальных оснований к этому немного:

Во-первых, люди для работы в спецслужбах во всех нормальных современных странах отбираются только из числа надлежаще образованных, наиболее способных по многим параметрам. И обязательно — только с нормальной, устойчивой психикой.

Во-вторых, в силу здорового инстинкта самосохранения у самих работников спецслужб хорошо осознающих, что их предполагаемая жестокая репрессивная практика имеет весьма высокие шансы обернуться для них лично в будущем весьма печальными последствиями по многим понятным причинам.

Уже только в силу этих названных обстоятельств трансформация спецслужбы в аналог гестапо, НКВД возможна лишь при исключительно мощном давлении режима политической власти и замены большинства руководителей спецслужб, выдвинувшихся в периоды «мирного времени».

Социальная реальность такова, то любая четкая программа, реализуемая властвующей политической командой и ее лидером, обязательно ущербна, губительна для чьих-то финансовых интересов и подвигает обреченные группировки к действиям по радикальному изменению политической ситуации. Так, жестко проводимый экономический курс в интересах национального бизнеса неизбежно породит реакцию крупного международного капитала с его неизмеримыми ресурсами и политическими возможностями. Ярким примером может служить судьба президента Франции де Голля, на которого было совершено несколько покушений. Или Фиделя Кастро, чья служба охраны нейтрализовала несколько десятков таких попыток, среди которых были вполне серьезные.

Политики, безоглядно ориентированные на процессы глобализации мировой экономики и политики в ущерб национальным интересам, рискуют не меньше. Попытки радикально изменить ситуацию здесь уже будут предприняты соотечественниками, включая военных, руководителей отдельных спецслужб.

Самыми характерными примерами этому могли бы служить убийства президента США Дж. Ф. Кеннеди и премьер-министра Израиля Шимона Переса, чью безопасность обеспечивали лучшие спецслужбы мира. И которые в иной ситуации имели все возможности не допустить трагедии.

Люди, не имеющие никакой концепции управления, волею случая и обстоятельств оказавшиеся на вершине политической власти, но не принимающие никаких самостоятельных решений по серьезнейшим национальным проблемам, а только объясняющие общественности их сложность, рискуют не меньше: таких защищать некому — ни внутри государства, ни вне его.

В памятном многим французском кинофильме «День шакала», как раз повествующем о подготовке одного из покушений на де Голля, есть сцены, где сотрудники службы охраны президента пытают тех, кто «заказал» убийство, с целью установить исполнителя, планы и сроки. Есть «сцены», где, не задумываясь, стреляют в человека, совершающего подозрительные действия. Зрителей это не шокировало: идет война, здесь подобное нормально, обычно. Фронтовая разведка на войне только и делает, что охотится за «языками», которых потом допрашивают по «полной программе», чтобы заставить пленного рассказать как можно быстрей все, что знает. Нелишне понимать и помнить одно немаловажное обстоятельство: разные спецслужбы всегда имеют свою специализацию, работают по преимуществу в разных социальных сферах. Что в решающей мере предопределяет выбор приемов, средств, технологий «работы» по решению своих задач.

К примеру, если подразделения структуры госбезопасности, занимающиеся пресечением контрабанды оружия, наркотиков, могут длительное время документировать возможно более тщательно и подробно действия той или иной преступной группы, ни в коем случае не обнаруживая себя, с целью предъявить самые неопровержимые доказательства в суде, то для тех, кто обеспечивает охрану главы государства, АЭС и т.п. ситуация совершенно иная. Здесь, получив оперативную информацию о готовящемся покушении, диверсии, будут стремиться как можно скорее установить и задержать лиц, предполагаемо причастных к акциям. И при наличии хоть каких-то свидетельств о том, что задержанные обладают некоторой нужной информацией, к ним будут применяться самые жестокие, жесткие методы с целью упредить организаторов и участников преступления любой ценой. Ни о каком документировании, грядущих судебных слушаниях здесь никто не помышляет.

Если человек, подозреваемый в подготовке теракта, силен духовно, обладает изрядной волей и, несмотря на пытки, держится, готов к смерти, а выше такой угрозы нет ничего, можно не сомневаться, что будет использовано крайнее средство: угроза жизни детям, которая ломает уже любого. Конечно, в отличие от уголовных «отморозков», такое решение — тяжелейшее действо для психики любого сотрудника службы безопасности. Но логика войны, к сожалению, была и будет вне высшей нравственности и человеческой морали. Как бы тяжело это ни было осознавать. При всем том, что сотрудник спецслужбы, в отличие от бандита, никогда не закроется от пули телом ребенка. Есть и иные подобные существенные отличия. Все более обширная и глубокая глобализация экономических процессов изрядно усложнила сложившуюся практику взаимодействия и противоборств государственных спецслужб, тем, что появились мощные службы безопасности транснациональных корпораций. Не уступающие по оснащенности и ресурсам официальным спецслужбам, они находятся вне зоны какого бы то ни было, даже формального политического и правового контроля со стороны государств.

У сотрудников этих частных, корпоративных спецслужб нет главной базовой мотивации — защиты интересов государства, общества. У них нет никаких оснований отвечать в известных ситуациях: «Служу Отечеству!». У них нет и отрезвляющей системы документирования собственных действий, которая в той или иной степени присутствует в деятельности государственных спецслужб. По методам и применяемым приемам и средствам корпоративные спецслужбы намного ближе к оргпреступным структурам. Отличает их только большая приверженность к использованию денег как средства решения своих проблем, да значительно меньшая предрасположенность к заказным убийствам: многие люди там служат из бывших сотрудников органов госбезопасности и не имеют устойчивых привычек стрелять в людей без раздумий. Да еще помнят, что нераскрытое убийство — реальная опасность для исполнителя и организатора на всю оставшуюся жизнь. Ну и конечно груз образования и воспитания давит всегда, мешая с легкостью и весельем исполнять роль палача, убийцы.

Процессы глобализации, открывающие границы для свободного перемещения людей, капиталов, товаров в условиях все более очевидной материализации девиза: «Бизнес — это война» — резко увеличивают в каждом обществе количество субъектов, способных оказать негативное влияние на безопасность социума, государства. Что неизбежно приводит к возрастанию роли и численности спецслужб, их присутствию в частной жизни людей, принадлежащих к влиятельным социальным группам, которым есть что скрывать (одни только коммерческие тайны чего стоят!). Возможно, в весьма отдаленном будущем человечества (если ему суждено состояться!) агенты спецслужб гипотетического Мирового правительства придут на смену национальным службам безопасности, но вряд ли что принципиально изменятся в человеческой практике творить все в тайнах, заговорах. Меняться будут методы, способы, средства в работе спецслужб. Некоторые тенденции чего мы уже и наблюдаем сейчас: созданы и функционируют на базе космических средств связи системы глобального прослушивания переговоров по всем коммуникационным каналам с компьютерной обработкой полученной информации. Так что впору скоро будет переходить повально на язык жестов глухонемых. А иллюзию гарантий защиты частной жизни граждан от разнообразного прослушивания — подсматривания, скорее всего, придется оставить — действительные гарантии неприкосновенности личной жизни, вероятно, будут только у тех, кто принадлежит к социально малозначащим прослойкам общества в точном соответствии с оглашенным Оруэллом принципом: «Животные и пролы — свободны!». Реально и ныне даже уже в самых «продвинутых» по части законодательных гарантий защиты прав личности, частной жизни, переписки, переговоров странах, где еще молятся на демократические, либеральные ценности, не должно быть у свободных граждан никаких особых иллюзий на этот счет: по любому интересному для спецслужбы человеку последняя в состоянии доказать надзирающему прокурору, судье целесообразность прослушивания, слежения. Но и не это — главная угроза неприкосновенности частной жизни: возможности спецслужб далеко не безграничны, число сотрудников, количество технических средств жестко сужают «фронт работ».

А вот так называемый «частный сыск», которым широко занимаются службы безопасности корпораций, фирм, разнообразных сыскных агентств, «семей» мафии не нуждается ни в каких санкциях, действует по произволу разнообразных «заказчиков», предпринимает меры для надежного сокрытия «авторства». По своей совокупной мощи, скорее всего, многократно превосходят возможности государственных спецслужб. Так что «гражданам свободного мира», обнаружившим за собой «наружное наблюдение», целесообразней бежать с жалобой не к прокурору, а прямехонька в ту самую государственную службу безопасности на предмет помощи в выявлении одной лишь существенной детали: не работает ли выявленная «наружка» на сбор информации для киллера, которого, в свою очередь, наняли конкуренты по бизнесу?

Такова одна из действительных сторон современной жизни, вносящая существенные коррективы в устаревшие опасения, связанные с деятельностью официальных спецслужб. И это — только одна из сторон, далеко не единственная. О других — несколько позже.

Общеизвестно, что всякие осмысленные действия людей в любых их социальных качествах должны быть целесообразны: соответствовать избранным целям, вести к ним.

Общеизвестно и другое: практически каждый взрослый человек предпочитает не рассказывать о своих серьезных намерениях, совершенных действиях по множеству вполне понятных причин.

Тем более есть, что скрывать у любой организации, государственной структуры. Иным приходится скрывать практически все. С особым тщанием прячут свои ошибки, ущербы деятельности, злоупотребления властью, хищения. Общество же кровно заинтересовано, чтобы высшие руководители государства были наилучше информированы обо всех ситуациях, по которым принимаются решения, даже в условиях всевозможных умолчаний, морей тайн. И здесь без помощи разведывательных служб никак не обойтись.

Но и самим спецслужбам приходится быть одним из самых закрытых учреждений в силу совершенно очевидных обстоятельств, несмотря на то, что о наличие всех этих спецслужб известно уже, пожалуй, каждому ребенку.

Вот только некоторые из таких обстоятельств:

а) «Объекты» деятельного внимания спецслужбы не должны знать об этом — прекратят свою деятельность, спрячутся, начнут уничтожать доказательства своей вины, свидетелей, их самих могут уничтожить и т.п.

б) Нельзя понапрасну, без нужды нервировать людей, особенно на серьезных должностях, непроверенными, неподтвержденными подозрениями.

в) Нельзя провоцировать активность естественных врагов проверяемого человека, всегда имеющихся в наличии, а заодно — разнородных «бдительных» граждан с их ворохами подозрений.

г) В случае ошибок, неосторожных действий (от которых никто не застрахован), из-за которых пострадали или даже погибли люди, нельзя оставлять свидетельства, по которым начнутся скандальные публикации, жалобы в «инстанции», судебные разбирательства: спецслужбам из-за специфики их работы это противопоказано. Так, к примеру, поступают военные всех армий мира, когда артиллерия, авиация по чьей-то ошибке разносят в клочья своих на радость противника. В иных прочих ведомствах — все точно так же или еще хуже.

д) Опасна и победная информация о блестяще проведенных акциях спецслужб: внимательные и знающие оппоненты по деталям могут выйти на особо ценную агентуру и ее уничтожить. Особенно опасна мемуаристика.

е) Чтобы иной неумный собственный вышестоящий начальник или того хуже — высокопоставленный политический вождь во имя своих карьерных соображений, неуместного рвения не учинил впечатляющего кадрового погрома спецслужбы, где каждый сотрудник — продукт многолетней, дорогостоящей коллективной упорной «шлифовки», серии счастливых и несчастливых служебных приключений.

ж) Чтобы не давать обоснованные поводы извечной «прогрессивной общественности», убежденной, что единственная цель спецслужб — именно только она сама, требовать от руководителей государства бесконечных реорганизаций и умаления роли спецслужб. Что особенно опасно, когда во главе державы в силу непредвиденных случайностей оказывается человек, одолимый зудом всевозможных эпохальных реформ. Как правило, бессмысленных, бестолковых, а потому — всегда разрушительных для общества и государства (иных примеров на всю историю России — два, три, не более).

Обеспечить приемлемую, жизненно необходимую «скрытность маневра» любой спецслужбе всегда было непросто, особенно ныне, когда публикуется все, что кажется правдоподобным. Одной глухой секретности, даже основанной на законе, недостаточно. Нужен глубокий профессионализм, подчас не уступающий искусству талантливого фокусника, работающего на открытой сцене под мощными юпитерами.

Все скрыть в деятельности спецслужбы и невозможно, и вредно — и не нужно: иностранные разведчики всегда есть — контрразведке их надо время от времени отлавливать, изобличать, оповещая общественность. Особенно важно — террористов, лучше — до того, как они кого-либо взорвут. Любая официальная информация из уст руководителей спецслужб создает ощущение кучи разных недоговоренностей, умолчаний, а потому доверия и участия практически не вызывает. Сколь бы симпатично и убедительно при этом ни было выражение лица повествователя.

Получше в этом отношении разнообразные «шпионские романы», телевизионные сериалы, вроде комедийного гротеска о Джеймсе Бонде.

Наилучшим же средством пока, пожалуй, является высокохудожественный фильм по сценарию, основанному на реальных событиях, с выверенными деталями, без ненужной надуманной героической патетики — так, как это сделано в фильме «Мертвый сезон». Конечно, событий и класса работы такого уровня в практике работы спецслужб немного, и искренние симпатии людей, заслуженно вызванные реальной жизнью прообразов киногероев, не всегда обоснованно распространяются на всех сотрудников спецслужб. Но эта существенная издержка вполне компенсируется тем, что создает для многих из них серьезнейшие мотивации для истинного служения Отечеству.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.