Следствие длиной в 14 лет

30 сентября 1990 г. уголовное дело № 159 « «О расстреле польских военнопленных из Козельского, Осташковского и Старобельского спецлагерей НКВД в апреле-мае 1940 г.» было принято к производству Главной военной прокуратурой СССР . 21 сентября 2004 г. Главной военной прокуратурой РФ (ГВП) это дело было прекращено.

Назначая следствие по уголовному делу № 159, главный военный прокурор СССР Александр Катусев ориентировал следственную бригаду на правовое оформление политического решения Горбачева о признании виновными довоенных руководителей СССР и НКВД. Делу следовало придать юридически законченную форму и закрыть за смертью обвиняемых. Эта установка действовала до конца следствия. Следственную группу военных прокуроров возглавил подполковник юстиции Александр Третецкий. Помимо него в группу вошли военные прокуроры: С.Радевич, А.Яблоков, С.Шаламаев и В.Граненов.

«Козыревщина», как «тактика упреждающих уступок », в то время довлела не только в международной политике, но в общественно-политической жизни России в целом. Поэтому не удивительно, что до 1995 г., проводимое следствие базировалось на уже упомянутом Заключении комиссии экспертов ГВП по уголовному делу № 159 от 2 августа 1993 г. Напомним, что Заключение представляло собой последовательно изложенную немецко-польскую версию катынского преступления.

Состав комиссии экспертов ГВП заслуживает того, чтобы быть перечисленным. Комиссию возглавлял Борис Топорнин, академик, директор Института государства и права РАН В нее входили: Александр Яковлев, доктор юридических наук, заведующий сектором уголовного права и криминологии Института государства и права РАН, Инесса Яжборовская, доктор исторических наук, главный научный сотрудник Института сравнительной политологии РАН, Валентина Парсаданова, доктор исторических наук, ведущий научный сотрудник Института славяноведения и балканистики РАН, Юрий Зоря, кандидат военных наук, доцент кафедры спецдисциплин Военной академии СА и Лев Беляев, кандидат медицинских наук, подполковник медицинской службы, старший эксперт отдела судебно-медицинской экспертизы Центральной судебно-медицинской лаборатории МО РФ.

Исчерпывающий анализ необоснованных оценок и неточностей, допущенных экспертами ГВП, содержится в « рецензии на Заключение комиссии экспертов Главной военной прокуратуры по уголовному делу № 159 о расстреле польских военнопленных из Козельского, Осташковского и Старобельского спецлагерей НКВД в апреле – мае 1940 г.».

Эту «рецензию» в июне 2010 г. подготовила группа в составе Илюхина В.И., заслуженного юриста Российской Федерации, доктора юридических наук, профессора; зам. председателя Комитета по конституционному законодательству и государственному строительству Госдумы; Обухова С.П., доктора исторических наук, депутата Госдумы,; Плотникова А.Ю., доктора исторических наук, профессора; Савельева А.Н., доктора политических наук, депутата Государственной Думы 4-го созыва; Крука В.М., генерал-майора юстиции, в 1992 – 1999 г.г. помощника заместителя Генерального прокурора РФ – Главного военного прокурора; Колесника А.Н., доктора исторических наук и Емельянова Ю.В., кандидата исторических наук, лауреата писательской премии имени Шолохова.

Перечислим некоторые основные выводы, к которым пришла группа. Во-первых, «Заключение» комиссии экспертов Главной военной прокуратуры по уголовному делу № 159, на выводах которого базируется обвинение сотрудников НКВД СССР и политического руководства Советского Союза в расстреле польских военнопленных под Смоленском, не отвечает требованиям уголовно-процессуального законодательства, является научно не обоснованным, юридически несостоятельным и ничтожным.

Во-вторых, материалы комиссии Н.Бурденко в совокупности со свидетельствами, полученными в послевоенный период, позволяют утверждать, что военнопленные поляки были расстреляны в Козьих горах (Катынь) под Смоленском немцами в период с августа 1941 года и позже во время оккупации ими Смоленской области.

В-третьих, предварительное расследование Главной военной прокуратуры в 1990 – 2004 годах проведено неполно и тенденциозно, с грубейшими нарушениями уголовно-процессуальных норм при явном злоупотреблении следователями служебным положением и отражает политические установки российской власти . Выводы ГВП о виновности в гибели почти 22 тысяч польских военнопленных сотрудников НКВД СССР и руководства Советского Союза 40-х годов прошлого столетия юридически несостоятельны… (подробнее см. http://www.viktor-iluhin.ru/node/298)

Помимо вышеизложенного следует отметить ряд дополнительных аспектов, которые характеризуют научную несостоятельность Заключения. Прежде всего, эксперты ГВП не ответили на основной вопрос , поставленный перед ними старшим военным прокурором Яблоковым А.Ю: какие « документы с точки зрения юридической, исторической и медицинской науки могут быть признаны доброкачественными» ?

Этот вопрос они постарались «обойти», не высказав своего мнения. При оценке достоверности важнейшего доказательного документа официальной версии катынского преступления – записки Берии Сталину № 794/Б, найденную в «закрытом пакете № 1», эксперты сослались на графологическую, почерковедческую и криминалистическую экспертизы, которые якобы подтвердили «подлинность» документа (См. Катынский синдром… С.467). При этом не указали, когда и кем была проведена экспертизы, и какие следуют основные выводы, вытекающие из экспертиз.

Экспертов не заинтересовали нарушения и ошибки, допущенные при оформлении и в содержании записки Берии. Не обратили они внимания на то, что выписки из протокола заседания Политбюро от 5 марта 1940 г., в силу нарушений при оформлении, не могут считаться полноценными документами. Эксперты не сумели, или не захотели установить многочисленные ошибки и неточности в записке Шелепина Хрущеву, которую они признали важнейшим документальным свидетельств ом расстрела 21.857 польских военнопленных и граждан сотрудниками НКВД.

Что же касается подлинности записки Шелепина, то эксперты удовлетворились объяснением старшего военного следователя А.Яблокова о том, что « допрошенный в качестве свидетеля А.Н.Шелепин подтвердил подлинность записки и фактов, изложенных в ней» (Катынский синдром… С. 468).

В работе экспертной комиссии ГВП четко просматривается широкое применение известного принципа западной юриспруденции «per se», т. е. когда событие рассматривается само по себе, вне связи с событиями, ему предшествовавшими. Помимо этого эксперты в оценке польско-советских отношений и катынской проблемы широко применяли двойные стандарты. В результате Польша, на протяжении двух десятилетий (1919—1939 гг.) занимавшая крайне агрессивную и недружественную позицию в отношении СССР, в заключение экспертов ГВП предстала, как невинная жертва международного агрессора – Советского Союза.

Подобный вывод не случаен. В Заключении четко просматривается доминирующее влияние немецкого Официального отчета 1943 г., отчета Технической комиссии Польского Красного Креста 1943 г., польской научно-исторической экспертизы 1988 г., а также публикаций польских историков на катынскую тему. Некоторые абзацы взяты из польских источников и дословно переведены на русский язык. Об этом свидетельствуют обороты речи, не свойственные русскому языку: «Оно ввергло СССР в действия» (Катынский синдром… С. 454), «Не менялось стремление не распускать » (С. 461), «Не выдержало проверки материалами» (С. 476), «которым полагался статус» (С. 486) и т. д.

Вышеупомянутое Заключение российских экспертов, являющееся неотъемлимой частью уголовного дела № 159 (т. 119, л. 1—247), в нарушение УПК РФ еще до завершения следствия было опубликовано в Варшаве в 1994 г. (на польском языке). Российской общественности Заключение было представлено в 2001 г. в книге «Катынский синдром в советско-польских и российско-польских отношениях» (С. 446—494).

Эксперты вышли за рамки уголовного дела № 159 и взяли на себя функции третейских судей в оценке довоенных международных действий СССР в 1939 г. Заметим, что польская сторона всегда увязывала судьбу польских офицеров с пактом Риббентропа-Молотова и «сентябрьской кампанией» Красной Армии в 1939 г. Эта линия стала основной в концепции, лежащей в основе Заключения комиссии экспертов ГВП.

Ввод частей Красной Армии в сентябре 1939 г. на территорию Западной Белоруссии и Украины в Заключении был квалифицирован как «агрессия» (Катынский синдром… С. 454). Гибель 21.857 польских военнопленных из лагерей и заключенных следственных тюрем была квалифицирована как «тягчайшее преступление против мира, человечества и военным преступлением, за которое должны нести ответственность И.В.Сталин, В.М.Молотов и другие члены Политбюро ЦК ВКП(б) …» и «геноцид» (Катынский синдром… С.491, 492).

Отметим, что в 1939 г. советская польская компания не была расценена, как агрессия, ни Лигой Наций, ни союзниками Польши Францией и Англией. Сегодня подобные вооруженные операции политики официально называют «миротворческими», а военные теоретики НАТО такие акции классифицируют как «Operation other than war» (OOTW). Экспертам также следовало бы задать себе вопрос, а что было бы с миром, если бы Гитлер занял всю Польшу и нанес бы удар по СССР из-под Минска?

Эксперты пришли к выводу, что «Все польские военнопленные…, а также 7.305 поляков, расстрелянных… в тюрьмах… подлежат полной реабилитации как невинные жертвы сталинских репрессий, со справедливым возмещением морального и материального ущерба» (Катынский синдром. С… 492).

По поводу преступных действий польских в отношении пленных красноармейцев и в целом против Советской России, как государства, в 1918—1939 гг., эксперты сделали следующие выводы: «…чем бы не занимались до 1939 г. польские военнопленные или заключенные поляки, эти действия являлись внутренним делом Польши…» (Катынский синдром… С. 485). Этим эксперты фактически оправдывали преступные действия польской военщины и властей, приведшие к гибели в польском плену в 1919—1922 гг. десятков тысяч советских красноармейцев.

Что же касается воинствующих заявлений польских военнопленных по поводу того, что после освобождения они « направят оружие против Красной Армии», эксперты высказали мнение, что « Поскольку поляки в это время находились в плену и их намерения в практические действия не претворялись, следует признать, что в их поведении также отсутствовал состав какого-либо преступления» (Катынский синдром… С. 485).

Эксперты в основу своей оценки Сообщения Специальной комиссии Бурденко положили спорные выводы, так называемой «научно-исторической экспертизы» польских историков 1988 г. Заметим, что среди польских профессоров, подготовивших вышеупомянутую экспертизу, не было ни одного судмедэксперта. Отзыв польских судмедэкспертов Я.Ольбрыхта и С.Сенгелевича на результаты немецко-польской эксгумации 1943 г. эксперты ГВП предпочли проигнорировать.

Дальнейшие «натяжки», содержащиеся в Заключение экспертов ГВП 1993 г., нет нужды перечислять. Полагаем, что любознательный читатель, сумевший до конца одолеть многостраничный текст Заключения, без труда сделает вывод о том, что оно предвзято и тенденциозно .

Однако, по утверждению одного из авторов Заключения, российского историка и политолога проф. И.Яжборовской, в 1994 г. Заключение экспертов было поддержано Главной военной прокуратурой России. Но, как выяснилось, эта поддержка ограничилась руководителем следственной группы по уголовному делу № 159 старшим военным прокурором ГВП РФ Анатолием Яблоковым, который на основании этого Заключения 13 июля 1994 г. подготовил и вынес постановление о прекращении уголовного дела № 159.

В постановлении, подготовленном Яблоковым, Сталин, другие члены Политбюро (Молотов, Ворошилов, Микоян, Калинин, Каганович), Берия, другие руководители и сотрудники НКВД, исполнители расстрелов были признаны виновными в совершении преступлений, предусмотренных соответствующими пунктами устава Нюрнбергского трибунала, преступления против мира, военные преступления, преступления против человечности. Этим же постановлением расследование уголовного дела № 159 прекращалось на основании пункта 8 статьи 5 УПК РСФСР (за смертью виновных).

Руководство Главной военной прокуратуры РФ, а затем и Генеральной прокуратуры РФ не согласились с квалификацией катынского преступления , изложенной в постановление от 13 июля 1994 г. Оно было отменено и дальнейшее расследование было поручено полковнику юстиции Сергею Шаламаеву.

С назначением нового руководителя следственной бригады, подходы к уголовному делу № 159 несколько изменились, но основные политические установки остались прежними. Следствие исходило из безусловной вины сталинского руководства за гибель польских военнопленных в Катынском лесу. Другие версии не рассматривались. Расследование продолжилось и завершилось лишь через 10 лет, 21 сентября 2004 г.

Постановление и основная информация по Катынскому уголовному делу № 159 до сих пор засекречены. Однако некоторые результаты расследования дела № 159 стали известны российской общественности 11 марта 2005 г. во время пресс-конференции Главного военного прокурора Александра Савенкова. Он публично заявил о прекращении Катынского дела и объявил государственной тайной персональный состав виновных.

Савенков также сообщил, что постановление о прекращении уголовного дела и (некоторые) документы, встречающиеся в 36 томах уголовного дела, имеют гриф «секретно» и «совершенно секретно», а в 80 томах встречаются документы с грифами «для служебного пользования». На этом основании доступ к 116 томам закрыт. Утверждается, что 22 декабря 2004 г. Межведомственная комиссия по защите государственной тайны при Президенте РФ приняла решение о засекречивании материалов уголовного дела № 159. Соответственно было засекречено и постановление об его прекращении.

Несколько более подробная информация о результатах следствия по уголовному делу № 159 была изложена в ответе начальника Управления надзора за исполнением законов о федеральной безопасности ГВП РФ генерал-майора юстиции В.К.Кондратова Председателю Правления Международного историко-просветительского, благотворительного и правозащитного общества «Мемориал» А.Б.Рогинскому от 24.03.2005 г. за № 5у—6818—90.

Процитируем основные положения этого ответа: «…Сообщаю, что 21 сентября 2004 г. Главной военной прокуратурой прекращено уголовное дело, возбужденное 22 марта 1990 г. прокуратурой Харьковской области Украинской ССР по факту обнаружения в лесопарковой зоне г. Харькова захоронений останков польских граждан, которое впоследствии передано в ГВП, где принято к производству 30 сентября того же года.

Расследованием установлено, что в отношении польских граждан, содержавшихся в лагерях НКВД СССР органами НКВД СССР в установленном УПК РСФСР (1923 г.) порядке расследовались уголовные дела по обвинению в совершении государственных преступлений.

В начале марта 1940 г. по результатам расследования уголовные дела переданы на рассмотрение внесудебному органу – «тройке», которая рассмотрела уголовные дела в отношении 14542 польских граждан (на территории РСФСР – 10710 человек, на территории УССР – 3832 человека), признала их виновными в совершении государственных преступлений и приняла решение об их расстреле.

Следствием достоверно установлена гибель в результате исполнения решений «тройки» 1803 польских военнопленных, установлена личность 22 из них.

Действия ряда конкретных высокопоставленных должностных лиц СССР квалифицированы по п. «б» ст. 193—17 УК РСФСР (1926 г.), как превышение власти, имевшее тяжелые последствия при наличии особо отягчающих обстоятельств. 21.09.2004 г. уголовное дело в их отношении прекращено на основании п. 4 ч. 1 ст. 24 УПК РФ за смертью виновных.

В ходе расследования по делу по инициативе польской стороны тщательно исследовалась и не подтвердилась версия о геноциде польского народа в период рассматриваемых событий весны 1940 года.

Действия должностных лиц НКВД СССР в отношении польских граждан основывались на уголовно-правовом мотиве и не имели целью уничтожить какую-либо демографическую группу.

… Российская прокуратура уведомила Генеральную прокуратуру Республики Польша о завершении следствия по данному уголовному делу и о готовности предоставления возможности ознакомления с 67 томами уголовного дела, не содержащими сведений, составляющих государственную тайну.

В настоящее время решается вопрос о возможности применения к расстрелянным польским гражданам Закона РФ «О реабилитации жертв политических репрессий»».

В 2010 г. ситуация с засекречиванием материалов Катынского дела приобрела скандальный характер. В исках польских родственников катынских жертв в Европейский суд особо подчеркивалось, что в силу секретности материалов уголовного дела № 159 их лишили права знать правду о судьбе своих родных. Отвечая на эти претензии Минюст России в ответе в Страсбург от 19 марта 2010 г., сообщил, что «22 декабря 2004 г. решением Межведомственной комиссии по защите государственной тайны 36 томам… присвоен гриф «совершенно секретно» в связи с тем, что в них находятся документы, содержащие сведения, составляющие государственную тайну».

Ссылка на решение Межведомственной комиссии по защите государственной тайны (МВК) о засекречивании документов Катынского дела присутствует в решении Московского окружного военного суда от 14 октября 2008 г. и в кассационном определении Верховного суда РФ от 29 января 2009 г., которые также рассматривали иски польских родственников.

Однако при рассмотрении в Мосгорсуде требования «Мемориала» обязать МВК рассекретить постановление Главной военной прокуратуры о прекращении уголовного дела № 159 выяснилось, что вышеназванная комиссия отказывается признать свою причастность к засекречиванию этого дела.

В первом письме МВК в Мосгорсуд за подписью ответственного секретаря комиссии В.Дергачева сообщалось, что 22 декабря 2004 года комиссия не принимала решения о засекречивании постановления ГвП . В таком случае под вопросом оказывается обоснованность вышеназванных судебных постановлений Московского окружного военного суда и Верховного суда РФ, как опирающиеся на ложную информацию. Это уже юридический нонсенс. Но российская Фемида по данному поводу промолчала.

Вторым письмом в Мосгорсуд от 28.10 2010 г. МВК сообщила, что постановление о прекращении Катынского дела было засекречено самой Главной военной прокуратурой РФ!? Заметим, что Межведомственную комиссию по защите государственной тайны возглавляет руководитель Администрации президента Сергей Нарышкин. Ведомству такого уровня ошибаться не положено по статусу.

Однако известно, что на обложках тех томов уголовного дела № 159, которые в 2010 г. передали польской стороне стоит штамп МВК – «РАССЕКРЕЧЕНО. Решение МВК № 193-РС от 22.12.2004» (См. http://www.caw.wp.mil.pl/images/belw_12.jpg).

В итоге сложилась скандальная ситуация в связи с вопросом, кому же был направлен правдивый ответ – Мосгорсуду или суду в Страсбурге? Сегодня все зависит от польской стороны, будет ли поднимать тему неоправданной засекреченности материалов Катынского дела.

Российские власти по поводу вышеизложенной ситуации хранят гробовое молчание. Видимо, ее будут пытаться нейтрализовать путем признания ответственности Межведомственной комиссии за засекречивание материалов Катынского дела. А вину «переведут», как и принято, на исполнителя писем, который ввел в заблуждение Мосгорсуд. Однако всем ясно, ответы в судебные органы не даются без согласования «наверху».

Жесткая позиция российской стороны в отношении секретности постановления ГВП о прекращении уголовного дела № 159 имеет объяснение. Об этом рассказал на заседании комиссии экспертов по Катынскому делу при фракции КПРФ бывший депутат Государственной Думы РФ Андрей Николаевич Савельев. Он единственный депутат, который после долгих мытарств сумел ознакомиться с этим документом. По словам Савельева многостраничное постановление ГВП является эклектичным, непоследовательным, внутренне противоречивым и не доказательным. Одним словом, «просто халтура».

Савельев считает, что постановление было засекречено в силу правовой несостоятельности. Его обнародование, безусловно, вызовет массу обоснованно разгромных рецензий со стороны российских юристов и правоведов.

Однако не следует надеяться, что ситуацию с неоправданной секретностью материалов Катынского дела поляки оставят без последствий. Ведь в течение шести лет российские политики, Главная военная прокуратура, российские суды всех уровней потчевали поляков заявлениями относительно «обоснованности и законности засекреченности» материалов Катынского дела. Теперь в Страсбурге речь может пойти не только о нарушении прав родственников катынских жертв, но и о преднамеренном сознательном сокрытии материалов следствия.

Происшедшее не явилось неожиданностью для независимых исследователей Катынского дела. Нечто подобное, и не только по вопросам секретности, должно было произойти рано или поздно. 30 марта 2006 г. автор настоящего исследования и Сергей Стрыгин, координатор международного Интернет-проекта «Правда о Катыни» в течение двух часов обсуждали с представителями Главной военной прокуратуре РФ возможные последствия для России рассмотрения польских исков Европейским судом. Генерал юстиции В.Кондратов и полковник юстиции С.Шаламаев уверяли, что расследование Катынского дела проведено « безупречно» и ГВП не боится этих исков .

В ходе этой встречи прояснились некоторые неясные вопросы. Так, удалось выяснить, каким образом сотрудниками Главной военной прокуратурой в ходе следствия была «достоверно» установлена гибель 1.803 польских граждан из числа 14.552 военнопленных, содержавшихся в лагерях.

После длительных и упорных расспросов сотрудники ГВП, не уточняя деталей, были вынуждены признать, что прозвучавшая 11 марта 2005 г. на пресс-конференции Главного военного прокурора РФ А.Савенкова сенсационная цифра «1.803» была получена в результате простого сложения официальных данных о количестве трупов, эксгумированных комиссией Бурденко в 1944 г. (1380) и следственной бригадой ГВП РФ в 1991 г. ( 167 – в Пятихатках, 243 – в Медном, 13 – в Козьих Горах). Личности 22 идентифицированных польских гражданина были установлены в 1944 г. экспертами комиссии Бурденко

Также выяснилось, что ГВП РФ никакими официальными материалами о результатах польских раскопок и эксгумаций 1994—96 г.г. в Козьих Горах, Медном и Пятихатках на тот момент не располагала. К материалам уголовного дела № 159 данные этих польских эксгумаций не приобщались, как и данные более поздних польско-украинских эксгумаций на спецкладбище в Быковне (г. Киев).

Во время беседы выявилась односторонность правовой позиции Главной военной прокуратуры при расследовании Катынского дела. Это было обусловлено тем, что расследование уголовного дела № 159 с самого начала сотрудниками прокуратуры проводилось в очень узких временных рамках (весна 1940 г.) и в рамках единственной, заранее заданной следствию версии о безусловной вине руководства СССР в катынском расстреле.

Подобную позицию обусловило уже само название уголовного дела № 159 « «О расстреле польских военнопленных из Козельского, Осташковского и Старобельского спецлагерей НКВД в апреле – мае 1940 г.». То есть, в названии уже был определен виновник преступления и срок его совершения. Соответственно, результат следствия был предопределен этим названием. До сих пор ни один российский юрист или правозащитник не высказался по поводу названия уголовного дела № 159.

Расследование заданной «сверху» версии катынского преступления проводилось при соблюдении целого ряда формальных юридических ограничений со стороны российского уголовно-процессуального законодательства, весьма несовершенного в вопросах исследования и последующей правовой оценки противоречивых исторических и политических проблем.

Следствие не рассмотрело основной эпизод сообщения Специальной комиссии Н.Н.Бурденко 1944 г. речь идет о переводе в апреле-мае 1940 г. части осужденных польских военнопленных в три лагеря «особого назначения» под Смоленском. Не была исследована информация о фактах расстрелов немецкими оккупационными властями в районе Козьих Гор осенью и в начале декабря 1941 года нескольких тысяч граждан, одетых в польскую военную форму.

Не проверялись свидетельства о том, что часть польских офицеров в 1940—1941 гг. оказалась в лагерях НКВД на Дальнем Востоке, Магадане и в Заполярье. Не критически отнеслись следователи ГВП к внутренне противоречивым показаниям основных свидетелей: Д.Токарева, А.Шелепина П.Сопруненко, формально подтвердившим официальную версию.

Следователям российской военной прокуратуры было запрещено в рамках уголовного дела № 159 увязывать расстрел части польских военнопленных в 1940 г. с военными преступлениями, совершенными польской стороной в ходе польско-советской войны 1920 г.г., а также с гибелью в польском плену большого количества военнопленных и интернированных советских граждан в 1919—1922 гг. В ходе следствия не был установлен реальный мотив действий довоенного советского руководства в отношении польских военнопленных.

Встреча в Главной военной прокуратуре РФ позволила сделать выводы о том, что следствие по уголовному делу № 159 не выявило реальных обстоятельств и мест гибели польских военнопленных на территории СССР в период второй мировой войны и не установило подлинных виновников расстрела польских офицеров в Катынском лесу.

Эти выводы были подтверждены 19 апреля 2010 г. бывшими сотрудниками ГВП генерал-майором юстиции Кругом Виктором Михайловичем и полковником юстиции Габовским Сергеем Ивановичем. Выступая в ходе «круглого стола» на тему «Катынская трагедия: правовые и политические аспекты», генерал Круг и полковник Габовский отметили следующее.

Следствие по Катынскому делу изначально носило директивный характер. Следственная бригада ГВП была ориентирована не на всестороннее и объективное расследование уголовного дела № 159, а на правовое оформление политического решения Президента СССР Горбачева, а впоследствии Президента России Ельцина о признании виновными в катынском расстреле довоенных руководителей СССР и НКВД.

Были приведены факты, которые свидетельствуют о том, что направленность расследования уголовного дела № 159 во многом определило активное участие польской стороны в процессе следствии . Так, многие материалы и большинство списков погибших польских офицеров следственной бригаде Главной военной прокуратуры были представлены польской стороной. Они вводились в уголовное дело без надлежащей проверки на предмет установления факта гибели польских граждан, а также места, времени и причин их смерти.

Помимо этого некоторые члены следственной бригады нарушали процессуальную этику и требования российского законодательства. Говорилось о недопустимых фактах самовольной передачи следователями документов уголовного дела № 159 польской стороне. Вещественные доказательства, полученные в ходе совместных с польской стороной эксгумаций польских захоронений на территории России, в нарушение всех процессуальных норм были вывезены в Польшу.

Работники ГВП, участвовавшие в расследовании уголовного дела № 159, систематически посещали польское посольство в г. Москве, где для них устраивались приемы и фуршеты. Они без большой надобности выезжали за счет принимающей стороны в длительные служебные командировки и на отдых в Польшу, бесплатно получали от польских представителей оргтехнику и другие подарки.

Такой ход следствия по уголовному делу № 159 существенно ослабил позиции российской стороны в российско-польском катынском конфликте. В результате польские политики и историки получили возможность предъявлять необоснованные требования к России.

Правовую ситуацию с Катынским делом для России в настоящее время серьезно осложняет тот факт, что Европейский суд в приоритетном порядке принял к рассмотрению иски родственников польских офицеров, погибших в Катыни. Заметим, что правительство Польши приняло решение выступить в Европейском суде на стороне своих граждан в качестве третьего лица. Оно заняло крайне жесткую позицию. Об этом свидетельствует 33-страничный меморандум, который в сентябре 2010 г. польский МИД направил в Страсбург в ответ на ранее упомянутое письмо российского Минюста.

14 октября 2010 г. польская газета «Rzeczpospolita» опубликовала выдержки из этого меморандума. В них говорилось о нарушениях россией Европейской конвенции по правам человека в отношении семей польских офицеров, расстрелянных в Катыни. Прежде всего, в плане того, что Россия не дала точной и полной юридической квалификации катынского преступления и отказалась признать катынский расстрел геноцидом . Крайнее неудовольствие поляков вызвало то, что в российском ответе в Европейский суд для определения расстрела польских военнопленных было использовано определение «катынские события», а не « преступление» .

Далее в меморандуме отмечалось, что Россия не провела эффективного следствия по расследованию всех обстоятельств катынского преступления. Серьезным нарушением поляки считают тот факт, что в период судебного разбирательства родственники погибших польских офицеров не были признаны российскими правоохранительными органами потерпевшими . Особо подчеркивается, что, несмотря на неоднократные обращения родственников погибших офицеров в соответствующие российские инстанции, польские граждане, расстрелянные в Катыни, не были реабилитированы .

Польская сторона обвинила Россию в том, что она искусственно затруднила доступ родственников погибших к материалам следствия по Катынскому делу. Поляки сочли необоснованным засекречивание , а точнее сокрытие , большинства материалов этого дела, а также постановления об его прекращении. Они также считают недопустимым тот факт, что Россия отказывается процессуально установить и обнародовать персональный состав виновных в катынском преступлении.

Недоумение польской стороны вызвало утверждение о том, что нет полной уверенности в том, что тысячи польских военнопленные из Козельского, Осташковского и Старобельского лагерей НКВД были расстреляны. Россия объяснила эту ситуацию тем, что все отчеты НКВД по выполнению решения Политбюро ЦК ВКП(б) о расстреле конкретных польских граждан якобы уничтожены и восстановить их оказалось невозможно.

Правда, никто пока не установил, а были ли такие отчеты в действительности? Ведь и факт расстрела 21 857 поляков юридически также не установлен . О кремлевских катынских документах, якобы подтвердившими факт расстрела польских граждан в 1940 г., Минюст РФ предпочел умолчать.

Меморандум польской стороны дополнило заявление пресс-секретаря МИД Польши Марцин Босацки. Он заявил, что Польша считает «обязательной реабилитацию всех жертв преступления, рассекречивание всех документов следствия по данному вопросу и обращает внимание на вопрос о компенсации семьям убитых ». Это крайне важное заявление чиновника МИДа, которое не могло быть сделано без согласования «наверху». Польское руководство вновь подтвердило намерение поддержать требования родственников катынских жертв о материальных компенсациях.

Напомним, что впервые такое требование прозвучало из уст министра иностранных дел тогда еще Польской Народной Республики Кшиштофа Скубишевского во время визита последнего в Москву в октябре 1989 г. Второй раз об этом обмолвился в июне 2008 г. премьер-министр Польши Дональд Туск. После встречи в Варшаве с членами Группы по трудным вопросам польско-российских отношений он заявил, что работа двусторонней Группы позволяет надеяться на то, что, «в течение нескольких месяцев мы будем иметь возможность представить первые сообщения о конкретных решениях по наиболее трудным историческим вопросам, таким, как Катынь – и с юридической и с финансовой точек зрения».

Известно, что вопрос о компенсациях на Западе встает тогда, когда юридически доказана виновность ответчика. Примером является ситуация с российской бобслеисткой Ириной Скворцовой, пострадавшей в результате действий немецкого судьи. 11 октября 2010 г. участковый суд баварского города Лауфен признал виновным Петера Хелля, обвиняемого по делу российской бобслеистки, и приговорил его к штрафу в 3600 евро. Адвокаты Скворцовой весьма довольны решением суда. Теперь Ирина имеет право предъявить иск Хеллю по «полной программе», на миллионы евро.

Представитель катынских семей в Европейском суде, юрист польской Академии наук Иренеуш Каминский заявил о том, что в настоящее время истцы не выдвигают финансовых претензий к России. Они хотят получить от российских властей символический 1 евро , подчеркивая тем самым, что речь идет не о деньгах, а о чем-то более важном. Ну а далее…

В том, что это «далее» последует, можно не сомневаться. Об этом говорят следующие факты. В 2005 г. накануне 60-летия победы во Второй мировой войне польские историки и экономисты обсчитали «нанесенный Польше Советским Союзом ущерб», включая компенсацию за Катынь. Получилось около 150 млрд. долл. (См. Независимая газета. 23.05.2008).

В 2006 г. известный польский публицист и один из создателей Центра восточных исследований Бартломей Сенкевич в газете «Newsweek Polska» от 17 августа опубликовал статью с претенциозным названием « Признания русофоба». В ней Сенкевич рассуждает о польских претензиях «в связи со сталинскими преступлениями против граждан II Речи Посполитой», как эффективном оружии в борьбе с Россией.

В статье предлагалось, чтобы польское правительство наняло «особо не таясь, известные международные юридические бюро для сбора доказательств для подготовки заявления в Международный трибунал по вопросу признания Катыни и вывоза населения территорий, оккупированных Советским Союзом после 1939 г., военным преступлением и преступлением против человечности. Темп подготовки заявления, окончательное решение о его подаче, а в конечном итоге – последствия приговора – это поле, дающее свободу маневра польской стороне при неспособности России затормозить этот процесс».

Предложения Сенкевича в Польше были услышаны. Об этом свидетельствовало ноябрьское (2006 г.) заявление тогдашнего президента Польши Леха Качиньского о том, что добрые отношения с Москвой «должны быть такими, чтобы они Польше что-то приносили».

В 2009 г. шеф-корреспондент «Gazeta Wyborcza» в России Вацлав Радзивинович в статье, опубликованной 20 марта, впервые указал конкретный размер возможных первичных компенсаций родственникам катынских жертв, которые могут быть получены по решению Европейского суда. По его словам, они должны составить по 30.000 евро за каждого погибшего в СССР поляка, то есть всего примерно 660 миллионов евро. А потом, по мнению журналиста, польские суды могут рассматривать иски к России по вопросу компенсации за каждого репрессированного в СССР поляка в размере от полумиллиона до миллиона евро.

После визита Медведева в Польшу начнутся будни так называемой перезагрузки польско-российских отношений. К сожалению, содержание этого процесса, видимо, во многом определит высказывание уже упомянутого Ярослава Качиньского. Кстати, политическая ситуация в Польше в любой момент может вернуть к власти команду Я.Качиньского.

26 ноября 2010 г. Качиньский, узнав о принятии Госдумой заявления по Катыни, сообщил журналистам, что «Если это какой-то шаг вперед, то это хорошо, ибо здесь такая логика: либо признают, извиняются и выплачивают компенсацию – либо нет. Если нет, то тогда все это одна видимость» («Gazeta Wyborcza» 26.11.2010). Впоследствии Качиньский добавил, что Россия должна выплатить компенсации не только родственникам катынских жертв, но и польскому государству!

Логика поведения польской стороны в последние годы полностью соответствует заявлениям Качиньского. Тактику движения к намеченной цели «шаг за шагом» в отношениях с Россией Польша использует весьма эффективно. Очевидно, наиболее драматическая для России часть ситуации с Катынским делом еще впереди . Ни о каком «красивом» закрытии этой печальной страницы в польско-российских отношениях речь идти не может. Дело теперь за Европейским судом. Судьи в Страсбурге могут на основании, полученных из Польши и России документов, либо начать разбирательство, либо вынести решение без него.

Ситуацию усугубил вторичный ответ российского Минюста в Страсбург от 13 октября 2010 г. В нем российская сторона подтвердила все оценки Катынского дела, изложенные в ответе от 19 марта. В этой связи адвокат Иренеуш Камински, представляющий интересы катынских семей в Страсбурге, заявил, что очередные сомнения российской стороны относительно количества и имен катынских жертв заставили польских истцов отказаться от намерения заключить с Россией мировое соглашение. Он добавил: «Мы ожидаем быстрого – в течение нескольких недель – решения суда, будь то дальнейшие слушания или же сразу окончательное решение».

Причем Европейский суд может принять решение, исходя не только из нарушений в российском расследовании, но и по чисто формальным основаниям. Дело в том, что факт негуманного отношения российских властей к родственникам катынских жертв, вытекающий из того, что их держали их в неведении о судьбе близких, налицо и не требует особого разбирательства. Недопущение такого отношения – одно из важнейших положений, которое защищает Европейский суд по правам человека. Поэтому суду в Страсбурге для вынесения вердикта вполне достаточно факта нарушения прав родственников.

Сначала по решению Европейского суда поляков «удовлетворит» символическая компенсация за Катынь в 1 евро. Ну а затем, как это принято в западном правосудии, последуют претензии по полной мере. Не случайно в Польше с нетерпением ждут страсбургского решения по искам к России. Если Европейский суд признает первые иски польских родственников катынских жертв, то остальные двадцать тысяч потомков катынских жертв получат право потребовать от России, как правопреемницы СССР, материальной компенсации. Она может составить несколько десятков миллиардов евро.

Заметим, что соседи Польши, литовские наследники репрессированных в годы советской власти, только за 4 года насильственного выселения родителей в Сибирь, намерены требовать от России компенсации в 500 тысяч евро. Как отмечалось, что поляки свои претензии оценят не в меньшую сумму.

Напомним также, что Союз поляков-сибиряков, объединяющий около шестидесяти тысяч человек, репрессированных в СССР, в 2006 г. также заявил о намерении подготовить иски против России в Европейский суд. Поэтому в Польше, и не только в ней, многие ждут решения этого суда. Для России в этом случае актуальным становится лишь один вопрос: 80 тысяч поляков будут подавать иски в «розницу» (индивидуально) или «оптом» (под эгидой государства)? Ну, а за ними в очередь выстроятся представители из бывших союзных республик и стран социалистического содружества.

Заявления типа, Россия не СССР и не несет ответственности за его действия, для стран Евросоюза не аргумент . Россия объявила себя правопреемницей СССР и этого достаточное правовое основание для предъявления к ней исков за советское прошлое. Польша же всегда двигалась к поставленной цели «шаг за шагом» и, когда чаша весов клонилась на ее сторону, действовала жестко и решительно. В случае необходимости будут арестованы активы РФ за рубежом, которые пойдут на компенсации полякам . Претензии фирмы «Noga» к России, по сравнению с катынскими компенсациями, могут оказаться просто смешными.

Польские политики и публицисты на словах лицемерно отвергают даже саму мысль о каких-либо материальных компенсациях за погибшую в Катыни «польскую элиту». Однако история польско-советских и польско-российских отношений свидетельствует об ином.

Даже в советское время, будучи союзником, Польша постоянно предъявляла материальные претензии к Советскому Союзу. Напомним, что в 1978 г. Польша начала с СССР «войну брендов», заявив права на торговое название «водка». Если бы польские историки сумели доказать, что «водка» является исконно польским продуктом, то материальные потери СССР и России исчислялись бы миллиардами долларов. Пострадали бы и простые люди, которые за каждую бутылку водки переплачивали сумму, идущую в польскую казну. Но благодаря историку-энтузиасту В.Похлебкину историческая справедливость тогда была восстановлена. Вильям Васильевич убедительно доказал приоритет России в создании алкогольного напитка под названием «водка».

В связи с кризисной ситуацией в Польше, в 1980—86 годах Советский Союз оказал польскому народу безвозмездную помощь на сумму в 7 млрд. руб. Об этом говорилось 23 октября 1986 г. на заседании Политбюро ЦК КПСС (В Политбюро ЦК КПСС. А.Черняев).