Русская община против капитализма и коммунизма

Русская община против капитализма и коммунизма

Трудно согласиться с теми западными авторами, которые, как австрийский и американский экономист Деннис Мюллер, безапелляционно говорят о том, что бесконтрольное, хаотичное и заведомо неравное столкновение групповых интересов — подлинная суть демократии. Другие, в лице Дэвида Хоффмана, добавляют еще при этом, что олигархический капитализм — неизбежный этап на пути страны к либеральной рыночной экономике.

Но в итоге в эти рассуждения еще дальше уводят нас от демократии как таковой, лишая ее признаков цивилизованности.

В этом смысле и капитализм начинает разделять судьбу демократии, представления о которой также размываются вместе с ее продвижением по миру.

Выходит, что как «казарменный социализм» не смог привести его творцов к развертыванию в обществе реальной демократии, так и капитализм в его современной форме не способен быть гарантом демократического пути развития.

Все большее число ученых и экспертов говорят о том, что «рыночно-центрическая» экономическая теория устарела и мало адекватна для исследования позднего глобального капитализма, а нынешняя эпоха требует вновь обратиться к классическим проблемам преодоления отчуждения и активизации социально-творческого начала человека.

Таким образом, «привязка» всей демократии к капитализму как способу производства, к денежной цивилизации, равно «производных от эпох», на которые они наслаиваются, словно пирог, будь это «постиндустриальное» или информационное общество, не приводят нас к системному ответу на вопрос о сути народовластия.

В конечном счете, мы должны признать очевидный факт. Демократия характеризует лишь форму правления, а не глубинные черты социальной организации, и потому не является ни самоцелью, ни воплощением общественно-политического идеала.

Вот от этой важнейшей мысли и оттолкнемся для дальнейших своих рассуждений о русской общине и формах социальной организации прошлого и, главное, — нынешнего общества. Это принципиальнейший вопрос выбора дальнейшего пути сегодня, развилка дорог, на которой мы стоим. И чтобы нас опять не утянуло вправо или влево, нам надо предметно и рельефно оценить ту самую столбовую дорогу, которая, возможно, ждет впереди и открывает самый перспективный «коридор возможностей». Правда, по нему, как между Сциллой и Харибдой, еще предстоит пройти, возможно — протиснуться. И важно заручиться поддержкой большинства на движение именно по данному пути. А для этого надо осмыслить тот опыт, который дала нам история. Постараться убедить правящий класс в необходимости отказаться от прежних догм. И вне зависимости от обстоятельств и субъективных факторов начать формировать новую парадигму развития, опирающуюся не на сиюминутные интересы каких-то групп, а на выросшие из толщи исторического процесса ценности.

В 2013 году под редакцией Олега Платонова в издательстве «Институт русской цивилизации» вышел фундаментальный труд «Русская община», состоящий из произведений отечественных авторов, посвященных поземельной общине. Из всего множества работ симптоматичной показалась статья — всего-то на три страницы текста — с характерным названием «Община против коммунизма». Принадлежит она перу князя Александра Васильчикова — русского экономиста, одного из зачинателей кооперативного движения в России. В нем квинтэссенция того, что мы все, и не только жители России, должны знать об общине. Особенно применительно к современным реалиям. Несмотря на более известные и объемные труды князя, акцентируем ваше внимание именно на этом тексте. Община против коммунизма. «Но как же так?» — спросят многие? Ведь общинный принцип предполагает общий быт, единый социум. Выходит, что внешне значительно ближе к коммунистическим принципам жизнедеятельности. Однако такое понимание общинного принципа жизнедеятельности и в начале ХХ века увело многих политических и общественных деятелей от глубинного понимания сути и роли общины. Подвигло многих на разрушение основ ее существования. Равно как и сегодня искаженное знание не дает реальных возможностей приблизиться к этой очень совершенной и по-настоящему современной форме жизнедеятельности.

Что же такое община и в чем ее особая ценность для дня сегодняшнего? Община — это общественно-производственное объединение людей, в данном случае, если брать историю, прежде всего крестьян, на началах самоуправления, самоорганизации, взаимопомощи и совместного владения землей. Чувствуете остроту и актуальность момента!? Если ныне и из-за океана, например, устами американского экономиста Джеффри Сакса, звучит мысль о необходимости солидарного развития. Может быть, что-то кардинальное происходит не только в нашей жизни, но и в сознании известных ученых и экспертов, имевших ранее другую трактовку развития событий? Начинается переосмысление постулатов, которые еще вчера были практически незыблемыми. Ведь пассажи о солидарном развитии, особенно на уровне большой политики, это сегодня фактически обвинения в радикализме. На иные модели развития, нежели те, что существуют сегодня, наложено определенное табу. И как, скажите, объединиться, если нас так много сегодня разъединяет? А банальное соединение на принципах уравнительного хозяйства приводит к обратным последствиям.

Мы ищем демократические начала нашего мироустройства, клянем на чем свет стоит многие нынешние управленческие и политические построения. Понимаем, насколько несовершенными получились нынешние модели демократии и те формы, которые прикрылись, словно зонтиком, этим звучным термином. Но при этом никак не можем и в теории, и обществоведческой науке в том числе, найти сермяжную правду. А она вот, «валяется» у нас под ногами, а мы топчем ее каждодневно, не задумываясь.

В начале ХХ века русская община оказалась зажата между молотом и наковальней: социалистическими и коммунистическими воззрениями европейского пролетариата, стремящегося скинуть оковы деспотизма и построить новый мир. И для реализации этих планов нашли вместе с Лениным Россию в качестве «слабого звена в цепи империализма», где эти идеи можно было бы попробовать реализовать. И капитализм, который «болел» своей последней и загнивающей стадией, искал новые формы обуздания гражданской активности в своем основном векторе на частнособственнические модели. А в России общинной складывался вектор ни на коммунизм, ни на капитализм. И в этом еще одна уникальность российского опыта взращивания не на словах, как сейчас, а на деле истинно демократических принципов жизнедеятельности. Князь Александр Васильчиков писал: «Наш русский мир имеет в виду не общее владение и пользование (как в колхозах и совхозах позже. — А. Ч. ), а напротив, общее право на надел каждого домохозяина отдельного участка земли». Именно поэтому, продолжает он дальше, «коммунистический принцип общественно обязательного труда противен праву русских рабочих… Коренное понятие, из коего выросло русское мирское общество, есть равноправность всех членов общества по земельному владению… но вовсе не совместное общинное пользование… Наш мирской быт не имеет ничего общего с коммунистическими стремлениями европейских рабочих и не представляет никаких элементов для разрушения собственности и семейства. Он, напротив, вырос на двух основах: праве поземельной собственности, обусловленном семейным бытом».

Существо мирского общинного быта, таким образом, заключается «в равном праве на землю всех членов общества пропорционально их рабочим силам; но земля, однажды наделенная, возделывается, пашется, боронуется и косится отдельно каждым владельцем. И выходит, что русский мир есть, напротив, наивысшее, даже несколько преувеличенное подтверждение прав собственности и семейного быта, ибо полагает основанием всякого общества — право на землю всех его членов и ставит одно условие, один срок для получения земельного надела — вступление в брак и в семейную жизнь». И это были те самые черты, которые отличали русский мирской быт от общинных и так называемых коммунистических воззрений, имевших место на Западе. И это же коренным образом отличало право поземельной собственности от частной собственности на землю, орудия труда и присвоение капитала, которое тоже культивировалось на Западе.

Стоит согласиться с Олегом Платоновым, что курс на разрушение русской общины, принятый правительством Петра Столыпина в 1906 году, стал видимым и решительным шагом в сторону революции, так как разрушал основной оплот устойчивой крестьянской жизни. Многим тогда не суждено было понять, что возможно плавное и последовательное перерастание общинного землевладения в общинное производство. Когда накопившие излишки денег крепкие крестьяне или общины в целом вложили бы их в современное производство. Тяга «до основанья, а затем» сохраняется и в головах многих современных политиков, не знающих и не желающих понять и принять системные шаги в сторону необходимых преобразований. Дмитрий Менделеев подчеркивал очень важную мысль о том, что община — это не простецкое понимание жизни в деревне, а целый пласт общественной и деловой жизни. «Общинное крестьянское землевладение, — отмечал он, — заключает в себе начала, могущие в будущем иметь большое экономическое значение, так как общинники могут, при известных условиях, вести крупное хозяйство». И далее он же: «Скорее и легче совершать все крупные улучшения, исходя из исторически крепкого общинного начала, чем идя от развитого индивидуализма к началу общественному».

Как же был прав наш земляк, известный русский ученый-энциклопедист, химик, физик, метролог, геолог, воздухоплаватель, экономист Менделеев. Большинство из нас знает его по открытию периодической системы химических элементов, одного из фундаментальных законов мироздания. А он был еще и проницательным общественным деятелем и управленцем. Вот чьи труды на уроках истории и обществоведения нужно изучать. А не только вспоминать о его гениальном открытии на уроках химии.

В период столыпинской реформы, Первой мировой войны, революции 1917 года и последующей гражданской войны силы русской общины были подорваны как физически (многие крестьяне в этой мясорубке просто погибли или лишились земли и стали нищими), так и социально (умерщвлением жизни общины, когда, как кол в спину, в нее входила «вертикаль власти»). В агонизирующем состоянии община просуществовала до конца 20-х — начала 30-х годов, пока окончательно не прекратила свое существование в ходе развертывания колхозно-совхозного строительства.

А ведь Менделеев, равно как и другие ученые и общественные деятели, которые сумели понять и почувствовать дух и силу общины, писали о применении ее возможностей для построения в том числе и крупного производства. Заметим, на добровольных и самоуправленческих началах! Вот она настоящая, а не деланная пальцем, быстрая, шумная, но пустая в своей первооснове демократия современного пошиба.

Советская власть сумела в добровольно-принудительном порядке мобилизовать население на построение нового строя. За период своего существования ей удалось реализовать много прорывных идей в ходе построения СССР и нового социалистического государства. К слову сказать, управленческая модель с созданием крупных министерств и ведомств союзного уровня, говоря современным языком, — это было не что иное, как крупный холдинг с единоличным управлением. Сегодня таким же образом фактически управляются и функционируют крупнейшие мировые гиганты типа «Боинга», «Майкрософта» и т. д. Советский Союз, осуществив в 30-е годы крупномасштабную индустриализацию, практически перепрыгнул тот этап, которым шли конкуренты в капиталистических странах. В СССР практически не было малого бизнеса, и все гиганты индустрии вместе с конкретным отраслевым министерством были ориентированы на мегапроекты в масштабах государства. Эта же концентрация людских сил и производственных мощностей позволяла конкурировать не внутри страны, а в мировом разделении труда. На Западе тем самым шли мучительным периодом слияния и поглощения крупными и успешными компаниями более мелких. Сегодня это крупнейшие мировые транснациональные корпорации, которые сегодня управляются практически по той же схеме, которая применялась в СССР. Мы забежали слишком далеко вперед?

Монстры — союзные министерства в бытность СССР и транснациональные компании — детища современного западного мира — это уже с точки зрения продуктивного развития — все равно вчерашние модели управления. Советского Союза уже нет, как и министерств-гигантов, которые существовали в его бытность. Но и оставшиеся транснациональные компании похвастаться тем, что победили в конкурентной борьбе, не могут. Внутри них идут уже видимые глазом процессы загнивания и полураспада. Что, опять сто лет спустя на занятиях по политической экономии будут изучать паразитический и загнивающий капитализм? После его высшей стадии — империализма — теперь будут с особым вниманием штудировать особенности его новой формы — корпоративного капитализма?

Зачем я привожу здесь подобные аналогии, и какое отношение они имеют к общине как производственному и самоуправляющему варианту? Да еще в масштабах страны, в глобальном мире?

Все укладывается в совершенно четкую логику, которая была выражена Менделеевым и другими. Община к началу ХХ века была потенциально готова к переносу своих общинных принципов хозяйствования на более крупные производства. И в этом смысле она могла обеспечить рост хозяйственной активности естественным, добровольным путем. А не как это случилось потом, когда в СССР пришлось проводить принудительную и тотальную мобилизацию населения для обеспечения широкомасштабных и болезненных реформ. У общины, если брать современную действительность, был один существенный «недостаток», не вписывающийся в наш глобальный мир. Это ее оседлость. Но если исходить из того, что община развивалась и при естественном своем развитии постепенно преодолела бы это свое свойство, сомневаться не приходится. Но нервная дрожь политиков прошлого, стремящихся любой ценой водрузить свое «знамя» на властном троне, сломали этот рожденный естественным образом социум. Крестьяне, а потом рабочие поверили в чистоту намерений властных групп. Так их учила вера и традиция. И были жестоко обмануты.

Именно здесь логичным выглядит еще раз вспомнить про показатели 1913 года, которые были фактически обеспечены общинным «замесом» русской жизни. К тому времени, уже вопреки некоторым преобразованиям, они создали основы для общенационального хозяйствования и полноценного вхождения на мировой рынок.

Итак, всего лишь несколько цифр и фактов. С середины 90х годов ХIХ века и по 1913 год производительность труда в промышленности Российской империи увеличилась в четыре раза. К этому времени Россия занимала первое место в мире по сбору пшеницы, ржи, ячменя, льноволокна и второе — по выращиванию крупного рогатого скота. И это, заметим, в стране «рискованного земледелия», о чем предпочитают молчать многие современные зарубежные и российские политики и экономисты. Русские инженеры создали пассажирский паровоз, который в 1913 году установил мировой рекорд скорости — 125 км/ч. А у нас сейчас, в современной России, многие поезда даже с литером «скорый» такой динамики достигнуть не могут. С 1891 по 1916 гг. был построен исторический участок Транссиба. Его длина составила около 7 тысяч километров. Никто такого в мире не строил. Сегодня, благодаря героическому труду наших предков, мы имеем самую длинную железную дорогу в мире — более 9 тысяч километров. Транссибирская железнодорожная магистраль, Великий сибирский путь, соединяющий Москву и Санкт-Петербург с Сибирью и Дальним Востоком. А на оконечности государства на востоке и западе — с другими государствами мира. Население Российской Империи (без Польши и Финляндии) увеличилось за полтора десятка лет на 40 млн. человек. Это никак не идет в сравнение с днем сегодняшним, когда коренное население России вымирает.

А современный принцип разделения труда? Западный, в основе своей капиталистический вариант, прежде всего американской модели, — это выживание и доминирование в мире крупных транснациональных корпораций. А их суть — власть небольшой группы собственников-олигархов и высокооплачиваемых топ-менеджеров. И не будем серьезно рассуждать про акции предприятий, которыми владеют многочисленные акционеры. Потому что их игра на биржах — это лишь ожидание больших барышей, равно как и иллюзия демократического управления конкретным предприятием. То же самое по сути своей случилось и в СССР, когда партийная номенклатура сдала страну, чтобы самой стать крупными частниками-олигархами. Побежала за вкусным пряником, красивой и сытой жизнью на Запад. В 1991 году СССР пал не только от предательства правящего класса. Важной причиной стало то, что ни у кого не оказалось своего надела, который можно было бы защищать. Как это делали крестьяне с косами и вилами в начале ХХ века. К началу 90-х годов ХХ века большевики-коммунисты сделали все общим и ничьим. И «дракон» капитализма с его разноцветной витриной и шумной «мажорной» жизнью «дышал» своей привлекательностью в спину правящему классу. Как раньше «дышал» своим очарованием социализм и коммунизм. Советские политики и чиновники, с примкнувшими к ним шустрыми «завлабами» в НИИ, учеными и бизнесменами, очень резво присвоили национальную собственность, подстроив ее под свои личные нужды и преследуя исключительно корыстные интересы. Граждане же получили ваучеры-пустышки. Все же крупные предприятия, часто задарма, ушли с залоговых аукционов и через другие, но по сути такие же мошеннические схемы. Хотя во многих случаях они и были обеспечены законодательным прикрытием.

Итак, община прошлая и настоящая. Да-да, вы не ослышались и не привиделось вам во сне. Разве только сон вещий. Настоящая современная община. Конечно, с поправкой на изменения, которые произошли за эти 100 лет. Владение землею миром. Общинное владение, которое, вспоминая русского историка, правоведа и социолога Константина Кавелина, «предназначено быть великим хранилищем народных сил».

Русская община — это мир, общество, построенные не на уравнительном принципе для всех, дележе всего и вся, а на равном праве жить и трудиться сообща. А значит, в основе труд и высочайший уровень ответственности не только перед своими детьми и общиной, но и перед собственной совестью и страной. На своем семейном наделе, обеспечивая себя, свою семью и общину возможностями трудиться, развиваться и двигаться. «Мир собирался» — высшая духовно-нравственная субстанция. Этот мир, как добровольное объединение граждан, собирался на свои сходы, чтобы выбрать для себя самого достойного руководителя. Своих выборных старост крестьяне уважали и подчинялись им, и подходили к ним строго и требовательно. Высшим коллегиальным органом управления был сход. На нем не могли молчать и участвовали самые молчаливые и нелюдимые в обычной размеренной жизни граждане. Русский писатель Николай Златовратский так описывал это явление общественной жизни. В минуты общего возбуждения, «когда, по-видимому, частные интересы каждого достигают высшей степени напряжения, в свою очередь, общественные интересы и справедливость достигают высшей степени контроля». На этих собраниях подтверждалось право каждого родившегося на этот свет, гарантией чего являлась взаимопомощь и взаимная поддержка в общине. Видный исследователь русской общины Иван Миклашевский писал в свое время, что «в самом духе народа, в складе русского ума, который не любит и не понимает жизни вне общины и даже в своей кровной семье хочет видеть общину, товарищество». Община — прежде всего как эталон деловых и человеческих отношений, как самоуправляющаяся структура. А экономика русской цивилизации — это общинная модель хозяйствования. Религия, конечно, вносила свой вклад в то, чтобы крестьяне поклонялись царю-батюшке, и на этом основании способствовала не всегда критическому осмыслению дел, происходящих в стране. Именно это и помогло потом центральной власти вместе с революционерами и их зарубежными засланными эмиссарами уничтожить общину. Здесь впору еще раз вспомнить историю развития и падения Византии, ее духовного наследия и опыта для нас, современников. Но это тема отдельного большого разговора. Об этом — в фильме архимандрита Тихона (Шевкунова) «Гибель империи. Византийский урок», вышедшем на экраны в 2008 году. Византия. Величайшая цивилизация в истории человечества. Она просуществовала 1120 лет. Ни одна другая империя не прожила столь долго. Столица империи — Константинополь — в период своего расцвета потрясала европейские народы своей изысканностью и духовной силой. Тогда когда сама Европа находилась в условиях глубокого варварства. Фильм-предупреждение всем нам. Вернуться и спастись или предать веру свою и погибнуть. Многочисленные труды российских и зарубежных ученых — большой источниковедческий материал для нас, ныне думающих о том, почему на Руси так жить непросто.

В общине прошлого власть принадлежала волостным и сельским сходам, а не представителям царской администрации. Да и не добраться было самодержавной власти до всех из-за больших расстояний и бездорожья. Это формировало не какую-то вольную разбойную жизнь вдали от центра. В условиях северной страны это давало лишний повод и шанс отточить элементы самоуправления вне давления центральной власти и конкретного чиновника. И за многие столетия существования самоуправляемых волостных и простых общин навык к самоуправлению стал национальной чертой и общественной потребностью русских крестьян. С этим приходилось считаться как отдельным феодалам-дворянам, так и царской власти.

Тем не менее, центральная власть очень опасалась народного самоуправления, оставленного без бюрократического присмотра. Община, управляемая изнутри, была потенциальной опасностью для власти. И поэтому нужно было любым способом уменьшить степень независимости общины, привязать ее к себе. И, начиная с конца ХIХ века, центральная власть начала делать особо активные попытки обуздать «стихию масс». Ряд небезуспешных попыток поставить крестьянское общественное демократическое самоуправление хотя бы частично под свой контроль начали процесс подрыва общины изнутри. Со своим уставом да в чужой, по сути, монастырь. Но слишком уж центр был обеспокоен собственным «безвластием» в сельских местностях. По мысли верховной власти, нужно было срочно создать правительственный надзор на вверенных ей территориях во всех границах Российской империи. В деревнях вводится должность земского начальника, который отныне начинает контролировать жизнь общины. Заметим, не избранный самим населением на местном уровне из наиболее уважаемых жителей села или волости, а присылаемый «сверху». Тем самым фактически вводится надсмотрщик и судья в одном лице, неподотчетный населению, подчиняющийся и зависящий лишь от благоволения высочайших особ в управленческой иерархии.

В условиях разрушения прежних основ и определенного уклада народной жизни, ее традиций и идеалов, «уходил» привычный для миросозерцания набор ценностных ориентаций. Лишение самостоятельности способствовало ее разложению и потере личностью своей активной созидательной роли.

Вот и давайте теперь посмотрим, что осталось от общинного самоуправляемого начала в жизни современной России. Несмотря на досужие разговоры о необходимости развивать принципы местного самоуправления, «вертикаль власти» по сути своей «дотянута» до самого низа, до поселкового уровня. Сегодня там восседает чиновник — «смотрящий» от центральной власти. Все это поедает остатки самоуправления. Она поглотила всю самостийность сельской и деревенской жизни вместе со всей деревней, которые сотнями просто прекратили свое существование как населенные пункты, где раньше жили люди. Кто сегодня может собрать какой-то сход и выбрать самого достойного из своей среды или сам претендовать на роль руководителя, если все регламентировано жесткими правилами «сверху»? А потом чиновничий стон по всей Руси раздается, что никто работать не хочет, а значительная часть мужчин спивается. А кто виноват в том, что значительная часть крестьян утратила веру в справедливость? Отлучили от земли — отучили от труда. Взяли все полномочия насчет местной жизни на себя — отучили от ответственного состояния самим выстраивать свою судьбу. Как говорится, за что боролись, на то и напоролись. Вот они, постоянные проявления «бумеранговой политики» в нашей повседневной жизни.

Сегодняшний уровень демократии, о которой мы так любим поговорить, о чем слышим с завидным постоянством с высоких трибун и читаем в СМИ, не сопоставим ни по каким критериям с тем, что было в российской истории 100 лет назад и на протяжении долгого времени до этого.

Аналогии общины прошлой и нашего сегодняшнего общественного самоуправления явно не в пользу современников. К примеру, возьмем общинное судопроизводство прошлого. На крестьянском сходе в каждой волости избирался суд из четырех судей. Это были крестьяне, имевшие свое домохозяйство, достигшие 35 лет, грамотные и пользующиеся уважением и доверием своих односельчан. Грамотные, а то мы все об отсталой России читаем и слышим, которая исключительно «лаптем щи хлебала», жила в нищете, прозябала в невежестве и косности, доверялась «разбойникам» типа Степана Разина или Емельяна Пугачева и ни на что больше была не способна.

На самом же деле нам предстоит переосмыслить многие вещи, взглянуть на мир настоящий и прошлый под другим углом зрения. И, возможно, прав был советский писатель Василий Шукшин, который написал о Степане Разине книгу «Я пришел дать вам волю». Он показывает его не преступником, восставшим против несправедливых порядков самодержавия, а душой казачьей воли, народным заступником. Жаль, что в связи с кончиной он не успел экранизировать свой труд. Может быть, как раз сегодня и беда главная в том, что, как пел Владимир Высоцкий, «настоящих буйных мало — вот и нету вожаков».

Да, бывали случаи, при которых сам сход людской превращался в реальный судебный процесс. Бывали и случаи, как бы мы сейчас сказали, самосуда, когда воров и конокрадов судили тут же публично и принародно и мгновенно предавали смерти. «Дикари!» — воскликнет кто-нибудь из помешанных на псевдолиберальных идеях, далекий от российской действительности человек. Но посмотрим с другой стороны. Конокрадство — это нередко лишение земледельца последнего рабочего скота, а вместе с этим и возможности обрабатывать свое поле. В условиях суровой русской зимы, короткого лета потерять лошадь означало обречь всю многодетную семью на верную гибель. И община не могла простить этого. Это был высший, открытый, публичный и справедливый суд. В защиту прав честного труженика и его потомства. Это была воля и традиция общины, устанавливающая свои нормы поведения и жизнедеятельности. А что, скажете, лучше, когда сегодня, при непосредственном действии выверенных современных законов, педофила, надругавшегося над многими детскими телами и душами, отпускают спокойно жить дальше. Равно как и серийного убийцу ловят через десятки лет. А укравшего из общего бюджета страны миллиарды оправдывают или дают 9 лет условно. Кто такой суд будет уважать и о каком правовом государстве можно при этом бесконечно разглагольствовать? Как при этом можно обеспечить честь и достоинство свое и своего рода, когда нормы права вероломно попираются на каждом шагу: на закрытых, непубличных слушаниях, с помощью применения телефонного права или даже в открытом спором процессе. Как людям после этого жить дальше и смотреть в глаза своим подрастающим детям, которые видят такое поругание их личности?

Раздел в общине носил ярко выраженный трудовой характер. Земля отдавалась в руки только тому, кто мог ее реально обрабатывать. Не как сейчас, когда земельные наделы попадают «законно» в руки аферистов, мошенников и перекупщиков или же забесплатно чиновникам, которые являются крупнейшими латифундистами в стране. В общем, явно не тем, кто хотел бы на ней работать от зари до зари. Когда зачастую действует правило «кто не работает, тот ест». И все больше — от пуза, не зная меры. Хавая ртом и загребая руками.

Русскую общину ломали более 100 лет. Нашим предкам, жившим на своей земле, было что терять. И поэтому они так неистово, пусть и не во всем умело, боролись за свой надел. Тем самым они отстаивали свой маленький клочок земли, а одновременно — защищали и «держали» в своих руках и на своих руках свою большую Родину. Это когда большая Родина в действительности вырастала из небольшого клочка земли. Общины защищали настоящую, естественную, живую демократию. Всего этого мы сегодня фактически лишились — и Родины, которая во многом осталась лишь духовным понятием, и чести, которая поругана не басурманами, а собственными предателями, и праведного творческого труда на благо страны. Нам пытаются отказать в возможности раньше думать о Родине, а потом о себе. Большинство не просит для себя права лежания на печи, а требует условий для разумной творческой производственной деятельности. Нам стараются внушить, что своя рубаха ближе к телу, а проблемы конкретных людей и страны в целом тебя не касаются. За тебя все решат другие. Пытаются всячески сделать из труженика-героя маленького затюканного человечка «в футляре», который переживал бы только за свой собственный карман и личное благополучие. Индивид, который, по образу Чехова в одноименном рассказе, нашел бы свое счастье в одиночестве, в отрешенном состоянии от всего мира, погрузив себя в оболочку-футляр. Но это не наш стиль и идеал жизни. От такого и спиться недолго.

Именно поэтому в России до сих пор так и не решен вопрос о земле. Даже кусочек земли, которые получали наши граждане еще в СССР на правах садоводческого и огороднического товарищества, не был прочно защищен. Равно как жилищно-строительные кооперативы и потребительская кооперация с их элементами самостоятельности и выпадения из управленческой «вертикали». И сегодня современная власть боится, вероятно, таких слов, как «товарищество», «артель», «кооператив». А вдруг и вспомнят историю, проведут некоторые аналогии. И захотят жить без чиновничьих оков, а своим разумением.

А вспомнить придется, чего бы этого ни стоило. Нужно вернуться к собственной истории, изучить и использовать ее глубинные и не потерянные еще идеи в настоящем. Только в этом случае можно будет построить реальное будущее. То есть основанное на складе русского ума, нравов и традиций, на глубинном, прошедшем через века смысле жизни и существования. В едином коллективном социуме, но при сохранении индивидуальных черт и достоинств каждого члена общества. Восстановить связь времен и опыта, который оставили нам наши предки. 

Данный текст является ознакомительным фрагментом.